Глава 4Глава 4. Потепление
Вместе с сознанием возвращалось давно надоевшее ощущение бессилия, от которого хотелось выть. Только вернувшиеся силы вновь утрачены, и неизвестно, насколько в этот раз.
Вместе с этим ощущением было и другое, гораздо более приятное – ощущение комфорта. Удивительно, но чувство было такое, словно он находится не в обычной комнате, а в невероятно шикарных покоях. По крайней мере, перина была необычайно мягкая, да и подушка с одеялом ей не уступали.
Открыть глаза удалось не сразу, а поверить в увиденное и вовсе казалось невероятным. Он находился в удивительно уютной и светлой комнате, никогда в таких не бывал. Гисборна не было видно, и это казалось странным. Робин настолько привык к тому, что бывший враг во всем ему помогает, что поймал себя на мысли, что весьма странно, что тот не пришел, зная, что ему нужна помощь.
Такая мысль раньше показалась бы вершиной абсурда, но сейчас Робин ни на секунду не сомневался в ее правдоподобности.
А потом он вдруг вспомнил все обстоятельства неудавшегося побега и осознал, что, вероятно, помощь как раз нужна Гаю. Робин решил проверить, как он, и поднялся было с кровати, как вдруг услышал сердитый голос: «Не вздумай вставать, ты еще очень слаб!» - на пороге стоял Гисборн собственной персоной.
Ну все, сейчас начнется… Тем не менее, Гисборн относительно спокойно, видимо, сдерживаясь из последних сил, накормил Робина и дал ему воды. А потом, убедившись, что с ним все в порядке, стал ему выговаривать:
- Локсли, ты что, рехнулся? Выйти одному в таком состоянии из дома и побрести в твой любимый Шервудский лес – надо же было додуматься! А если бы на тебя, дурака, наткнулись патрули? Или эти разбойники? Я уж не говорю о том, что ты мне обещал. Конечно, слово, данное врагу, ничего не значит.
Гисборн говорил все тише, и Робин вдруг понял, что именно это его и задевает: то, что он не сдержал данное ему обещание. Он раньше и представить не мог, что этим так обидит его. Не мог же помощник шерифа ожидать, что его враг сдержит данное ему слово… Или он тоже больше не считает его врагом? Робин не успел додумать мысль, как из него вырвались слова:
- Гисборн, прости. Я не должен был нарушать слово.
Гай посмотрел на Робина такими глазами, словно призрака увидел, и переспросил:
- Что?
- Ты слышал. Я знаю, что отвратительно поступил. И кстати, вроде я нахожусь не в подвале. Ты же говорил, что при попытке побега…
- Локсли, ну почему тебе все надо разжевывать? Неужели и так не ясно, ну не мог я так поступить, только не после того, как ты спас мне жизнь.
- Ты тоже спас мне жизнь.
- Но это совсем другое.
Робин пожал плечами. Спорить не хотелось, хоть и удивительно, что Гисборн почувствовал разницу. Некоторое время помолчали, потом Гисборн спросил:
- Почему ты вернулся? Мог же уйти.
- Не мог. Если бы я ушел, эти подонки тебя бы прикончили.
-Ой, можно подумать, тебя это заботит!
- Не поверишь, Гисборн. Да.
- Знаешь, если бы ты хоть немного верил мне, не поперся бы в этот лес не полностью окрепшим. Поэтому говорю сразу: сдавать тебя шерифу я не намерен.
- И как ты поступишь?
- Ты сам решишь, что делать, когда полностью восстановишься. Я бы посоветовал тебе уехать из Англии, но вряд ли ты прислушаешься к моим советам.
- Дело не в этом, просто Шервуд – мой дом.
- В любом случае, я не намерен тебе мешать.
- Я тебе верю.
Гисборн после этой фразы выглядел удивленным и слегка ошарашенным, хотел что-то сказать, но в результате молча развернулся и вышел. А Робин с удивлением ощутил, что действительно ему верит.
Через некоторое время он достаточно пришел в себя, чтобы выходить из комнаты, и обнаружил, что находится на этаже, где и покои Гисборна. На вопрос, почему переместил его сюда, Гисборн ответил, что несправедливо им быть в разных условиях, он же ему гость, а не пленник. Робин уже даже не удивился, что Гисборн их уравнял.
Но Локсли все чаще замечал, что Гай с каждым днем становится все мрачнее. И испытывал угрызения совести: Гисборн помогает ему, старается поднять ему настроение, а у него у самого наверняка полно проблем. Да и шериф за долгое отсутствие по голове не погладит. Но Гисборн отчего-то не спешил в Ноттингем. Он по-прежнему рассказывал Робину свои истории, и это натолкнуло шервудского стрелка на мысль, как поднять ему настроение. Тем же самым способом, каким Гисборн недавно вывел из депрессии его самого.
