Глава 3Уважаемые читатели!
Простите великодушно за долгое отсутствие. Глава шла тяжелее обычного, и последние три дня были неполадки с интернетом. Еще раз приношу свои извинения.
Искренне ваша, Tsedrella Black.
P.S. Хотя лимит я не превысила. Сегодня как раз пятый день. Следующая глава на подходе. Постараюсь не затягивать.
Глава 3.
До рассмотрения дела Беллатрисы оставалась неделя. В целом, Гермиона не волновалась. Она была готова защитить мать, и у нее были все доказательства.
Но вдруг девушка вспомнила еще об одной проблеме. Звали эту проблему Рита Скитер. Эта пронырливая журналистка наверняка захочет узнать всю информацию о судебных процессах Пожирателей из первых уст. А для этого ей необходимо было присутствовать непосредственно в зале суда. И сделать это она могла только, применив анимагию. Т.е. у Гермионы был отличный шанс засадить ловкую писаку на скамью подсудимых. Она быстро разработала план. Все должно было пройти без сучка, без задоринки.
Но что-то еще не давало девушке покоя. Нечто важное, связанное также со Скитер.
Просидев в задумчивости полдня в библиотеке Гермиона, наконец, поняла, что это.
Ответ прост: статья. Та самая, написанная мисс Скитер неделю назад. А точнее, один из вопросов, заданных репортершей: «Как же возможно, что та излишне амбициозная маглорожденная ведьмочка, Гермиона Грейнджер, известная своей особенностью доверять только фактам, сообщенным учителями либо книгами, так скоро приняла свою новую мать? Это остается загадкой. Предполагаю, либо юная интриганка просчиталась, либо у мадам Лестрейндж превосходный дар убеждения».
Еще раз, прочитав статью, Гермиона глубоко задумалась. Она понимала, что этот вопрос, пусть, никак не относящийся к делу, все же будет ей задан. Девушка была абсолютно уверена в этом, потому что собиралась разоблачить Риту Скитер. Журналистка, стоит признать, далеко не глупа. Поэтому, даже оказавшись перед лицом закона, она умудрится развязать скандал или посеять семена сомнения, в этом Гермиона не сомневалась.
Девушка поделилась своими соображениями с членами Ордена. Пусть, что не все из них поддерживали ее, даже они уверились в том, что Гермиона не отступит. В гостиной, где все они находились, воцарилась тишина.
- Знаешь, Гермиона, - подал голос Сириус, - тебе нужно вспомнить все свои ощущения во время битвы и найти им логичное объяснение.
- Я понимаю это, Сириус, - ответила та, - но дело как раз-таки в том, что я даже не представляю, как всему тому, что я чувствовала, можно найти хоть сколько-нибудь рациональное пояснение.
- Неужели, все так странно? – Блэк задумался, - насколько это было необычно?
- Я скажу вкратце, - ответила Гермиона, - суди сам, если началось все с «разделения сущности», далее все по списку, заканчивая непонятным всплеском магии, заставившим меня отправиться за тобой. Затем на смену всему этому пришли сомнения, но все факты были на лицо.
- Хм, - Сириус все еще пребывал в размышлениях, - не скажу, что я знаток, но, мне кажется, это издержки родовой магии. Скорее всего, когда тебя похитили и наложили маскирующие заклинания, эти люди, кем бы они ни были, также блокировали магию твоего рода, иначе бы их затея провалилась.
Блэк замолчал, вновь погружаясь в свои мысли. В гостиной висела пауза.
- Отсюда следует, - продолжил лорд Блэк в лучших традициях своей двоюродной племянницы, - что похититель, либо похитители, если их было несколько, обладают огромным магическим потенциалом. Ведь заблокировать родовую магию весьма затруднительно, если не сказать невозможно. Снять блок мог только сильнейший эмоционально-магический выброс энергии, - лица всех вытянулись от удивления, - ну, это значит неконтролируемый выброс магии под действием сильнейших эмоций, как и произошло в случае с Гермионой, либо решение мага, поставившего его, отменить действие блока, что маловероятно.
Сириус снова прервался и оглядел всех собравшихся. Члены Ордена Феникса выглядели так, будто на них всех разом наложили Конфундус. Гарри сидел, открыв рот. Сейчас он напомнил Сириусу Джеймса, который сидел точно с таким же выражением лица, когда однажды сам Блэк поспорил с Лили Эванс, что ответит на трансфигурации лучше и выиграл спор. Сириус улыбнулся и перевел взгляд на Гермиону. Она сидела в кресле, словно проглотила несгибаемый железный стержень. На ее лице так и застыло выражение глубокой задумчивости, но теперь к нему добавились искры понимания и надежды. Внезапно девушка вскочила, подбежала к Блэку и крепко его обняла, прошептав: «Спасибо». Сириус очень удивился, ведь раньше Гермиона, несмотря на их родство, не позволяла себе открытого проявления эмоций по отношению к нему. Но он все же обнял племянницу в ответ и добавил:
- Гермиона, думаю, что тебе лучше поискать более точную информацию в библиотеке. О, великий Мерлин, никогда не думал, что скажу нечто подобное. Близится моя старость.
Девушка усмехнулась и, радостно кивнув, скрылась из глаз.
«Наверняка, решила последовать моему совету», - думал Сириус, улыбаясь, - «а как же иначе? До чего же она напоминает мне Беллу. Так, все, хватит. Опять на ностальгию потянуло».
- Что, не ожидали, да? – обратился он к присутствующим, ядовито ухмыляясь, - не думали, что прохвост – Сириус все же слушал матущку Вальбургу? Я сейчас к тебе обращаюсь, - прокричал он в сторону коридора притихшему портрету. Из коридора раздались сдавленные всхлипы, постепенно перерастающие в рыдания.
- Да, друг, удивил, - пришел в себя Ремус, - прямо как на шестом курсе. Ты тогда еще с Лили поспорил. О, а Гарри сейчас точь-в-точь Джеймс, - добавил оборотень и рассмеялся.
- Ты тоже помнишь это, Лунатик? – Сириус смотрел на друга хитрым глазом, а затем, не выдержав, присоединился.
- Разве такое возможно забыть? – сквозь смех спросил Люпин, - ребята, к вам никто случайно Конфундус не применил?
- Это, наверное, Гермиона, - отозвался Фред, - хотела отблагодарить любимого двоюродного дядюшку за помощь.
Теперь уже рассмеялись все.
- Эх, Гарри, видел бы ты себя, - продолжал веселье Сириус.
- Вы думаете, я не воспользовалась моментом? – раздался голос у них за спиной. Гермиона стояла в дверях, снимая с себя дезиллюминационное заклятие. В руках она держала колдокамеру.
- Я успела запечатлеть всех вас, - обведя глазами присутствующих, улыбнулась она, - завтра проявите и посмотрите. Все, теперь я в библиотеку.
Она ушла.
- Вот это – точно моя племянница! – гордо заявил Сириус. Все снова засмеялись.
Колдокамеру вручили Кингсли, у которого была возможность проявить пленку. А сами еще долго, смеясь, вспоминали произошедшую ситуацию.
А вот Гермионе было не до смеха. Родовая магия оказалась тончайшей материей. Поэтому необходимо было работать в несколько раз усерднее, если она хотела найти объяснение своим чувствам в тот предпоследний июньский день 1996 года.
Не до веселья было и Теодору Нотту. Оставим же дом на Площади Гриммо 12 и перенесемся на восточные территории острова Великобритания, где неподалеку от Абердина на побережье Северного моря высился готический особняк, надежно срытый от посторонних глаз.
Усадьба Ноттов представляла собой образец британской готики XIV века. Величественный особняк из темного камня, некогда окруженный рвом, возвышался над беснующимися волнами. Он казался зловещим в бледном свете звезд.
Теодор Нотт, единственный обитатель этого здания, сидел в кабинете своего отца и невидяще просматривал бумаги. Время от времени его отрешенный взгляд падал на письмо из Министерства магии, в котором сообщалось, что суд над лордом Юлианом Ноттом состоится через неделю и пять дней. Самого Тео, как сына подсудимого, просили присутствовать на заседании.
Сначала Тео не придал особого значения аресту отца, ведь его арестовывали и раньше, когда Теодор был совсем ребенком. Мать умерла, отца арестовали, поэтому Нотт-младший до шести лет воспитывался домовиками.
Конечно, сын никогда не был так уж близок с отцом, но весть о его аресте все же кольнуло сердце юноши, пусть, он и не хотел этого признавать. Также сомнения вызывали намерения Грейнджер добиться оправдательного приговора для Юлиана Нотта. «Черт, она уже неделю, как Лестрейндж», - думал Тео, - «никак не привыкну». И он снова погрузился в раздумья, продолжая механически просматривать документы.
Тогда, когда Гермиона предложила помощь, внутри Теодора, словно что-то рухнуло. Почему-то ему показалось, что и новоявленная мисс Лестрейндж находится в похожем состоянии.
Тогда ему казалось, что все принципы, которыми он жил, рухнули в одночасье. А поскольку Тео унаследовал проницательность отца, от него не укрылись сомнения и неуверенность девушки, предлагающей ему свою помощь. Хотя, для новичка держалась она замечательно.
Теодор никогда не имел ничего против таких, как Грейнджер, поэтому его реакция на ее слова была столь адекватной, тем более, она оказалась чистокровной. Такими, несвойственными истинному аристократу, по мнению общества, взглядами парень был обязан родителям. Вернее, матери и преданной любви к ней отца, ради которой он даже отказался от своего прошлого. «Так, не предаваться ностальгии», - одернул себя юноша, но одинокая слеза все же скатилась по его лицу при воспоминании о матери, - «надо думать о насущном».
Но ничего нового он не надумал.
«Лестрейндж что ли написать?» - мелькнула в его сознании единственная здравая мысль, но Тео отогнал ее, - «как будто ей больше заняться нечем. И вообще, при чем здесь Гермиона Лестрейндж? Она ничем ни мне, ни, тем более, отцу, не обязана. И потом, я – Нотт, я должен быть сильным». – «Но даже у сильных личностей есть слабости», - шептал ему внутренний голос.
«Разговоры с самим собой – первый признак сумасшествия», - мрачно подумал Тео. – «Но, что поделать, если тебе кроме самого себя и поговорить не с кем?» - ехидно отозвалось его второе я.
