Глава 32Глава 3: «Стивен Снейп: моя семья»
Ненавижу его! Еще недавно все было просто и понятно – он в нашей семье что-то типа прислуги, ему можно приказывать, он должен подчиняться. И это считалось совершенно нормальным. Я люблю папу и маму, люблю сестру. Его я всю жизнь презирал.
И вот в один ужасный момент папа вдруг заявляет, что мой братец, Гарри, такой же член семьи, как и я сам! После того, как недавно сам же утверждал обратное! И что мне думать, во что теперь верить?
Я не знаю, почему папа так резко изменил мнение. Ну, да, брата похитили. И что? Ну, посидел он где-то в подвале – подумаешь, важность. Не знаю, что за Вольдеморт… О нем много говорят, но в свое время папа строго запретил интересоваться этой темой, да я не больно-то и хотел. Но я не верю, что против Гарри применялись какие-то жуткие пытки. По мне так это все выдумка, чтоб все его жалели.
Вот Синтия мне уже все мозги просверлила: будь помягче с Гарри, он так страдал… Да как он страдал-то? У нас в семье? Но, поправьте, если ошибаюсь, он был одет и почти всегда сыт.
Я доставлял ему неудобства, и довольно часто. Просто потому, что мне это нравится, я с детства к этому привык. Меня всегда забавляло выражение лица Гарри после очередной виртуозно свершенной мною гадости. Правда, в последнее время все меньше, и это начинало меня беспокоить. Наверное, я просто взрослел, и детские забавы переставали меня прельщать. Но все чаще после того, как из-за меня Гарри опять незаслуженно наказывали, в душе начинало ворочаться нечто крайне неприятное, что обычно называют совестью.
Это случалось помимо моей воли, сам я не понимал, отчего должен чувствовать себя виноватым. Ясно было одно – место моей вечной совести Стинтии занимает некое внутреннее ощущение. Мне это очень не нравилось, и это прекратилось после того, как Гарри был похищен и найден.
И родители, и Синтия говорили мне, что надеялись, что моя совесть проснется окончательно, что я пойму все как они. Но с чего бы это? Я самостоятельный человек, и думаю совершенно не так, как им хотелось бы. Иначе воспринимаю действительность. И не желаю мириться с теми суждениями, что мне старательно стремятся навязать.
Вероятно, это и есть причина тогдашнего успокоения моей совести. Впоследствии, когда несколько лет спустя обдумывал произошедшее, анализируя свою жизнь и поступки, я пришел к выводу, что, если бы на меня усиленно не давили и позволили принять решение самому, оно, возможно, было бы диаметрально противоположным.
Но нет. Мне все твердили, что Гарри мученик, невинно пострадавший. Что теперь мы должны сплотиться вокруг него, всеми силами давать понять, что он очень важен для нас, и ограждать от любых отрицательных эмоций. Меня это и бесило больше всего – что отец пытается навязать мне свои мысли. Сперва у нашей семьи была одна позиция, теперь другая. И я должен покорно следовать общей установке.
Как бы не так! Во мне поднимался дух противоречия, помноженный на подростковый максимализм. Я, действительно, перестал презирать Гарри. И начал его ненавидеть. Потому что из, по сути, домового эльфа, он превратился в члена семьи, обладающего равными правами со мной и Синтией. В моей голове такое просто не могло уложиться.
Тогда папа впервые назвал Гарри братом мне и Синтии. И сообщил, что считает его родным сыном. То бишь, первенцем и опорой. А как же я? Это же я всегда рос с мыслью, что являюсь старшим сыном Снейпов, и на меня все надежды.
Нет, я не эгоист, не подумайте. Вот Синтию я люблю, никогда не ревновал ее к родителям и не пытался вычислить, кого из нас любят больше. И, если бы у родителей появился еще один сын, я и его бы любил. Но Гарри – совсем другое дело. Я никогда не считал его братом, и не стану считать таковым по приказу.
А потом произошло невероятное – примирение факультетов. Ну, конечно, не без участия Гарри. Считает, ему все можно, даже рушить веками устанавливавшиеся традиции. Естественно, я встал в первые ряды борцов с этим новшеством. И даже не из неприязни к Гарри (хотя она никуда не делась), а просто я считаю, что такого не должно быть.
