Глава 3Из всех мероприятий Голодных Игр было только одно, к которому за все эти годы он так и не смог привыкнуть и которое, пожалуй, ненавидел даже больше, чем Жатву.
Церемония открытия.
Он презирал вычурные наряды столичных модников и модниц, в которых невозможно было понять, кто перед тобой – мужчина или женщина, юноша или старик. Или астрономические суммы, которые выбрасывали потенциальные спонсоры за места для избранных на балконах и в первых рядах вокруг Круглой площади, чтобы иметь возможность лучше рассмотреть тех, на кого собирались делать ставки. Или колоссальные по своему размаху и роскоши фейерверки и непостижимое его разуму всеобщее дикое ликование. А главное – очумевшую толпу, восторженно принимающую детей, большинство из которых погибнет в течение ближайших недель.
Все это уже много лет бесило его.
Вот почему он так хотел и в то же время так боялся увидеть стилистов Двенадцатого дистрикта. Он прекрасно понимал, как напуганы предстоящей церемонией Китнисс и Пит, но сегодня он чувствовал себя тем же трибутом, что и двадцать с лишним лет назад. И ему тоже не помешала бы сейчас чья-нибудь помощь и поддержка. А лучше хорошая выпивка. Хотя, говоря по правде, он был даже рад, что, несмотря на соблазн в виде собственного бара в номере, он не успел надраться с самого утра. Иначе сейчас ему пришлось бы сгорать со стыда.
Сидя на мягком диване в роскошной творческой мастерской, куда его привел Главный Распорядитель, ментор с удивлением наблюдал за двумя молодыми людьми, которые даже не замечали его присутствия, увлеченно колдуя над каким-то куском черной материи. Уже не в первый раз за минувшие пару часов он мысленно вознес хвалу Сенеке Крэйну за невообразимую удачу в лице Цинны и Порции, хотя, очевидно, сам Сенека не имел к этой удаче никакого отношения.
Благодаря этой самой удаче он и собирался сейчас просить Цинну присмотреть за ребятами там, на церемонии. Возможно, с его стороны это было проявлением слабости и даже трусости. Ведь только вчера в поезде, удивленно разглядывая чудом уцелевшие пальцы, он дал слово самому себе, что уж в этот раз приложит все усилия, чтобы не сломаться и не осрамиться в глазах своей парочки. Но стоило ему представить президента Сноу на трибуне Круглой площади, лицемерно поздравляющего два десятка детей с участием в очередной бойне, и вспомнить его змеиные глаза и неизменную белоснежную розу в петлице, как его начало колотить. Лишь стакан воды и разноцветные пилюли, заботливо предложенные испуганной Порцией, смогли унять дрожь в руках.
- Есть вещи, которые мне не по силам, - хрипло выдавил он, переводя злой и затравленный взгляд с одного стилиста на другого. - Я физически не могу быть там.
- Тебе не нужно оправдываться, - мягко успокоил его Цинна. – У каждого из нас есть свои демоны. И иногда они оказываются сильнее.
Ментор виновато уронил голову. Конечно, Цинна был прав, но Хеймитч очень сомневался, что молодой человек хотя бы отдаленно представлял себе настоящих демонов.
Тех, которых Двенадцатый знал в лицо.
- Не волнуйтесь, - ободрительно прощебетала Порция, положив изящную ручку на его поникшее плечо, - вам совсем не обязательно там присутствовать. Все пройдет просто прекрасно – у нас есть, чем поразить Панем в этом году. Покажем ему, Цинна?
Молодой человек снисходительно улыбнулся.
- Обязательно. Не то он решит, что мы шпионы Первого или Второго дистриктов и, как можем, устраняем конкурентов еще до начала Игр. - В его зеленых глазах плясали озорные огоньки.
- Вы слишком заботитесь о старине Эбернети, чтобы оказаться шпионами, – буркнул в ответ ментор. - Ни Первый, ни Второй не стали бы со мной церемониться.
Цинна взял со стола ту самую черную материю, над которой они с Порцией корпели минуту назад, и изящно набросил ее на руку.
- Не боишься вот так, вживую? – неуверенно чиркая спичкой, опасливо прошептала капитолийка. – А если вдруг не сработает?
- Есть только один способ узнать это.
Он протянул руку с куском ткани к огоньку, и материя мгновенно вспыхнула неестественно-ярким пламенем. Черт подери, он же сейчас покалечит себя! Хеймитч в ужасе дернулся вперед, чтобы сорвать пылающий лоскут с запястья молодого человека… и почувствовал только легкую щекотку.