«А мне и не нужны собеседники, ясно тебе?» - теряя терпение, мысленно прокричал, если это возможно, Теодор. – «Сперва докажи это самому себе», - обиженно отметил голос изнутри. И юноша признал, что тот прав, но в этом он не признается никому, даже самому себе.
С этими далеко не радужными мыслями мы и оставляем его, возвращаясь в штаб-квартиру Ордена Феникса.
Прошло три дня, а Гермиона еще ни разу не выходила из библиотеки. Друзья начали беспокоиться за нее. Поднявшись в хранилище знаний, они увидели бледную измученную девушку с темными кругами под глазами и усталым взглядом.
- Гермиона, тебе нужно отдохнуть, - начала было Джинни.
- Прости, Джинни, - ответила та охрипшим от долгого молчания голосом, - не могу.
И она начала водить по воздуху палочкой, шепотом проговаривая одной ей понятные формулы.
- Тебе же нельзя пользоваться магией вне стен Хогвартса, - мягко укорил ее Джордж.
- И это – староста факультета, - в тон ему изумился Фред, - разве это возможно?
- Правда, Гермиона, ты не боишься, что тебя исключат? – Гарри всерьез беспокоился за подругу.
- Гарри, кому, как ни тебе знать ответ, - не поворачиваясь, проговорила девушка, - ты прекрасно знаешь, что Министерство фиксирует саму магию, а не мага, применившего ее. Здесь ежедневно находится с десяток, а иногда и больше, совершеннолетних волшебников. А теперь докажите, что это была я, а не, скажем, Грюм? Вот так-то.
Лица остальных вытянулись.
- Чтобы Гермиона умышленно нарушала правила? – удивился Фред, - да никогда.
- Точно, уж скорее Сами-Знаете-Кто пойдет в Косой переулок раздавать всем конфеты, - поддержал брата Джордж. Все прыснули, представив величайшего темного мага столетия, раздающего сладости на улице.
- В таком случае вам следует поторопиться, иначе не успеете, - съехидничала Гермиона, чертя что-то на пергаменте - а впредь такого может и не быть.
- Ну, ты и язва, Грейнджер, - в один голос изумились близнецы.
- Лестрейндж, - машинально поправила девушка, - какая уж есть, сверху не закрасишь, поверьте, я пробовала. Все, не мешайте, пожалуйста, я близка к ответу.
Друзья нехотя покинули библиотеку.
- Она шутит, а значит еще не все потеряно, - с видом экспертов отметили близнецы.
Гермиона просидела за книгами еще два дня. Приближалась ночь, как вдруг в гостиную вихрем влетела растрепанная усталая Гермиона с пергаментом в руке.
- Я сделала это, - ее красные от пяти бессонных ночей глаза горели, - я смогу объясниться.
И с этими словами она рухнула на ковер и мгновенно уснула, все-таки успев положить драгоценную бумагу на столик.
- И что это было? – раздался ехидный голос из темного угла.
- Это называется целеустремленность, Снейп, - раздраженно заявил Сириус, направляясь к племяннице.
- Нет, это безумие в чистом виде, Блэк, - холодно ответил зельевар.
- Радуйся, что она не слышит тебя, Нюниус, - протянул Сириус, поднимая девушку на руки, - в гневе она еще страшнее Беллы, поверь мне.
- Так это благодаря мисс Лестрейндж Рональд Уизли плюется пеной, стоит ему начать ругать Беллатрису?
Блэк молча кивнул и удалился.
- Да, я недооценил ее, - сказал в пустоту Снейп и направился к выходу.
Гермиона проспала полутора суток. Учитывая, сколько она работала, эта цифра покажется ничтожной. Но бодрствовала она недолго, всего двенадцать часов.
Эти двенадцать часов девушка посвятила себе, поскольку пяти суток непрерывной деятельности давали о себе знать в виде темных кругов, красных глаз и общей бледности.
За все это время Гермиона, не без помощи Джинни и Молли Уизли, сумела привести себя в надлежащий вид. После чего она отправилась спать, поскольку завтра в десять часов ей необходимо было быть в здании Министерства магии, да и измученный организм требовал отдыха.
Проснулась она утром следующего дня, часов в восемь. Взглянув на себя в зеркало, девушка отметила, что выглядит лучше. Осталась только бледность. Одевшись, Гермиона спустилась в столовую.
- Доброе утро, Гермиона, - улыбнулась ей миссис Уизли, - ты, как всегда, вовремя.
Пятнадцать минут спустя в столовой показался Сириус. Он также выглядел отдохнувшим.
- Доброе утро, дамы, - поздоровался он, - не ожидал, что ты встанешь в такую рань, племянница.
После завтрака было решено отправиться в Министерство раньше, дабы избежать повторения ситуации, случившейся прошлым летом с Гарри.
Поэтому в девять пятнадцать утра Гермиона Лестрейндж и Сириус Блэк уже находились в Министерстве.
Когда до слушания оставалось полчаса, им сообщили, где будет проходить разбирательство.
За пятнадцать минут до начала в зал вошли министр магии, члены Визенгамота. Мимо с гордым видом прошествовал Перси Уизли, неся в руках кипу пергаментов и несколько перьев. Молодой человек хотел сделать вид, что не заметил их, но все удивленно округлил глаза, заметив Гермиону.
Девушка ответила ему настолько холодным взглядом, что тот даже поежился.
За пять минут до начала заседания Гермиона и Сириус услышали шаги в коридоре. Двое высоких крепких авроров вели под руки подсудимую.
Выглядела Беллатриса не лучшим образом. За эти две недели она еще больше исхудала, хотя казалось, дальше не куда. Огонь в глазах потух, создавалось впечатление, что к ней применили поцелуй дементора.
Впрочем, завидев дочь, Белла обрадовалась. В потухших черных омутах вновь показался блеск. Поравнявшись со свидетелями, женщина увидела, как дочь послала ей улыбку, а кузен кивнул в знак приветствия. Экс-Пожирательница кивнула в ответ Сириусу и послала Гермионе ответную улыбку. Чистую, светлую и искреннюю. И кто говорил, что Беллатриса Лестрейндж не умеет улыбаться? Похоже, ее конвоиры думали именно так, поскольку заметив вышеописанное, они ускорили шаг и ввели подсудимую в зал. Двери за ними захлопнулись.
- Судебное разбирательство по делу Беллатрисы Лестрейндж объявляется открытым, - объявил Фадж, - допрос ведут: Корнелиус Освальд Фадж, действующий министр магии, Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка. Секретарь суда – Перси Игнациус Уизли. Итак, мадам Лестрейндж, Вам вменяется участие в нарушениях правопорядка, устраиваемых организованной группой лиц, называющих себя Пожирателями Смерти, равно, как и то, что до недавнего времени Вы сами состояли в этой группировке. Также в вину Вам ставится побег из Азкабана. Я уже не говорю о массовых убийствах и пытках, совершенных Вами. Признаете ли Вы себя виновной?
- Частично, господин министр, - последние слова Беллатриса буквально выдавила из себя.
- Как это прикажете понимать? – изумленно обратился к присутствующим Фадж.
- У меня нет права приказывать Вам, господин министр, - заметила Белла, - но я постараюсь объяснить Вам и всему суду свою позицию.
- Прошу Вас, мадам Лестрейндж, отвечать на четко поставленные вопросы, - призвала подсудимую к порядку Амелия Боунс, - когда суду понадобится Ваш полноценный рассказ, мы обязательно обратимся к Вам.
- Как Вам будет угодно, мадам Боунс, - ответила Беллатриса.
- Итак, уважаемый суд, - начала Амелия, - доказательством участия Беллатрисы Лестренйдж в делах Пожирателей Смерти является наличие на ее левом предплечье Темной Метки, знака небезызвестного всем темного волшебника. Вы подтверждаете это, мадам Лестрейндж?
- Да, - ответила Белла, - я признаю, что добровольно участвовала в, как Вы выразились, делах Пожирателей Смерти до 1979 года.
- Поясните, пожалуйста, - попросила Амелия Боунс, поправляя монокль.
- В начале февраля 1979 года я поняла, что жду ребенка, - начала Беллатриса, - потому отошла от дел организации. В процессе беременности я все больше боялась за жизнь своей дочери, поэтому приняла решение покинуть ряды Пожирателей и отказаться от идей Темного Лорда. Девочка появилась на свет девятнадцатого сентября 1979 года. А двадцать тертьего числа того же месяца, пока я находилась в гостях у своей младшей сестры, Нарциссы Малфой, в поместье рода Лестрейндж, где я тогда проживала, нагрянули небезызвестные авроры Фрэнк и Алиса Лонгботтомы. Вернувшись домой, я не обнаружила дочери.
- Т.е. Вы хотите сказать, что Лонгботтомы похитили Вашу дочь? – изумился Фадж, - немыслимый бред. Наверняка у Вас не было дочери.
- Могу предоставить воспоминания, как доказательство, - сказала подсудимая.
- Уизли, примите доказательства у мадам Лестейндж, - скомандовал Фадж.
Перси подошел к женщине и забрал у нее два воспоминания.
- Продолжайте, - продолжила допрос мадам Боунс.
- Думаю, Вы понимаете, что в тот момент я перестала себя контролировать, - возобновила рассказ Беллатриса, - я обратилась к Темному Лорду с просьбой вернуть мне дочь. Взамен он потребовал возвращения в ряды его сторонников. Я согласилась. Но шло время. Девочка так и не была найдена. Я уже отчаялась. Затем Темный Лорд пал. Однажды, примерно через три года после того происшествия с моей дочерью, я вместе с мужем, деверем и Краучем-младшим оказалась в доме Лонгботтомов.
- Дальнейшее известно суду, - прервал женщину Фадж.
- Уверена, суду известно не все, - сказала Белла.
- Корнелиус, будьте сдержаннее и не перебивайте, мадам Лестрейндж, не переговаривайтесь с судьями, - восстановила порядок Амелия Боунс, - продолжайте, пожалуйста.
