Глава 2– Ну же, Гермиона, ты идёшь?
Гермиона только покачала головой, услышав нытьё Рона. В их троице всегда именно Уизли подгонял остальных поторопиться на ужин, и к этому давно все привыкли, однако иногда (наверное, подумала Гермиона, когда он был особенно голодным) завывания рыжика начинали действовать на нервы. Она торопливо провела щёткой по волосам, ещё больше взъерошив непокорную гриву, и быстро побежала в общую гостиную, где её ждали друзья.
Поход в Хогсмид на этих выходных был на удивление приятным, а возвращение в школу порадовало внезапным отсутствием Снейпа. Всё оставшееся до ужина время мальчишки весело перебирали варианты, куда он мог исчезнуть, и сейчас, когда они направились в Главный зал, Гарри снова поднял эту тему.
– Может быть, у него свидание? – шутливо произнёс он, за что получил толчок локтём от Гермионы.
– С чего ты это взял?
– Да ты что? – подхватил Рон. – Он со среды моет голову и не носит свой костюм бэтмэна. Уж что-нибудь это да значит!
– Но совсем не обязательно то, что он с кем-то встречается, – Гермиона сердито поджала губы. Новый профессор Снейп выглядел весьма… привлекательно, хотя лично она никогда не считала его уродом, и где-то в глубине души признавала, что предположение Гарри не лишено логики. Но ей почему-то очень не хотелось об этом говорить, как и не хотелось, чтобы это оказалось правдой.
– Не обязательно, – легко согласился Гарри. – Вполне возможно, что он просто отправился к кому-нибудь из своих приятелей-Пожирателей выпить…
На этот раз скривился Рон.
– Во-первых, Пожирателей больше официально не существует, – сухо заметил он. – Во-вторых, с этой его новой внешностью с трудом верится, что он готовился к большой пьянке.
– Не обязательно большой, – пожал плечами Гарри. – Может, ему просто пришло приглашение от… например, от Люциуса Малфоя, пропустить по стаканчику виски.
Рон почему-то поморщился.
– Скорее уж он отправился в какой-нибудь книжный магазин.
Его спутники только пожали плечами, не найдя, что возразить на это предположение, но все мысли выветрились у них из голов, стоило им ступить в зал.
Потому что за учительским столом сидел предмет их обсуждения, и выглядел он совсем не так, словно ходил пьянствовать или покупать книги. Раз уж на то пошло, зло подумала Гермиона, его внешний вид скорее соответствовал человеку, пришедшему со свидания… или готовящегося к нему.
Потому что на этот раз у него не только были чистые волосы. Вместо уже привычной студентам белой рубашки на нём была тёмно-зелёная, пара верхних пуговиц которой были расстёгнуты. Он выглядел умиротворённым и помолодевшим, и во время разговора с МакГонагалл его лицо то и дело озаряла улыбка.
Золотое трио на несколько мгновений застыло в дверях, расширившимися от удивления глазами разглядывая зельевара. После этого, пытаясь прийти в себя, они пошли к гриффиндорскому столу, то и дело оглядываясь на Снейпа; судя по тому, что вместо обычного гомона за столом стояла сравнительная тишина, среди которой то и дело были слышны шепотки, можно было понять, что темой разговора был опять-таки Снейп.
Вообще в этот вечер профессор зельеварения пользовался дикой популярностью в разговорах учеников – даже после ужина то тут, то там собирались небольшие группы студентов, обсуждающие внешность и поведение их сурового преподавателя. Жару подбавляло и то, что вместо обычных чёрных брюк на нём сегодня были… джинсы.
В гостиную Гриффиндора Гарри, Рон и Гермиона добрались, не обмолвившись ни словом; в таком шоковом состоянии пребывали не только они, но были и те, кого ничем нельзя было смутить.
Например, Лаванда, громко вещавшая что-то посреди гостиной в окружении других гриффиндорцев.
– Как, вы не слыша-али? Профессор Снейп… влюбился!.. – провозгласила мисс Браун.
Трио переглянулось и стало проталкиваться поближе, чтобы послушать главные новости за этот час.
– В кого, Лаванда? – живо поинтересовалась Джинни. Рон хмуро посмотрел на сестру.
Уголки губ Лаванды опустились.
