Глава 3То, что жизнь начала налаживаться, еще не значило, что у них исчезли все проблемы. Жить в одной комнате с молодой женщиной, похожей на ребенка, или с малышом, похожим на женщину, было слишком сложно, и Имс очень часто сожалел о том, что вообще решил работать с Ариадной отдельно. Как можно было вести себя так неосмотрительно? Это же было очевидно, что она не в состоянии постоять за себя, если речь заходит об оружии!
Все эти метания перемежались с приступами самобичевания, и в результате, Имс злился на весь мир, не желая признавать, что он является единственным виноватым. Еще хуже становилось, когда в гости заходили Кобб и Артур. Иногда они бывали здесь вдвоем, но чаще приходили по одному. К Артуру Ариадна привыкла скорее, чем к Доминику. Он первым догадался принести ей альбом и пастельные карандаши, решив, что она будет интересоваться рисованием. Благодаря этому у Имса появилось свободное время, когда он мог спокойно полежать в ванной или вздремнуть в течении дня. Ариадна могла сидеть в углу кухни и рисовать часами, сопровождая это бессвязным бормотанием и песенками, которых Имс не знал.
Хотя, справедливости ради стоит отметить, что рисование было единственным, в чем Артур помог ему. В остальном же Имс постоянно чувствовал их осуждение, и напряжение росло до тех пор, пока однажды оно не прорвалось наружу.
Тогда Артур и Кобб пришли вдвоем, а Ариадна находилась в достаточно хорошем расположении духа, чтобы пообщаться с обоими хоть немного. Они, как обычно, застали ее на кухне. Теперь большую часть дня она проводила именно здесь, так как в этой комнате стоял стол, который можно было использовать не только для приема пищи.
Она по-прежнему носила вещи Имса, и теперь на ней была надета рубашка, которую они в прошлый раз видели на нем, что и послужило поводом для препирательств.
– Как ты себя чувствуешь, Ариадна? – осторожно спросил Кобб, касаясь ее спутавшихся волос. – У тебя ничего не болит?
Привыкнув ухаживать за детьми, Кобб беспокоился только о том, чтобы с ее здоровьем не возникало проблем. Он даже советовал Имсу купить ей витамины, но она наотрез отказалась принимать что бы то ни было, если это походило на таблетки.
– Хорошо, – не отрываясь от альбома, ответила она.
– Ты… ты не хочешь прогуляться?
– Нет.
Еще Кобба беспокоило то, что Ариадна не выказывает никакого желания выходить на улицу или искать своих родных, хотя иногда она о них вспоминала. Почти полное затворничество превратило ее и Имса в полудикарей, которые уже давно не пользовались расческами и не надевали одежду, в которой можно было выйти в люди.
– Но неужели тебе не хочется надеть красивое платье и пройтись по улице?
– Платье? – Ариадна подняла голову и оперлась локтями о столешницу. – Нет. Не люблю платья, они колются.
– Ну, хорошо, милая, тогда давай я хотя бы причешу тебя, – почти умоляя, попросил Кобб. – У тебя были очень красивые волосы, давай снова сделаем их такими.
Она немного подумала, закусив губу и сосредоточенно глядя на него. Решив, что ему можно доверять, она кивнула и сказала:
– Расческа есть в ванной.
Имс с удивлением наблюдал за тем, как Кобб аккуратно разбирается со спутанными прядями, не причиняя ей боли и не доставляя дискомфорта. Они выдвинули стул на самую середину кухни, и он усадил ее, встав за ее спиной. Очевидно, как овдовевший отец двоих детей, Кобб уже давно научился разбираться с волосами своей дочери и понял, как нужно действовать, чтобы ребенок не капризничал. Ему удалось сделать почти невозможное – Ариадна просидела практически неподвижно около пятнадцати минут, ожидая, когда он закончит.
После этого она снова вернулась к своим рисункам, а мужчины удалились в комнату. Посмотрев на несобранный диван, Артур немедленно задал роковой вопрос.
– Вы что – спите в одной постели?