- Я надеялась узнать хоть что-то о своей девочке, - подсудимая сморгнула слезы, - но они доказывали, что впервые слышат о ней. Я вторично потеряла контроль над собой. Мой разум не выдержал. Дальнейшее суду, как раз-таки известно. Позже выяснилось, что они находились под действием Империуса. Но было слишком поздно. Я признаю себя виновной в этом, равно как и в последующих предъявленных мне обвинениях. Хочу попросить суд только об одном. Найдите людей, похитивших мою дочь и применивших Империус к Лонгботтомам.
- Это чистосердечное признание? – изумился министр.
- Если угодно, так, - бесцветно ответила Беллатриса.
- Что ж, дело можно объявлять закрытым, - обрадовался Фадж.
- Не торопитесь, Корнелиус, - остановила министра мадам Боунс, - у нас есть свидетель защиты.
- Уизли, пригласите свидетеля, - раздраженно скомандовал Фадж.
Через минуту в зал вернулся Перси. Следом вошли Сириус и Гермиона.
- Представьтесь суду, свидетель, - продолжила разбирательство Амелия Боунс.
- Гермиона Беллатриса Лестрейндж, - начала девушка.
- Чем Вы занимаетесь? – последовал вопрос.
- В июне этого года я окончила пятый курс школы чародейства и волшебства Хогвартс, - Гермиона отвечала спокойно, - ранее была известна обществу под именем Гермионы Грейнджер.
- Насколько я понимаю, Вы приходитесь дочерью подсудимой?
- Совершенно верно.
- Мистер Блэк, - обратилась мадам Боунс к Сириусу, - Вы, я полагаю, присутствуете здесь в качестве опекуна юной леди.
- Вы правы, мадам Боунс, - ответил мужчина.
- Что ж, мисс Лестрейндж, суд слушает Вас, - переключилась Амелия на свидетельницу, - говорите.
Гермиона сказала, что психологическая травма, полученная в результате потрясения, вызванного потерей ребенка, вполне оправдывает поведение подсудимой.
- Не могу не согласиться с Вами, - прервала девушку мадам Боунс, - но следует проверить наличие этой травмы у мадам Лестрейндж, но это дело целителей. Экспертиза будет проведена сегодня же. Продолжайте, пожалуйста.
Далее Гермиона заговорила о происшествии с Лонгботтомами. Ссылаясь на различные книги и источники, подтверждающие, что эти книги не запрещены, она предложила способ возвращения рассудка пострадавшим аврорам. Затем девушка предоставила суду формулу заклинания, позволяющего выявить подвергался ли человек действию Империуса, а также формулу чар, позволяющих определить мага, наложившего непростительное.
- Это также будет проверено, мисс, спасибо, - сказала Амелия Боунс, пытаясь справиться с волной потрясения, - если Ваши слова подтвердятся, у суда будут все основания оправдать мадам Лестрейндж по всем пунктам. У Вас все?
- В целом, да, - проговорила Гермиона, - но я хотела бы попросить у суда разрешения на применение магии в этом зале.
- Что? – брызжа слюной, взвился Фадж, - да как Вы смеете…
- Только, если это необходимо, - согласилась мадам Боунс.
Направив палочку в сторону судейской кафедры, Гермиона произнесла парализующее заклинание, а затем контрзаклятие, слова которого никто не расслышал.
В ту же минуту точно под кафедрой материализовалась Рита Скитер в сползших набок очках.
- Как это понимать? – взревел Фадж.
- Думаю, все очевидно, господин министр, - ответила Гермиона, - что мисс Скитер – незарегистрированный анимаг.
Мадам Боунс проверила это, применив заклятие принудительного обращения в анимагическую форму. Через мгновение Рита исчезла.
- Что это значит? – казалось, что Фадж сейчас сойдет с ума.
- Жук, Корнелиус, - приглядевшись, сказала Амелия и расколдовала журналистку, - теперь понятно, как она узнавала все. Мисс Лестрейндж, объяснитесь.
Гермиона пересказала суду события четвертого курса.
- Что ж, мисс Лестрейндж, Вы действительно лучшая ученица Хогвартса, - восхищенно произнесла Амелия, - надеюсь, это все сюрпризы на сегодня?
- Позвольте задать Вам вопрос, мисс Лестрейндж, - взбешенный Фадж начал успокаиваться.
- Я полагаю, Вам, господин министр, интересно, почему же я так быстро признала Беллатрису Лестрейндж своей матерью, верно?
Пораженный Фадж кивнул.
- Это очень сложно, господин министр, - продолжила Гермиона, - но все объяснения Вы можете найти в этом документе.
После этих слов девушка подошла к Перси Уизли и протянула ему свиток.
- Почему же Вы не расскажете об этом сами? – ядовито поинтересовался министр.
- Потому что это не имеет отношения к делу, Корнелиус, - безапелляционно сказала Амелия Боунс, - уважаемый суд, всем спасибо. Завтра здесь же в то же самое время состоится оглашение приговора по данному делу.
- Судебное заседание объявляется закрытым, - сконфуженно пробурчал Фадж.
Все прошло точно, как предполагала Гермиона. Она была довольна, все омрачило только то, что ей не дали поговорить с матерью.
Вернувшись на Площадь Гриммо, Гермиона немедленно отправилась спать, а Сириус докладывал обстановку.
На следующий день ровно в десять утра Сириус и Гермиона стояли возле зала суда. Судьи задерживались. Наконец, минут через пять, раздались шаги. К залу торопливо приближались Корнелиус Фадж и Амелия Боунс. Следом семенил Перси Уизли.
Мадам Боунс кивнула Гермионе и Сириуса и, сделав знак заходить следом, проследовала в зал суда.
Визенгамот уже был в сборе. Подсудимая также находилась в зале.
Извинившись за опоздание, мадам Боунс принялась докладывать о результатах проверок. Выяснилось, что все слова Гермионы подтвердились. И даже способ возвращения рассудка Лонгботтомам оказался действенным. Поэтому сейчас они находятся на пути к выздоровлению, родственникам обещали сообщить сегодня.
- На основании всего вышеизложенного, - проговорила Амелия Боунс, - Визенгамот принял решение оправдать Беллатрису Лестрейндж по всем пунктам и направить ее в клинику Святого Мунго для устранения последствий сильнейшего нервного потрясения.
- Простите, мадам Боунс, - обратилась к судье оправданная, - можно ли узнать имя человека, подвергшего Лонгботтомов Империусу?
- Уважаемый суд, - сказала Амелия, - я уверена, вы имеете право это знать. Френка и Алису Лонгботтомов заклятию Империус подверг не кто иной, как…
В зале воцарилось молчание.
- …Альбус Дамблдор, - закончила бледная, как полотно, мадам Боунс.
Тишину нарушили несколько вздохов удивления, затем все вновь стихло.
Когда все отошли от шока, Амелия Боунс отпустила их, пообещав Беллатрисе разобраться в деле Дамблдора.
Несмотря на благополучный конец, поговорить с матерью Гермионе все же не дали. Целители из Мунго забрали ее сразу же, ни слова не сказав, ни Сириусу, ни, тем более, ей самой.
Домой, а дом на Площади Гриммо 12, уже стал родным, Гермиона вернулась в отвратительном настроении. Только зайдя, она сразу же отправилась к себе.
На подоконнике в ее комнате сидела Вайнона. Сова выглядела уставшей.
- Вайнона, где же ты была так долго? – изумилась вошедшая девушка. В ответ ее любимица печально ухнула и протянула лапу. После чего сразу же улетела на чердак, не дождавшись угощения.
Гермиону такое поведение птицы изумило и немного расстроило. Решив подумать об этом позже, девушка принялась за чтение письма от Макгонагалл.
Профессор писала, что удивлена решением Гермионы, но, более того, ее огорчает неуважительное отношение лучшей ученицы своего факультета к директору школы. И распространять известную ей информацию об «упомянутом темном маге» она не намерена. В конце декан просила девушку одуматься и пересмотреть свои взгляды на мир.
Гермиона не могла описать чувства, вызванные у нее этим письмом. С одной стороны, ей было горько и обидно от того, что доверившись любимому учителю, она получила отказ. А с другой стороны, девушка понимала, что Минерва Макгонагалл – человек старой закалки, как никто, верный своим устоявшимся жизненным принципам. Вера в Дамблдора – вот один из главных приоритетов жизни профессора трансфигурации, поэтому сделать что-то втайне от директора казалось не только неуважением, но и предательством по отношению к нему. Все-таки он был для нее идеалом мага и человека в целом. В конце концов, совладав с начавшей просыпаться фамильной гордостью, Гермиона решила, что профессор смотрит на действия директора через розовые очки, и ей нужно время, чтобы докопаться до правды.
«Вы слишком идеальны, профессор Дамблдор», - думала девушка, - «так просто не может быть. И я доказала это».
С такими мыслями Гермиона Лестрейндж спустилась вниз.
- Гермиона, - окликнул ее Гарри, - там Дамблдор пришел. Он хочет тебя видеть. Идем.
«Легок на помине», - подумала девушка, следуя за другом по направлению к гостиной.
Когда они вошли, Дамблдор сидел в кресле и о чем-то негромко переговаривался с членами Ордена.
- Добрый вечер, - произнесла Гермиона, нацепив на лицо маску холодной вежливости. Как давно она этому научилась, не знала даже сама девушка. «Видимо, это фамильное», - промелькнуло в ее голове.
- Я встретил ее на лестнице, профессор, - доложил Гарри, и направился к выходу.
- Гарри, мальчик мой, ты можешь остаться, - мягко сказал Дамблдор, указав в угол, где сидели Фред, Джордж, Рон и Джинни.
Поттер послушно побрел в указанном направлении и сел между Рональдом и Джиневрой.
- Добрый вечер, мисс Лестрейндж, - директор переключился на девушку, - не угодно ли Вам будет присесть? – спросил он, указывая на кресло напротив.
- Благодарю Вас, но я все же постою, - учтиво, но холодно отозвалась та, - вы что-то хотели, господин директор?
На лицах всех присутствующих застыло непонимающее выражение. Как возможно, чтобы Гермиона, которая всегда почитала Дамблдора, так с ним разговаривала? Да еще и называла его «господин директор»? Немыслимо!
- Что ж, Вы, как всегда правы, мисс, - продолжил старый маг, - я хотел обсудить одно маленькое недоразумение. Мне потребуется Ваша помощь.
