Глава 37Глава 8: «Гарри Снейп: плен и спасение»
Я даже не рассматривал иные варианты – моя семья в опасности. Я во что бы то ни стало должен их спасти.
Конечно, странно, что ни я, ни родители не подумали о том, что наши враги могут навредить Стиву и Синтии. Ведь то, что мой брат не верит в Вольдеморта, не значит, что ему ничего не угрожает. И стоило бы помнить об этом.
Я не знал, что заставило меня заснуть днем. Просто сморило, как я подумал. Но это был не мой сон, и не обычное видение. Вольдеморт специально послал мне предупреждение. И в этом сне я был не им – самим собой. И мы смогли обсудить условия освобождения моих близких.
Я потом все понял. Когда почувствовал, что засыпаю прямо средь бела дня, я, конечно, должен был немедленно связаться с отцом. Я же прекрасно знал, что у меня связь с Вольдемортом. И папа не раз предупреждал, что враг может это использовать. А поскольку шли каникулы, я не был уставшим. У меня не было ни одной причины заснуть в столь ранний час.
Но я не подумал об этом – расслабился. И только увидев во сне все, что хотел показать мне враг, понял, что ситуация безвыходная.
Для меня безвыходная. Свою семью я спасу, чего бы мне это ни стоило. Сам не знаю, откуда у меня взялась наглость выставлять условия самому Темному лорду. Наверное, от отчаяния.
Вольдеморт говорил, что сейчас убьет Стива и Синтию. Он мог это сделать, но я же ему нужен больше, чем они. И он знает: если они пострадают, отец спрячет меня так далеко, что врагам будет не достать.
Это был блеф, я никогда бы не оставил попыток отомстить за семью и сбежал бы из любой дыры, куда бы меня ни запихнули. Но мне пришлось на минуту в это поверить самому. И все равно враг недоверчиво покачал головой:
- Я долго изучал тебя, Снейп. И ты не похож на человека, который не отомстит за семью и бросит в беде брата.
- С чего ты взял, что я брошу Алекса? Я заберу его с собой.
- Твой отец не позволит.
- В отличие от мистера Поттера, мой отец не склонен винить детей в ошибках взрослых. Он поможет Алексу, как любому попавшему в беду человеку.
- Я тебя в порошок сотру!
- Конечно. Но сначала Непреложный обет.
И он дал его! Я до последнего не верил, что получилось. Как и в то, что мой голос не дрожал. Потому что внутри меня все сжималось от страха. Да, хоть магический мир и считает, что мы с братом – герои, созданные специально для того, чтобы стереть в порошок Вольдеморта, мы обычные люди, нам тоже бывает страшно. Но суть не в этом. Главное – чтобы об этом не догадались враги.
Я почувствовал, куда нужно аппарировать. Вероятно, это последнее, что я самостоятельно сделаю в своей жизни.
Да, врагу обязательно надо, чтобы я прибыл к нему добровольно, потому он и устроил это представление со Стивом и Синтией. Охранные заклинания дома достаточно надежны, чтобы пресечь попытки доставить меня силой. Но Вольдеморт всегда знает, на что давить.
И я не позволю ему добраться до Алекса. Я понимаю: он считает, что я сообщу брату, чтобы он помощь привел. Алекс же, конечно, станет меня спасать. И мы оба окажемся в ловушке.
Нет. Если сегодня кто-то и умрет от рук Вольдеморта, пусть это буду я один. Это не героизм. Просто я знаю, что обречен, и не хочу тащить за собой тех, кто мне дорог.
Ощущения прямо как тогда, когда я пытался ценой собственной жизни спасти Алекса. Теперь спасаю Стива и Синтию. И, как и тогда, у меня нет сомнений в правильности решения. Как и тогда, я понимаю, на что иду.
Только теперь-то это точно будет конец. Я же понимаю – не бывает так, чтобы везло постоянно. И, если в тот раз у меня все получилось, сейчас надежды нет вовсе.
А действовать надо быстро – у Стива и Синтиии совсем нет времени. Да, враг их не убьет – знает, что я все равно приду. Но каждая минута моего промедления будет им стоить почти невыносимых пыток. Я знаю, от этого даже сходят с ума.