- Что это? – изумленно пробормотал он, взглянув на восторженно ахнувшую Порцию.
- Всего лишь синтетический огонь – я стащила его у одного приятеля-пиротехника! - гордо отозвалась она, любовно разглядывая языки пламени, скачущие по руке Цинны. – Ну, как, нравится вам эта идея – добавить огня нашим трибутам?
- Огонь – это как раз про Китнисс Эвердин, - хмуро пробормотал ментор, вспоминая острый нож в полудюйме от своих пальцев.
Свободной от пламени рукой Цинна вытащил из кармана брюк маленький баллончик и сбрызнул живой костер. Огонь тотчас ослаб, свернулся в маленький мерцающий уголек и через несколько секунд погас. Хеймитч придирчиво осмотрел ткань - никаких повреждений! Он удовлетворенно хмыкнул.
- Так-то лучше. Не хватало еще зажарить молодежь в прямом эфире!
- Как видишь, им ничего не грозит. - Молодой человек довольно улыбался, но глаза его оставались серьезными. - Я бы никогда не стал рисковать, не будучи уверен в результате. Так что можешь передать своим демонам, что с нами твои ребята в полной безопасности.
- Значит, я могу на вас положиться? - упавшим голосом пробормотал ментор, стыдясь собственной слабости.
- Как на самого себя, - уверенно отозвалась Порция. – Они ведь теперь и наши трибуты.
Когда они оставили его одного, разойдясь по своим подготовительным командам для последних приготовлений, он еще долго и тщательно обнюхивал и осматривал подопытный лоскут ткани, пытаясь обнаружить подвох. Ничего. Только специфический легкий запах какой-то химии. Что ж, оставалось только надеяться, что на церемонии не окажется холодного оружия, иначе Китнисс Эвердин запустит ножом в своего стилиста, когда тот решит поджечь ее наряд!
Теперь можно было и выпить. Он придирчиво осмотрел роскошный номер, сомневаясь найти хоть что-нибудь крепче кофе – вряд ли такой человек, как Цинна, страдал тем же недугом, что и старый ментор. Счастью его не было предела, когда после тщательного обыска он обнаружил, наконец, изящную, изогнутую в горлышке бутылку с тисненной золотом и вензелями этикеткой, наполненную светло-коричневой жидкостью. Наверняка, дорогущий коллекционный коньяк… Хеймитч облизнулся и удивленно услышал, как призывно заурчало в животе. Вот черт, он ничего не ел с самого утра и, похоже, забыл про обед!
Словно читая его мысли, распахнулась входная дверь, и высокая рыжеволосая девушка молча вкатила тележку со всевозможными блюдами. Еще одна несчастная, с горечью подумал ментор, исподлобья разглядывая безгласую. Он прекрасно знал, что таким варварским способом в Панеме наказывали за измену власти, но даже представить не мог, что среди капитолийцев тоже могли оказаться изменники и предатели. А девушка определенно была из Капитолия - очень красивая, с тонкими чертами лица, фарфоровой кожей, гордым профилем и изящными пальцами, которые в эту минуту аккуратно раскладывали перед ним столовые приборы. В каждом движении и жесте сквозила явно капитолийская порода. Скорее принцесса, чем прислуга…
На ее месте могла запросто оказаться его Элиза.
- Оставь это, - буркнул он, отгоняя демонов и отодвигая в сторону ножи и вилки, - я привык обходиться руками.
Девушка покорно поставила перед ним блюдо и замерла в стороне, ожидая дальнейших распоряжений.
- Давай, пообедай со мной. - Он знал, что это недопустимо, но ему вдруг захотелось сделать для нее что-нибудь приятное.
Она не шелохнулась и даже не подняла глаз.
- Это частная собственность большой шишки, - зашептал он чуть тише, заговорщицки озираясь по сторонам, - здесь нет камер и прослушки, поверь мне. Не хочешь есть, так просто присядь, составь мне компанию.
Губы девушки дрогнули, но она продолжала неподвижно стоять возле него.
Хеймитч поморщился и сердито отодвинул тарелку.
- Да, понимаю, у тебя нет причин доверять мне – ты меня даже не знаешь. Не думай, я не провокатор… просто ты кое-кого мне напомнила, - нехотя признался он, отводя глаза от ее покорно опущенного лица. – Не внешне… сам не пойму, чем вы похожи. Наверно, тем, что та, другая, тоже провинилась когда-то – она имела несчастье полюбить слишком упрямого и слишком глупого парня. Только вот уже двадцать с лишним лет, как она мертва. И я честно думаю, что в этом ей повезло больше.