Гермиона сразу смекнула, куда ведет Дамблдор, но ответила только:
- Наверняка это касается Ордена Феникса, не так ли, господин директор? Я же, как несовершеннолетняя, не имею никакого к этому отношения. Это, знаете ли, не моего ума дело, профессор.
- Ну, что Вы, мисс Лестрейндж, - в голосе Дамблдора появились льстивые нотки, - Вы обладаете, по истине, поразительным интеллектом, нет того, кто не согласился бы со мной. И потом, данная тема лишь косвенно относится к делам Ордена.
- Простите, но я не хочу иметь никакого отношения к делам Ордена Феникса, даже косвенно, - безапелляционно заявила Гермиона. Несколько удивленных пар глаз уставились на нее.
- Почему, позвольте узнать, - недоумевал Дамблдор.
- А хотя бы и потому, что Вы, не скрываясь, льстите мне, господин директор, - сказала девушка, - а я склонна не доверять льстецам.
- Ну, что Вы, что Вы, я… - начал снова увиливать величайший маг столетия.
- Прошу Вас, довольно, - прервала его Гермиона, - я так понимаю, речь идет о каком-либо информаторе, вероятнее всего письме из Визенгамота, полученном Вами сегодня. Вас информируют о том, что есть факты, неблагоприятно сказывающиеся на Вашей репутации, верно, господин директор?
Все, в том числе ее собеседник, застыли.
- В чем дело, господин директор? – изобразила удивление мисс Лестрейндж, - я сказала что-то не так?
- Нет-нет, дело как раз-таки в том, что Вы достаточно точно описали произошедшее. Поразительная проницательность!
- О, поверьте, Вы далеко не первый человек, говорящий мне о моей проницательности, господин директор, но это к делу не относится. У Вас имеются вопросы ко мне?
- Сначала я хотел попросить Вас рассказать все присутствующим здесь людям, если Вас не затруднит, конечно.
- О, нет, что Вы, нисколько. Насколько вам известно, - продолжила Гермиона, обращаясь к членам Ордена и своим друзьям, - вчера состоялся судебный процесс над Беллатрисой Лестрейндж. Оправдательный приговор был вынесен сегодня.
На последних словах все переглянулись.
- Я выступала на процессе в качестве свидетеля защиты, это я тоже не скрывала, - девушка возобновила повествование, - некоторые мои предположения требовали проверки, поэтому приговор вынесли сегодня. И в ходе одной из проверок выяснилось, что Фрэнк и Алиса Лонгботтомы, находясь под действием заклятия Империус, двадцать третьего сентября 1979 года проникли в фамильный особняк Лестрейнджей и похитили их дочь. Также абсолютно законным способом доказано, что подвергли их этому заклинанию Вы, господин директор.
По гостиной пронеслись шепотки.
- Хочу добавить лишь, что я нашла способ вернуть этим людям рассудок, и сейчас они уже на пути к выздоровлению, - на этом Гермиона закончила свое повествование, - что-то еще, господин директор?
- Почему вина возложена на меня, Вы не потрудитесь объяснить, мисс Лестрейндж?
- Охотно, господин директор, - приняла вызов девушка, лица остальных еще больше вытянулись, хотя, казалось бы, дальше некуда, - я не присутствовала на экспертизе, поэтому не могу сказать Вам этого. Знаю лишь, что была применена улучшенная формула заклятия распознавания колдовства, выведенная мной. Это было необходимо для доказательства невиновности Лонгботтомов в похищении дочери Лестрейнджей, господин директор.
- Т.е. Вы не имеете к этому ни малейшего отношения, верно?
- Только косвенно, господин директор, все было установлено квалифицированными специалистами Министерства магии в присутствии действующего министра и главы Отдела обеспечения магического правопорядка, - чуть улыбаясь, ответила Гермиона, - я лишь подтолкнула их к проведению проверки. Поверьте, у меня и в мыслях не было скомпрометировать Вас, профессор, - последнее слово она произнесла с какой-то непонятной интонацией, - я понимаю, вины Вы не признаете? Что ж, очень жаль, надеялась узнать, чем же Вам так досадили мои родители и чета Лонгботтом. А теперь, раз инцидент исчерпан, я, с Вашего позволения, разумеется, пойду.
С этими словами девушка направилась к двери.
- Не торопитесь, мисс Лестрейндж, - обратился к ней Дамблдор.
- Вынуждена Вас разочаровать, но я должна идти, - не оборачиваясь, отозвалась Гермиона.
- Не советовал бы Вам поворачиваться к противнику спиной, - как-то глухо проговорил директор.
- С каких пор Вы стали моим противником, господин директор, - усмехнувшись, спросила Лестрейндж, - или это из-за моего происхождения? Странно, если в рядах Темного Лорда не в почете маглорожденные и полукровки, то в Вашем стане опальными являются чистокровные, я правильно понимаю?
Многоуважаемый директор не нашел, что ответить. Гермиона продолжила прерванный путь.
- Это значит, что Вы по другую сторону баррикад, так, мисс Лестрейндж? – услышала она, уже стоя в дверном проеме.
- Если Вам угодно, господин директор, - ответила девушка, - но это не значит, что Вы правы. Я понимаю, что Вы пытаетесь убедить меня в том, что все Ваши действия верны, что Вы – идеал, как личностный, так и магический. Но я убедилась на своем опыте, идеальных людей не существует, профессор. Просто Вы привыкли следовать продуманному заранее плану, не беря в расчет, что именно такие планы чаще всего и срываются. Вы видите только то, что хотите видеть, господин директор, а то, что не вписывается в придуманную Вами реальность, Вы либо уничтожаете, либо нейтрализуете, или же, что наиболее часто используемо, оборачиваете в выгодную для себя сторону. Говорят, Вы окончили Гриффиндор. По Вам Слизерин плачет, профессор.
- Равно, как и по Вам, мисс Лестрейндж, - отозвался величайший маг столетия.
- Не подумайте, я не хотела выставить Вас вселенским злом, - продолжила Гермиона, - я лишь установила, что Вы – человек. Значит, в Вас есть и нечто отрицательное. Это склонность к интригам. Всего хорошего, господин директор.
И она удалилась.
Все оставшиеся сидели, словно громом пораженные.
- И что это было, Альбус? – спросил Кингсли.
- Вот видите, а я говорил вам! - вдруг прокричал Рон, - я предупреждал, что она – предательница. Такая же, как и ее мать. Та же омерзительная почитательница Сами-Знаете-Кого! Гнусная, жалкая, трусливая, подлая…
Последующие его слова потонули в потоке мыльной пены, льющейся изо рта горе-оратора.
- Что ж, думаю, в словах мистера Уизли есть доля истины, - задумчиво сказал Дамблдор. Рон же польщенно зарделся, учитывая, что он по-прежнему отплевывался от пены, выглядело это весьма комично.
- Она планирует также защитить Люциуса Малфоя и Юлиана Нотта, - услужливо поделился информацией Уизли, - а все доказательства она прячет в ящике первого же стола в библиотеке.
- Рон! – строго произнес ранее молчавший Сириус, - после твоих слов следует подумать, кто же на самом деле предатель.
Все промолчали, даже Молли не нашла, как возразить Блэку.
- Знаете, я думаю, Гермиона права, - вставая, проговорил Сириус, - по крайней мере, ее последняя фраза очень точна. Всего хорошего, Альбус.
Блэк тоже ушел.
- Ничего не понимаю, - протянул все еще находящийся в замешательстве Люпин, - абсолютно ничего.
Ответом ему было молчание.
- Будем думать, что на них так сказался процесс, - проговорил Дамблдор, - я, пожалуй, пойду. До свидания.
После ухода Дамблдора только и разговоров было, что о Гермионе.
А она сама тем временем сидела в библиотеке и читала книгу о легиллименции и окклюменции, забранную ею из своего сейфа в Гринготтсе.
Девушка планировала провести за книгой весь следующий день, но, видимо, не судьба. Потому что, с утра к Гермионе прилетела большая сова-сипуха с письмом от Минервы Макгонагалл.
В письме профессор просила прощения за прошлое свое письмо. Она сказала, что письмо из Визенгамота, полученное Дамблдором, посеяло в ее сердце зерно сомнения. Также Макгонагалл сообщила, что была однокурсницей Тома Риддла, поэтому располагает кое-какой информацией. Еще женщина по секрету поведала, что директор начал сбор воспоминаний о прошлом Темного Лорда.
Прочитав письмо, Гермиона немедленно села писать ответ. Она просила профессора рассказать все, что она знает. Также девушка предложила ей просмотреть эти самые воспоминания, а затем отправить Гермионе собственные. Она мотивировала это тем, что наткнулась на тайну Волдеморта, разгадка которой поможет победить его.
За всем этим прошло полдня. Гермиона планировала потратить оставшееся время на изучение той самой книги, опасаясь, как бы Дамблдор и в самом деле не стал ее противником. С помощью одного из артефактов, взятых из Гринготтса, она установила, что уважаемый директор великолепный легиллимент и превосходный окклюментист. Поэтому защита была бы кстати.
И действительно, оставшиеся полтора дня, с перерывом на сон, девушка занималась по книге, и даже научилась держать слабенький ментальный блок.
На следующий день Гермиона проснулась с тяжелой головой. Что-то не давало ей спокойно вздохнуть. Списав все на переутомление, она оделась и спустилась к завтраку.
В столовой уже были все, не смотря на ранний час. Как только девушка вошла, Гарри, Джинни и близнецы как-то странно посмотрели на нее, словно опасаясь. Рон же не скрывал своей неприязни. Сириус одарил племянницу хитрым взглядом отпетого хулигана. А присутствующие здесь члены Ордена не знали, как вести себя с ней. Все это Гермионе очень не понравилось, и давящее чувство только усилилось. «Нужно поговорить с ними», - думала она, желая всем доброго утра, - «но я смогу сделать это только после суда. Ох, уж мне этот Малфой».
После завтрака Сириус отвел Гермиону в сторону и сообщил о том, что в Ордене возможен раскол из-за вчерашнего.
- А еще мне кажется, что Рон хочет помешать нам добраться до Министерства, - добавил он, - я видел, как он крутился возле камина. Поэтому нужно выбрать другой способ перемещения.
- Автобус «Ночной рыцарь»? – предложила девушка.
- Почему исключаешь аппарацию? – удивился Блэк.
