Alea iacta est

Глава 3

- Олух, бестолочь! Почему так долго?! – все эти слова настолько привычны, что Пит Мелларк уже давно не обращает на них внимания.

На него кричали, по крайней мере, двенадцать лет из его полных семнадцати. Все началось, едва он начал хотя бы немного соображать. Он тогда пытался помочь отцу и старшим братьям. Но первый блин, как говорится, был комом, и окончилось все больным шлепком.

Искушать судьбу все же не стоит – он отнюдь не хочет простоять за прилавком чуть ли не до утра, завтра ведь Жатва. И если его выберут, она должна увидеть его хотя бы выспавшемся.

О, да, Мелларк, разумеется, конечно же, она обратит на тебя внимание! И усмехается. Он сам себе смешон. Разве такая звезда Панема, как Китнисс Эвердин, заметит такую маленькую букашку из пропахшего дымом и шахтами Двенадцатого?

Именно о ней он мечтает все те же двенадцать лет своей жизни, с тех пор, как впервые увидел ухоженное личико с глазами цвета неба. Она, совсем крошечная - ей тогда тоже было пять - прилипла к витрине их пекарни, пока ее отец, Трой, что-то рассказывал его папе, расплачиваясь за угощение для жены и детей, отдавая денег вдвое больше, чем стоило бы.

А потом ее привели к нему в школу. И попросили спеть какую-нибудь песенку. Она совсем растерялась, отрицательно мотала головой, но потом отец наклонился к ней, прошептал несколько слов и ободряюще подтолкнул к невысокому стульчику. И когда Китнисс Эвердин пела песенку о цветущих в долине лугах, он смотрел на нее, не отрываясь. А когда она закончила петь, и, мимолетно взглянув на него, соскочила со стула и бросилась прочь к отцу, он понял, что именно эту девчушку с двумя косичками в красном клетчатом платьице он будет любить всю свою оставшуюся жизнь.

Он больше никогда не видел ее вживую, только на экране телевизора. А вот с ее отцом встречался. Два года назад, когда тот приезжал на благотворительный концерт и зашел к ним в пекарню. «Моя дочь до сих пор не может забыть те пирожные, что мы купили у вас больше десяти лет назад». И все. Он, кажется, купил несколько видов сластей, не забыв о том самое угощении, что покорило сердце Китнисс. И хлеб. Обычную буханку сладкого белого хлеба с орехами и изюмом. Сказал, что у них такого не найти.

Соврал, наверное. В Капитолии есть все виды хлеба, из каждого Дистрикта, включая непревзойдённый Капитолийский. Чтобы все видели, что никто и никогда не сможет ни в чем превзойти столицу.

А потом он узнал, что Трой погиб в Шахте. Как обычный житель Шлака. Хотя, учитывая его внешность, можно было сказать, что он был очень на него похож. И не скажешь даже, что вырос в столице.

После этого карьера Китнисс Эвердин начала набирать обороты. Она все чаще мелькала по телевизору, в модных Капитолийских журналах печатали ее интервью. Все пестрело золотым и красным – Огненная девушка создала новый стиль. Даже в жалких газетах Двенадцатого через раз начали публиковать статьи о ней.

А от ее голоса он таял. Часто ее концерты показывали по телевизору или транслировали по радио, и, даже работая в пекарне, он отдаленно слышал, как поет девушка, покорившая его сердце уже тогда, в пять лет.

Порой ему становилось интересно, помнит ли она его. Помнит ли того светловолосого мальчика, от которого тепрь тают девочки в школе, и который сидел на первой парте, не сводя с нее глаз? Помнит ли она, как его зовут, если от чересчур громкого «Пит!» от его старшего брата, она вздрогнула и обернулась? Помнит ли взгляд глаз цвета чистого неба, когда он, заметив, что она обронила ленточку, подобрал и отдал ее ей?

В такие моменты Пит Мелларк вдруг резко ощущал себя придурком. Она – звезда Панема, а он сын обычного пекаря. Она не помнит ни его глаз, ни имени. Она не помнит тех пирожных, что продала им его мать, она не помнит сладкого хлеба, которым угостил ее его отец. Китнисс Эвердин давно не помнит, что она вообще когда-то была в захудалом Двенадцатом, который без ненависти-то и вспоминать, наверное, не может: здесь ведь погиб ее отец.

Что же должно произойти такого, чтобы именно он растопил ее сердце? Учитывая то, с какой скоростью она меняет свое окружение и ухажеров, он понимал – она никогда не влюблялась. И если она когда-нибудь кого-нибудь полюбит, то это будет точно не он.

Надятся на что-то безумно глупо с его стороны. Китнисс Эвердин не приедет сюда, не посмотрит на него и не поймет, что именно его искала всю жизнь.

Поэтому Пит Мелларк убирает ее потрепанную фотографию в альбом, где рисует только ее профиль, торопливо кричит матери, что он уже идет, и, поправляя край футболки, сбегает вниз по лестнице, даже не подозревая о том, как он ошибается.