Глава 4Мелкий дождь сыпался с неба серой бесконечностью, и Питеру казалось, что так будет теперь всегда.
Он шел в Годрикову Впадину, разгребая ногами сырые листья, которые тяжело ворочались в лужах. Было очень холодно и мокро. Питер никогда не любил октябрь.
Два дня назад он сдал заклинание Фиделиус, которое ему доверили Лили и Джеймс, лорду Волан-де-Морту. Он сам не мог до конца поверить, что сделал это. Это был звездный час, пополам с мутью, которая, казалось, теперь всегда будет на сердце. Питер получил Черную Метку и был счастлив. Но ночью, один на один со своими мыслями, Питер ненавидел сам себя.
И ему казалось, что эти противоречивые эмоции, рвущие его душу на части, теперь тоже будут – всегда.
Как этот дождь.
Лорд Волан-де-Морт. Питер даже вспоминать о нем не мог без острой, пронзительной смеси глубокого восхищения и безграничного ужаса, которые этот человек - человек ли? – так умел внушать. Он был… ярким. По-настоящему ярким. Даже школьные друзья Питера казались по сравнению с ним бледными пятнами. И у Темного Лорда была сила. Он шел к победе. Как стихия, которая надвигается в своей несокрушимой мощи, одновременно ужасая и притягивая, - и никому это не остановить. Питер мечтал сделать для него что-то полезное – что-то, чего не сделает больше никто, никто! И вот ему представился случай.
И он воспользовался.
Четко, уверенно, безжалостно.
Безжалостно…
Но так было надо! Надо. Лорду нельзя противиться. Ты либо с ним, либо мертв. Как жаль, что они, друзья Питера, этого не понимают. Бороться с такой силой – просто самоубийственная ошибка, и ничего более…
Питер остановился, глядя из-под капюшона, по которому стекала вода, на мирно блестевший огнями дом прямо перед ним.
Фиделиус сдан, но почему же Темный Лорд медлит? Он мог бы прийти сюда в любой момент… И все было бы уже кончено… Питер вздрогнул, произнося это мысленно.
Все кончено… Ты думал, что счастье и удача всегда будут с тобой, Джеймс? Ты, наверно, никогда не играл в рулетку…
Питер долго медлил на пороге, держа кулак у двери, но никак не решаясь постучать. Что он тут делает? А если Темный Лорд явится прямо сейчас? Что он, Питер, скажет? Он погибнет вместе с ними…
В любой момент…
Но в то же время Питер чувствовал, что уйти сейчас было бы выше его сил. Он сам не мог бы объяснить, что его так тянет сюда.
«Преступник всегда возвращается на место преступления», - всплыла ни к селу ни к городу в голове фраза из какого-то магловского детектива, и снова заныло сердце, как натянутая струна. Питер постучал – слабо-слабо, как будто не вполне был уверен, что хочет быть услышанным сквозь этот шелестящий дождь.
Но Джеймс услышал. Он распахнул дверь – какая беспечность! – не позаботившись даже взять в прихожую волшебную палочку, и широко улыбнулся Питеру.
- О, Хвост! Какими судьбами?.. Лили! – крикнул он через плечо куда-то в комнату. – Встречай гостя!
В дальнем конце прихожей будто взметнулось пламя: Лили Поттер, тряхнув темно-рыжими волосами, в домашнем платье с рисунком осенних листьев пронеслась навстречу Питеру с ребенком на руках. Питер смотрел на них как сквозь туман, машинально заставляя себя улыбаться, отвечать на вопросы и пожимать ручонку серьезному годовалому мальчику, который смотрел на него такими же зелеными глазами, как и его мать.
Следом за ними к двери подлетел, распушив хвост, здоровенный кот и принялся расхаживать вокруг Питера с важным видом истинного хозяина дома.
- Ну ты и вырядился! – смеясь говорил Джеймс, оглядывая гостя с головы до ног. – Маглы тебя за клоуна не приняли? А еще магловедение изучал!