- Он же не просто так хочет помешать, - принялась объяснять племянница, - наверняка желает выслужиться перед директором. Поэтому должен вполне сносно подготовиться. Мне кажется на доме антиаппарационный барьер и сигнальные чары на случай, если кто-то войдет или выйдет.
- Ты права, - сказал Сириус, - тогда действительно остается только автобус. Но что делать с сигнальными чарами?
- Как думаешь, ребята на нашей стороне? – задумчиво спросила Гермиона.
- Отвечать вопросом на вопрос не вежливо, - мягко пожурил ее двоюродный дядя, - как и переводить тему разговора.
- И это мне говорит человек, в шестнадцать лет сбежавший из дома, - усмехнулась девушка, - и я не переводила тему, это ты не уследил за ходом моих мыслей.
В этот момент мимо проходили Фред, Джордж, Джинни и Гарри.
- Ребята, - позвала их Гермиона, - есть дело. Идем ко мне.
И она потянула Сириуса вверх по лестнице. Остальные двинулись следом.
- Нам нужна ваша помощь, - заперев дверь, начала Лестрейндж, - мы подозреваем, что Рон хочет помешать нам с Сириусом попасть в Министерство.
- Что требуется от нас? – весело, предвкушая очередное приключение, спросил Фред.
- Конкретно от вас с Джорджем, - сказала Гермиона, - волосы и час поизображать нас. От остальных – прикрыть все это дело.
Договорив, девушка достала из сумки, лежащей в углу четыре маленьких флакончика.
- Оборотное зелье, - проговорила она, протягивая близнецам и Сириусу по флакончику. Затем вырвала у себя волос и протянула Джорджу. Блэк повторил ее действия.
Близнецы тоже протянули им по волосу.
- Мы скажем, что направляемся в ваш магазин, - сказала Гермиона после превращения, - пока действие зелья не закончится, поизображайте нас. Гарри, Джинни, пожалуйста, подыграйте им, а когда они снова станут собой, все вместе пробегите по дому, разыскивая нас. Получится, что я и Сириус вроде как сбежали, а вы уже вернулись, - последняя фраза была обращена к близнецам, - только не забудьте открыть входную дверь и как следует ею хлопнуть. Все ясно? – подельники кивнули, - тогда за дело.
Все прошло гладко. Когда Сириус и Гермиона выходили, прибежал запыхавшийся Рон.
- Фред, Джордж, куда вы? – спросил он.
- В магазин, - ответил Блэк.
- Проверить, все ли в порядке, - добавила Лестрейндж.
И они ушли.
Громко хохоча, они быстро поймали автобус. Через час они были перед входом в Министерство. Став собой, они вошли. До начала разбирательства оставалось десять минут, поэтому свидетель и ее опекун поторопились в зал. Они появились, когда судьи уже входили в зал.
Процесс начался. Фадж зверствовал. Наверное, до сих пор злился из-за Беллатрисы, и намеревался отыграться на Люциусе.
Сам Малфой, как Фадж уже хотел вынести приговор, мадам Боунс сказала:
- У нас есть свидетель со стороны защиты, не торопитесь, Корнелиус.
В следующую минуту Гермиону пригласили в зал.
Лицо Фаджа, Люциуса и Драко стоило видеть. «Жаль, колдокамеры с собой нет», - думала девушка. Мадам Боунс приятно улыбнулась свидетельнице, а на заплаканном лице Нарциссы появилась надежда.
Гермиона, как и в прошлый раз, представила необходимые доказательства, но в этот раз Фаджу удалось придраться к тому, что мистер Малфой действовал умышленно.
- Я не отрицаю этого, господин министр, - ничуть не удивилась свидетель, - но как бы Вы действовали на месте подсудимого?
- Я-а-а-а… - замялся Фадж.
- Что ж, здравое замечание, мисс Лестрейндж, - не могла не признать Амелия Боунс, - но это не дает суду права оправдать мистера Малфоя. Мы можем только сократить срок его ареста с пяти лет до шести месяцев с конфискацией одного из поместий, принадлежащих ему.
- Малфой – мэнор Вас устроит? – деловито спросил Люциус.
- Вполне, мистер Малфой, - сказала мадам Боунс, - приговор окончателен.
- А можно мне пообщаться с женой и сыном? – спросил Малфой-старший.
- У Вас есть полчаса, мистер Малфой, - великодушно разрешила Амелия Боунс.
Выйдя из зала, Гермиона и Сириус сразу же пошли в сторону лифта, намереваясь покинуть здание Министерства магии, но их остановил окрик.
- Сириус! Гермиона! – голос принадлежал леди Малфой, - подождите.
Они остановились.
- Спасибо, спасибо, - Нарцисса уже догнала их и набросилась с объятиями на племянницу.
- Цисси, как это понимать? – голос ее мужа был холоден. Весь его вид выражал отвращение по отношению к увиденной им сцене, - обнимаешься с грязнокровкой. Милая, ты хорошо себя чувствуешь?
- Это Вы обо мне, мистер Малфой? – без эмоций спросила Гермиона.
- Естественно, мисс Грейнджер, о ком же еще? – усмехнулся тот.
- Мисс Лестрейндж, сэр, - поправила его девушка, - с Вашего позволения, разумеется.
И она мягко отстранилась от Нарциссы, показывая ее муже свое лицо.
- Это невозможно, - сказать, что Люциус был в замешательстве, значит не сказать ничего, - дочь Беллы украдена почти семнадцать лет назад. Этого не может быть.
- Мистер Малфой, прошу прощения, - продолжила Гермиона, - ведь именно по моей вине Вы пропустили все самое интересное в Отделе Тайн.
- Выходит, это правда, - Малфой был в замешательстве, - а я думал, что слишком сильно ударился головой. Получается, это по Вашей милости я только что пережил суд?
- Нет, мистер Малфой, это, как раз-таки, по Вашей милости, - лицо девушки по0прежнему ничего не выражало, - по моей милости и милости Вашей жены, согласившейся мне помочь, Вы отделались столь малой кровью, да еще и избавились от гнета Волдеморта.
При упоминании имени Темного Лорда Нарцисса поежилась, Драко кашлянул, а Люциус вздрогнул.
- Простите, не понял, - вопросительно поднял брови Малфой-старший.
- Не забывай, ты отдал Малфой – мэнор Министерству, Малфой, - это Сириус вступил в диалог, - не думал, что ты так медленно соображаешь.
- Да как ты, мерзкий предатель чистокровных, смеешь… - начал Люциус.
- Сириус! – воскликнула Гермиона, покрепче вцепляясь в его рукав.
- Люциус! – Нарцисса произнесла это вместе с племянницей, опуская на плечо мужа свою ладонь.
- Пожалуйста, не нарывайся на конфликт, - попросила девушка кузена своей матери, - это ни к чему хорошему не приведет.
- Да-да, послушай свою грязнокровную подружку, Блэк, - ядовито выплюнул Малфой-старший и тут же дернулся в сторону, схлопотав пощечину от жены.
- Не смей называть грязнокровкой дочь моей сестры, - угрожающе проговорила обычно спокойная Нарцисса, - это равносильно тому, что называешь так меня, понял?
- Цисси…
- Я спрашиваю: «Ты меня понял?»
- Да, но…
- Никаких но, Люциус, - жестко сказала леди Малфой, - лошадей здесь нет. Гермиона,- голос ее стал мягким, - извини, пожалуйста, он, как обычно, не сдержан.
- Ничего, Нарцисса, - также спокойно ответила ей племянница, - у мистера Малфоя просто шок. Я, в свою очередь, хочу попросить прощения за Сириуса. Вроде не мальчик уже, а кровь все бурлит.
- Я понимаю, дорогая, - Нарцисса улыбнулась, - он всегда был таким. Еще раз спасибо. Ах, да, зови меня Цисси, пожалуйста. Просто Нарцисса – слишком официально.
- Хорошо, Цисси, - утвердительно кивнула Гермиона.
- Ну, вот и отлично, - леди Малфой уже в который раз расплылась в улыбке, - а я буду звать тебя, скажем, Миона, или Миа. Что думаешь?
- Знаешь, Цисси, - серьезно проговорила девушка, - мне не нравится, когда сокращают мое имя, но это мне нравится, честно.
- Какое же сокращение тебе не по душе? – поинтересовалась Нарцисса.
- Герми, - ее даже слегка передернуло, когда она произносила это.
- Понимаю, меня также раздражает Нарси, - легонько вздрогнула при упоминании нелюбимого прозвища леди Малфой.
- Смотри-ка, сын, - обратился Люциус к Драко, - они уже спелись. Женщины, что сних взять.
- Прости, Миа, забыл сказать тебе спасибо, - спохватился младший Малфой, а лицо его отца стало медленно вытягиваться.
- Ну, что поделать, если память у тебя девичья, Драко? – состроив серьезную рожицу, спросила его кузина, - правильно, ничего, - последнее слово она произнесла по слогам, а лицо Драко стало в точности таким же, как у отца.
- О, Мерлин мой, как они похожи, вы только посмотрите, - проворковал Сириус, - я прямо сейчас заплачу от умиления. Ай!
Это Гермиона ткнула его в бок. А Нарцисса засмеялась.
- Ну, что ж, нам, пожалуй, пора, - сказала она, заметив идущих по направлению к ним авроров, - пиши, не забывай Миона. До свидания.
- До свидания, Цисси, - попрощалась Гермиона, - ты тоже.
После чего они с Сириусом продолжили прерванный путь.
Вернувшись на Площадь Гриммо, Блэк и Лестрейндж, наложив на себя дезиллюминационные заклинания, пробрались каждый в свою комнату.
Приведя себя в порядок, Гермиона вышла из спальни и спустилась в гостиную.
- В чем дело? – спросила она, увидев недоуменное лицо Рона.
- Что-то случилось? – в дверях комнаты появился Сириус.
В то же время Фред, Джордж, Джинни и Гарри резко опустили головы, сотрясаясь от беззвучного смеха.
- Где вы оба были? – накинулась на них миссис Уизли, - мы вас обыскались.
- Вот так всегда, - начала Гермиона, - только захочешь поспать подольше, чтобы никто не беспокоил, наложишь на себя дезиллюминационное заклятие, и все тебя ищут. Правда, Сириус?
