Глава 4Я не видела такой пустынной земли никогда. Нет, я видела пустыни. На играх, по телевизору. Я видела выжженные поля, я видела опустевшие города, но такой пустой, мертвой земли – никогда.
Почва кажется оранжевой с красными и черными вкраплениями, словно кровь навсегда впиталась в камни.
- Здесь была какая-нибудь битва? – спрашиваю я у Люка, командира разведывательного отряда.
- Нет. Здесь был ядерный взрыв.
Запикал датчик на дозиметре.
- Сотни лет прошли, а уровень радиации не падает, черт…
Мне становится жутковато. Мы летим над самым очагом – над кратером, оставшимся после ядерной войны.
Я смотрю на Люка, лицо которого ничего не выражает. Он мне не очень нравится почему-то. Какой-то слишком серьезный, хотя к делу подходит ответственно.
Гейл сказал мне в самом начале, когда знакомил с командой, что Люк работал на восстановлении госпиталей в Панеме, сам он врач и руководит больницами в Дистрикте-4. В другой момент я бы обязательно спросила у Люка, как поживает моя матушка, но теперь, глядя в его холодные глаза, всякое желание отпадает напрочь. И мне кажется, что чувства взаимны. Отчего он так ко мне относится, я пока не знаю. Но я рада, что мне не придется много говорить с ним напрямую. Есть Гейл и Джоанна. Вот у них-то я все и выясню.
- Что известно о радиосигнале?
- Наш автономный спутник передает очень слабый сигнал откуда-то с юга-запада. С побережья Тихого океана, насколько я помню название. Так вот это пока вся информация, которой мы владеем.
- А беспилотные зонды?
- Нет возможности, слишком дальнее расстояние, - говорит Гейл, продолжая всматриваться в песчаные пустоши внизу.
- Получается, что мы первая и пока единственная разведывательная группа?
- Ага, - Джоанна в хорошем расположении духа. Видимо, соскучилась по приключениям за год. Вот уж действительно сумасшедшая.
- А почему наш автономный спутник не снимал фотографии из космоса?
- Он не может, - вмешивается Люк. – Его энергии хватает только на то, чтобы отражать и передавать сигналы.
Я лишь киваю головой, понимая, что пока ничего не выяснится окончательно, выводы делать нельзя. Мы уже научены горьким опытом. Не всякое благо может быть таковым, мне ли не знать? Так что и эта экспедиция может быть первой и последней в моей жизни. А вдруг мы нарвемся на кучку дикарей, которые не представляют, кто мы такие и жгут ритуальные костры? Или, например, мы попадем в общество, похожее на развратный Капитолий времени правления Сноу? Тогда мы действительно попадем в настоящее дерьмо. Так что остается ждать. Молчать, продумывать план действий, что-то обсуждать. Но не загадывать наперед. У меня обычно с этим реальные проблемы…
Мы летим уже третий час. Я чувствую легкую усталость и головокружение. Битком набитый людьми и оборудованием планолет не дает простора для действий, поэтому приходится сидеть в одной позе практически весь перелет. Я еще раз перекидываю на живот свою рюкзак и просматриваю содержимое: фланелевая рубашка, джинсы, купленные как-то Питом в Капитолии специально для меня, куртка и темно-зеленый платок на голову – вот и весь мой скарб, не считая того, что уже на мне и в карманах охотничьих штанов.
- О, посмотрите, какой вид! – восклицает неожиданно правый пилот, указывая пальцем в иллюминатор.
Там открывается воистину впечатляющая картина.
По берегу бушующего океана протягивается полоса зелени. Настоящие пальмы, желтоватый песок, лазурь волн – все это такое прекрасное, что на мгновение забываешь о потенциальной опасности, таящейся в этих землях.
Панем много десятилетий не контактировал с другими странами. И меня буквально съедает тревога. Слишком спокойно и красиво в этих ярких красках берегов.
- Мы уже недалеко от источника сигнала. Буквально в двадцати секундах в этом направлении,- напряженно говорит командир планолета. И я понимаю, что означает эта интонация. В радиусе нескольких десятков километров не видно ничего, кроме пальм и песка.
- Может, это какой-то маячок просто? Может, кто-то пролетал здесь и упал?
- А мы не заметили, как потеряли бойца? – строго спрашивает Люк. – Ты думаешь, что противовоздушные силы Панема не заметили бы, что здесь кто-то летает?