- Я никого не встретил по пути, - ответил Питер, скидывая плащ, с которого на пол тут же полились потоки воды.
- Промок весь, - покачала головой Лили. – Садись к камину, я сейчас горячего чаю принесу.
- Не надо, не беспокойся… - слабо протестовал Питер, но Лили уже унеслась на кухню.
Джеймс с маленьким Гарри на руках уселся в соседнее кресло. Кот, не желавший оставаться в одиночестве, уютно устроился на подлокотнике.
- Ну, Хвост, рассказывай, каким ветром занесло. Хотел проверить, как нам тут живется – под Фиделиусом? Только-только виделись!..
- Я был в этих краях, Джеймс, и решил заскочить… узнать, как вы тут… Тебе, наверное, тоскливо?
Джеймс помрачнел.
- Мне осточертело бегать и прятаться еще до Фиделиуса. А теперь у меня такое чувство, что нам тут светит до конца войны безвылазно сидеть… Скажу тебе честно, Хвост: это невыносимо. Только не говори Лили, она сама переживает. И за меня, и за него, - Джеймс легонько встряхнул сына, и малыш расплылся в широкой улыбке, отчего лицо его отца смягчилось. – Хотя – в конце концов, бывают моменты, когда приходится отказываться от чего-то важного во имя того, что еще важнее!
- Да, - кивнул Питер; в горле у него пересохло. – Это точно.
- Ну, рассказывай, - потребовал Джеймс, впившись в него внимательным взглядом, - кто там из наших как? Надеюсь, нет… еще погибших?
- Нет, - ответил Питер. – Все пока тихо… - «Как перед бурей, - мысленно добавил он. - Только ты, Джеймс, об этом еще не знаешь…»
Вернулась Лили с горячим чаем, смешно подула на руки, немного обожженные чашкой, и взяла ребенка на колени. Питер, отхлебывая понемногу, стал рассказывать им какие-то пустяки о текущей жизни Ордена, и Лили и Джеймс жадно слушали вести из мира по ту сторону окон, который был теперь совсем недоступен для них. Питер отвечал на вопросы, чувствуя комок в горле, - как разительно отличался этот тихий семейный вечер от того, что черной тучей висело над ними в ближайшем будущем. Быть может, прямо сейчас дверь распахнется, и…
- Смотри, Хвостик, по-моему, Гарри стал летать совсем здорово, - тепло улыбаясь, говорила Лили, извлекая откуда-то из-за дивана игрушечную детскую метлу. – Ну-ка, Гарри, покажи дяде Питеру…
Малыш не заставил себя просить дважды: оседлал метлу и со спокойной уверенностью бывалого игрока в квиддич полетел вдоль пола, не поднимаясь над ним слишком высоко.
- Да, угадал Бродяга с подарком, - сказал Джеймс, потрепав пролетающего мимо сына по макушке. – Гарри бы сутками летал, дай ему только волю. Было дело, на кота едва не свалился, - он кивнул на пушистого зверька, благоразумно спрятавшегося под кресло и только посверкивающего оттуда зеленовато-желтыми глазами. – Но все обошлось. Будущий игрок в квиддич! Чемпион, уж поверьте мне.
- Еще тебя обыгрывать будет, - поддразнила Лили. Джеймс в ответ на это скорчил гримасу: мол, это мы еще посмотрим.
Их голоса доносились до Питера как сквозь глухую вату. В этом было что-то нереальное. Такое нереальное, что хотелось вскочить, закричать во весь голос, убежать отсюда… Как будто перед Питером была нарисованная кем-то картина, которой через минуту предстояло рассыпаться в черный пепел в пламени камина, и никто не мог этому помешать.
«У меня не было выбора… Я ничего бы не выиграл, если бы стал противиться ему, это только верная смерть… У меня не было выбора», - повторил Питер мысленно свою обычную мантру и машинально потер левое предплечье, как бы напоминая себе – ради чего сделал то, что сделал.
