Глава 3Как я и ожидал, Басти совершенно не удивился. А может, и удивился, просто виду не подал. Он только скользнул глазами по моей потрепанной фигуре и открыл пошире дверь, чтобы я смог войти. Каменная змея, охраняющая вход, щелкнула зубами прямо у моего лица – она так делает каждый раз, когда я прихожу к Снейпу. Причем на Блейза, скажем, она вообще не реагирует. Наверное, это потому, что я обаятельный.
»»»»*»»»»
Отец всегда считал, что здоровье – единственная вещь, которую нельзя купить. На мой по-детски уверенный вопрос «Почему?» он всегда показательно хмурился и важно отвечал: «Никогда не знаешь, что с тобой произойдет в следующий момент». Я тоже показательно хмурился и уходил в свою комнату – в то время для меня не существовало неизлечимых болезней или неснимаемых проклятий, я был твердо уверен в том, что волшебство всемогуще.
Впервые я разочаровался в магии, когда попал к Пожирателям. Темный Лорд (я, кстати, до сих пор стараюсь не произносить его настоящее имя) обожал развлекаться, устраивая показательные пытки перед новичками. Ну, или новичков. Как повезет. Вот и я в первый же день удостоился чести – наблюдать за Главным Палачом. Этот негласный титул закрепился за МакНейром с давних времен, и претендовать на него пока что никто не собирался – самая грязная работа на свете. Он с удовлетворением пытал какую-то лохматую магглу, привезенную специально для такого случая. Это было ужасно. Много крови, много боли, много криков... В лучших традициях худших времен. Я долго после этого не мог уснуть. Мать вся извелась, отец обозвал меня тряпкой, но я даже не обиделся, потому что видел – ему стыдно. Стыдно за то, что он тоже к этому причастен, и больно оттого, что нет выбора.
Я никогда не спрашивал отца, почему он присоединился к Лорду, потому что прекрасно знал, что именно этот вопрос он задает себе, когда никого нет вокруг, и он остается наедине со своими кошмарами. А ему снились кошмары. Железный Люциус Малфой был вынужден принимать Зелье Сна Без Сновидений каждый вечер.
Я, конечно, понимал, что Лорд не всегда был таким, и даже в мое время он умел убеждать и вдохновлять. Но мой отец, такой осторожный, такой дальновидный, не мог настолько ошибиться в Волдеморте, который из жесткого, но разумного правителя превратился в чудовище, находящее в пытках удовольствие! Люциус всегда был для меня примером для подражания, стержнем моего существования – Мерлин, как я боялся не оправдать его надежд... Я ловил каждое его слово, надежно запечатлевал в памяти редкие моменты, которые он проводил со мной, сотни раз прокручивал в голове каждый наш разговор – я был одержим отцом. Неудивительно, с его-то несокрушимым обаянием, уверенностью в себе, какой-то надежностью – за ним я чувствовал себя как за каменной стеной. И вместе с тем в глубине души точно знал, что никогда не стану таким же, как он. Я казался себе жалким рядом с ним. Все казались себе жалкими рядом с Люциусом Малфоем.
Отец знал цену жизни, потому что по несколько часов в день проводил рядом со смертью. Даже тогда, когда он мог отступиться и перейти на другую сторону, он этого не сделал – из-за нас с мамой. Точнее, даже из-за меня, потому что мама никогда не была для него важна. Просто красивая кукла с пустым взглядом голубых глаз, удачный, выгодный брак. А я был наследником, последним из Малфоев, можно сказать – меня надо было сохранить. Так что отец старался заботиться обо мне – в своей собственной, неповторимой манере. Многое я понимаю только сейчас. Например, то, что его настойчивые разговоры о том, как важно здоровье, несли в себе тонкий намек – все в мире суета, только жизнь имеет настоящую ценность; неважно, какими правилами ты руководствуешься, главное – что ты живешь. «Лови волну», как-то сказал мне Люциус. Я усмехнулся - забавная фраза - и забыл. А это было его жизненное кредо. Люциус Малфой обожал тонкие намеки.