- Да, - подхватил Бродяга, - но что поделать, Гермиона, что поделать?
- Так вы спали? – лицо Рона вытянулось, - вместе?!
- Ну, смотря, что Вы подразумеваете под словом «вместе», сударь, - лицо девушки приобрело хитрое выражение, - если имеется в виду время сна, то да, Вы правы. Если же намекаете на местоположение, то, уверяю Вас, мы находились в разных комнатах.
Не сдержавшись, все фыркнули, даже Молли тихонько хихикнула.
- Ну, хватит, Миа, - Сириус поднял руки в примиряющем жесте, - не ставь ты беднягу в ступор, иначе у него это войдет в привычку.
Близнецы вместе с сестрой и надеждой всея магического мира захохотали в голос.
- Сириус, - миссис Уизли угрожающе сузила глаза.
- Молчу-молчу, - изобразил испуг тот.
- Мальчишка, - небрежно бросила Молли, уходя на кухню.
- Ну, не девчонка же, - с серьезным лицом проговорила ей вслед Гермиона.
Миссис Уизли снова хихикнула, скрываясь в коридоре.
- Нет, ну серьезно, - сдерживая рвущийся наружу смех, выдавил Фред, - Сириус, прости, но ты категорически не похож на девчонку. Если только чуть-чуть. Ой!
На последней реплике Блэк, картинно надувшись, швырнул в него подушкой.
- Ну, все, ты сам напросился, - Фред начал контратаку. Брошенный им снаряд летел по нужной траектории, но хозяин дома в самый последний момент увернулся, и подушка благополучно попала в его племянницу.
- Так, - прищурилась мисс Лестрейндж, вооружаясь, - ты сейчас получишь, - проговорила она, глядя в глаза Фреду, и вдруг швырнула многострадальную подушку в Сириуса.
- За что? – деланно возмутился тот.
- Не надо было ставить меня под удар в прямом смысле, - в глазах Гермионы плясали бесята, - эй!
Она едва успела увернуться от подушки, пущенной откуда-то слева. Оглядевшись, девушка заметила хитро ухмыляющегося Гарри.
- Гарри Джеймс Поттер, - прорычала она, - пусть ты и надежда всея магического мира и, возможно, Избранный, это не дает тебе право швырять подушки в наследницу рода Лестрейндж. Я и обидеться могу.
На последних словах Гермиона отправила снаряд по направлению к Джорджу, но он столкнулся с ответным, пущенным им самим. Все рассмеялись.
- Идет война, а вы дурачитесь, - пробурчал недовольный Рон, наблюдавший за ними все это время.
В него полетело сразу три подушки. Не успев среагировать, младший из братьев Уизли повалился на пол под единым ударом трех снарядов.
- Ну, все родственнички, вы сами напросились, - настрой у Рона при вступлении в битву был боевой.
Баталия продолжалась еще часа два, а то и больше. Последними на поле боя остались Гермиона Лестрейндж и, к удивлению прочих, Рон Уизли.
В итоге, после еще получасовой схватки один на один, победителем вышла дочь Беллатрисы.
- Белла тоже всегда побеждала, - заметил Сириус, - наследственность, что поделать.
Племянница в ответ запустила в него подушкой. Попала в ухо.
- Миона, тебе только в квиддич играть, - хмыкнул мужчина, зажимая поврежденный орган ладонью, - меткая, бесовка.
- Можно подумать, ты ангел, - хихикнула та.
- Ты еще сомневаешься? – притворно возмутился Сириус.
- Нет, - подняла руки вверх Гермиона, словно сдаваясь, - ты действительно ангел.
Блэк победно улыбнулся.
- В тихом омуте, - добавила девушка, уворачиваясь от летящей в ответ подушки.
- Что вы тут устроили? – в гостиную вошла миссис Уизли, - ладно дети, но ты, Сириус.
- Я в душе ребенок, - оскалился тот.
- Сплошное ребячество, - и Молли, ворча, удалилась. Из коридора уже невозможно было расслышать ее дальнейших слов.
Блэк, тем временем, вовсю шептался с близнецами, Гарри и Джинни. Те согласно кивнули.
Не успела Гермиона недоуменно вздернуть бровь, как на нее набросилась самая младшая из Уизли и начала щекотать.
Падение наследницы рода Лестрейндж пришлось на груду подушек, так что ничего серьезного. Обе уже смеялись. А Фред и Джордж уже повалили Рона.
- Джинни… - Гермиона уже задыхалась, - Джинни… пе-перестань… ты же знаешь, что… я… ха-ха-ха… боюсь ще-… щекотки.
- И не подумаю, - ответила та, - пока ты не помиришься с моим младшим старшим братом.
Аналогичные требования были предъявлены Рону.
- Я… я, - просипела Гермиона, давясь своим же смехом, - согласна.
Услышав это, Джинни сразу же отпустила подругу. Та все никак не могла отдышаться.
С Рональдом дело шло труднее, но через пять минут сдался и он.
- Это шантаж, - пробурчал он, поднимаясь.
Шантажисты потребовали, чтобы извиняться начал парень. Рон что-то долго пыхтел себе под нос, но не посмел возразить, опасаясь повторения пытки.
- Гермиона… - неуверенно начал он, а девушка одарила его холодным взглядом, - мисс Лестрейндж, я приношу Вам свои извинения за необоснованные оскорбления в Ваш адрес и адрес Вашей матери. Смиренно умоляю о прощении.
- Что ж, мистер Уизли, - в тон ему ответила та, - я принимаю Ваши извинения. Надеюсь, больше подобное не повторится, Рон? – она смягчилась.
- Конечно, нет, Герми, - ободрился Уизли.
- Не называй меня Герми, - ужаснулась девушка, - сколько раз говорила…
- Она признает только Миона, или Миа, на худой конец, - с честнейшим лицом сдал племянницу лорд Блэк.
- Сириус! – Гермиона сделала «страшные глаза», - предатель.
Блэк в ответ лишь скорчил гримасу.
- Как же так, леди Лестрейндж, - к девушке подступили близнецы, - Вы, наконец-то, снизошли до нас, простых смертных, и позволили нам сокращать Ваше божественное имя?
В ответ оба получили по подзатыльнику.
За ужином Сириус во всеуслышание объявил о мире Рона и Гермионы. У всех заметно отлегло от сердца.
Засыпая, девушка думала о том, что послезавтра ей предстоит защищать на суде человека, о котором она практически ничего не знает. Но то, что он не виновен, Гермиона знала наверняка. Еще она думала о Роне. Несмотря на сегодняшний мир, девушка понимала, что прежними их отношения уже не будут. Она также подозревала о возможности новой ссоры, ввиду того, что она начала нормально общаться с кузеном. С такими мыслями Гермиона заснула. Но она и не подозревала, насколько окажется права.
Следующий день прошел относительно спокойно. «Затишье пред бурей», - думала Гермиона. Вот уже на протяжении нескольких часов ее не покидало предчувствие чего-то неприятного.
Интуиция не подвела девушку. Вечером к ней подошел Рон.
- Гермиона, надеюсь, ты не будешь защищать Нотта, - начал новообретенный друг, - он же Пожиратель, и, тем более, ты ничего о нем не знаешь.
- Тебе не удастся отговорить меня, Рон, - не поднимая глаз от письма, присланного Макгонагалл, ответила та, - неужели ты хочешь, чтобы осудили невинного? Или жаждешь, чтобы Теодор остался один?
Она сама не знала, зачем упомянула Тео, но слово – не воробей.
- Какое тебе дело до него? – удивлению Рона не было предела, - еще чего не хватало, жалеть слизеринцев.
- Я, наверное, удивлю тебя, - невозмутимо проговорила она, - но слизеринцы тоже люди.
- Да ну? – съязвил Уизли.
- Ну, да, - спокойно ответила Гермиона, - они не виноваты. Их так воспитали.
- Гермиона, ты прямо мать Тереза, по-другому не скажешь, - пробурчал Рон, - и надо тебе всех жалеть? Да тот же Нотт, хоть старший, хоть младший, не моргнув глазом, пустили бы тебе в спину убивающее, будь им от этого выгода.
- Не будь бессердечным, Рон, - девушка начала раздражаться, - почему ты считаешь, что воспитанники Слизерина – воплощение вселенского зла? Они такие же люди, как и мы с тобой. Не суди, да не судим будешь. А на счет мистера Нотта и Теодора…
- Теодора? Ты называешь его по имени? – возмущению Уизли не было предела, - он – наш враг. А ты… ты… ты жалеешь его, оправдываешь. Как это понимать, Гермиона? Неужели, он что-то значит для тебя?
- Не говори глупостей, Рон, - раздражение внутри нее росло с каждым словом ее собеседника, - просто твои обвинения беспочвенны. И, к тому же, почему тебя так уж волнует мое отношение к Теодору?
- Во-первых, он – слизеринец, - начал перечислять парень, - во-вторых…
Гермиона не выдержала.
- Он – не такой, как все они, - выпалила она, почему-то заливаясь краской.
- Откуда тебе это знать? – ее собеседник прищурился, - вы же с ним и не знакомы толком.
- Я, в отличие от тебя, умею наблюдать, Рональд, - с лица девушки исчезли все эмоции, - если все в открытую стремятся показать свое превосходство над остальными, мало, что имея за душой. То Теодор не высовывается, не доказывает другим ничего. Хотя, я уверена, представляет собой нечто больше, чем все его однокурсники, вместе взятые.
- Да перестань ты за него заступаться! – терпению Уизли пришел конец, - почему ты заботишься о нем? Или ненаглядный Теодор тебе дороже меня, милее всех нас? Так когда свадьба?
Последние слова парня задели Гермиону за живое.
- Я этого не говорила, - прошипела она, снова краснея, - а ты, Рональд Уизли, мог бы перестать быть таким эгоистом. Прекрати думать только о себе, это отталкивает. И потом, повторюсь: «Какое тебе дело до моих отношений с другими людьми?» Что же ты молчишь? Язык проглотил?
- Да я… ты… он… - Рон даже задыхаться начал от возмущения.
- Какой глубокий смысл, - подметила девушка, - но, может, все-таки пояснишь?
- Ты предаешь нас, Орден, защищая Пожирателей, - проорал тот, справляясь со ступором, - ты только подумай, Миона, ты заступаешься за врагов!
