Глава 3От автора: Во-первых, огромное спасибо за ваши отзывы, и спасибо всем тем, кто подписался на мой фанфик, во-вторых, приношу свои извинения, что главы так долго не обновлялись, я была в долгожданном отпуске и в будущем планирую обновлять главы еженедельно.
Глава 3
62-ые Голодные игры
“Sorrow found me when I was young
Sorrow waited, sorrow won”*
Эффи Тринкет, несмотря на ее ошибки в прошлом году, не отстраняют от стажировки, однако, Петра на этот раз не берет девушку с собой на Жатву в Двенадцатый Дистрикт, отведя ей только роль гостеприимной хозяйки в Тренировочном центре. Эффи старается успокоить себя мыслями, что решение Петры пустяк, что сальный Двенадцатый дистрикт, как впрочем и долгие поездки на поезде все равно не созданы для нее. Днем она только и может думать, как же ей стать идеальной сопровождающей, ночью Эффи сняться кошмары. Психотерапевт задает ей много вопросов, на которые у нее нет ответов, она не в силах себе помочь. Доктор завершает каждый сеанс одинаково: «Ты точно уверена в своем выборе? Ты, правда, хочешь работать сопровождающей трибутов? Уверена?» Эти вопросы преследуют ее по ночам, не дают спать, сомнение оковывает своими цепями по рукам и ногам. Эффи чувствует себя загнанной в тупик, откуда нет выхода. Как так получилось, что сегодня ее мечта трещит по швам? Как так получилось, что она больше ни в чем не уверена? Её пороки – тщеславие и гордыня не позволяют Эффи отступать и терять возможность стать знаменитой, ее слабости – неуверенность в своих силах и опять-таки гордыня заставляют ее топтаться на одном месте. И так застряв в лабиринте своих предрассудков и желаний, Эффи решает, что 62-ые Голодные игры решат ее судьбу.
Эффи Тринкет уже третий час смотрит Жатву у себя дома, ее мать стучит в закрытую на ключ дверь.
-Эффи, это же просто некрасиво, так себя вести, запираться в комнате, будто у тебя есть какие-то секреты от меня, и вообще это неприлично пить чай не в обеденной комнате! Ты хотя бы не забыла о подставке? – миссис Тринкет ужасают манеры дочери.
- Мама, я работаю! Не мешай мне!
- Не хами, матери! – миссис Тринкет не привыкла, чтобы ее дочери повышали на нее голос.
- Мама, пожалуйста, ты мне мешаешь, я же все так пропущу.
Эффи слышит, как мать отходит от двери ее спальни и тут же жалуется своему мужу: «Совсем от рук отбилась!» Когда Эффи в пятнадцать лет решила стать сопровождающей, она столкнулась с неодобрением своих учителей, своих друзей, и самое главное своей семьи. Одни говорили: « У тебя нет данных». Другие убеждали ее, что она не справится с такой ответственностью. Третьи красочно описывали возможности, что перед ней откроются, если она откажется от своей глупой затеи. Девушка надеялась, что со временем близкие поймут ее стремления, но с каждым годом Эффи натыкалась на еще более прочную стену из непонимания.
Отгоняя прочь нахлынувшие воспоминания, Эффи возвращается к просмотру, как раз в момент, когда Петра вытаскивает листок с именем девушки-трибута.
- Мира Думанти! – Петра Дэррон произносит имя девушки неправильно. – Прошу прощения, Мира Даманти!
Эффи только сейчас отмечает, что динамики сильно искажают голос Петры, и он по-настоящему ужасен. В телевизоре Петра кажется коротышкой, пластические операции скрывают ее морщины, но не утаивают от зрителей ее истинный возраст. И самое главное, она всегда одевается в черный цвет, может, чтобы поддержать 12-ый с его угольной специализацией, а может, черные наряды скрывают недостатки фигуры.