Да, я и сам такое пережил, но остался в здравом уме. Это, поверьте, нелегко мне далось. Было время, когда мой рассудок висел на волоске. Только благодаря родителям я выкарабкался. Сейчас меня беспокоят Стив и Синтия. Я не знаю, как мучения отразились на них. Поэтому, как бы ни хотелось оттянуть встречу с Вольдемортом, я должен поторопиться.
Аппарировал сразу, очутился в зале, где меня, определенно, уже ждали. Синтии и Стива не было. Значит, я успел, пытки не возобновлялись. Даже не смотря на то, что должно за этим последовать, я испытал удовлетворение.
Я сам вошел в центр круга, не дожидаясь, пока меня туда толкнут. Встал напротив Вольдеморта. Я боялся так, что руки покрыл холодный пот, а пальцы ломило, словно в них вонзали иглы. Я думал, что сейчас грохнусь в обморок. А потом, много времени спустя, Стив рассказал мне, что по моему виду вообще было не заметно, что я нервничал, что тогда он был поражен моей смелостью. Разубедить брата я так и не смог.
Тогда я даже не понимал, за кого боялся. За родных? Или все же за себя? Сейчас, когда сделал все, чтобы спасти тех, кто дорог, уже можно бояться за себя. Только нельзя, чтобы враг об этом узнал.
Я понимал, что этим взбешу врага и сделаю свою участь еще страшнее (если это вообще возможно), и все равно закрыл свое сознание. Да, Вольдеморт хочет чувствовать мой страх, знать, как сильно я не хочу умирать. Тогда от моей смерти он получит полное удовлетворение. Но этой радости я доставлять врагу не намерен.
Вывели Стива и Синтию. Дело плохо, но не критично. Меня будет согревать мысль о том, что они не так сильно пострадали, как могли бы. Они вернутся домой, и все у них будет хорошо. А Стив обо мне даже не вспомнит.
До сих пор не понимаю, почему враг дал нам с братом поговорить наедине. Может, он считал, что Стив скажет, как ненавидит меня и рад, что я в плену? Наверняка ему донесли про особенности моих и Стива братских отношений. Хотел сломить мою волю, чтобы я убрал блок?
Но Стив не сказал ничего подобного. Говорил, что они меня спасут… Не знаю, может, в благодарность за то, что я его спас? Как бы то ни было, я был уверен, что, как только он окажется в семье, окруженный теплом и заботой, обо мне и думать забудет. Я сказал, что думал тогда: «Вам без меня будет лучше».
Вольдеморт, действительно, велел отпустить Стива и Синтию. Нет сомнений, они вне опасности. И я пытался зацепиться за эту мысль, чтобы она держала меня на плаву, не давала съехать в пучину отчаяния или безумия.
Враги надвигались и уже поднимали волшебные палочки, а я все думал о том, как Синтия и Стив прибудут домой, как папа с мамой окажут им первую помощь и успокоят словами, что теперь они в безопасности. Не имея возможности даже подумать, что у меня все будет хорошо, я пытался радоваться за других.
Но вот времени не осталось совсем. Когда враг уже произнес Круцио, я все пытался думать о хорошем… Но меня ненадолго хватило.
На самом деле я не помню, что происходило после. Для меня все слилось в бесконечную вакханалию боли, я даже не знаю, вел ли себя достойно. Мне даже было на это плевать. Не смотря на то, что я уже был в плену и ощущал такие же пытки, на тот момент мне казалось, что большей боли я никогда не испытывал. Наверное, это всегда так.
Я не мог ничего поделать. Не мог даже потерять сознание – Энервейт всякий раз возвращало мне его. Этому не было конца, я сам не знаю, как не сошел с ума. Возможно, так было бы лучше.
Я знал только одно – никогда не попрошу пощады. Вольдеморт же не просто хотел меня убить – ему надо было меня сломать. Чтобы все его люди осознали, что он могущественен и непобедим. Я не помню, получилось у него или нет. Но, судя по тому, что меня не убили, а отволокли назад, в камеру, не вышло.
Вообще, я не могу понять, как за Вольдемортом идут люди, пусть и чистокровные волшебники. Он не просто жесток, а жесток бессмысленно. Почему он не мог просто убить меня? Как можно получать удовольствие от мучений других людей?