Тогда я редко действительно обращал внимание на то, что говорил мне отец – я старательно запоминал его слова, но никогда не пытался вдумываться в их скрытый смысл. Мне казалось, что отец всегда будет рядом – милое детское заблуждение. До семнадцати лет я жил в Мэноре и не знал забот. Даже притом, что у меня была Метка, я никогда не имел настоящих проблем. Так что с Финальной Битвой и формальной победой Дамблдора Жизнь повернулась ко мне не самой своей лучшей стороной. Первым поражением была потеря состояния. Отчетливо помню сердитое лицо отца – Люциус Малфой не может, не должен быть банкротом! Впрочем, он снова поймал бы волну, я уверен. Просто не повезло. Поттер честно хотел нам помочь, но его накормили званиями Героя Магического Мира и Орденами Мерлина, а в политику не пустили. Так что отец сел в Азкабан. А я бежал. Скрывался целый год, пока меня не оправдали – Поттер приложил руку. Видимо, чувство вины замучило. Хотя кто их знает, гриффиндорских героев... В общем, в тот же день я на радостях пообещал себе выполнить все заветы отца, и первый из них – поймать волну.
»»»»*»»»»
Басти задумчиво обмакнул чистую тряпочку в какое-то варево (когда он стоит у котла, вот так, с ложкой для помешивания в одной руке, я всегда вспоминаю Северуса), и протер мне лоб. Я подумал, что все-таки выполнил самое трудное поручение отца – найти нормального доктора, которому не страшно доверить собственную жизнь.
- Чего ухмыляешься? – сурово спросил Басти, возвращаясь к котлу. – Кто тебя так раскрасил синяками, интересно знать?
Я немного подумал и решил, что в данном случае честность – добродетель.
- Грейнджер.
- Я так понимаю, это не имеет отношения к эльфам? – спокойно уточнил Басти.
- Ты сама проницательность! – льстиво восклицаю я.
Снейп молча начищает ложку ло блеска. Ждет продолжения.
- Если в общих чертах, Грейнджер – моя бывшая, ну и она меня узнала и немножко потрепала, - обаятельно (ну, если Басти уже успел нарастить мне зуб) улыбаюсь я.
- Ай-яй-яй, - ну вот, он сказал свою любимую фразу.
Я молчу. Басти тщательно протирает ложку и аккуратно кладет ее в шкафчик. Потом поворачивается ко мне и достает палочку.
- Бить будете, папаша? – в шутку спрашиваю я.
Снейп серьезно качает головой (у него полностью отсутствует чувство юмора) и, подумав, добавляет:
- Не сегодня.
Он нараспев произносит несколько заклинаний и в зеркало за его спиной я вижу, как мое красное оттопыренное ухо возвращается в исходную позицию и принимает естественный цвет. Блаженство... Как я хорош.
»»»»*»»»»
Басти вылечил мои порезы, ушибы и комплекс неполноценности, а так же выслушал подробный рассказ о моих похождениях. Потом подумал немного и заявил:
- Это все очень мило, - я хмыкнул, потирая вылеченное ухо, - но с эльфами проблема.
- Каков наш план, командор? – Басти давно перестал обращать внимания на прозвища, которые я ему даю.
- Во-первых, нужно все-таки найти кого-то, кому это было бы выгодно. И я все-таки думаю, что это миссис Грейнджер...
- Мисс.
- Хорошо, мисс Грейнджер, только не перебивай, - на одной ноте произносит Снейп, - потому что была ли она в школе во время восстания, легко проверить, к тому же, все это можно провернуть и на расстоянии. Она единственная в школе хотела освободить эльфов, к тому же ее зарплата преподавателя дает ей возможность оплатить последствия этого происшествия. И – да, собирайся, мы сейчас же едем в Хогвартс. Если ты не против.