Эффи Тринкет делает пометку в своем блокноте: «Быть всегда яркой». Сейчас девятнадцатилетняя девушка крутится перед большим зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. У Эффи хорошая фигура, и стилисты смогут придумать для нее множество интересных нарядов – откровенных и дерзких, легких и невинных, ультрасовременных и стилизованных под ретро. Мягкие негустые светлые волосы, доходящие девушке до плеч, совсем ей не нравятся, такая скучная прическа не может выделить ее из толпы. Так в блокноте появляется новая запись: «Попросить стилистов подобрать мне подходящий парик». Средний рост исправить легче простого: «Каблуки».
Возвратившись к просмотру Жатвы, Эффи отмечает, что Мире должно быть около восемнадцати лет, так как девушка выходит из самого последнего ряда, сейчас она неспешно идет к своей сопровождающей. Мира зеленоглазая брюнетка, она улыбается, когда поднимается на сцену. От улыбки у нее появляются очаровательные ямочки на щеках, делая ее еще красивей. Эффи замечает Хеймитча Эбернатти за спиной Петры, он, как и прежде, немного сутулится, но к удивлению Эффи сегодня он чисто выбрит, трезв и даже мило улыбается Мире. Эффи вдруг ловит себя на мысли, что она чересчур внимательно рассматривает Хеймитча, однако, не проходит и десяти секунд, как ментор пропадает с экрана.
- Мисс Даманути, что же вас так развеселило?
Смех. Весь дистрикт безудержно смеется. Петра поджимает свои тонкие губы, теперь, кажется, что их вовсе нет. Эффи, не отрываясь от экрана, чиркает в блокноте: «Помада»
- Мою фамилию все всегда неправильно произносят, не думала, что такой образованный человек, как вы, тоже не справится, – отвечает девушка.
И тут Эффи будто пронзает током, она помнит Миру Даманти.
***
Хеймитчу неудобно сидеть на жестком стуле, к тому же ему кажется, что буквально все на него смотрят. Еще бы в чистой рубашке, начищенных до блеска ботинках, выглаженном костюме, да еще и при галстуке. Мужчина проклинает тот день, когда ему пришло в голову помочь одной семье из Шлака, теперь вот глава этой самой семьи попросил его стать крестным отцом для младшего отпрыска, а его жена норовит помочь по хозяйству. Когда Петра вытаскивает имя его будущей ученицы, Хеймитчу щемит сердце, Капитолий всегда умел бить по самому больному. А самое главное Капитолий любит всевозможные шоу, а Мира пару лет назад уже устроила для них одно. Трагедию. Любимый жанр этих нелюдей.
Пару лет назад на месте Миры стоял другой трибут – Николас Грин, ему тогда было шестнадцать, он был красив и силен и любил Миру Даманти. Весь Двенадцатый дистрикт знал, что эти двое любят друг друга. Но Капитолию наплевать на любовь, там другие ценности, там человеческая жизнь сущий пустяк. Хеймитч прокручивает в голове события того года: вот имя юноши звучит в полной тишине, вот Мира крепко вцепившись в него не отпускает, потом он помнит кровь на лице одного из миротворцев, это Мира глубоко вонзается ногтями в его лицо, пока этот поборник Капитолия пытается оттащить девушку от Николаса. Потом жуткие Игры, где Николас борется ради своей жизни, чтобы вернуться к любви всей своей жизни, потом Миру привозят в Капитолий, только чтобы она выступила перед жаждущей сплетен толпой, а потом Николаса больше нет. А затем Хеймитча буквально прожигает чувство вины, он не смог уберечь трибутов, кровь трех человек на его руках. Пусть Мира пока жива, но Хеймитч знает, что такое медленно умирать в агонии одиночества.
Хеймитч злится на себя, злится на Петру, которая даже не помнит девушку.
- Мира, хочешь что-нибудь рассказать нам про себя?
- Про себя? Нет. Мне нечего сказать. Ведь это вы отобрали у меня все, о чем я могла бы рассказать, – в голосе девушки нет насмешки, гнева, даже печали нет. Так, наверное, звучит пустота. Тишина, остающаяся от разбитых сердец.