Гай чувствовал, что вот-вот сорвется. Все было настолько паршиво, что не высказать словами. Прежде всего, это неожиданное нападение и спасение бывшим врагом, что вновь перевернуло его уютный мирок и поставило все с ног на голову.
Гай прекрасно помнил, как подумал, что это конец, осознав остро наточенный клинок у самого своего горла. Он плохо соображал, очевидно, из-за потери крови, но прекрасно расслышал свист стрел. Он сразу догадался, что произошло, хоть и не сразу в это поверил. Ну не мог сбежавший Локсли вернуться и подвергнуть себя опасности только ради спасения врага. Как оказалось, мог.
Но сил удивляться не было, даже когда Гай почувствовал, что вместо того, чтобы уйти как можно скорее, Локсли тащит его домой. Это было настолько невероятно, что даже не верилось. Хотя, если вдуматься, его решение спасти Робину жизнь, принятое три месяца назад, было столь же невероятным.
Добрались с горем пополам, его шатало, и у Робина кончались силы. Гай чувствовал, что для его бывшего врага такое напряжение сил может плохо кончиться и пробовал идти сам, но получалось, скажем прямо, не очень. Так что пришлось позволить довести себя. А потом Локсли, вместо того, чтобы попробовать уйти, начал делать ему перевязку, аккуратно, стараясь не причинить лишней боли. Это было настолько невероятно, что просто не укладывалось в голове.
После перевязки Гаю стало значительно лучше, зато Робин начал падать, видимо, подчистую истратив лимит сил, Гай еле успел его подхватить, забыв про боль в руке. Он испугался, увидев очень бледное лицо Локсли, и очень удивился, услышав шепот: «Нет, только не в подвал». В ответ он произнес что-то успокоительное, и Робин отключился, а Гай не мог поверить, что Локсли и правда считает его такой сволочью. И правда думает, что он способен запереть в подвале человека, только что спасшего ему жизнь, зная о том, что это может иметь для него весьма печальные последствия.
А он не мог. Более того, он даже не смог вернуть Локсли в комнату для не очень важных гостей, потому что внезапно он стал именно очень важным гостем, единственным за всю жизнь Гая, кто спас его, не задумываясь о последствиях, без малейшей выгоды для себя. Более того, считая, что сделает этим себе гораздо хуже. Гай неожиданно подумал, что хотел бы иметь такого друга, впрочем, быстро отогнав от себя такие мысли: это не для него. Тем не менее, Робина он поместил именно в комнату для друзей, надеясь, что он этого не поймет. Гай даже не хотел представлять, как скривится лесной разбойник при малейшем упоминании о возможности дружбы с помощником шерифа.
Тем не менее, он осторожно устроил Локсли в комнате и отправился в свою. Слабость не покидала его, о том, чтобы вернуться в Ноттингем и речи быть не могло. Хорошо бы добраться до Лары, она наверняка сможет помочь, но Гай отмел подобные мысли, так как она, хоть у них и роман, девушка весьма честолюбивая. Неизвестно, что предпримет, узнав, что у него гостит сам Робин Гуд.
Так что справляться пришлось самому, не в первый раз. Пока отлеживался, пытаясь прийти в себя, Гай понял одну вещь – почему Локсли сбежал, нарушив слово. Да он просто решил, что его выдадут шерифу, как только он поправится. Абсурд, конечно, но не менее абсурдно предполагать, что обязанный тебе жизнью человек запрет тебя в подвале.
И у Локсли, разумеется, нет ни малейшего основания ему доверять. Так что, вероятнее всего, он даже не уверен, что не останется калекой на всю жизнь. Это его ошибка, надо будет еще раз попытаться все объяснить, хоть и глупо надеяться, что он поверит.
Тем больше было удивление Гая, когда через пару дней очнувшийся Локсли попросил у него прощения и сообщил, что верит ему. Локсли ему верит! Как ни странно, это было очень приятно.
Невыносимо медленно тянулись однообразные дни, настроение Гая с каждым днем становилось все хуже. И правда, с чего бы взяться оптимизму? Он хреново себя чувствует, находится в компании с человеком, относящемся к нему крайне враждебно и не имеет ни малейшего желания возвращаться на службу шерифу.
Действительно, после всего произошедшего в последнее время Гаю меньше всего хотелось продолжать служить шерифу Ноттингема, человеку без совести, принципов и морали. Раньше бы подобные мысли показались Гаю донельзя глупыми, но Локсли сумел в корне изменить его взгляды на жизнь. И теперь рыцарь оказался на распутье, что делать -неизвестно и помочь некому.