У Басти очень интересная манера – приказывать мне, а потом немедленно добавлять какую-нибудь вежливую фразу, сохраняющую приятную иллюзию наличия выбора. После этого невозможно не согласиться.
»»»»*»»»»
В сумерках Хогвартс казался немного больше, чем он есть на самом деле. Возможно, потому, что горела только часть окон.
Нас никто не встретил, но мы смогли войти, потому что защита замка приняла нас как своих. Иногда все-таки полезно быть председателем Попечительского Совета, подумалось мне.
В это время Басти огляделся, определил направление ветра с помощью послюнявленного пальца и втянул носом воздух.
- Вкусно пахнет, - сказал он. - Интересно, кто у них там готовит, пока эльфов нет.
Я пожал плечами и направился ко входу. Басти не отставал - стремительная походка у Снейпов, видимо, в крови.При этом он не забывал восхищенно оглядываться на движущиеся картины и с детским восторгом в глазах наблюдать за двигающимися лестницами. Он раньше бывал в Хогвартсе, да и в Дурмстранге хватает этих волшебных фокусов, но всякий раз, когда мы приходим в школу, Басти обязательно хоть раз с изумлением скажет:
- Ай-яй-яй.
Наверное, это потому, что у него поздно проявилась магия. Иногда я даже немного завидую - все приедается, а я с самого рождения воспринимал волшебство как должное. Немногие мои знакомые умеют видеть чудо там, где его не заметят другие. Кстати, вот одна из них.
Я спрятался за худую спину Басти - жалко, он не носит широкие мантии, как крестный.
- Добрый вечер, миссис Грейнджер, - вежливо говорит Снейп. Мисс, мисс Грейнджер. Вечно он все путает.
- Добрый вечер, мистер... Снейп.. - она все еще спотыкается на его имени. Еще бы, никак не может привыкнуть. Басти - живое напоминание о крестном. Грейнджер мне как-то призналась: она могла бы спасти его в Визжащей Хижине. Но не стала, потому что думала, что он предатель. А кто тогда так не думал?
»»»»*»»»»
Крестный всегда был между двух огней, принимал на себя все удары. Как ни посмотри - с любой стороны он предатель. А Грейнджер... Я тогда разозлился. Мне было ее немного жаль, потому что я видел, что она действительно винит себя в его смерти. Но с другой стороны... Мое отношение к крестному никогда не было однозначным. Он любил меня, по-своему, конечно, но любил, я всегда это знал. Наверное, он был единственным человеком, которому я был нужен просто потому, что я - это я.
Он никогда не говорил мне об этом. Относился скорее снисходительно, покровительственно. Северус был очень сложным человеком, я многого не знал о нем, по иронии судьбы именно Грейнджер рассказала мне его историю. И снова, как и с отцом, я оглядывался назад, вспоминал, и сквозь дымку времени различал знакомые, родные, теперь понятные черты. Северус всегда был для меня прежде всего загадкой, неким ребусом, потому что я ни разу не смог предугадать его действия, не понимал его мотивов. И мне горько, что я увидел в нем человека только после того, как разгадал его тайны.
Тот вечер, когда Гермиона рассказала мне о крестном, стал началом конца нашей с ней истории. Я снова оказался перед выбором, не мог простить ей его смерти, потому что вместе с непониманием ушел и страх. Я больше не боялся его, и отчаянно хотел бы вернуть. Просто чтобы сказать... Попросить прощения, наверное. Я тогда и ударился в поиски Истины. От идеи воскрешения пришлось отказаться - во-первых, потому, что было нереально сложно достать какую-либо информацию о жизни после смерти (наш параноик-министр запретил некромантию), а во-вторых, потому что я сам помнил Лорда и был убежден, что безумие - наименьшая плата за бессмертие. Северус ушел навсегда, и мне потребовалось время, чтобы принять это.
Истину я так и не нашел. И если Дамблдор не врал, и истина в любви, то, наверное, так и не найду.
Ну ее, эту любовь.
»»»»*»»»»