- Отлично, - отвечает Петра, убирая от лица волосы. – Молодые люди, ваша очередь. Бо Вальдер!
Мальчику пятнадцать лет, он не очень хорошо сложён, темные волосы и серые глаза превращают его в невидимку. Хеймитч с грустью подмечает, что мальчик обычный. Все уже знают, что в его смерти не будет ничего интересного. Все уже знают, что он умрет.
Бо поднимается на сцену, и пожимает руку Мире. Она подбадривает его улыбкой, и даже обнимает. Петра быстрее растаскивает их и ведет в Дом Правосудия, Хеймитч идет вслед за ними. Он ненавидит это проклятое место, здесь каждый год текут реки слез, эти стены свидетели печали, здесь люди говорят свои последние прощай. Семья Бо уже здесь, их по одному запускают в комнату к мальчику. Мира стоит рядом с Петрой, ей не с кем прощаться, все ее близкие люди мертвы.
- Мистер Эбернатти, не могли бы вы увести меня отсюда? – спрашивает Мира. – Всё это просто невыносимо.
- Конечно. Пойдем сразу в поезд?
- Да, если можно.
Они идут, молча, в сопровождении трех миротворцев, Хеймитчу хочется извиниться за то, что он не смог вытащить с Арены Николаса, но как такое можно простить? Около поезда их встречают другие миротворцы и пропускают внутрь.
- Мира, знаешь я ведь так...- просить прощение оказывается очень сложно. – Я хотел бы...
- Да, я знаю, - Мира останавливает Хеймитча. – Не надо, это не ваша вина, и я никогда не держала зла на вас. Надо было, наверное, сказать вам это раньше, но я не могла. Я просто не могла признать, что его больше нет.
- Мира, пожалуйста, пообещай мне одну вещь.
- Какую?
- Ты не сдашься, как сложно это не было бы. Там будут сильные соперники, но ты должна постараться ради Николаса, ради себя. Пообещай мне!
- Пусть они сильные, но у меня есть преимущество перед любым из них – мне нечего терять, - тихо отвечает Мира. – И я обещаю.
***
- Хеймитч, встретимся перед индивидуальными испытаниями, до этого поручаю вас стилистам и Эффи Тринкет, она встретит вас в Тренировочном центре, - Петра прощается с ментором и трибутами перед самым приездом в Капитолий. – Бо, Мира ничего не бойтесь, после того, как с вами поработают стилисты, вы засияете!
- Еще бы, - говорит Хеймитч так, чтобы Петра его не услышала.
Чуть позже оказывается, что Петра говорила про сияние не в переносном смысле, а в самом прямом. Кассио и Коко довольны собой, когда одевают на головы трибутам шахтерские каски с фонарями.
- Хеймитч, а это нельзя никак исправить?? – Мира в ужасе рассматривает себя в зеркале. – У меня в жизни не было более глупого вида, чем сегодня.
- Боюсь, что нет, дорогая, - отвечает Хеймитч. – Здесь я не в силах тебе помочь.
На Церемонии открытия большинство трибутов выглядят слишком пестро и безвкусно под стать самим капитолийцам, выделяются только трибуты из первого дистрикта, которым придали сходство с королевой и королем, одев им на головы корону и диадему, украшенную изумрудами.
После Церемонии Миру и Бо ждет не только Хеймитч, но и Эффи Тринкет.
- Рада познакомиться, меня зовут Эффи, - девушка обнимает сначала Бо, а потом и Миру. – Вы были великолепны! Лучше всех! Вам нравится в Капитолии? Здесь все такое красивое!
- Эффи, они устали, не загружай их вопросами. Покажи лучше наши апартаменты, - просит Хеймитч.
- Хорошо, - отвечает Эффи, а потом обращается к трибутам: - Вам там обязательно понравится! Я была в восторге, когда побывала там! Такая роскошь!
