Глава 35. Люциус Малфой.
Нарцисса, решительно запретив домашним эльфам беспокоить ее, заперлась в комнате уже около трех часов назад, и Люциус метался по коридорам, не находя себе места от тревоги за жену.
Смерть Регулуса оказалась для Цисси тяжелым ударом: Рег был единственным Блэком, с которым она продолжала поддерживать связь. Ни Андромеда, ни Сириус даже не пытались вновь наладить контакты с сестрой, а неуемный фанатизм Беллы делал общение с ней все более и более невозможным.
Самому Люциусу не было дела до родственников жены, но ради спокойствия Нарциссы он бы, пожалуй, даже согласился принимать у себя Андромеду, - если бы это не было откровенным вызовом убеждениям Лорда. Поймав себя на столь кощунственной мысли, Малфой выпрямил спину и окинул холл тревожным взглядом, словно боясь, что кто-то может прочесть его мысли.
Тревога оказалась не напрасной: с холста на лестничном пролете на сына презрительно взирал портрет АбрахасаМалфоя.
- Думается, я допустил какой-то просчет в твоем воспитании, раз ты сделался таким сентиментальным идиотом, Люциус. Тебе следовало бы радоваться смерти наследника Блэков.
- Наследник теперь снова Сириус, отец, - сухо возразил тот, тщательно скрывая обиду. Отец никогда не считал его таким уж ценным приобретением, он предпочел бы иметь сына с более жестким характером. Кого-нибудь вроде Беллатрисы в мужском обличьи.
- Не имеет значения. Этот предатель едва ли станет достойным продолжателем рода. А у Беллатрисы только дочь. Твой сын будет одновременно наследником крови Малфоев и Блэков, а ты горюешь о каком-то двадцатилетнем щенке, сунувшем свою пустую голову прямо в ловушку?!
Люциус вспыхнул:
- Он кузен моей жены, отец!
Абрахас тонко улыбнулся своими сухими до голубизны губами:
- Это еще не значит, что ты должен оплакивать его в одиночестве. Вполне достаточно сделать это публично. Неужели ты не способен усвоить даже такое простое правило?!
- Не нужно меня учить! Теперь я глава рода, и твое мнение я учитывать не намерен!
- Не ты, Люциус. Не ты. Твоя жена.
Стиснув зубы, чтобы не выругаться, Малфой ринулся по лестнице вверх и остановился, только выйдя на витой балкон, нависавший над окнами Нарциссы. Даже отсюда было слышно, как надрывно она плакала; Люциус вцепился в перила, не обращая внимания на впившуюся в ладони металлическую резьбу, и закрыл глаза.
Убрать портрет. Что ему стоит просто вышвырнуть его из дома, запереть в подземелье, разрезать на мелкие кусочки?! Чего ради каждый день выслушивать эти ледяные сентенции о том, что он должен стать тем, кем быть не мог и не хотел?
О да, зная Вальбургу Блэк, он прекрасно понимал Сириуса. И завидовал ему отчаянно, со всей злостью труса, не сумевшего повторить его отречение. Ни садистские воспитательные методы отца, ни забитые замечания матери, ни до костей пробирающий холод в Мэноре так и не смогли заставить мальчика пойти против семьи, - а ведь он, будучи, в отличие от Блэка, единственным наследником, мог бы даже суметь настоять на своем. И все-таки не сделал ни шага, да хуже того – ни звука не издал, послушно проводя летние каникулы за бесконечной латынью днем и «воспитывающими волю» бдениями по ночам.
И вот теперь, даже после смерти, отец все еще пытается управлять его поступками, словами, даже мыслями! А когда этого не делает он, то делает Темный Лорд.
Люциус решительно развернулся и направился в единственное место, приносившее ему настоящее спокойствие: в детскую. Когда он приблизился к кроватке, он поймал на себе ревнивый взгляд старой эльфийки, которой было поручено наблюдение за его дремавшим малышом.
Драко было всего несколько месяцев, но он обещал вырасти здоровым и умненьким мальчиком; тонкие очертания носа и губ придавали ему аристократический вид, хотя лоб, на взгляд Люциуса, был несколько низковат – тут ребенок пошел в мать Нарциссы, особой красотой не отличавшуюся.
Сжимая кулачки, малыш перевернулся на спину, во сне слегка капризно кривя рот, и что-то невнятно мяукнул, еще не открыв глаз, но уже, кажется, собираясь заплакать. Малфой-старший, взглядом остановив эльфийку, сам поправил сбившееся былона сыне одеялко.
Он сделает так, чтобы Драко любил отца. Что бы там ни говорили эти двое ущербных.
6. Питер Петтигрю.
- Питер? – удивленно обернулся Люпин. – Ты же говорил, что занят?
Тот только небрежно отмахнулся:
- Артур Уизли согласился меня подменить. С его ребятней деньги лишними не бывают…
- С Гарри все в порядке? – спросил он тут же, не поняв предостерегающего взгляда Джеймса.
- К вечеру стало лучше, - неохотно отозвался Поттер. Лунатик, как и следовало ожидать, взорвался:
- Только не говори, что ты бросил Лили одну с больным ребенком!
- Я же сказал: все в порядке! Лили сама меня отпустила…
- О, Мерлин… Джеймс, интересно, ты когда-нибудь повзрослеешь?
- Еще чего не хватало!
Питер, который уже было разместился на диване в стороне от препирающихся друзей, вдруг встрепенулся:
- Так, стойте. А где Сириус?
