Глава 4Глава 4. Первое сентября
Звери, в школу собирайтесь!
Крокодил пропел давно!
Как вы там ни упирайтесь,
Ни кусайтесь, ни брыкайтесь -
Не поможет все равно!
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)
Встреча учеников в Хоук Ярд была обставлена с самой восхитительной помпой, а дни подготовки к ней оказались самыми утомительными в жизни Аль Хаджри. О его мнимой квалификации психолога все как-то забыли, и видели в нём только девяносто пять килограммов безотказной рабочей силы. Таская тяжести с этажа на этаж, он намотал достаточно километров, чтобы добежать до Дяди Салеха и обратно, с учётом обходного манёвра через Аравийский Полуостров. Перевести дух удавалось только на совещаниях, в ходе которых бесконечно пересогласовывались детали торжественного события, расписанного по минутам не хуже военного парада в какой-нибудь диктатуре. Микроавтобусы для встречи иногородних студентов на станции, размещение, приём документов, экскурсия по кампусу для каждой партии прибывших, обед для учеников, брифинг для родителей, расписание занятий на первую неделю - до последнего момента не верилось, что всё это возможно утрясти, и даже невозмутимый Дабл-Ди, казалось, волновался.
Первого сентября у ворот с шести часов утра дежурили улыбчивые сотрудники, при полном параде и с планшетками в руках. Точный маршрут каждого из полутора сотен учеников был тщательно расписан и включал достаточно возможностей восхититься величественностью замка и яркостью увивавших его гирлянд и воздушных шариков, но не оставлял времени заскучать в ожидании или расхныкаться, расставаясь с мамой и папой. Аль Хаджри достался список детей, которым требовалось просветить мозги для каких-то научных целей профессора Хатч, стриженой дамы, отвечавшей в школе за спортивные и оздоровительные программы. Их нужно было препровождать в левый коридор третьего этажа, по дороге объясняя, что томография - это не страшно. В одной из групп оказался Дадли Дурсли. Аль Хаджри кивнул ему, как старому знакомому, и тот раздулся от собственной важности, как уменьшенная, но уже довольно убедительная копия собственного папаши. Впрочем, товарищам Дадли его знакомство с Аль Хаджри не казалось поводом для гордости. Они поглядывали на нескладного иностранца с некоторым подозрением, а один, худенький блондин в дизайнерском свитере, брезгливо скривившись, прошептал на ухо своему соседу что-то про "арабские трущобы". То, что Аль Хаджри сумел расслышать, прозвучало настолько оскорбительно, что он решил, что неправильно понял. Однако этот Дру Мэллори всё-таки поселил в нём смутное сомнение в искренности взрослых англичан, игнорировавших его оговорки и акцент.
Праздничный обед был безусловным апофеозом дня. Четыре длинных стола, по одному на каждый жилой корпус, были застланы цветными бумажными скатертями и ломились от яств на любой вкус, от традиционных fish and chips до индийского карри. Даже потолок, к которому тянулись надутые гелием воздушные шары в виде львов и единорогов, был облеплен фосфоресцирующими звёздочками. Результат впечатлял, несмотря на то, что Аль Хаджри был прекрасно знаком с изнанкой мероприятия. Настроение за преподавательским столом царило самое праздничное - отходя после нервного напряжения последних дней, педагоги хихикали, как подгулявшие школьницы, а некоторые и впрямь уже расслабились с помощью фляжки, передаваемой под столом из рук в руки. У Аль Хаджри был и личный повод для радости: в тот вечер ему не надо было идти в ненавистное общежитие. Утром Дабл-Ди вручил ему ключи от маленького домика на краю более дикой части парка, когда-то принадлежавшего садовнику. Аль Хаджри предлагалось поселиться на природе, с тем условием, что он будет в свободное время приглядывать за населением находившегося в двух шагах зверинца и по возможности не давать ученикам курить в парке. Между томографией и обедом он успел уже осмотреть свои новые владения. В домике был водопровод, газовая плита, что-то ещё газовое, должно быть связанное с отоплением, и камин - вполне настоящий камин, с обугленной решёткой, щипцами и кочергой. И кресло-качалка перед камином. Но особенно прекрасен домик был тем, что в нём не было никакого намёка на Флинча.
Блаженство Аль Хаджри было омрачено только одним обстоятельством. Всю неделю он надеялся, что секретарша Дабл-Ди нацепит, по случаю приезда учеников, значок с именем, и он наконец узнает, как её зовут, потому что вопрос этот с каждым днём мельтешения в одних и тех же коридорах делался всё более насущным и всё более глупым. И вот теперь она сидела справа от него, с энтузиазмом хрустя ломтиком сладкой моркови, розовая и смешливая, в ослепительно-белой кружевной блузке без всякого значка. По крайней мере, можно было надеяться, что в царившем гаме никто не услышит, как он сваляет дурака.
- Слушай, а объясни мне, пожалуйста, к кому прилично обращаться по имени, а кого надо называть "мисс" или "мистер"?
- К примеру, мне говорить "мисс" необязательно, - девушка улыбнулась, и Аль Хаджри тут же понял, что его хитрость была шита белыми нитками. - О, знаешь, что? Ты можешь называть меня Ньют...
Аль Хаджри уставился на неё в недоумении. Ему казалось, что Ньют - мужское имя, но многих англичан такие мелочи, судя по всему, не беспокоили.