В этом году апартаменты участников из Двенадцатого дистрикта на самом деле поражают воображение. С интерьером поработали отличные дизайнеры. Все стены отделаны черным полированным камнем с желтыми и красными бликами, мебель выполнена из сандалового дерева, и огромный камин из того же камня, что и стены.
- Они думают, что такая обстановка заставит нас чувствовать себя как дома? – со злостью в голосе спрашивает Хеймитч.
- Это лабрадорит! Между прочим, этот камень сейчас очень сложно достать! – отвечает Эффи. – Лучше бы спасибо сказали, что распорядители не поскупились так красиво оформить ваши комнаты!
Хеймитч быстро осматривает помещение в поисках бара, а потом обращается к Эффи:
- А где бар?
- Рядом с бассейном!
- Рядом с чем??
- С бассейном! – радостно отвечает девушка. – Он не очень большой, но в нем можно плавать!
- О, Господи, - восклицает Хеймитч, когда перед ним предстоит верх безвкусия.
Этот резервуар, выполненный из монолитного лабрадорита, совсем небольшой и видимо не очень глубокий, но он совсем не нравится Хеймитчу. За счет красной подсветки на дне, вода напоминает струящуюся лаву, особенно, сильный эффект появляется, когда Эффи включает гидромассаж.
- Мира, Бо, если хотите освежиться, то в ваших комнатах приготовлены купальные костюмы.
- Это мне надо освежиться, - говорит Хеймитч, доставая бутылку виски, – Где тут лёд?
К вечеру Бо смелеет и первым залезает в бассейн, вода идеальной температуры, не очень теплая и не ледяная. Мира сидит за столом и что-то обсуждает с Хеймитчем. Эффи, которая ненадолго отлучалась, вернулась, в руках у нее планшет.
- О, какой же ты неаккуратный, вода разбрызгана повсюду! – восклицает Эффи. – Нельзя же так!
- Крошка, оставь Бо в покое, не будь жуткой занудой, - останавливает девушку Хеймитч.
- Хорошо, - отвечает Эффи, а потом обращается к мальчику: - Только смотри не обрызгай меня, это платье стоит целое состояние!
- Я постараюсь, - обещает Бо.
- Отлично, а теперь я хотела бы обсудить с вами наше расписание, - Эффи присаживается на самый краешек бассейна и дотрагивается до поверхности воды кончиками пальцев.
- Это то, что нам надо, - отвечает Хеймитч, который сейчас стоит за спиной Эффи и внимательно смотрит в планшет девушки.
- Что-то не так? – спрашивает Эффи.
- Все просто прекрасно, - хитро улыбаясь, отвечает ментор. – Просто я тут подумал...
- Нет, мистер Эбернатти, пожалуйста, не надо!!! Я не умею плавать!
- Тут совсем не глубоко! – говорит Хеймитч, когда Эффи уже оказывается в воде.
- Это просто непозволительно! Я буду жаловаться!
Проходит несколько дней, но Эффи так никому и не признается о случившемся. Подготовка трибутов занимает почти все время Хеймитча, и он больше не подшучивает над Эффи. Вскоре к их команде присоединяется и Петра. И вот уже наступает день, когда пора прощаться.
- Мира, запомни, тебе есть ради чего бороться, не сдавайся раньше времени, - Хеймитч крепко обнимает девушку, она только кивает в ответ и отходит к миротворцам.
- Бо, ты помнишь, что я тебе советовал? – спрашивает Хеймитч. – Беги от Рога изобилия, чем дальше ты убежишь, тем сложнее им будет найти тебя!
- Мистер Эбернатти, спасибо, вам за все. Я постараюсь победить, чтобы вы мной гордились!
- Я и так тобой горжусь, дружище!
***
Рог изобилия, как обычно, соблазняет и манит, но в этом году оба трибута двенадцатого Дистрикта предпочитают послушаться своего ментора. Они бегут прочь от неминуемой смерти, если бы от смерти можно было просто убежать, все было намного проще.