- А не слишком ли много Панем на себя берет? Считаете, что Капитолий способен контролировать все и вся? – вырывается у меня прежде, чем я понимаю, что только что ляпнула. Конечно, как же я могу пошатнуть уверенность в том, что Панем единственный и неповторимый.
- Солдат Эвердин, - Люк медленно поворачивается ко мне и все затихают, понимая, что он очень рассержен, - на вашем месте я бы выражался поосторожней.
- А то что? Вы меня накажете? – зло шепчу я, не обращая внимания на предостережение в глазах Гейла.
- Я вас просто…
Он не успевает договорить, потому как наш планолет сталкивается с чем-то огромным и кренится влево, падая с высоты пяти миль. Я хватаюсь за поручень и крепко зажмуриваю глаза, зная, что падение с такой высоты не сулит ничего хорошего. Но тут же слышу страшный скребущий звук, будто дно планолета обо что-то трется. Обо что-то металлическое.
- Всем держаться крепче, потрясет хорошенько! – кричит правый пилот.
- Это перед падением? Круто! – неуместно смеется кто-то из ученых. Я узнаю биолога Ришальда из Капитолия. Мое первое впечатление не обмануло, он действительно оказался чуть-чуть со сдвигом.
- Не факт, что мы упадем! - снова кричит правак, крепко держась за рулевую ручку.
Потому что мы скатываемся, будто прилепленные к какому-то куполу. Нас не крутит, а ведет по какой-то определенной траектории.
- Это магниты, - говорит физик.
- Мы уже поняли, - хрипит Гейл, задыхающийся под весом какого-то громилы из боевого отряда. Планолет накренило так, что Хоторна тупо прижало к иллюминатору. И у меня вырывается глупое:
- Пока можешь насладиться видами, раз заняться больше нечем.
Слышу, как смеется Джоанна. Ей понравилась моя шутка. Но очевидно, что нас потряхивает от шока. Мы не знаем, что происходит. Страх прячется под истерическим смехом. Все двадцать человек экипажа упорно делают вид, что все обойдется. Но мы знаем, что попали в какую-то аномалию. И этого знания не изменить.
Сквозь скрежет металла деформируемого корпуса я слышу четкие указания Люка:
- Держитесь крепче! Возьмитесь за оружие на всякий случай, но не открывайте огонь без надобности! Возможно, это просто аномалия. Не дайте врагу, если он есть, запугать себя. Держитесь вместе!
Почувствовалась жесткая вибрация, от которой у меня клацнули зубы и во рту появился противный привкус крови.
Я раздражаюсь, но ничего не могу с собой сделать, потому что пытаюсь удержать свой страх и не заорать.
- Эвердин, с тобой все в порядке? – обращается ко мне Люк.
Я не понимаю, чего они все так на меня смотрят. И тут Гейл резко отпихивает от себя бойца и наклоняется ко мне.
- У тебя из носа кровь пошла.
Почему из носа, если я прикусила щеку? И тут до меня доходит, что это не зубы клацнули, а что-то в голове щелкнуло. Видимо, порвался какой-то сосудик и сейчас из носа хлещет кровь. Я не могу ее остановить, так как руки заняты. Но Гейл протягивает какую-то тряпку и насухо вытирает мне лицо.
- Спасибо, - хриплю я, чувствуя, как начинает болеть голова и закладывать уши.
- Черт, это из-за перепадов давления. Мы слишком быстро снижаемся, - бормочет Люк.
Ах, да, он же врач.
В этот момент планолет резко ударяется во что-то мягкое, и по голубоватому свечению в иллюминаторах я понимаю, что мы упали в океан.
- Не бойтесь, если у меня получится завести двигатель, то мы выплывем. Планолет герметичен.
Командир пытается что-то сделать с приборной панелью, пока все мы принимаем нормальное положение, так как планолет выравнивается от удара о волны.
- Выберемся, - почти спокойно говорит Люк и пытается добраться до меня. – Ты нормально, солдат?
Как только мы коснулись дна, я почувствовала некоторое облегчение.
- Ты как питаешься?
- Нормально, - удивляюсь я.
- Странно, тогда почему организм такой слабый?
Ну не рассказывать же ему, что мой организм долгое время подвергался разнообразным пыткам: голодом, холодом, ранениям. Неужели не понятно, что я дитя Игр, и что на мне опыты можно ставить?
Я невольно оглядываюсь на Джоанну, но она только улыбается мне в ответ.