- Когда я стану знаменитой, меня так все будут звать, a пока - только ты, - она тряхнула волосами и так звонко рассмеялась, что несколько голов обернулось в их сторону, а Снайд, сидевший на возвышении по левую руку от директора, покосился и отвернулся, видимо, чтобы не заразиться несолидной весёлостью.
Ньют продолжала резвиться:
- А я тебя буду называть Ру. Знаешь, как Крошка Ру? Тебе очень подходит.
Аль Хаджри кивнул, задумчиво ковыряя вилкой овощную муссаку. Ему почему-то представилось, что Ньют воображает себя будущей кинозвездой, вроде Мерилин Монро, и от этого ему стало немного грустно.
Учителя отправились по домам уже после того, как учеников разобрали по корпусам. К удивлению Аль Хаджри, догадывавшегося, что хулиганы Макгиллиган маменьких сынков не жаловали, Дадли попал в её колледж, Галтон. Видимо, о Дадли тоже судили по фактуре.
Утром в пятницу Аль Хаджри, как обычно, отправился к своему куратору, надеясь всё-таки заняться психологией. Опыт последних дней подсказывал, что встреча со Скворрелом или Снайдом была чревата очередным погрузочно-разгрузочным проектом, поэтому он шёл быстро и избегал смотреть по сторонам. Его решимости хватило до вестибюля главного здания, в котором обнаружилось нечто настолько странное, что Аль Хаджри остановился поглазеть. К терявшемуся в готическом сумраке потолку тянулись четыре новые колонны, вернее, прозрачные плексигласовые трубы. Внутрь каждой трубы кто-то насыпал яркие стеклянные шарики; в каждой трубе они были одного цвета. Синих шариков было больше всех - их слой полностью закрывал дно, и сверху перекатывалось ещё несколько. Всё это переливалось бликами и, казалось, едва заметно гудело от напряжения материала. Задумавшись о символизме этого образчика авангардной архитекуры, он чуть было не налетел на маленькую первокурсницу с растрёпанной шевелюрой, стоявшую, склонив голову набок и сосредоточенно шевеля губами. Увидев практиканта, она оторвалась от подсчёта шариков.
- Здесь явно какая-то ошибка. Посмотрите сами, мистер Аль Хаджри! - доселе никому из учеников не удавалось прочитать фамилию на его значке с первой попытки. - Получается, что у Роршаха в среднем девяносто восемь процентов. При том, что трое из них вчера опоздали на историю, это совершенно невозможно!
Девочка переступила с ноги на ногу - она явно собиралась топнуть от возмущения, но сдержалась. Аль Хаджри понятия не имел, чего от него добивалось это сердитое юное дарование, и только беспомощно хлопал глазами. К счастью, ему на помощь подоспела Макгиллиган.
- Не беспокойтесь, мисс Гарднер, вечером мы обязательно всё перепроверим. Смотрите, сами не опоздайте в класс.
Первоклашка глянула на часы, ойкнула, и бросилась прочь по коридору, подхватив сумку, полную книг.
- Ох, я смотрю, вам вообще ничего не объяснили. Это суммарные показатели модификации поведения по колледжам... - заметив замешательство Аль Хаджри, Макгиллиган увлекла его к себе в кабинет, чтобы посвятить в тайны волшебного метода Дабл-Ди. Ученики здесь не просто бегали из класса в класс, гоняли по тарелкам горошек и препирались из-за очерёдности пользования душем, объяснила она, - они выполняли задачи и получали за это цветные бусинки, которые можно было копить и обменивать на разные блага жизни, от мороженого в столовой до урока верховой езды. Некоторые требования, вроде сдачи домашних заданий и чистки зубов, были общими для всех, но у каждого были и свои личные: разрешать конфликты без драки, не попадаться с сигаретой или сидеть на уроке спокойно. Плексигласовые колонны были нововведением; с их помощью планировалось внедрить коллективную ответственность. Каждому колледжу, набравшему достаточно очков, была обещана дискотека в конце учебного года, и теперь Макгиллиган ломала голову над тем, где именно провести заветную линию на колоннах, чтобы ни один колледж не остался без награды, но и не почил на лаврах слишком рано. Всё это казалось Аль Хаджри довольно наивным ребячеством, пока он не вспомнил о праведном гневе Гарднер.
Сочтя результаты борьбы с дремучестью практиканта удовлетворительными, Макгиллиган отправилась проводить урок. Аль Хаджри без приключений добрался до приёмной Дабл-Ди, где обнаружил, что Ньют запоздало украсила себя значком со своими настоящими именем и фамилией, и что куратор до вечера ангажирован Скворрелом и его психами. Тогда он отправился в библиотеку, нашёл там что-то о “модификации поведения” и с чистой совестью спрятался в своей избушке. В первых главах книжки расписывалась какая-то странная теория о преимуществах поощрений над наказаниями. Аль Хаджри верилось в неё с трудом, но в глубине души он был идеалистом, и ему было приятно, что кто-то ещё более наивный выбился в профессора и написал книгу. Когда бумага начала сереть, а буквы - шевелиться, Аль Хаджри отложил образование и решил написать подробное письмо дяде, для чего вышел из домика и расположился с блокнотом на крыльце, где было ещё светло. Светлячки поминутно торжественно стартовали из травы, чтобы, пролетев полфута, шлёпнуться обратно. Лужайка в отдалении жила броуновским движением школьников, а Аль Хаджри сидел в коконе трепетной тишины и покрывал летучей вязью страницу за страницей. Он так увлёкся, что не замечал ничего вокруг, пока прямо в ухо ему не крикнули:
- Привет, Хадри!