- А ты отрицаешь очевидное! – девушка тоже кричала, - ты не видишь хорошего в людях! Твое представление о мире слишком идеализировано, и оно настолько примитивно, что подумать страшно. Человек не может быть только хорошим или только плохим, Рон. Ему присуще как то, так и другое.
- Ты слишком сложно мыслишь, Гермиона, - Уизли хотел было пойти на попятный.
- Не смей капитулировать, оставляя за собой последнее слово, - взвилась она, - зато у тебя все до такой степени просто, что даже смешно. Да, ты смешон, Рон Уизли.
- Я смешон, да? – парень уже сопел от обиды, - ну, и пожалуйста, общайся со своим ненаглядным Ноттом и всеми слизеринцами! Они же такие хорошие, да? Вот только, когда останешься одна, не вздумай возвращаться.
- Не тебе указывать, что мне делать, - эту фразу Гермиона произнесла спокойно, но внутри у нее все разрывалось, - я поступаю так, как считаю нужным. А если ты не можешь, а точнее, не хочешь меня понять, то я вынуждена сократить наше общение. Прости, но так будет лучше.
С этими словами она встала с дивана, на котором сидела, и направилась к себе.
- А это от него, да? – Рон зло смотрел на нее, указывая на пергамент у нее в руке.
- Да, тяжелый случай, - покачала головой девушка.
- Что случилось, почему вы кричите? – в гостиную заглянула Джинни.
- Нет, что ты, Джинни, совсем ничего. – спокойно ответила Гермиона, - не учитывая того, что твой младший старший брат приревновал меня к Теодору Нотту.
- Да ничего я не ревновал, - уши Рона запылали.
- Теодор Нотт? Это тот слизеринец с буйными светлыми волосами и красивыми глазами? – в глазах Джинни читался неподдельный интерес.
- Если угодно так, - не стала спорить ее подруга, - а теперь я, пожалуй, пойду.
И она скрылась.
- Рон, если она тебе нравится, а это – всем известный факт, - наставительным тоном обратилась Джинни к брату, - попытайся добиться ее другим путем. Хотя, боюсь, ты уже упустил свой шанс.
И она последовала за подругой.
А Рон так и остался стоять в задумчивости посреди гостиной. «Как?!», - это не желало укладываться в его голове, - «что же он значит для нее? Но какая мне разница? Черт, сестренка, похоже права. Что же делать?»
Тем временем Гермиона, добежав до своей спальни, рухнула на кровать и заплакала, уткнувшись в подушку.
«Ну, почему, почему он даже не пытается ее понять?» - думала она, - «да, они часто ссорились, но всегда быстро мирились. Что же не так? И при чем здесь Теодор?»
За такими размышлениями ее застала Джинни.
- Гермиона, ну что ты раскисла? – обратилась рыжая к подруге, - это же Рон, чего ты хотела?
Она присела на кровать и обняла плачущую подругу.
- А Нотт и правда симпатичный, - проговорила она после нескольких минут молчания, - и нет ничего плохого в том, что он тебе нравится. Это нормально. И человек он неплохой, в отличие от товарищей.
- Джинни, при чем здесь нравится, или нет? – сквозь слезы голос Гермионы был едва слышен, - мне жаль его. А его отец невиновен, это точно. Вот я и пытаюсь помочь.
- Признай, Миона, он красивый, - гнула свое Джинни, - просто признай это.
Девушка честно попыталась вспомнить его.
Воображение сразу же нарисовало ей молодого человека с идеальным овалом лица, непослушными светло-русыми, отливающими разными оттенками блонда, волосами и красивыми миндалевидными, чуть узковатыми ореховыми с зеленым отливом глазами с тяжелыми веками. Да, Нотт определенно был хорош собой, это она понимала.
- Что ж, ты права, - сказала она, немного успокоившись, - а особенно глаза. Но это еще ничего не значит. Я не думала об этом, просто не думала.
- Так подумай, почему нет, - рассудительно заметила рыжая, - мне кажется, ты тоже ему интересна. Я замечала, как он пару раз смотрел в твою сторону.
- И как же? – в голосе Гермионы почему-то звучала надежда, что не укрылось от Джинни.
- Как-то неопределенно, но интерес читался явно, - ответила она, похлопав подругу по плечу, - и потом, он никогда не проявлял себя, как другие слизеринцы. Не издевался, не угрожал, не кичился своей чистой кровью. Я думаю, он – неплохой парень. Просто нужно узнать его получше.
- В целом, ты права. Но зачем мне узнавать его получше? – спросила Гермиона.
- Ваше общение может положить конец вражде между факультетами, - заметила Джинни.
- Ты заинтересована в этом? – немного удивилась ее подруга.
- Ну, я думаю, ты права, - пояснила рыжая, - слизеринцы тоже люди. А всем людям свойственны как положительные, так и отрицательные качества. А наше к ним отношение было слишком идеализированным. А межфакультетская вражда – просто глупость.
- Рада, что у меня есть единомышленник, - Гермиона улыбнулась.
- Уже улыбаешься, значит, все хорошо, - Джинни вернула улыбку, - кстати, Миона, а что это за письмо было у тебя в руке?
Светло-карие глаза рыжей бестии хитро сверкнули.
- Это от Макгонагалл, - спокойно ответила та, протянув руку и показав подруге подпись.
- А, ясно, - Джинни сразу потеряла интерес к пергаменту.
Девушки еще болтали о всякой ерунде, как раздался стук в окно. Гермиона отворила створку, и в комнату влетел иссиня-черный филин. Щелкнув клювом, он опустился на подоконник и протянул лапу, к которой был привязан клочок пергамента.
Гермиона взяла из коробки совиную вафлю и подошла к птице. Протянув почтальону угощение, она отвязала пергамент. Филин сорвался с места и улетел, благодарно ухнув на прощание.
- И что это было? – изумилась Джинни, - от кого это?
Гермиона развернула кусочек пергамента. На нем аккуратным, тонким почерком, чуть напоминающим печатный шрифт, было выведено одно-единственное слово:
«Помоги».
- Что там, Миона? – спросила Джинни.
В ответ подруга просто протянула ей записку.
- Что это значит? – недоумевала рыжая.
- Он потерял надежду, - как-то отстраненно произнесла шатенка, - легок на помине, однако.
- О ком ты?
- О Теодоре Нотте, конечно.
/Тот же вечер. Поместье Ноттов/
Вот уже несколько дней Теодор не мог ни на чем сосредоточиться. И чем ближе подбирался день суда, тем больше юноша нервничал. Он читал в «Пророке» об оправдании Беллатрисы Лестрейндж и смягчении наказания для Люциуса Малфоя. «А она бойкая», - подумал он, - «не теряла времени даром».
Почему-то в последнее время Тео начал часто думать о Гермионе Лестрейндж. Он не мог этого объяснить, но и не думать не мог. Это его ужасно раздражало, ведь он должен был думать о надвигающемся процессе, а не о дочери бывшей Пожирательницы.
«А она ничего», - думал однажды Теодор, - «симпатичная. Была. А сейчас расцвела окончательно. Красавица, копия мать. Так, не думать о ней! Это отвлекает. Она предлагала помощь, а я отказался. Идиот. Наверняка обиделась. Черт, как все сложно».
С этими невеселыми мыслями Тео вспоминал красивую девушку с бледной кожей, темно-каштановыми волосами и серьезными, словно смотрящими прямо в душу большими глазами цвета горького шоколада.
Она хотела ему помочь, но он оттолкнул ее. Не в буквальном смысле, конечно. Гермиона стала интересна ему еще с четвертого курса, но Тео боялся. Опасался ее реакции, ведь у них даже не было повода для общения. Слизеринец и воспитанница Гриффиндора. Чистокровный волшебник и урожденная магла. Стоп, чистокровная. Как же все сложно!
А на пиру по случаю окончания учебного года она его просто поразила. Да не только его, а всех. Чего стоит эта аристократичная осанка, неспешная, размеренная походка. Тео тогда откровенно любовался ею, скрыв свой интерес за маской удивления. Но особенно юношу поразила неприкрытая неприязнь к директору, исходящая от девушки. Этого он никак не ожидал. Сам факт поверг его в шок.
Такого никто не ожидал. Даже они, слизеринцы, долго не могли взять в толк, что же случилось. А Блейз даже заметил, что теперь, поскольку с ее статусом крови все в порядке, он может не скрывать своего интереса.
«Черта с два, Забини», - злобно подумал Тео, - «Гермиона моя. Стоп, уже Гермиона? Так, поздравляю, она тебе нравится. Необъянимо, но факт. Черт! Как же я умудрился так вляпаться?»
Так он размышлял весь вечер, периодически ругая себя, пытаясь сосредоточиться на завтрашнем процессе, но не мог. Новоявленная мисс Лестрейндж занимала все его мысли. Вдруг, поддавшись какому-то порыву, он взял пергамент, с целью написать ей письмо. «Но что написать?» - думал он, - «как к ней обратиться?»
В итоге, на пергаменте было всего одно слово, одинокое: «Помоги».
Затем, все еще сомневаясь, Теодор подозвал Феликса, своего филина, и отправил письмо.
На душе у него стало гораздо легче, будто камень упал, да что там камень, целая скала, неприступный утес. Такой же недосягаемый, как и она.
Тео и сам не заметил, как заснул. Даже во снах он видел ее. Она не отпускала его даже там.
/Тот же вечер. Площадь Гриммо, 12/
- Я не совсем понимаю, - Джинни еще пребывала в шоковом состоянии, - но, похоже, это судьба.
- О чем ты?
- Не о чем, а о ком, - поправила рыжая, - о Теодоре, конечно. Точнее, о Тео.
- Тео? – переспросила Гермиона, словно смакуя имя.
- Да, - подтвердила Джинни, - его так однокурсники называют. Ну, ладно, - она зевнула, - пойду я. Спать хочется. И тебе тоже лучше лечь. Завтра Вас ждет тяжелый день, мисс Лестрейндж. Спокойной ночи, Миа.
- Спокойной ночи, - ответила та.
И Джинни ушла, оставив подругу с ее мыслями, мыслями о том далеком слизеринце наедине.