Тогда мне было плевать, я захлебывался собственной болью. Даже после того, как меня оставили в камере, я не мог отключиться.
Хотелось потерять сознание хоть ненадолго, лишь бы не чувствовать боли и ничего не понимать. А если бы и вовсе не очнуться… Я понимал, что это трусость, но мне было не на что больше рассчитывать.
Да, я понимал, что папа попытается меня спасти. Но у него вряд ли получится. Мистер Поттер помогать не станет. Я помню, что слышал от Алекса.
Алекс… Я надеялся, что брат не сможет меня найти. Я был уверен, что он непременно, если будет хоть малейший шанс, отправится мне на помощь. Но я не хотел, чтобы он пострадал.
Я их раньше почувствовал, чем услышал. В мою камеру втолкнули пленников. Я ощутил, что это мои братья, хотя не мог даже открыть глаза. Просто знал.
Несмотря на недавние благородные мысли, я сначала против своей воли почувствовал облегчение оттого, что в этом аду буду теперь не один. Но сразу же мне стало стыдно за это чувство. Это же не просто эгоизм – получается, что я желаю родному брату участи столь же ужасной, как моя? Нет, такому не бывать.
Но откуда тут Стив? Неужели, он снова попался? Но вряд ли мой младший представляет ценность для Вольдеморта. Да и я был уверен, что после недавнего похищения родители на все сто процентов обеспечат безопасность Синтии и Стива. Наверное, показалось.
Но, услышав стон Стива, я отбросил сомнения. Я хотел спросить, что случилось, почему он тут оказался… Но не мог. Словно что-то мешало мне говорить, как ком в горле. Еще я не мог пошевелить даже пальцами и представлял себе, что со стороны выгляжу жутковато.
Ко мне подбежал Алекс, встал рядом на колени и стал осматривать. Я хотел успокоить брата, сказать, что все хорошо. Но, помимо того, что это утверждение заведомо ложно, мне отказывался повиноваться язык.
Когда же ко мне постепенно вернулась способность говорить, я попытался приободрить Стива. Потому что знал, что Алекс не потерял присутствие духа, в отличие от Стива. Он младше, да и испытаний до этого дня у него в жизни особых не было. И я не понимал, что произошло. Потому, а также чтобы отвлечь, спросил прямо:
- Как ты здесь оказался?
Я говорил через силу, сам поражаясь тому, как хрипло звучит голос. Но и Стив отвечал срывающимся голосом:
- Я должен был тебе помочь.
- Ты никогда и ничего не был мне должен. Я был искренен в своем желании спасти тебя и сестру. А ты? Кому и что ты хочешь доказать?
- Я ничего не хочу. Гарри, почему ты не можешь понять, что я просто хотел тебя спасти?
- Потому что это невозможно. Ты же сам не так давно говорил, что желаешь, чтобы меня, наконец, забрал Темный Лорд.
Возникла пауза, и я даже подумал, не слишком ли давлю на Стива? Да, он так говорил. Но сейчас же не время вспоминать былое. И если бы брат не ответил, я не стал бы настаивать. В конце концов, для этого я слишком плохо себя чувствую. Но Стив сказал:
- Ты же знаешь, я так не думал.
- Откуда мне знать?
- Я просто не понимал, что это такое – быть в плену. Я не думал…
Стив начал всхлипывать, и я, наконец-то вспомнил, что, в сущности, он ребенок. И с моей стороны жестоко так на него давить. Тем более, мы все, похоже, обречены. Хорошо еще наш разговор не слышал Алекс – он как раз в это время вздумал камеру исследовать. А то подлил бы масла в огонь. Я же примиряюще сказал:
- Стив, уже не важно, кто и что думал.
- Важно. Гарри, прости меня.
- Стив, все будет хорошо.
Я прекрасно понимал, что лгу, но не мог сказать того, чего от меня хотел Стив. Не смотря ни на что, у меня язык не поворачивался сказать, что прощаю его. Да и это была бы просто еще одна ложь.
Казалось бы, уж теперь, когда мы все в одной лодке и жить нам осталось пугающе мало, настало время забыть все прошлые обиды. Но я не смог. Да и мое прощение не нужно Стиву, в этом я уверен. Я не понимаю, почему он пришел сюда за мной. Но его отношение ко мне тайной никогда не было. Если бы мы каким-то образом выбрались из этого ада, я уверен, Стив продолжил бы меня презирать. А то, что он говорит сейчас… определенно, это результат стресса.