Так что он сдерживался из последних сил, стараясь не сорваться на Локсли, который, хоть и был косвенно виноват в его проблемах, такого не заслужил. Что касается гостя, он разрешил ему свободно передвигаться по дому, и пока тот этим правом не злоупотреблял, что Гай очень ценил. Их вечерние посиделки по-прежнему продолжались, но Гай вел их с гораздо меньшим энтузиазмом. Он чувствовал, что его будто лишили почвы под ногами, а когда тебе самому помочь некому, нелегко помогать другим, но Гай старался из последних сил.
Но однажды эти последние силы все-таки кончились. Он чувствовал, что больше не может, а Локсли, как обычно, уселся в гостиной и налил себе и Гаю вина. Он чуть было не сорвался, но сдержался. До крови закусив губу. Говорить ничего не хотелось, а встревоженный взгляд Локсли и вовсе выбивал из колеи.
Гай уже хотел было пойти спать, раз толку от него все равно никакого, как Робин неожиданно заговорил. Он просто рассказывал историю из собственной жизни, но Гаю внезапно стало значительно легче, будто с плеч упал тяжкий груз. Значит, он ошибся, и Локсли не считает его своим врагом, ведь в противном случае он ни за что не стал бы пытаться помочь.
Некоторое время Гай просто слушал, в потом заметил, как тревоги отходят на второй план. В дальнейшем они стали рассказывать по очереди, все больше и больше понимая, что не такие уж они и разные, как может показаться на первый взгляд. Да, они сакс и норманн, разбойник и помощник шерифа, но это все вызвано, прежде всего, обстоятельствами, внешними причинами. И Гай не сомневался, что они могли бы быть друзьями, если бы не обстоятельства. Так уж сложилось, что дружба не его стезя, но он был решительно настроен помочь человеку, доказавшему, что она действительно существует.
Робин поправлялся быстро, с каждым днем чувствуя себя все лучше и лучше. И, конечно, становилось значительно легче от внезапного потепления отношений между ним и Гисборном.
Такое ранее казалось абсолютно невозможным, но теперь их отношения стали теплыми и почти дружескими. Они делились опытом и впечатлениями, рассказывали друг другу занимательные истории. Робин, несмотря на протесты Гая, делал ему перевязки, вполне успешно, за этим занятием даже не замечая, как стремительно поправляется сам. Да, он всегда знал, что когда помогаешь другу, о себе не думаешь. Но Гисборн?
В глубине души Робин понимал, что Гисборн ему давно друг, но отчаянно не хотел в этом себе признаваться. Это же неслыханно – дружба между разбойником и правой рукой шерифа. Хотя к обоим этим званиям с некоторых пор можно прибавить «бывший». Робин сомневался, что сможет вернуться к прежнему ремеслу, да и Гай сообщил, что не хочет больше служить де Рено.
Так что жизнь текла вполне себе нормально. Робин имел право бродить, где хочет, в разумных пределах, конечно. Гай уходил к своей девушке Ларе, потом возвращался, и они устраивали посиделки за бокалом хорошего вина. Такое размеренное течение обоих устраивало, но оба понимали, что долго так продолжаться не сможет. И конец все-таки настал.
Гай пришел измотанный и нервный, Робин, естественно, спросил, в чем дело. Тот молча налил себе вина, а потом протянул:
- Лара сказала, что меня разыскивает шериф.
- Так в чем проблема? Передай записку, что ты больше на него не работаешь.
- Так дела не делаются, Локсли. Я должен приехать сам, иначе…
- Иначе что?
- Де Рено собирается сам наведаться сюда. Представляешь, что будет, если он тебя здесь застанет?
- Я могу уйти в Шервуд.
- Ни в коем случае. Шериф собирает солдат в рейд по лесу. Хочет выловить твоих дружков. Ходят слухи, что там опять неспокойно.
- Тогда тем более! Вдруг я их встречу.
- Это опасно!
- Я отсиживаться здесь не собираюсь!
- Локсли, давай так: я обещаю сделать все возможное, чтобы рейд не увенчался успехом, а ты сидишь здесь и не высовываешься. Или ты мне не веришь?
- Верю, но что, если попадешься ты сам? Мои ребята тоже не промах.
- Думаю, я не тот человек, о котором ты будешь сожалеть.
Гисборн направился к выходу, а Робин стоял, закусив губу. Хотелось сказать, что он не прав, что он считает его своим другом. Но снова что-то мешало.
К тому же Робин вспомнил, что знает одну тайну, которую не успел рассказать друзьям. В лесу есть потайная тропа, откуда можно уйти совершенно незаметно. Рассказать Гаю? Но что, если он использует это против его ребят? Но он же обещал. Робин долго мучился, и, наконец, решился. Когда Гай уже почти вышел из дома, он крикнул ему: «Постой!». А когда тот удивленно обернулся, рассказал, как, если что, он сможет спастись. Гисборн был поражен, но спрашивать о причинах было некогда. Он молча кивнул и вышел.
А Робин подумал, что, как бы то ни было, свой выбор он сделал.