Почти сразу же после ее ухода, Гермиона заснула. И снова видела Тео. Он не отпускал ее даже во снах.
Девушка проснулась на следующее утро. Мысли ее вновь вернулись к слушанию. Периодически ее разум пытался отвлечься, но она не позволяла себе этого. «Сначала дело», - одергивала себя Гермиона, - «остальное – потом». Вот так, споря сама с собой, она спустилась к завтраку.
В столовой уже были миссис Уизли, хлопотавшая у очага, мистер Уизли, Тонкс и Кингсли, собиравшиеся на работу.
Пожелав всем доброго утра, Гермиона присоединилась к трапезе.
Спустя минуту в столовую вошел позевывающий Сириус. Поздоровавшись, он тоже приступил к завтраку.
После приема пищи Блэк и Лестрейндж стали собираться в Министерство.
- Надеюсь, сегодня все пройдет также успешно, - сказал Сириус племяннице, - потому что, иначе ты обязательно подашь апелляцию, и мне придется снова тебя сопровождать. А я обещал начальству, что сегодня – последний день, когда я задерживаюсь на полдня.
В ответ Гермиона только пожала плечами.
За пятнадцать минут до начала заседания, которое начиналось, как обычно, в десять, они были на месте.
Подсудимый, члены Визенгамота, министр и глава Отдела обеспечения магического правопорядка уже были в зале. Ждали секретаря.
Гермиона заметила на одной из трибун бледного молодого человека. Выглядел он неважно. Сердце девушки, ранее сделавшее кульбит, сжалось от сочувствия к нему. А потому решимость добиться оправдательного приговора для Юлиана Нотта только возросла.
Наконец, в коридоре послышался звук торопливого бега и хриплое дыхание. Перси Уизли, с трудом проходя повороты, как обычно, с кипой пергаментов в руках, несся по направлению к залу. Секретарь так торопился, что не заметил Сириуса и Гермиону, скромно стоящих у стены.
- Судебное разбирательство по делу Юлиана Нотта объявляется открытым, - привычно объявил Фадж, - допрос ведут: Корнелиус Освальд Фадж, действующий министр магии, Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка. Секретарь суда – Перси Игнациус Уизли. Итак, мистер Нотт, Вам вменяется участие в нарушениях правопорядка, устраиваемых организованной группой лиц, называющих себя Пожирателями Смерти. Однако, убийств и пыток на Вашей совести нет. Признаете ли Вы себя виновным?
Казалось, что за последнюю неделю Фадж выучил эти слова наизусть. Теодор, услышав министра, побледнел, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Перед началом заседания он успел заметить стоящую у стены Гермиону. Это вселяло в него надежду.
- В целом, да, но… - начал подсудимый.
- Отлично, - Фадж довольно потер руки, - вину Вы признаете, значит можно выносить решение.
- Корнелиус, что с Вами? – раздраженно спросила мадам Боунс, ее тоже изматывали все эти процессы, но она держалась, - почему Вы перебиваете? Прошу Вас, мистер Нотт, продолжайте.
- Я признаю, что в промежутке с 1971 по 1981 годы я состоял в рядах Пожирателей Смерти, за что и провел пять лет в Азкабане, - проговорил Юлиан Нотт, - что же касается беспорядков, устраиваемых Пожирателями в 1995 – 1996 годах, то я принимал в них участие не по своей воле. Дело в том, что в феврале 1995 года меня посетил Питер Петтигрю вместе с Темным Лордом, правда, тогда еще не обретшим своего тела. Я отказался возвращаться на службу, мотивируя отказ беспокойством за сына. После чего подвергся полуторачасовой, если не ошибаюсь, пытке, а затем – заклятию Империус, под действием которого находился вплоть до двадцать девятого июня нынешнего года. Получается, что виновен я только в том, что не смог найти в себе силы для сопротивления.
- Ваш рассказ вполне логичен, - заметила Амелия Боунс, поправляя монокль, - суду понятна Ваша ситуация, спасибо.
- А Вы можете представить доказательства того, что Вы не лжете? – вмешался Фадж, надуваясь, как индюк.
- Корнелиус, у нас имеется свидетель защиты, так указано в деле, - остудила пыл министра мадам Боунс.
- Уизли, пригласите, - велел он, надеясь, что свидетелем окажется не та самая девушка.
Каково же было его разочарование, когда в зал следом за Перси вошли Гермиона Лестрейндж и Сириус Блэк. Раздраженно вздохнув, министр схватился за голову.
Свидетель тем временем принялась подтверждать слова подсудимого, предоставляя в качестве доказательств воспоминания, как свои, так и Гарри Поттера.
- На основании всего вышеизложенного, - в заключении сказала Гермиона, - можно утверждать, что слова подсудимого правдивы, следовательно, наказание ему не грозит.
- Вы правы, мисс Лестрейндж, - заметила мадам Боунс, - итак, суд постановил признать мистера Юлиана Нотта невиновным, вследствие чего освободить его из-под стражи в зале суда немедленно, также направить его в клинику имени Святого Мунго с целью восстановления эмоционального баланса оправданного.
Гермиона была довольна, нет, она пребывала в состоянии, близком к эйфории. У нее все получилось! Двое оправданы, наказание третьего сведено к минимуму. И все благодаря ей. Но не только этот факт окрылял девушку. Ее несказанно обрадовало и то, что к концу процесса Теодор Нотт, лицо которого ярко выделялось своей бледностью на фоне деревянных трибун, облегченно вздохнул. Гермиона знала, что они с отцом не были так уж близки, но, тем не менее, очень друг друга любили. Мысль о том, что она не дала разрушить семью, дарила ей радость. Сириус сразу же убежал в штаб-квартиру аврората, поскольку предыдущие два раза он позволял себе еще часа два-три побездельничать дома. Гермиона собиралась подняться в атриум и с помощью каминной сети вернуться домой, как услышала оклик:
- Мисс Лестрейндж! Гермиона!
К ней направлялся Теодор Нотт. Сердце сладко екнуло.
- В чем дело, мистер Нотт? – несмотря на внутреннюю эйфорию, внешне она оставалась спокойной, - Теодор?
- Спасибо, - глядя ей прямо в глаза, проговорил юноша, - спасибо за все. Признаться, я уже не надеялся на твою помощь. Значит, Феликс все-таки доставил послание.
- Не за что, - ответила девушка, - да, доставил, если ты о филине, но можно было и не мучать его, поскольку я все равно собиралась появиться на процессе. Несмотря на твое несогласие к сотрудничеству, - она склонила голову набок, наблюдая за собеседником, скрывая, что любуется им.
- Извини, пожалуйста, я не должен был отказываться от твоей помощи, - Тео хотелось опустить глаза, но он упорно не разрывал зрительного контакта, - просто, тогда все так внезапно свалилось, надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
- Да, понимаю, - лицо ее смягчилось, - тебе не стоит извиняться. Это был шок. Со мной то же самое было на день раньше, - она мягко улыбнулась, - тем не менее, все окончилось хорошо, а это главное.
- Ты права, - у юноши отлегло от сердца, когда он увидел ее улыбку, - рад, что ты понимаешь меня и не держишь зла. Знаешь, Гермиона, - он тоже улыбнулся, произнося ее имя, - ты уже достаточно давно интересна мне как личность. Мы не могли бы начать общение? Может, ты позволишь мне написать тебе хотя бы раз? Просто, - он покраснел, - просто, я очень волновался за отца, и мне, как ни стыдно признавать, нужна поддержка. А все мои друзья, если таковые имеются, сейчас и сами не в лучшем положении. И, боюсь, ты – единственная, кто может мне помочь.
- У меня не было причин злиться на тебя, Теодор, - дружелюбно ответила Гермиона, а ее сердце сделало очередное сальто, когда он улыбнулся в ответ, - ты не виноват. Признаюсь, мне тоже последнее время не дает покоя твоя особа, - она усмехнулась, - поэтому я ничего не имею против, пиши, конечно, сколько и когда тебе вздумается. Я буду только рада помочь.
Тео не удержался и усмехнулся вместе с ней.
- А если мне взбредет в голову написать тебе, скажем, посреди ночи, - хитро улыбаясь, начал он, - что меня ожидает?
- О, интересный вопрос, - Гермиона поддержала его игру и продолжила паясничать, - думаю, ты дождешься ответа только утром. И узнаешь все, что я о тебе на самом деле думаю. И не только ты, но и все соседи в радиусе приблизительно двухсот километров.
Сказав это, она улыбнулась.
- Что ж, получить громовещатель, конечно, приятного мало, - ответил Теодор, - но все лучше, чем получить при встрече простейший сглаз, например. Спасибо.
И, не сдержав нахлынувшего потока эмоций, он подался вперед и обнял девушку. Сие действие повергло Гермиону в немалый шок, но, пойдя против здравого смысла, она обняла его в ответ.
- Прости, пожалуйста, - смутился юноша, отпуская ее, - я…
- Не извиняйся, - девушка улыбнулась ему, - я понимаю. Надеюсь, тебе стало легче.
- И правда, - Тео неуверенно улыбнулся в ответ, - спасибо еще раз. За все.
- Не за что, Теодор, не за что, - уже в который раз повторила Гермиона, - и перестань уже благодарить меня. Устал уже, наверное? И потом, мне тоже стало легче, спасибо, - она залилась краской.
- Да не за что, - Нотт покраснел в ответ, - поверь, никогда не устану. И вообще, зови меня Тео. Просто, Теодор – слишком официально. Договорились?
- Договорились, - улыбнулась Лестрейндж, - с одним условием. Зови меня Мионой или, если совсем обленишься, Мией.
Теодор искренне рассмеялся.
- Как ты догадалась, что мне лень? – сквозь смех спросил он.
- О, ты просто забываешь, кто мои друзья, - Гермиона засмеялась в ответ, - гриффиндорцы, которым вечно лень что-то делать. Кузен тоже лентяй отличный.
- Малфой? О, да, ты права, - ответил юноша, - прости, я, верно, забыл. Ну, до свидания, Миона. Спасибо за поддержку и за помощь.
- Не за что, - Гермиона уже чувствовала себя попугаем, - до свидания, Тео. Буду ждать писем.
Так они и расстались. На душе у обоих было светло и спокойно. Но ни один из них не догадывался, что другой чувствует то же, что и он сам.