Это принесло ему некоторое спокойствие. И тут же в памяти нарисовался другой вечер, два дня назад, совсем не похожий на этот… «Мой Лорд, он сделали меня своим Хранителем» - и высокий, холодный смех в полумраке, пронзительный и безжалостный… С ним все по-другому, совсем по-другому. Если Лили и Джеймс – это теплое мелководье, то Темный Лорд – это холодная, опасная глубина. Он победит, это непременно. И он оценит то, что Питер сделал для него, уже оценил – он принял Питера в свой ближний круг… Теперь пути назад нет - и не надо. Питер выбрал правильную сторону.
- Хвост, как насчет сделать семейное фото? – словно откуда-то издалека окликнул его голос Джеймса, и Питер осознал, что ему протягивают необычного вида фотоаппарат. Взял, деревянно улыбаясь, и уставился на объектив, словно вдруг позабыв, как обращаться с этим предметом. – Щелкни нас всех троих, а? Лили твердит, что пока ребенок растет, надо снимать его почаще, хоть каждый день – чтобы потом в старости детские альбомчики смотреть, - он усмехнулся в сторону жены. – А тут Батильда как раз подарила нам какой-то супер-фотоаппарат. Сам ловит фокус, фото мгновенное, никаких пленок проявлять не надо. Где только взяла?.. Знаешь, иногда мне кажется, что у тихих старушек на чердаках, если порыться, можно найти не меньше интересных вещичек, чем в каком-нибудь Комитете по экспериментальной магии!.. Жалко, Бенджи Фенвик этого не видит, он ведь так увлекался фотографией…
Джеймс помрачнел, автоматически, по школьной привычке, взъерошил волосы и уставился в пустоту. Ярко-зеленые глаза Лили тоже посерьезнели. Даже малыш, словно почувствовав, что родителям не по себе, тормознул на своей игрушечной метле прямо в воздухе и тревожно посмотрел на маму.
Бенджи Фенвик. Перед мысленным взором Питера отчетливо встал его бывший соратник по Ордену, худой невысокий парень. У него и в двадцать с лишним оставались такие же острые плечи и задиристый характер, как в детстве… С Питером они общались более-менее спокойно – точнее, как и многие, Бенджи просто не обращал на Питера особого внимания, предпочитая шутить и дурачиться с его блистательными друзьями. Никто из них не упоминал дошкольные годы. Мало ли чего не было. Глупые мальчишеские ссоры. Теперь они были плечом к плечу на войне и делали одно дело…
Но когда Питер первый раз пришел к Темному Лорду и тот, в подтверждение преданности, потребовал назвать имена орденцев… Питер назвал первым именно Бенджи Фенвика.
И не жалел о нем.
…В отличие от Пруэттов, Медоуз, Маккиннонов…
Питер отогнал от себя ненужные мысли и навел объектив на всех троих. Семья Поттеров в полном составе расселась вокруг стола. Стоп-кадр счастливой семейной жизни, вырванной из клыков смерти.
Нажать на кнопку. Вспышка.
«Авада Кедавра!» - словно грянул в голове Питера холодный голос, его руки задрожали, и он крепче сжал фотоаппарат, чтобы не уронить ненароком.
Он сделал еще пару снимков, а потом Лили сфотографировала его самого с Джеймсом и Гарри и вручила получившийся снимок «на память». Питер посмотрел на весело машущие с фотографии фигурки и невольно подумал: люди часто говорят о памяти как о чем-то важном, но на самом деле это ничто… Жалкий суррогат жизни, тень, отброшенная теми, кто уже потерян навсегда.
Они снова переместились поближе к камину, и снова в руках у Питера оказалась чашка с уже изрядно остывшим чаем, на глазах – пелена – впрочем, может, это камин дымил, а в ушах – голоса ничего не знающих Лили и Джеймса, говорящие теперь уже ничего не значащие фразы.