- А ты что думала, я-то восстановилась по счету раз. А ты слабенькая оказалась…
И в этот момент планолет резко дергается и его ведет в сторону от открытого океана. Судя по напряжению, оказываемому на корпус, могу сказать, что нас кто-то подцепил на крючок. В воспоминаниях тут же всплывает образ Финника.
- Черт, черт, черт… - бормочет командир.
И только сейчас я замечаю, что нас тянут в какую-то огромную дыру в береговой скале. Что-то вроде ангара для глубоководных аппаратов.
- Слабый радиосигнал? – злобно рычит Гейл, не обращаясь, собственно, ни к кому конкретному.
- Что ж, мы готовы к сюрпризам.
По мере того как трос тянет планолет в глубину дыры, темнота рассеивается, и становятся видны очертания хорошо оснащенного подземного тоннеля. Яркие лампы на стенах наполнены ксеноном, газом, используемым для освещения. Такими пользовались на улицах Капитолия. Значит, цивилизация довольно развита. Осталось только понять, насколько враждебны хозяева этой земли.
Мне страшно болит голова и приходится приложить всю силу воли, чтобы хотя бы попытаться открыть глаза. Я не могу понять, что происходит, потому что еще секунду назад я осматривала незнакомое помещение, а теперь лежу на какой-то кушетке в неярко освещенной комнате. Паника заставляет сжиматься мое сердце, но я держусь изо всех сил, чтобы не заорать от страха. Где я? Где остальные? Куда нас привезли?..
- Она очнулась, - слышу я мягкий женский голос и все-таки открываю глаза, чтобы осмотреться.
Совсем рядом со мной в кресле сидит медсестра и смотрит мне прямо в глаза.
- Не беспокойтесь, мисс. С вами все будет в порядке. К сожалению, наша система безопасности не рассчитана на людей. Никто не знал, что нас посетит кто-то более разумный, чем акулы и киты.
- Вы нас что - отравили? – спрашиваю я хриплым голосом.
- Что-то вроде того, - медсестра улыбается.
- Замечательно.
Я пытаюсь встать, но голова так кружится, что начинает тошнить. После трех позывов я благодарю провидение, что не успела позавтракать из-за сборов.
- Токсин скоро выведется. Канцлер лично контролирует ваш медицинский уход.
- Канцлер?
- Да-да, - медсестра широко улыбается. В ее глазах нет скрытого затравленного огонька, какой всегда был у капитолийцев. – Канцлер Соломон Монро. Наш молодой правитель. Он вам понравится. Он всем нравится…
Медсестра не успевает допеть дифирамбы, как в комнату легкой походкой буквально влетает молодой мужчина лет тридцати пяти в черном обтягивающем пиджаке и зауженных брюках. На нем надета черная рубашка, очень хорошо подчеркивающая свежесть и красоту его кожи. А глаза… Я таких глаз еще не видела. Они серо-лазурные. Необычные и притягательные. И если я видела поистине красивых мужчин в своей жизни, то этот казался воплощением всех женских грез. Причем он не красивее Финника, который соблазнял своей смазливостью и кукольным выражением изумрудных глаз. Этот человек является квинтэссенцией всего того, что должно быть заложено в мужчине природой. Настоящий самец… Черт, вот это мысли! Он мне совершенно не нравится, не в этой ситуации. Но его влияние на восприятие игнорировать никак нельзя.
- Мисс Эвердин уже очнулась, - не спрашивает, а очень даже утверждает он. – Какое-то время вы будете испытывать недомогание, но скоро это пройдет. Я вам обещаю, - и он мило улыбается, что сердце замирает, и хочется ответить ему тем же. Но я понимаю, что я не в гостях. Я совсем не в гостях. И меня бесит моя реакция на этого мужчину. Словно я, как эта медсестра, бьюсь в экстазе, жду не дождусь его милости.
- Где мои друзья? – «И чем меня напоили?» - хочется воскликнуть мне, потому как по телу растекается не тревога, не паника, сворачивающая горы разумности на своем пути, а глубокая нега, спокойствие. – «Это определенно какой-то наркотик»…
- Не волнуйтесь, мисс Эвердин, они в полном порядке. Просто мы не можем позволить им заходить сюда, - голос Монро кажется нежным, почти ласковым. Но едва уловимые нотки властности и характера заставляют проникаться к нему еще большим уважением.
И это не страшит меня. Вот, что самое ужасное…