В этом году Арена напоминает Мире и Бо их родной дистрикт, который окружают густые леса.
Мира недолго выбирает между спуском в низину, где деревья растут реже, и подъемом на крутую гору, покрытую елями и соснами. Бо смотрит в последний раз на девушку из своего дистрикта и бежит в другую сторону. Во время подготовки они подружились, и он вовсе не хочет отказаться рядом с ней, если ему вдруг придется делать выбор, чья же жизнь важнее.
- Она молодец, - говорит Хеймитч, когда камера переключается на других трибутов, - в хвойном лесу будет легче согреться, да и спрятаться в таком лесу намного проще.
- Может у нее получится? – спрашивает Эффи. – Может у нас у нас в этом году получится?
- С такими профи? Вряд ли. – Хеймитч не хочет надеяться.
- Да, ты, наверное, прав.
- Просто еще рано думать о победе, слишком рано. То, что они не погибли у Рога, еще ничего не значит.
В конце первого дня в живых остается семнадцать человек – непозволительно много по меркам Капитолия. Бо и Мира пока среди счастливчиков.
Для ночлега Бо выбирает колючий кустарник, вполне логично – дикие звери туда не сунутся, да и профи вряд ли решат там проверять, во всяком случае, ночью. Кустарник, однако, не спасает юношу от холода, и только под самое утро, сон берет над ним верх, и уносит в мир кошмаров.
- Я так и знала, что он не замерзнет, он крепкий, - Эффи тоже не спит всю ночь, наблюдая за своими подопечными. – Хеймитч убери ноги со стола, это тебе не твоя отвратительная лачуга.
- Хеймитч? А как же мистер Эбернатти? – окружающая обстановка угнетает мужчину, и он просто не может не пошутить над Эффи. – И Тринкет, не думай, что я перестану называть тебя крошкой.
Бо все еще жив, когда солнце поднимается над восточной стороной Арены, и он все еще спит в столь опасный час. Через час нож участницы первого дистрикта пронзает сердце Бо Вальдера. Громкий выстрел из пушки извещает, что мальчик больше не участник Голодных игр.
- Я видела, как в этот лес убежали три трибута, - стирая кровь с ножа, сообщает Кашмира своим союзникам. – Один есть, осталась парочка из девятого.
- Подонки, - произносит Хеймитч, скрепя зубами, и отворачивается от экрана.
- Разве ты не убивал во время своих игр, - спрашивает Эффи.
Мужчина и забыл, что Эффи все еще здесь, Петра и стилисты давно ушли, в Капитолии у них собственные уютные квартиры.
- Нет, - немного погодя отвечает Хеймитч. – Со мной все было по-другому.
- Разве? - Эффи любопытно узнать о прошлом Хеймитча Эбернатти. – Я видела 50-е игры, когда мне было всего семь лет, но в прошлом году перед приездом в твой Дистрикт, я пересмотрела их, чтобы лучше узнать тебя. И я не увидела ни капли сомнения в твоих поступках.
- Всех кого я убил… - Хеймитчу тяжело говорить и еще тяжелей вспоминать те события, но он продолжает, - тогда все было не так, как сегодня, ты не поймешь, никто не поймет.
- Конечно, я же все лишь глупая капитолийка. Все говорят, что я глупая и ничего не понимаю. Но мне казалось, что ты не такой, как все, хотя может, я и ошибалась. Я думала, что ты понимаешь людей, а не судишь их по обложке. Мне часто говорят: «Эффи, не забивай себе голову, в мире есть вещи важнее! И ты все равно не сможешь понять всей сути!» Сказать такое, наверное, проще, чем попытаться объяснить.
Хеймитч знает, что обида, сквозящая в ее голосе, предназначена для кого-то другого, не для него.
- Мы были равны, не только по физической силе, но и по психологической. Мы верили в победу. У каждого, кого я убил, был шанс убить меня, просто я оказался умней и проворней, чем они. Бо же убила тренированная девушка профи. Она не дала Бо ни единого шанса побороться за свою жизнь, просто убила его во сне. Это подло и низко, победители так не поступают.