Девушка слабо вздрогнула и прикрыла глаза. Из-под длинных золотистых ресниц на бледные щеки медленно потекли слезы. Ментор почувствовал, как в груди зашевелился ледяной ком. Ему внезапно захотелось просто обнять и пожалеть эту несчастную девочку…
Не стоит так пугать ее. Он только покачал головой, пытаясь вдохнуть.
- Хорошо хоть они не могут лишить вас последнего права – оплакивать то, что осталось от вашей жизни.
Она вдруг сдалась: шагнула к столу, взяла ручку и блокнот, что-то быстро написала в нем и протянула ментору. «Я вас знаю», - прочел Хеймитч аккуратные ровные буквы. Брови его удивленно поползли вверх. «Я часто видела вас раньше», - спешно дописала она.
- Я - Двенадцатый, - оживился он, пытаясь заглянуть ей в глаза. Она повела плечами, робко присела на край дивана и принялась спешно писать ответ. Он замер в ожидании.
«Почему вы не на церемонии? Она вот-вот начнется».
- Ох, девочка, это длинная история… скажем так, я старый трусливый пес.
«Я вам не верю. Ментор Двенадцатого не может быть трусом!»
- Ты меня идеализируешь! Это еще почему?
«Потому что нужно иметь большое мужество, чтобы снова и снова возвращаться сюда».
Так значит, она действительно знала его. Снова и снова – это означало, что она не единожды видела Игры и запомнила его среди других менторов. Еще бы, за столько лет можно запомнить даже черта, не то что старого пьяницу!
Он достал из вазы с фруктами небольшую гроздь винограда и примирительно протянул ей. Наверняка, кто-то когда-то делал для нее подобное. Девушка дрогнула и неуверенно посмотрела на него синими, как вечернее небо, глазами. Какую красоту загубили, молча выругался Хеймитч, зачарованно разглядывая ее.
- Возьми, это подарок. От старого героического ментора.
Внезапно ее лицо изменилось – она едва заметно улыбнулась, одарив его благодарным взглядом.
- Да ладно, чего уж там. - От теплой синевы ее глаз он смутился, словно мальчишка. – Только ешь сейчас, здесь, не то у нас обоих будут проблемы.
Держа в ладонях заветную гроздь, она поднялась с дивана и осторожно подошла к телевизору на стене. На экране все еще была Китнисс Эвердин в день Жатвы. Девушка обернулась и жестами показала фразу, от которой у Хеймитча волосы встали дыбом.
«И ее я знаю».
Только этого ему не хватало! Безгласая капитолийка из аристократической семьи знакома с простой девчонкой из Двенадцатого дистрикта… уму непостижимо! Как они могли встретиться? Когда? Где? В любом случае, это случилось до приезда Китнисс в столицу…
Он уже открыл рот, чтобы расспросить подробнее, когда за дверью внезапно раздался подозрительный шорох. В теплых синих глазах вспыхнул ужас, и, роняя виноград на ковер, девушка метнулась к тележке с блюдами. Он прижал к губам указательный палец, призывая ее к спокойствию, и ободрительно качнул головой в сторону двери, предлагая бедняжке уйти. Когда-нибудь она расскажет ему – но не сейчас. Сейчас не время для исповедей. Неизвестно, какие еще сюрпризы таит в себе Китнисс Эвердин… и какие еще тайны ему предстоит услышать.
Он проводил девушку задумчивым взглядом. Аппетит пропал совершенно. Он поднял с ковра оброненный пульт и выключил телевизор. У него не было никакого желания смотреть, как красиво, должно быть, пылают сейчас его трибуты в своих нарядах на фоне вечернего Капитолия. С ними Цинна и Порция, им можно доверять. Сейчас они для ребят лучшие помощники и советчики, чем старый раскисший ментор.
Завтра он обязательно возьмет себя в руки, но сегодня им всем будет куда безопаснее без Хеймитча, хмыкнул он сам себе.
Подхватив со столика пузатый бокал на короткой ножке, он одним движением распаковал найденную бутылку. Совесть, кричавшая о баснословной стоимости напитка, была безжалостно задвинута на задний план. Он со злобным удовольствием наблюдал, как красиво бежит из горлышка ароматный коньяк, потом залпом выпил один бокал, второй, третий. Не стоило спешить натощак, но он уже не мог остановиться. Перед глазами плясали изящные пальцы безгласой девушки, серые глаза Китнисс, золотые локоны Элизы…
Он и не сообразил, как вырубился на ковре прямо возле дивана.