- Когда Гарри немного подрастет, надо будет свозить его в Музей квиддича, думаю, ему там понравится… И еще, я все-таки хочу познакомить его с Петуньей и кузеном…
- Лили, ты же с ними не общаешься. Если не считать общением ту жуткую вазу, что Гарри разнес…
- Ну мы же все-таки родственники! Я надеюсь, Петунья когда-нибудь перестанет на меня дуться из-за детских обид. Это глупо, в конце концов.
- …мы не можем просидеть тут вечно, и Гарри надо будет общаться со сверстниками… а сюда разве что старая Батильда забегает…
- …Хвостик, тебе обязательно надо заглянуть к нам на Хэллоуин. Батильда со мной поделилась одним рецептом тыквенного пирога, который, как она утверждает, потрясающий…
- …Хвост!
Питер вздрогнул, резко вырванный из пространства своих мыслей, и чашка выпала из его рук, покатилась по ковру, расплескивая недопитый чай. Питер вскочил, словно обжегшись.
- Я не хотел… Прости…
- Да ладно, это же в одну минуту убрать, - пожала плечами Лили и двинулась в дальний конец комнаты, к полке, на которой лежала ее волшебная палочка.
- Джеймс… прости… я правда не хотел, чтобы так вышло… - как в бреду, бессвязно бормотал Питер, машинально пытаясь стереть с ковра пятно прямо ладонью и размазывая его в итоге еще больше. – Пойми… я правда…
- Питер!
Питер поднял голову и ошеломленно поглядел на присевшего рядом с ним Джеймса. Он был необычайно серьезен. И он впервые за многие-многие годы назвал своего друга по имени, а не анимагической кличкой.
- Что с тобой происходит, в конце концов?
Его карие глаза смотрели внимательно и настороженно. И Питер, глядя в них, почему-то вдруг подумал, что похожие глаза были у человека, который когда-то давно сжег его лошадь…
- Ничего, Джеймс. Я в порядке. Я… - он запнулся, потом отвернувшись, проговорил глухим шепотом: - Просто все это, знаешь – так тепло и уютно… как из другой реальности… где нет войны и не надо умирать - никому.
Он встал и отряхнул перепачканные руки. Лили, которая уже успела подойти, молча стояла рядом с ним, стиснув в пальцах волшебную палочку и, казалось, совсем забыв, что собиралась убрать пятно с ковра. Атмосфера в комнате заметно изменилась. Словно оборвались легкие цветные шторы, и за ними открылась черная пустота – потерь, боли, слез и многих слов, которые не успели сказать друзьям – и не успеют уже никогда.
Джеймс рывком поднялся и направился к буфету. Питер, по-прежнему глядя в сторону, слышал, как он гремит там какими-то склянками. Наконец Джеймс вернулся с бутылкой крепкой медовухи и тремя бокалами.
- За тех, кто уже никогда не вернется, - сказал Джеймс, разливая янтарную жидкость, будто светящуюся в отблесках камина.
- Но всегда останется с нами, - тихо добавила Лили, протянув руку за своим бокалом.
- За Фенвика, Пруэттов, Боунсов, Медоуз, Маккиннонов…
- За Маккиннонов, – эхом повторила Лили, и губы ее задрожали. Питер знал, что она лучше всех в Ордене ладила с угрюмой, замкнутой Марлин и ее суровыми – но очень надежными и честными - родственниками. Лили всегда была такой – она не обращала внимания на барьеры и маски, которые старались нацепить на себя люди, ее внутренней теплоты хватало на всех…
Питер не стал ничего добавлять к мрачному тосту, только кивнул и пригубил медовуху, подумав, что в список Джеймса можно бы включить еще три имени… жутким авансом.
Медовуха показалась ему странно горькой. С какими-то пряностями переборщили, наверное.