Впрочем, Алекс уже вернулся и сел рядом, и мы со Стивом замолчали. Стив не хотел, чтобы посторонний слышал наш диалог. Я Алекса посторонним не считал, но уже выдохся. Болело все тело, голова и вовсе разваливалась на куски. Особенно было плохо от невозможности съехать в обморок. Результат какого-то заклинания. Я понимал – враги сделали это специально. Они считают, что смогут сломить мою волю. А я сделаю все, что зависит от меня, чтобы этого не случилось.
Я понимал, что должен поблагодарить Алекса. В конце концов, он пришел сюда ради меня. Но я не мог подобрать слов. Да и какими словами это можно передать? Я просто знаю, что Алекс готов ради меня на все. А он прекрасно знает, что и я поступил бы также. Хотя бы потому, что я уже поступал.
Но будущее неотвратимо. Я понимал, что нас убьют. И оттого, час мы пробудем в камере, или же день, ничего не изменится. Я только жалел о том, что мои братья погибнут вместе со мной. Одного человека было бы вполне достаточно.
И что будет делать отец? После того, как враг убьет обоих сыновей, он наверняка захочет отомстить. И жена и дочь не остановят… Остается только надеяться на его благоразумие…
Я пытался думать хоть о чем-то, лишь бы не зацикливаться на своем состоянии. Потому что ни в коем случае нельзя себя жалеть. Иначе Вольдеморт точно победит.
Вот за нами пришли. Алекс поднялся первым, смело глядя мучителям в глаза. Стива и меня поднимали. Только брат не мог встать сам от страха, а я от слабости.
Я пытался сам идти, но получалось плохо. И казалось, что даже если бы нас каким-то чудом спасли, все равно хорошо мне уже не будет… Но тут монстр заговорил с Алексом, я попытался сосредоточиться на этом.
Но недолго я слышал их разговор – вскоре уже ничего не мог понять, зал расплывался перед глазами. Я еле уловил главное – враг хочет, чтобы мы сами выбрали, кто из нас умрет.
Если бы была малейшая надежда на то, что нас спасут, я бы вышел веред без колебаний. В конце концов, я и так уже практически труп. Даже если каким-то немыслимым образом удалось бы спастись, не знаю, как после перенесенного смогу жить.
А у Алекса и Стива есть еще шанс, они не так сильно пострадали. А меня, рано или поздно, забудет даже Алекс, о Стиве и думать нечего.
Но нас не спасут, я не видел ни единого шанса. А это значит, что, если я выберу смерть для себя, Алекса и Стива ждут ужасные пытки. Этого нельзя допустить. И я все не мог ни на что решиться. Остальные тоже медлили.
И враг сделал выбор сам. Но почему не я? Почему Алекс? Это же невыносимо – смотреть, как умирает родной брат. И пусть я эгоист, я не могу и не хочу это видеть.
Я уже готов был выйти вперед, возможно, еще не поздно. Но в этот миг в зал ворвались авроры.
Что было дальше, я плохо запомнил – лица смешались, все дрались со всеми, не было понятно, кто победит. Мне не давала покоя одна мысль – Алекс знал? Вероятно, это был план моего брата, и он перед тем, как пойти за мной, предупредил отца и остальных авроров. Но тогда почему мне не сказал?
Эти мысли роились в сознании, но оно уже ускользало от меня, все виделось как-то расплывчато, и я уже не был уверен, что реальность, а что игра моего воображения. Чувствовал, что Алекс закрыл меня и Стива щитом. А вокруг творилось нечто невообразимое – авроры смешались с Пожирателями, Лорд то мелькал где-то, то исчезал из виду.
Я не понимал, кто побеждает, до тех самых пор, пока Алекс не убрал щит. Именно убрал, по своей воле. И это значит, что наши все же победили. Хоть и не ясно пока, с какими потерями.
Перед глазами все плыло и кружилось, когда меня клали на носилки. Подбежал отец, внимательно на меня посмотрел и дал какое-то зелье. После этого я смог, наконец, отключиться.