Эффи молчит, она ругает себя за любопытство, оно не стоило той боли, что сейчас испытывает Хеймитч.
- Что с Мирой? – Эффи не хочет больше говорить об убийствах и пытается перевести тему в более безопасное русло.
- Она пока жива, но сомневаюсь, сможет ли она убить, когда потребуется.
- Если потребуется, - поправляет Эффи. – Может удача будет на ее стороне.
Пока удача и, правда, на стороне девушки. Скрытые камеры распорядителей фиксируют каждый ее шаг: то, как она долго бежит, по пути собирая молодые побеги папоротника,** то как она пару раз падает, зацепившись за толстые корни деревьев. Когда наступает ночь, девушка осматривается - вокруг ни души. Обрывая широкие ветви пушистых елей, она постоянно оглядывается назад, вздрагивая от каждого шороха. Мира устраивается на ночлег, положив на землю, усыпанную иголками, мягкий мох, после чего быстро засыпает, укрывшись заготовленными ветвями.
На следующее утро, девушку будят громкие выстрелы из пушки. Значит теперь их осталось шестнадцать.
Чуть позже, к полудню, когда солнце в зените, игроков остается всего четырнадцать. Кашмира знает толк в охоте. Все камеры на 62-х Голодных играх обращены только на нее.
- Продолжим? - обращается Кашмира к своим четырем союзникам. – Вы трое будете загонщиками, а мы с Кэйси будем поджидать наши жертвы внизу. И запомните, я хочу убить их сама.
И план Кашмиры превращается в жизнь, на протяжении следующих семи дней погибают один за другим еще шесть трибутов.
Мира по-прежнему скрывается в лесу, однако, теперь ей не так одиноко, мальчик из третьего дистрикта предложил ей стать союзниками. Вместе им проще идти в гору, они помогают друг другу, когда один из них теряет равновесие.
- О, господи, что она делает?? – Эффи в ужасе наблюдает за происходящим. – Куда они идут?
- Никуда, - отвечает Хеймитч. – Но пока они идут, они живы.
И тут громкий взрыв отвлекает Хеймитча и Эффи от разговора. Сначала на экране ничего не видно. Серый экран. Помехи? Потом будто издалека голос Эффи: «Это же дым!» Хеймитчу даже кажется, что он чувствует гарь во рту, хотя это невозможно.
- Что это?! – восклицает в ужасе Мира. Пепел, огромными хлопьями, оседает у нее на одежде.
- Это не просто гора! Мы у самого жерла вулкана! Давай быстрее вниз! – мальчик хватает Миру за руку и тащит вниз.
Опасность со всех сторон, именно то, что любят капитолийцы.
Кашмира тоже выглядит напуганной, но не проходит и пяти минут, как она берет себя в руки, и снова превращается в беспощадную убийцу.
- Прости, Кэйси, в живых останется только один, и, кажется, я знаю, кто это будет, - говорит девушка, приближаясь к трибуту из своего же дистрикта. Мальчик не успевает среагировать, он слишком увлечен извержением вулкана.
Однако лава, куда более жестокий охотник, чем Кашмира, она течет быстро и плавно, предавая огню все на своем пути. Она завораживает трибутов, загоняя их в свои жгучие сети.
Мира задыхается, пепел и дым заполнил ее легкие, у нее больше нет сил, она готова сдаться.
- Давай же! Нам нельзя останавливаться!
- Я больше не могу, у меня нет сил, - хрипит Мира, слезы текут у нее из глаз. – Оставь меня, ты еще можешь победить! Беги же!
- Я не могу оставить тебя! Это было бы не честно! Ты спасла меня! – кричит мальчик. – Я не могу! Слышишь? Я просто не могу!
- Но ты должен, - совсем тихо отвечает Мира. - Я хотела бы, чтобы ты победил. Ты достоин победы.