Так Гарри вздумал меня увещевать! К совести моей взывать! Видать, всерьез проникся мыслью, что мы с ним на равных! Но этому не бывать! Слушая увещевательную речь от Гарри, я все больше впадал в бешенство. И дело даже не в том, что у нас разные взгляды на этот вопрос. Меня взбесило то, что Гарри считает себя вправе указывать мне.
Я наговорил тогда много ужасных вещей, даже не задумываясь об их смысле. Смерти я Гарри не желал никогда, даже представить такого не мог. Как бы я ни относился к нему, для меня незыблемо то, что он был, и всегда будет. Даже будучи искренне уверенным в том, что Гарри в нашей семье лишний, я все равно не мог себе представить мир без него.
То, что я тогда наговорил – я так не думал. Нет, не так. Я не задумывался о том, что говорю. Но меня это нисколько не беспокоило. К тому же, я не считал, что для Гарри эти слова имеют хоть какой-то вес. Я же его ни в грош не ставлю, так с чего бы ему относиться ко мне лучше? Тем более, внимать моим словам.
Так что я особо не придал значения происшествию. Единственное, все равно был зол на Гарри. Он не имел права вот так меня отчитывать. Не нравятся ему, значит, мои методы. Он, значит, может всеми возможными способами факультеты мирить, а мне их ссорить строжайше запрещено? Вот лицемер-то!
Собственно, это все, что я вынес из стычки с Гарри. Что же касается моих слов… Ну и что такого? Сказал, и сказал, кому какое дело? В конце концов, я же никогда не был хорошим братом для Гарри, и не собирался начинать. И наверняка очень скоро забыл бы ты тот инцидент… Если бы он обошелся без последствий…
Слухи начали распространяться совершенно неожиданно – нашу с Гарри внутрисемейную разборку обсуждал весь факультет. И это оказалось для меня совершеннейшей неожиданностью. Ибо что вообще обсуждать? Ну да, имеют место взаимные гадости, и что? Я вообще ангельским характером похвастать ну никак не могу.
Но слухи начали обрастать впечатляющими подробностями. Нежданно выяснилось, что я, оказывается, желаю Гарри смерти и чуть ли мечтаю лично сдать его Темному лорду! При этом еще на меня поглядывают как на практически состоявшегося убийцу! Ну что за бред?
Да, я это говорил. Но это же совершенно не означает, что вот сейчас к Лорду и побегу. К тому же, я совершенно не знаю, ни где он находится, ни что он вообще такое… Да и знать не хочу, честно говоря. Если, опять же, верить слухам, бороться с Вольдемортом – задача моего брата.
Но я не верю ни слухам, ни россказням, какой Вольдеморт урод и монстр. Я склонен верить только в то, что видел. А это видеть не собираюсь.
А смерти Гарри я не желаю. Да, порой, и в последнее время все чаще, я ловлю себя на желании, чтобы он куда-то исчез. Но в моих мыслях смерть это никогда не означает. Даже не означает, к примеру, Азкабана, я ведь не садист. Просто не хочу, чтобы он мозолил мне глаза.
А сейчас не просто мозолит глаза, еще и неприятности доставляет. Из-за него на меня на факультете косо смотрят. Нет, есть и мои сторонники. Но, помимо моих друзей Майка Квинна и Пата Росса, они бесят меня еще сильнее, чем те, кто за моего брата. Во-первых, они почти все сторонники Темного Лорда. Я же в эту компашку записываться не желаю ни в коем случае. Как уже говорил, не хочу иметь с Лордом совсем ничего общего. А когда они фантазируют о том, как погибнет Гарри, во мне неожиданно просыпается желание вызвать их всех на магическую дуэль. Хорошо, у меня на Гарри зуб, это ясно. Им он чего плохого сделал? И вообще – говорить и порой желать гадостей Гарри могу только я.
А потом произошла стычка с Алексом Поттером, вот уж сюрприз. Я иногда встречал этого типа в школе, однажды даже говорил с ним. Но для меня он был одним из множества учеников. И уж точно не воспринимался как брат Гарри. А уж то, что он позволил себе…
Никогда за это не прощу ни Поттера… ни Гарри. И в особенности за то, что он посмел вернуть мою волшебную палочку! Я знаю, что это Гарри! Зачем он влез? Я сам бы вернул свое имущество, еще бы Поттеру по шее надавал. Все было практически под контролем, а Гарри все испортил, он всегда все портит!
