Глава 3Почему, когда радуешься, в голову нет-нет, да и забредет какая-нибудь печальная мысль?
Этот вопрос занимал меня, пока я гулял по обезьяньему отделу зоопарка. Дадли и Пирс тоже времени даром не теряли – пытались накормить павианов остатками мороженого, перекрикиваясь и кривляясь, как клоуны. Мисс Девил горячо верила в теорию эволюции, но в одном была не права: подтверждение родства с обезьянами следует искать не на далеких континентах вроде Африки, а здесь, у себя под боком. Ежели поставить рядом Дадли и молодого самца гориллы – только и отличий, что братец блондин, а примат - брюнет. Причина, по которой взгрустнулось умному, серьезному человеку, Дадли и в голову бы не пришла.
Жаль мне огненно-полосатых тигров, львов, волков и леопардов, вынужденных сидеть целый день в тесных клетках. Им не место в царящих тут гомоне, грохоте и жаре. А обезьяны, как люди, могут жить где угодно.
-Еще десять минут, и уходим.
-Ну ма-ам, мы с Пирсом еще не были в террариуме!
-Хорошо-хорошо. Вернон, не спускай глаз с мальчишки, а я схожу за билетами.
В террариуме, темном и прохладном, Дадли оказал особое внимание крокодилам и ядовитым жабам. Он быстро нашел самую большую в мире змею – та могла дважды обвиться вокруг машины дяди Верона и с легкостью раздавить ее в лепешку. Интересно, каково чувствовать, как поверх груди сжимаются смертоносные кольца, сдавливая так, что невозможно дышать, и…
-Гарри!
-ЧТО? – я очнулся от размышлений и глянул на брата.
-Разбуди ее.
-Почему я?
-Пап, разбуди ее!
Дядя Вернон постучал толстыми пальцами по стеклу. Змея лежала, свернувшись на манер садового шланга, и не подавала признаков жизни.
-Сильнее стучи!
Но змея, похоже, твердо решила, что происходящее за стеклом ее не касается. Разочарованный Дадли отправился к другим ящикам, а дядя Вернон и тетя Петунья, не выпуская меня из виду, наблюдали за сынком.
«Боа констриктор. Бразилия. Данная особь родилась и выросла в зоопарке».
Несчастная, вынужденная терпеть выходки посетителей. Я бы на ее месте давно умер от скуки: ни поползать, ни пошипеть с каким-нибудь змеем, ни развернуться во всю длину – это жестоко, как пытка времен инквизиции.
-Кошмар, - выдохнул я.
Змея открыла глаза и уставилась на меня. Я бы даже сказал, впилась взглядом.
-Чего тебе?
Змея подняла голову и подмигнула. Я пожалел, что читал на ночь всякую ерунду. Вот так оно и бывает: сначала галлюцинации, потом таинственные голоса из умывальника, и, наконец, тебя похищают инопланетяне в белых халатах.
Змея, по-прежнему смотревшая на меня, вдруг закатила глаза и постучала хвостом по стеклу, словно хотела сказать: «И так каждый день».
-Наверное, это вам до смерти надоело, - не удержался я.
Змея согласно кивнула. Я продолжал:
-Вам хочется на волю, в Бразилию. Правильно?
Змея опять качнула головой. Стараясь сохранять самообладание, я ровным голосом спросил:
-Хотите, помогу?
Большая пасть раскрылась, стрельнув раздвоенным язычком, и я услышал четкое: «Да!»
Я попятился, мысленно обещая, что никогда больше не притронусь к пульту от телевизора. Только бы тетка не узнала, что ее племянник психически нездоров…
-Куда же ты?
-ДАДЛИ! МИСТЕР ДУРСЛЬ! ЭТА ЗМЕЯ! Вы не поверите, что она вытворяет!
Вопил Пирс, о существовании которого я почти забыл. Сзади на меня налетело что-то большое, сбило с ног и помчалось к гигантскому пресмыкающемуся.
«Ах ты, сволочь…» - окрысился я, узнав заднюю часть туши моего братца. «И не извинился даже! Чтоб тебе самому в террариуме застрять!»
И тут случилось нечто, напугавшее меня почти до потери сознания: только что двоюродный брат стоял, прижавшись к ящику с говорящей Боа Констриктор, а через мгновение он уже сидел, скрючившись, в стеклянном ящике и орал во всю силу легких.
Я почувствовал странную слабость, дрожь в коленях и снова опустился на каменный пол, тупо глядя, как перед террариумом суетятся посетители. Кажется, тетя Петунья убежала за хозяином заведения. Внезапно я вспомнил, что видел похожую сцену в фильме ужасов. Маньяк расправлялся с жертвами, засовывая их в стеклянные клетки, а затем поджаривал.
Последнее воспоминание - пол, в который я уткнулся носом…
Очнулся я у себя в чулане. Не удивлюсь, если дядя Вернон на всякий случай продлил мой обморок. Голова сильно болела: такое ощущение, будто по ней кто-то врезал дубиной. Или кулаком.
На кровати рядом со мной лежала бумага. Неровным почерком тети Петуньи там было написано:
«Не выйдешь, пока не объяснишь, как засунул моего сына в террариум, и куда делась змея».
Несмотря на боль, я усмехнулся. Ответить на ваш вопрос легко, тетя. Н е з н а ю.