Имсу ничего не оставалось кроме как пожать плечами и признаться.
– Еще с тех пор, как она поселилась здесь. Кажется, мы спали раздельно только один раз, но теперь она боится, и я стараюсь не оставлять ее одну.
– Господи, Имс, ты хоть понимаешь, как это опасно? – Артур не мог скрыть своего возмущения. – Она же сейчас совсем как ребенок, и то, что может произойти – просто аморально.
– Ничего не произойдет.
– И почему это ты так в этом уверен?
– Потому что я тоже не дурак, и все понимаю. Неужели ты думал, что я способен поступить с ней таким образом? – Имс даже поверить не мог, что Артур такое про него подумал. – Я, конечно, аморальный тип и все такое… да что говорить, мы все здесь преступники, мошенники и воры, но я не педофил, мать твою!
Кобб, который все это время лишь молча наблюдал за ними, успокаивающе протянул к нему руку, говоря:
– Никто не называет тебя педофилом, и мы тебя не обвиняем. Но пора бы подумать уже о том, что ты не можешь постоянно держать ее здесь. Ты не можешь ухаживать за ней должным образом, ты даже привести ее в порядок не в состоянии. Кстати, как она принимает ванну?
– Сама. И в туалет она тоже ходит сама. Если вы так о ней заботились, то нужно было спросить об это несколько дней назад, когда мы только привыкали ко всему.
– Имс, она носит твои вещи.
– И что с того? Она не против, да и к тому же, ей так удобнее.
Кобб покачал головой.
– Нужно нанять ей сиделку и перевезти в дом побольше. Вы не можете жить в такой тесной квартире, одевать одну и ту же одежду и спать в одной кровати. Она серьезно больна и нужно отнестись к этому ответственно. Что если она никогда не придет в себя? Неужели ты считаешь, что сможешь заботиться о ней постоянно?
Он терпел достаточно долго. Имс вообще никогда не отличался спокойным нравом, но сейчас он чувствовал, что даже те остатки терпения, которые не израсходовала Ариадна, теперь исчезают с пугающей скоростью.
– Да кто вы вообще такие? – начиная всерьез злиться, начал он. – Вас вообще там не было, когда с ней это произошло! Вы не видели, в каком состоянии она проснулась! Какого хрена вы теперь тут стоите, оба из себя такие идеальные и умные, и даете мне советы, как нужно жить с последствиями? Неужели у тебя, Кобб, ей было бы лучше?
– Я часто думаю о том, что должен забрать ее к себе, – кивнул Кобб, который был на удивление спокойным. – Но я не могу снова отправить детей к Марии, это нечестно по отношению к ним.
– Я могу забрать ее, – решительно предложил Артур. – У меня большой дом, и я могу нанять ей сиделку или медсестру, которая будет следить за ней.
– Ариадна никуда отсюда не уйдет, – мрачно сказал Имс, оглядывая их потемневшими глазами. – Она едва привыкла к этому дому и ко мне. Она никуда не уйдет.
– Возможно, ты привязался к ней за это время, но поверь, ей будет лучше в другом месте, – словно разговаривая с ребенком, мягко возразил Кобб.
Лучше бы он начал кричать и топать. Лучше бы они с Артуром набросились на него с кулаками. Однако именно этот снисходительно-понимающий тон и вывел Имса из себя.
– Проваливайте из моего дома, – предостерегающе тихим голосом заговорил он. – Вы ничего не знаете о том, что там было, и вам вообще все равно, что будет с ней.
– Но тебя ведь тоже там не было. – Артур даже напрягся, ощущая, что от Имса исходит почти физическая угроза. Однако это не мешало ему не сдаваться. – Ариадна была там одна, и именно поэтому мы не знаем, что именно с ней случилось. Сейчас никто из нас не может считаться более осведомленным, чем другие.
– Вы пришли, чтобы отнять ее, верно? – горько улыбаясь, заключил Имс. Все вдруг сразу стало ясно.