Лицо Сохатого обеспокоенно вытянулось:
- Понятия не имею, я два дня его не видел… Может, у Маккиннон? У него в ее присутствии совсем крыша едет…
Хвост задумчиво кивнул, соглашаясь. Правда, с его точки зрения, крыша у Сиу была не на месте большую часть времени, и от девушек это ни на грош не зависело. Не то чтобы Питер его из-за этого недолюбливал, но один на один с Бродягой ему часто становилось неуютно, словно друг как-то подавлял его, пригибал к земле своим карнавальным энтузиазмом. Вот и сейчас, увидев, что Сириуса в комнате нет, Питер неосознанно расслабился: некому будет смеяться над его привычкой устраивать всё официально, как сегодня он с Артуром… Сомнений быть не может, что Бродяга ухватился бы за возможность представить поступок друга как Героическую Жертву Дружбе. Не понимая, что для стеснительного и добросовестного Питера это, может быть, и была жертва. Не меньше, чем в школе – отчаянная ложь о проступках друзей в лицо грозной МакГонагалл. И не меньше, чем постоянно поднятая рука на травологии – только для того, чтобы репутация Мародеров не подпортилась из-за его слабой успеваемости.
- Послушайте, идите-ка оба по домам. Все равно без Сириуса…
Джеймс взъерошил волосы:
- Я и один справлюсь, только надо забраться куда-нибудь подальше от людей… В Квентли, например, там никого не бывает.
- Сохатый, это опасно… - начал Римус, но тут же устало поинтересовался:
- Я могу тебя переубедить?
- Нет, - ухмыльнулся Поттер. – Если что, Пит быстро перекинется и оглушит тебя. Не о чем париться, Лунатик!
Конечно, - передернуло Питера, – совершенно не о чем… Что с того, что с боевыми заклятьями у него до сих пор первые пять блинов – комом? И почему, интересно, Сохатый все время об этом забывает? Конечно, сам-то он, видно, так и родился с Превосходно по Защите… Как и Сириус. И Римус. Ну, последний, впрочем, за исключением сопротивления Империусу.
И только у него как всегда ничего не получалось.
Даже трансгрессия, что стало очевидно, когда Джеймс с Римусом спокойно приземлились посреди поляны, а Питер аккуратно впечатался в росшую неподалеку осину.
- Мерлин, Хвост… - закашлялся Сохатый, скрывая смех. – Ты в порядке?
- Почти, - прохрипел тот, с трудом восстановив дыхание. – Перекидываемся?
Люпин, прислушавшись к чему-то внутри себя, кивнул:
- Давайте.
7. Алиса Лонгботтом.
- Элис, я совершенно не склонна давить на вас, но, на мой взгляд, эта ужасная музыка вредит ребенку!
Алиса, нагнувшись к колыбели, шевельнула уголками губ:
- А мне кажется, ему нравится… Посмотрите, он почти улыбнулся!
На суровом лице Августы Лонгботтом любопытство и любовь к внуку после непродолжительной борьбы победили консерватизм, и она подошла к кроватке:
- Ну, если вы так уверены… Мерлин, какой обаятельный мальчик, Элис!
- Так похож на Фрэнка… - по лицу Алисы скользнула тень беспокойства. – Он так и не вернулся?
Она не видела мужа уже три дня и десять часов: он уходил еще до рассвета и не появлялся до поздней ночи. Чем дальше заходила эта война, тем опаснее становились как вылазки авроров, так и задания Ордена; не так давно все они оплакивали близнецов Прюэттов – у Молли от горя едва не случился выкидыш, и страшно подумать, что бы произошло, не окажись рядом Лили с ее дипломом младшего целителя.
На этот раз Алиса решила твердо: как только они увидятся, она настоит на том, чтобы ей вернуться на работу. В конце концов, она уже достаточно окрепла после родов, а Августа вполне сможет присмотреть за ребенком и найти кормилицу… В чистокровных семьях это считалось нормальным, и тем более естественно поступить так в военное время.
Иначе она просто сойдет с ума, переживая за мужа. Уж лучше она всегда будет рядом, чтобы в случае чего его прикрыть!
Августа сухо ответила, делая вид, что не замечает потерянного вида снохи:
- Он предупреждал, что на этой неделе будет очень занят. Какие-то министерские рейды… На вашем месте, я бы побеспокоилась о своём здоровье. Элис, вы же ни крошки сегодня не съели!
- Мне и сейчас не хочется…
- Боже правый, девочка, да что с тобой творится? – с неожиданной тревогой в голосе произнесла Августа, материнским жестом потянувшись ко лбу Алисы. – Температура в норме… Я же сегодня специально испекла пончики, ты их всегда обожала, а тут даже не заметила.
- Простите, - бесцветно отозвалась Алиса. – Я обязательно попробую, обещаю.
- Да Мерлин с ними, с пончиками… - вздохнула Августа. – Ты из-за Фрэнка?
Молодая женщина, осторожно поправив на сыне одеяло, повернулась и, сцепив руки перед собой, призналась:
- Мне страшно, Августа... Я боюсь: вдруг кто-то бросит в него заклятие, а меня не будет рядом, чтобы помочь.
И вдруг всхлипнула, тотчас как-то незаметно оказавшись в объятиях свекрови:
- Он такой рассеянный…
- Он сильный, Алиса. И он, и Поттер, и Кингсли, и Артур… Его и без тебя есть кому защитить. А вот Невилла больше некому.
Та шмыгнула носом, вдыхая запах Августиной жилетки, в котором было что-то от апельсина, древесной стружки и тыквенного сока, и отстранилась:
- Я поставлю чай. Не пропадать же пончикам…