- Нет, это ты ее достойна! Вставай же! – он тянет Миру вверх.
- Я не могу, я даже дышать почти не могу. И лава, она так близко, - в глазах Миры ужас, она умоляюще смотрит на мальчика из Третьего дистрикта. – Пожалуйста, ты должен…
- Нет! – в его голосе столько страха, он понял замысел девушки. – Не проси меня.
- Я не хочу сгореть заживо. Всего один удар, ты справишься. Мне не будет больно.
- Но…
- Давай же! Это легко… - упорствует Мира. – Мне совсем не страшно, ведь на той стороне меня ждет мой Николас.
Эти слова ломают мальчика, и он достает, подобранный по пути нож.
- Прощай, Мира.
- Прощай, Киган, - и сердце девушки затихает навсегда.
- Всё это неправильно! Противоестественно! Ужасно! – Хеймитч вскакивает со своего обычного места и обращается к Эффи, единственной, кто осталась смотреть игры вместе с ним.
- Не говори так, вдруг, - Эффи останавливается, так и не договорив фразу целиком, оглядывается вокруг, и только потом продолжает, - вдруг…
- Что Эффи? – Хеймитч переходит на повышенные тона. – Вдруг меня услышит Капитолий!? Услышит Президент Сноу? Мне плевать! Пусть хоть весь мир меня слышит! К тому же это правда!
- Голодные игры – это наша история! – Эффи в ответ тоже начинает кричать на Хеймитча.
- Наша история?! Ты сошла с ума? Или издеваешься надо мной? – Хеймитч хватает Эффи за плечи и начинает трясти в припадке бешенства. – Эта история никогда не была нашей, она придумана такими же слабаками, как и ты, для ежегодной забавы, для ставок на чужие жизни. Эффи, да посмотри же ты на меня!
Но Эффи не может смотреть ему в глаза, это опасно. Опасно для нее, опасно для него.
- Эффи, ты думаешь, что ты другая, привилегированная, что Капитолий не причинит тебе боль! Но это не так, ты, такая же, вещь для Капитолия, как и трибуты, как и жители дистриктов. А люди не вещи, они не созданы для того, чтобы их использовать!
Эффи смотрит в его раскрасневшиеся глаза, она готова заблудиться в них, предать все, во что верит. Его руки причиняют ей физическую боль, но его слова ранят куда глубже. Только вчера она приняла решение уйти, а теперь ее мир перевернут с ног на голову, Эффи не в силах даже отвести взгляда от его глаз. Хеймитч прав, все это неправильно, это переходит все границы приличий.
- Не трогай меня, - шепчет Эффи, пытаясь вырваться из сильных рук Хеймитча. – Пожалуйста, отпусти меня.
Хеймитч столбенеет, на его лице появляется отвращение, и он одним движением руки отбрасывает Эффи на диван.
- Ты мне противна! Все вы тут сборище никчемных циничных уродов, - из голоса Хеймитча пропадает гнев, уступая место разочарованию. – Убирайся, я больше никогда не хочу тебя видеть. Петра хотя бы никогда не притворялась.
- Ты не прав, - только и говорит Эффи, прежде чем захлопнуть за собой дверь.
- Я никогда не притворялась, и я докажу ему это - зачем-то говорит Эффи поникшим розам, стоящим в большой вазе в вестибюле.
*The National – Sorrow
Пусть эта песня не характеризует Хеймитча, но мне кажется строки, что я указала, отлично отражают трибутов-победителей, будь, то Хеймитч, Джоанна или кто другой.
** Идею с папоротником, я украла из книги Стивена Кина « Девочка, которая любила Тома Гордона». Как сообщает Википедия, в качестве пищи используют еще не развернувшиеся листья и молодые побеги орляка. Википедия также предупреждает, что есть и ядовитые сорта папоротника!
P.S.
Буду рада, если мне кто-нибудь сообщит, можно ли здесь выделять предложения курсивом. Заранее спасибо!