А уж его друзья, Малфой и Паркинсон, проходя мимо, так на меня смотрят, словно хотят на месте испепелить, словно я их враг похуже Вольдеморта. Считают меня злодеем, почему-то. А я всего-то борюсь за мою семью и собственное место в ней. Да, сейчас Гарри занимает в семье слишком много места… но мы еще посмотрим, кто кого!
Меня грела только мысль, что Гарри не поедет домой на каникулы. Я знал, что он не собирался. А значит, я хоть дома от него отдохну. Рождество – праздник семейный. Вот я и хочу отметить его с мамой, папой и Синтией. А Гарри пусть лучше в школе побудет. Я был так уверен в том, что это правильно, что меня совершенно потрясло письмо из дома:
«Стивен, сынок.
Мы очень ждем тебя на Рождество, как и обычно. Но на этот раз у нас к тебе несколько необычная просьба. Пожалуйста, уговори своего брата поехать домой. Ведь на Рождество принято собираться всей семьей. А Гарри ехать не хочет. И нам кажется, что из-за тебя в том числе. Скоро ты сам поймешь, что не прав в своем отношении к Гарри. А пока, пожалуйста, просто поверь нам. Гарри должен встретить это Рождество в семье.
Папа и мама».
Просто сказать, что письмо меня взбесило – ничего не сказать. Я, значит, жду семейного праздника, а мне такую подлянку… Я был зол, потому ответил несколько резче, чем следовало бы:
«Родители!
Я не понимаю, отчего вы решили, что я буду убеждать Гарри приехать на рождество домой. Честно сказать, он и за время учебы меня порядком достал. И я очень доволен, что он понял сам, что будет на семейном празднике лишним. Иначе я не счел бы за труд ему это пояснить. Сначала вы говорили, что Гарри не так для вас важен, как я и Синтия. И я поверил вам. Теперь говорите, что он такая же часть семьи, как мы с сестрой. Но я больше не хочу верить вам.
Стивен Снейп»
Отправив письмо, я, честно говоря, не подумал о том, что могут быть последствия. Ведь я просто сказал, что думаю. Почему я должен лицемерить? Да, мне неприятен Гарри. И почему я должен изображать хорошее отношение к нему? Чтобы он, не дай Мерлин, не расстроился? Да наплевать!
Из дома мне прислали громовещатель. Сказать по правде, я был в шоке, никак такого не ожидал. Да меня никогда и не наказывали. Тем более, не выносили сор из избы. Но, очевидно, решили, что все и так знают.
Теперь-то точно в курсе вся школа. В том числе и про отношение отца к этому вопросу. Текст сводился к тому, что я не смею так относиться к родному брату. А если не хочу встречать вместе с ним Рождество, могу остаться в школе! Это я-то – в школе! С сиротами и остальными несчастными, кому некуда податься! Я, не дослушав до конца, испепелил громовещатель заклинанием. И остался возмущен до глубины души.
Ну, беда одна не приходит. В завершении и так паршиво начавшегося дня, я узнал, что Гарри едет домой на каникулы! Я был взбешен, хотел немедленно его чуть ли не на дуэль вызвать. Но немедленно не вышло – нигде не нашел.
А потом, по зрелому размышлению, понял, что так просто, с наскока, не выйдет. Пока что, как ни удивительно, родители на стороне Гарри. И мне придется действовать тоньше. Ну, ничего, к концу каникул сам из дома в школу сбежит!
О том, чтобы в Хогвартсе остаться мне, даже речи не шло. Да и, я уверен на сто процентов, папа и мысли не допускает, что я не приеду на каникулы. Просто он был зол и хотел дать мне понять, что настроен серьезно. Но меня дома ждали всегда, и всегда ждать будут. Гарри же сперва терпеть не могли, потом вдруг полюбили… Кто поручится, что вскоре все не вернется на круги своя?
Так что домой я собирался в боевом настроении, а на подначки и пересуды внимания не обращал. В конце концов, со мной мои друзья. И это самое важное.
В Хогвартс-экспрессе моя уверенность чуть приувяла. Все же, чем ближе становился момент приезда домой, тем больше я нервничал. Нет, план у меня, конечно, имелся. Мы с друзьями составили целую концепцию, как сжить со свету моего несносного братца. Вот только я уже не был на сто процентов убежден, что все получится.
Синтия точно займет сторону Гарри. Она всегда занимала его сторону, сколько помню. Это жутко бесило. Но, как ни странно, не влияло на мое отношение к сестре. Как ни крути, она мне близкий человек. К тому же, она не меняла внезапно своей точки зрения, за что я ее уважаю.