– Да, мы решили…
– Никто ничего без меня здесь не решает!!! – сорвавшись, наконец, начал кричать Имс. – Никто не смеет принимать решения за моей спиной!
– Ариадна не твоя собственность. Она не твоя дочь, не твоя жена, не твоя сестра, понятно? – также выходя из себя, прошипел Кобб. – Ты не должен держать ее здесь, причиняя ей вред. Посмотри, во что она превратилась за это время!
– Неужели ты можешь гарантировать, что в лечебнице к ней будет лучшее отношение? – пытаясь успокоиться, задал вопрос Имс. – Тебе кажется, что среди чужих людей она станет лучше себя чувствовать?
– Но это не значит, что с тобой ей хорошо!
– Не хочешь спросить у нее самой? – прибегая к последнему средству, предложил Имс. – Может, она сама лучше знает, где ей хочется находиться?
Эти слова совсем вывели Артура из себя, и прежде всегда спокойный и рассудительный координатор взорвался последним.
– Только не смей вмешивать ее в эти дела, Имс! Она еще сама не понимает, что для нее лучше. Ты же знаешь, что она стала похожа на маленького ребенка! Говоря о том, что нужно спросить ее, ты играешь грязно, и только. Разумеется, она захочет остаться с тобой, ведь теперь она только тебя и знает!
***
Кобб и Артур обещали вернуться через несколько дней, и что-то подсказывало Имсу, что в следующий раз они точно заберут Ариадну. Они были уверены в том, что в этой квартире девушку оставлять нельзя, и наверняка, не принимали в расчет мнение самого хозяина дома.
Что он сделал неправильно? В чем была его вина? Он не виноват в том, что никогда не возился с маленькими детьми, он не виноват в том, что оказался не готов к такой ситуации. Ну, да, он не догадался принести ей альбом и карандаши, да, он не знает, как расчесывать волосы девушкам и вообще, как приводить их в порядок. Но, по крайней мере, он не обижал ее и не заставлял вспоминать прежнюю жизнь, хотя иногда ему очень хотелось это сделать. Бог свидетель, еще никогда в жизни ему не приходилось идти на такие жертвы, и он ни на что не жаловался, продолжая заботиться о ней, как умел. Он тоже никуда не выходил, боясь, что с ней что-то случится. Он тоже спал вполглаза, ожидая, что она может проснуться в любую минуту. И только он оказывался рядом, когда ее начинали мучить кошмары.
И вот, теперь все это, оказывается, совсем бесполезно. Никакие старания в расчет не принимаются, и вообще, он может засунуть все свои заслуги куда подальше. Куда уж ему до образованных и ответственных Артура и Кобба?
И вообще, с чего они взяли, что он может воспользоваться ее состоянием и превратить ее в… как они вообще могли такое подумать?
Ариадна тихо сидела на кухне, не отрываясь от своего альбома. Артур пообещал купить ей еще несколько, если в этом закончатся чистые листы. Ее волосы были заплетены в аккуратную косу, и со стороны она выглядела так, словно ничего и не происходило. Иногда, в рабочие дни, когда выдавалась свободная минутка, она садилась у окна и тоже начинала рисовать. Имс помнил это очень отчетливо, так как в такие минуты она была странно тихой и задумчивой, и, вместо того, чтобы ходить по базе и донимать всех вопросами, просто сидела, погруженная в свой собственный мир. Тогда ее даже можно было назвать красивой.
Если Кобб и Артур и впрямь такие умные, может, они правы? Даже навещая ее всего раз в несколько дней, они сумели сделать то, чего он не мог добиться при всем желании. Может, стоит прислушаться к их советам и отпустить ее, наконец?