– А этого пока никто не знает…
Но тон, которым это было сказано, не оставлял никаких сомнений – бедному профессору теперь не дадут житья, пока не выяснят, кто счастливица.
Гермиона подумала, что раньше про девушку, в которую он влюбился, сказали бы «несчастная», но сейчас ни у кого этого и в мыслях не было. Возможно потому, что такие уж женщины существа – если есть намёк, что в них кто-то влюблён, они ни за что не согласятся считать себя несчастными, каким бы ужасным не был «принц». А в данном случае он уже был совсем не дурным.
– Но это наверняка кто-нибудь из студенток! – более радостно добавила Лаванда.
По гостиной прошёл гул голосов.
Гермиона сердито развернулась и быстро поднялась в спальни девочек. Она не какая-то там вертихвостка… С какой стати ей участвовать в обсуждении сплетен? Тем более, что уже через час Лаванда или Парвати расскажут о новых событиях, никак не связанных с профессором Снейпом.
Пожалуй, впервые в жизни Гермиона ошибалась.
*** *** ***
Женская половина Хогвартса сходила с ума.
Впрочем, часть мужской тоже не осталась спокойна – в конце концов, никогда нельзя быть уверенным на сто процентов в том, что Снейп влюблён именно в девушку.
Подготовка к каждой трапезе была похожа на дурдом – новые и новые наряды, тонны косметики и средств для укладки волос, скандалы, слёзы и истерики, казалось, не покидали гостиные всех четырёх факультетов ни на секунду. Многие старались делать вид, что они в этом не участвуют – Рон, например – но всё же допускали обидные промахи:
– Лаванда, если профессор Снейп и был влюблён именно в тебя, то при одном взгляде на это розовое нечто он разочаруется во всех представителях женского пола, – ехидно вставил Рон в разговор Лаванды и Парвати, крутящихся перед зеркалом и хвастающихся друг перед другом количеством оборок.
Невилл внезапно очень увлёкся зельеварением.
– Я не собираюсь участвовать в этой любовной суете, – смущённо признался он Гермионе, когда та принялась выпытывать у него, откуда появился сей внезапный интерес. – Но… я его больше не боюсь, у него на уроках стало интересно. И зельеварение очень тесно связано с травологией, профессор Спраут всегда это говорила…
Панси Паркинсон на каникулах собиралась посетить пластического колдохирурга. Гермиона слышала – абсолютно случайно – как та обсуждала это с Милисентой Булстроуд.
Драко Малфой так и вовсе открыто флиртовал со своим деканом, но тот либо не принимал его всерьез, либо просто не был заинтересован своим студентом.
Гермиона казалась единственной девушкой, которую не затронуло общее помешательство, и как и раньше продолжала ходить в обыкновенной школьной форме, не пытаясь укоротить мантию или, стуча зубами от холода, расстегивать пуговицы на рубашке во время урока Зельеварения под предлогом того, что ей вдруг стало жарко в сырых подземельях. На её тумбочке в спальне для девочек не прибавилось косметики – Гермиона оставалась верна одинокому тюбику крема для рук, гордо возвышающемуся посреди книг из библиотеки и школьных учебников.
И даже попыток усмирить свои пышные волосы она предпринимала не больше, чем обычно. Ну, разве что чуть-чуть. Но все уже давно привыкли к тому, что те двадцать минут, которые обычные девушки тратят утром на макияж, мисс Грейнджер проводит за тщетными попытками причесаться и избавиться от колтунов (надо сказать, заканчивались её попытки либо тогда, когда она вырывала у себя порядочный клок волос, либо когда ломалась щётка, причём последнее случалось чаще), и то, что теперь она проводила за этим занятием на целых три минуты больше, никто не заметил.
Конечно, в глубине души она, как и любая девушка в Хогвартсе, робко лелеяла надежду, что именно на неё обратил внимание профессор Снейп – в конце концов, она была не в пример умнее большинства, воспитанней, естественней… Она искренне верила в то, что профессору не важна внешность, и если уж он действительно влюблен в кого-то, то ему нет никакого дела до её платья, причёски и макияжа.
Однако Снейп, судя по всему, считал иначе. И пусть его избранницей была не девушка, а он сам – внешность, по его мнению, была очень, очень, очень важна.