Чью сторону займут родители вообще непонятно, они же у нас такие непостоянные… Но это и дает шанс.
Я знал, что Гарри сейчас в купе развлекается со своими старыми и новыми друзьями. Нет, это ж надо! Мой братец совсем ума лишился – задружился с Поттером, Уизли и Грейнждер! Нет, Гарри всегда был горазд на нестандартные поступки, но чтобы так вот… Он словно забыл, что они, большие шутники, чуть не убили его на том уроке зелий! Теперь считает, сможет нормально с ними ужиться… Ну-ну.
Приехали в Лондон под вечер, я устал уже с друзьями ходы просчитывать да концепции разрабатывать. Хотя это дело всегда любил. Но тут дело касается моей семьи, и ошибиться никак нельзя.
Начать я решил с традиционных методов – обвиню Гарри в чем-нибудь особенно нелицеприятным. Глядишь, отец и заведется.
Правда, тут друзья меня отговаривали. Не из-за Гарри, он им нравится не больше, чем мне. Просто были убеждены, что это не прокатит. Мол, обстоятельства изменились, я должен подстроиться под них.
Но почему бы снова не попытаться? В конце концов, а что я теряю? Что я терпеть Гарри не могу, в семье и так все знают. И про методы мои в курсе – частенько сами у меня на поводу шли. Заодно и Гарри будет в курсе, что ему расслабляться не следует.
Я еще сомневался, когда подъезжали к вокзалу, переодевались и собирались на выход. Гарри со своим братцем, Алексом, шли впереди… И там их поджидали и мистер Снейп, и мистер Поттер. Нет, они не вместе пришли, упаси Мерлин. Просто так совпало. Я обрадовался, подумал, теперь-то точно у папы хорошего отношения к Гарри поубавится.
Но не тут-то было. Конечно, в восторге отец не был, мину состроил довольно-таки постную. Но и никак это не прокомментировал. Сделал вид, что все нормально. Такого я точно не ожидал.
Отец знает, что Гарри дружит с младшим Поттером, и считает это в порядке вещей? Это ж сын его врага. Как и сам Гарри, кстати говоря.
Но я решил по дороге домой ничего не предпринимать. Молчал. Тем временем мама спрашивала у Гарри, как дела в школе, как он время провел, чего вообще новенького, не появилась ли у него, наконец-то, девушка… В общем те самые, стандартные, вопросы, которые любящие родители непременно задают своим детям, увидев их после разлуки.
Те самые вопросы, которые обычно задавали мне. Гарри отвечал увлеченно, с удовольствием. Меня же словно не замечали. Я понимал, почему. Хотят проучить меня за письмо. Но я по-прежнему не мог постичь, в чем конкретно виноват. От этого злился еще больше. Все хотелось сказать какую-то гадость. Даже понимая, что это не разумно, я не имел сил удержаться. Спасло только то, что мы оказались дома.
Встретила нас Синтия, сестренка очень соскучилась. Она, словно почувствовав мое состояние, сначала подошла ко мне. Это порадовало, но потом она поприветствовала Гарри, столь же тепло.
И я все же не выдержал – рассказал все, что о Гарри думаю. И в выражениях не постеснялся. Я постарался изложить факты в том варианте, который меня наиболее устраивает. Это не так сложно, как кажется. Просто излагаешь реальные вещи в чуть иной интерпретации… И вот уже получается совсем другая история… Только вот на этот раз у меня ничего не вышло. Папа поверил Гарри, не мне. А меня еще и отругал. Я так расстроился, что даже ужинать не стал. Еду мне принесла Синтия через пару часов. Спросила:
- Стив, можно с тобой поговорить?
- Не вопрос, сестренка.
Синтия села рядом со мной, на кровати. Нерешительно начала:
- Не злись, но я про Гарри.
- Даже слушать о нем не хочу!
- Стив, я тебя не понимаю! Тебе же и так всю жизнь доставалось все самое лучшее! Почему ты не хочешь, чтобы и на долю Гарри выпало что-то хорошее?
- Ему не место в нашей семье!
- Он часть нашей семьи, почему ты не хочешь понять?
- Мы сегодня и правда друг друга не понимаем. Синти, прости, но я устал и хотел бы лечь.
Сестра ушла расстроенной, и у меня на душе остался неприятный осадок. Но я все решил.