***
Он не помнил, как это произошло. Просто вышел в магазин, а потом заглянул в бар, который находился через дорогу. Подумаешь, что плохого может случиться, если просто…
Домой он вернулся очень поздно. Имс и сам не знал, как сильно ему хотелось забыть о том, что в доме его ждет Ариадна, которая превратилась в маленького ребенка, что ему придется нянчиться с ней, объяснять на пальцах прописные истины и балансировать на краю дивана всю ночь напролет, потому что она занимала слишком много места. Всего этого раньше не было, и его уютная холостяцкая жизнь ничем не нарушалась. И грязная кухня никого не интересовала, и запыленный ковер не представлял опасности. И никто не ходил за ним следом, задавая до неприличия глупые вопросы. Раньше он не понимал, какой сладкой была такая свободная жизнь.
В квартире было слишком темно и тихо. Имс наощупь двинулся по коридору, вытянув перед собой руки и ругаясь вполголоса.
– Ариадна, где ты? Почему ты не зажгла свет?
Он был слишком пьян для того чтобы предположить, что она уже могла уснуть. Светящийся дисплей электронных часов, висящих на стене, показывал, что до полуночи осталось пятнадцать минут.
– Ты что, спряталась?
Добравшись, наконец, до выключателя, Имс зажег свет, дабы осмотреть единственную комнату своего жилища. Поначалу ему показалось, что комната пуста, но когда он прошел на середину, за диваном что-то зашуршало. Он подошел ближе, заглянув за край.
Ариадна сидела на полу, забившись в угол между диваном и стеной. Ее глаза были широко раскрыты, и в них еще блестели слезы. Она укуталась в одеяло, но, несмотря на это, ее зубы стучали, словно в комнате было очень темно.
– Не сиди на полу, – устало сказал ей он. Уговаривать и просить, у него не было сил.
– Ты пил. Много пил. От тебя пахнет.
– Я выпил совсем немного.
Неужели придется еще и оправдываться?
– Не трогай меня. Не подходи.
– Вставай и ложись на диван, на полу холодно. Сколько можно говорить?
Он хотел взять ее за руку, и, как раньше, поднять ее с пола, но на этот раз она отстранилась, глядя на него с таким ужасом, что Имс невольно убрал руку.
– Не трогай меня.
– Не бойся, Ариадна. Ты же знаешь, что я не сделаю тебе больно. Мы ведь с тобой нормально жили все это время, и я ни разу тебя не тронул.
– Папа тоже не бил меня, пока не начал много пить. Не подходи.
Имс тяжело вздохнул и сел на пол напротив нее. Что тут можно было сказать?
– Почему ты сидишь здесь, а не лежишь на диване? Разве ты не хочешь спать? – спросил он, не желая возвращаться к теме выпивки.
– Боюсь спать одна. Я тебя ждала. Где ты был?
– Я…
И тут он понял, что ему совершенно нечего сказать. Что можно было ответить на этот простой вопрос? Имс почувствовал такой приступ стыда, что, казалось, именно сейчас это чувство глушит все остальное, приводя его в сознание и смывая опьянение.
– Я тебя ждала так долго. Ты не приходил, и я испугалась. Ты ходил к друзьям?
– Нет. Слушай, Ари, тебе нужно поверить, что я не сделаю тебе ничего плохого. Клянусь, не сделаю. Просто поверь и все.
– Нет. Все пьяные вначале так обещают.
– Поверь мне, Ари.
– Нет. Снова будет больно, не хочу.
Ну, почему все получается именно таким образом? Имс покачал головой, тяжело вздыхая и поджимая губы.
– Хорошо, – наконец, согласился он. – Хорошо, пусть будет так. Давай тогда будем спать, где сидим, только нужно постелить на пол матрас, чтобы не замерзнуть. Идет?
Ариадна сама расстелила матрас на своем месте, аккуратно соблюдая дистанцию и не приближаясь к Имсу. На диване в ту ночь никто не спал.
После того как погас свет, и Ариадна умиротворенно засопела в своем углу, Имс открыл глаза и повернулся в ее сторону. Заснуть не удавалось. Он пытался заставить себя успокоиться, но мрачные мысли не давали покоя.
Лунный свет упал в зазор между занавесками, бросая голубоватые блики на лицо Ариадны, обрисовывая дрожащие длинные ресницы, и Имс впервые почувствовал, что ему хочется обнять ее.