Он посидел еще немного и стал прощаться.
- Смотри же: не забудь про тыквенный пирог! – говорила Лили, провожая его вместе с Джеймсом в прихожую и тщетно стараясь принять обычный веселый вид. Но когда Питер уже стоял на крыльце в холодном тумане, добавила напряженным голосом:
- И будь осторожен, Хвостик. И скажи им всем, чтобы они тоже… Скажи им… Я хочу, чтобы на следующий день рождения Гарри мы собрались ВСЕ, все вместе, слышишь? – ее зеленые глаза блестели от невыплаканных слез.
- Конечно, Лили, - пробормотал Питер, стремясь поскорее ускользнуть от этого настойчивого, пронзительного взгляда. - Так и будет. Обязательно.
Он пожал руку Джеймсу, накинул капюшон и вышел на улицу, где по-прежнему царил осенний дождь.
Уже совсем успело стемнеть, и все вокруг было погружено в молчаливую, безысходную сырость. Маячили сквозь пелену мороси огоньки деревенских домов, слабые и казавшиеся очень далекими, не дававшие редким промокшим прохожим ни света, ни тепла.
Питер остановился у какой-то водосточной трубы, стряхивая с сапог налипшие мокрые листья и пытаясь разгладить волосы. С капюшона текла вода, и сильно озябла шея. И как все эти дома могут жить, как ни в чем не бывало, в такой темени и сырости…
Дом Поттеров был виден Питеру отсюда в просвете между магловскими постройками. В его окнах по-прежнему светились огни. Лили, наверное, сейчас сидит с ребенком у камина, а Джеймс смотрит в окно и думает – о погибших? о войне, которая проходит без него? - Не беспокойся, Джеймс, скоро война сама подойдет к тебе ближе, чем ты хотел бы…
Он, Питер, принял правильное решение. Единственное правильное и возможное. Все, у кого достаточно ума, уже встали на сторону Темного Лорда. Одни только эти, упрямые, слишком самоуверенные, на что-то еще рассчитывают, и Дамблдор – вот тоже не наигрался в героя! Победы над Гриндельвальдом ему мало… - поддерживает их в этом. И они умирают, глупцы… какие они все глупцы!
Нет, профессор Дамблдор, этот орешек вам не по зубам.
И ведь его, Питера, никто так и не вычислил, не так ли? Никто не догадывается, что он так долго докладывал Темному Лорду о перемещениях самых важных для него целей и наконец – открыл к ним дорогу! Он самый, самый ценный агент Темного Лорда… Он добьется еще многого. Он больше не будет на вторых, четвертых, десятых ролях. И никто уже, никто не посмеет смотреть на него сверху вниз и говорить о нем с пренебрежением!
…И его бумажные лошади не будут гореть уже никогда…
Он приосанился, решительно надвинул капюшон поглубже и шагнул вперед…
«Хвостик, тебе обязательно надо заглянуть к нам на Хэллоуин», - прозвучал в его голове веселый голос, и словно какая-то сила развернула его, бросила обратно в темень домов, туда, где все еще можно исправить, остановить, где все еще…
…невозможно. Мосты сожжены, и позади – лишь ветер, который гоняет промокшие листья.
Он достал из кармана фотографию, подаренную Поттерами, и какое-то время разглядывал ее при свете волшебной палочки. Джеймс держал на руках счастливого малыша и показывал ему, что надо смотреть в объектив, а рядом, как серая тень, сгорбился над столом сам Питер. Это все в прошлом… Этого не будет больше.
Снимок выскользнул из его закоченевших на ветру пальцев и бесшумно закружился в потоках воды вместе с листьями.
Питер умеет идти вперед, не оглядываясь.
Только так и надо.
Он моргнул, смахивая с ресниц слишком назойливые капли дождя, решительно развернулся – спиной к дому Поттеров – и исчез в тумане, оставив пустынную улицу медленно замерзать под бесконечной моросью.
