Глава 3 На следующий день после разговора с доктором Тэйлором Рона выписали. Странные это были ощущения – ехать в такси с незнакомыми людьми в неизвестное место. Он смотрел в окно, невольно залюбовавшись пейзажем пустошей. Он надеялся, что как только окажется вне стен больницы, что-то вспомнит, но ни город Фарнхайм, через который они проехали, ни сменяющиеся зелёные косогоры не были ему знакомы. Когда вышли из машины, возникла неловкая пауза. И Рон, и супруги Джонсон чувствовали себя не в своей тарелке. Видимо, Джули понимала настроение Рона, потому что легонько дотронулась до его плеча:
– Ничего, сынок, не переживай, всё образуется. Пойдём!
Коттедж Джонсон был небольшим, но очень уютным. Чистенькая, аккуратная кухня, большой холл на первом этаже и несколько спальных комнат на втором. Рону выделили угловую комнату с видом на Уэй.
– Располагайся, – мистер Джонсон гостеприимно распахнул двери нового обиталища Рона. – Скоро будем обедать.
Рону располагаться долго не пришлось, так как и вещей-то у него не было. Он огляделся. Комната принадлежала, судя по всему, парню – вся обстановка говорила об этом. Кровать вдоль стены, платяной шкаф-купе, письменный стол возле окна, да ещё крутящийся стул с высокой спинкой – вот и вся обстановка. Стены над столом были увешаны фотографиями и плакатами рок-групп и футбольного клуба «Сканторп Юнайтед», как прочитал Рон на афише. Покрывало на кровати было бордово-голубым, под цвет любимой команды хозяина комнаты. Что-то щёлкнуло в сознании Рона, когда он разглядывал фотографии. Что-то в них было неправильно, но он не понял, что именно. Возникло стойкое ощущение, что фотографии должны быть другими. Так и не поймав мысль за хвост, он взял со стола фото в рамочке. На него смотрел, улыбаясь, молодой черноволосый парень, примерно его лет, очень похожий на мистера Джонсона. Только глаза ему достались от матери – такие же добрые и распахнутые, как у Джули. Значит, это комната их сына. Интересно, где он сейчас? Из раздумий его вывел стук в дверь.
Мистер Джонсон после предложения войти заглянул в комнату:
– Я не помешал?
– Нет, что вы, проходите.
Рон перевёл взгляд с фотографии парня на вошедшего Марка и заметил, что тот тоже смотрит на портрет.
– Это ваш сын, верно? Он очень похож на вас. Где он сейчас?
– Да, это Хью. Хью нет с нами. Он погиб. Пять лет назад.
– Простите, я не знал.
– Ну что ты, ничего страшного. Это комната Хью, она полностью в твоём распоряжении. Джули сказала, что у Хью в шкафу много вещей – мы не смогли их выбросить – ты можешь пока воспользоваться. У вас практически один размер. А завтра мы съездим и купим тебе новые.
– Но вы не должны мне покупать вещи! И, вообще. Я не знаю, что бы делал, если бы не вы. Куда бы я пошёл? Чёрт, как же всё непонятно! Драный Мерлин!
– Что ты сказал?
– Простите, вырвалось.
– Нет, я просто никогда не слышал такого ругательства, по крайней мере, в нашем округе. У нас так точно не ругаются! Откуда это слово? Оно тебе ни о чём не говорит?
Рон задумался:
– Нет. Я бы очень хотел всё вспомнить, но пока, видимо, придётся полагаться на волю случая.
– Ладно, пойдём вниз. Давно я не видел Джули такой оживлённой.
Рон и Марк Джонсон спустились вниз, где хлопотала у обеденного стола Джули. Она радостно улыбнулась мужчинам и предложила садиться. Разговор не клеился. Рону не верилось, что всё это – реальность, но, увы, другого дома, другой семьи, другого совместного обеда или ужина он не мог никак вспомнить, чтобы оттолкнуться от чёрной завесы пелены.
На десерт Джули приготовила замечательный пирог с патокой, и Рон, неожиданно для самого себя, вдруг выпалил:
– Как вкусно! Я обожаю пирог с патокой.
Повисла пауза, после которой Рон вздохнул:
– Ну, хоть что-то. Так и запишем – в прошлой жизни я ел пироги с патокой.
– Послушай, сынок, – Джули посмотрела в глаза Рона, – как нам к тебе обращаться? Пока ты не вспомнил своё имя, может, придумаем тебе новое? Я понимаю, это странно, но не может же человек быть совсем без имени!
Пока он лежал в больнице, психолог на одном из сеансов зачитывал ему монотонным голосом весь перечень мужских английских имён, да и не только английских, многозначительно поглядывая на Рона всякий раз, когда лицо его воодушевлялось. Но вспомнить своё имя он так и не смог, хотя некоторые ему показались смутно знакомыми.
– Знаете, если вы не против, можете называть меня Хью.
– Яркий духом и разумом, – прошептала Джули.
– Что?
– Так звали нашего мальчика. Хью – от Хьюго – яркий духом и разумом. Спасибо тебе, что ты выбрал это имя.
Вечером Рон спустился в гостиную, где Марк за журнальным столиком разыгрывал сам с собой шахматные этюды. Рон присел рядышком. Мистер Джонсон расставил фигуры на доске, заглянул в журнал и сделал пару ходов, переместив пешки с обеих сторон e2-e4, e7-e5 и f2-f4. Рон со знанием дела прокомментировал:
– Королевский гамбит.
Марк удивлённо поднял брови:
– Хью, ты умеешь играть в шахматы?
Рон посмотрел на шахматы, на мистера Джонсона и растерянно произнёс:
– Не знаю.
– Давай попробуем! – Марк азартно пододвинул доску на середину столика.
Первую партию Рон выиграл слёту, во второй не оставил Марку никаких шансов, в третьей мастерски расправился с ним в самом начале. Марк восторженно воскликнул:
– Нет, вы только посмотрите на него! В жизни меня ещё так не раскатывали! Это была самая выдающаяся партия!
В голове Рона неожиданно прозвучал старческий голос: «За самую выдающуюся партию в шахматы…» Он прислушался, стараясь вспомнить, чей это голос, и какая партия в шахматы ему, видимо, принесла грандиозный успех. Но голос старца уже потонул в тумане.
– Хью? Ты что-то вспомнил?
– Нет. Показалось. Но в шахматы я действительно играл раньше.
– Кстати, мистер Тэйлор сказал, что, возможно, ты занимался спортом. Вряд ли шахматы могут накачать такие бицепсы, – Марк с уважением указал на плечи Рона. – Давай попробуем посмотреть спортивный канал, может, ты что-нибудь вспомнишь?
Сначала они смотрели теннис, затем волейбол, а потом канал начал транслировать Лигу Чемпионов УЕФА. Рон с интересом смотрел за перемещением футболистов по полю, но никаких ассоциаций матч у него не вызывал. На двадцать пятой минуте голкипер одной из команд в пантерском прыжке взял немыслимый мяч прямо из «девятки». На замедленном повторе вратарь вновь и вновь крупным планом спасал свою команду от верного гола, а Рон почувствовал, что в ушах зазвенело.
– Я – вратарь!
Марк радостно хлопнул в ладоши:
– Замечательно! Ты футболист?
– Нет. Это не футбол. Это другая игра. Но я точно знаю все те ощущения, которые переживает сейчас этот парень на экране.
– Ну, что ж. Уже кое-что! Верно? Не отчаивайся. Ты обязательно всё вспомнишь!
