Глава 4Глава 4: «Игра?»
А ведь всего этого могло и не быть. Робин, действительно, был готов просто пристрелить Гизборна, так тот его достал. Вообще-то это не его метод. Одно дело какой-то стражник, а с врагами такого масштаба Робин привык расправляться в честном поединке. Да и не совсем чужой ему Гизборн. Хоть Робин и пытается об этом забыть, они все же вместе росли.
Но в последнее время помощник шерифа совсем с цепи сорвался. Только и делает, что грабит со своими солдатами людей. Верный пес его злейшества Вейзи… В общем, у Робина была возможность выстрелить, и было желание. И он бы обязательно пристрелил Гизборна, если бы не его неожиданно благородный поступок – никогда бы Робин не подумал, что, находясь на волоске от смерти, Гизборн будет просить за своих людей.
Вот ценить благородство Робин умеет. Даже если оно проявлено злейшим врагом. И он предоставил Гизборну шанс умереть в поединке, а не со стрелой в горле. Но убить врага и так тоже не получилось – когда Робину показалось, что еще немного, и Гизборну конец, тому внезапно упало на голову какое-то бревно. Не насмерть, но ударило сильно. А добивать врага, находящегося без сознания – низко. Даже если это Гизборн.
В принципе, конечно, было обидно, что покончить с помощником шерифа снова не получилось. Тем не менее, большой трагедией Робин это не счел. Ну не получилось сегодня, получится в следующий раз… Или не получится… Порой Робин ловил себя на мысли, что, если ему все же удастся разделаться со своим верным врагом, жизнь станет гораздо скучнее… Потому он даже не сильно расстроился, что Гизборн вернется в своему обожаемому шерифу почти что в целости и сохранности.
Вот только помощник шерифа все никак не приходил в себя, и Робин уже не знал, что и делать. Уйти или подождать, пока Гизборн очнется? Конечно, разумнее уйти. Какое ему дело до помощника шерифа? К тому же вдруг солдаты, которых он отпустил, вернуться с подмогой? Но Робин не мог себя заставить уйти, какая-то сила словно удерживала его около Гизборна, хотелось, он сам не знал, почему, дождаться, когда тот очнется.
А потом появилась Мэриан с ее чуткой заботой о состоянии здоровья сэра Гая. Набросилась на Робина, обвиняла его невесть в чем. Он даже на секунду пожалел, что не прибил Гизборна. Хоть бы за дело получил…
А когда Гизборн очнулся, выяснились и вовсе невероятные подробности. Сначала Робин не поверил, что помощник шерифа действительно потерял память. Но притворяться было не в правилах Гизборна, тем более перед ним, да еще и сразу после того, как сам же так смело смотрел в лицо смерти.
Впрочем, известие о том, что Гизборн действительно потерял память, причем, скорее всего, надолго, Робина не сильно взволновало. Действительно, состояние здоровья помощника шерифа его нисколько не беспокоило. Можно было бы, конечно, порадоваться, что они получат некоторое затишье, но в это как-то не очень верилось. Уж Вейзи-то найдет способ встряхнуть помощника и заставить работать.
Так что Робин уже было собрался уходить и уводить своих, как у Мэриан возник на первый взгляд совершенно бредовый план.
Робину план совершенно не понравился. Во-первых, он шел вразрез с его моральными принципами. Даже по отношению к врагу это выглядело как подлость. Не говоря уж о том, что абсурд совершеннейший. Внушить Гизборну, что они друзья, это ж надо до такого додуматься! Робин большего бреда не мог даже вообразить. Да они с Гаем даже в детстве не дружили. Правда, стоит признать, виноват в этом именно Робин.
Разбойник тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Он не понимал, на что надеется Мэриан? Хочет спасти черную душу своего кавалера? Так, Робин был в этом убежден, Гизборна не исправит даже могила, не то, что потеря памяти. Помощник шерифа – жестокий и беспринципный человек. Робин был убежден, что он и без памяти таковым останется.
Но для Мэриан это так важно, она надеется, что Гизборн измениться. И Робин решил доказать ей, что она заблуждается относительно помощника шерифа, что в нем нет ничего хорошего. Риск, действительно, минимальный. Зато в случае удачи он навсегда докажет Мэриан, что она напрасно возится с Гизборном. Возможно, тогда у них все наладится…
К тому же он поставил условие – Мэриан должна сказать Гизборну, что они брат и сестра. Понимал, что это низко, но ничего поделать с собой не мог. Робина настолько достали ухаживания Гизборна за его Мэриан, что если они на некоторое время прекратятся, это уже будет компенсацией за доставленные планом неудобства.
Вот в том, что неудобства будут, Робин не сомневался. К примеру, он чуть не рассорился со своими людьми. Они спорили до хрипоты, доказывая, что Гизборна ни за что нельзя пускать в лагерь. Мол, память может не вовремя вернуться.
Только, пожалуй, Джак была не против попытаться. Алан воздержался. А Робин знал, что последнее слово за ним. И что он, в любом случае, будет нести груз ответственности.
Поступает он так на благо своим людям и общему делу, или же просто хочет дискредитировать соперника в любви? В глубине души Робин знал ответ на этот вопрос, и он ему не нравился.
Но его окончательное решение оспаривать никто не стал, а Мэриан очень обрадовалась. Они вводили Гизборна в курс дела, как это выгодно им. Робина самого тошнило от той чуши, которую он плел.
Он и Гизборн друзья с детства… Конечно, а еще он с Вейзи мечтает дружить… помогать ему налоги собирать… Бред какой…
Тем не менее, Гизборн, кажется, поверил. Хотя сам Робин предпочел бы, чтобы затея с треском провалилась. И лицемерить не пришлось бы, и совесть была бы чиста.
Но в этот раз не повезло. А это значит, что придется искать место для нового лагеря. Никто ведь не знает, когда память вернется к помощнику шерифа. И в этом случае у них обязательно должны быть пути отхода. Эх, как бы затея Мэриан не принесла им вреда гораздо больше, чем пользы!
Робин полдня тренировался называть Гизборна по имени. Казалось бы, имя-то простое, всего три буквы… А, особенно представляя помощника шерифа перед собой, Робин запинался и никак не мог его выговорить… Да, скорее всего, просто не хотел. Было время, когда они по имени друг друга звали… И это время Робин давно старается забыть – оно пробуждает в нем далеко не лучшие воспоминания.
За этим занятием Робина застали Джак и Уилл. Они были в Локсли на разведке и принесли совершенно ошеломляющие новости – Гизборн, подумать только, остановил произвол собственных солдат, а потом еще и перед жителями за них извинился! Робину захотелось ущипнуть себя и проснуться, настолько это напомнило бред. Но потом приехала Мэриан и все подтвердила.
Потому, если раньше Робин хотел, чтобы Гизборн в Шервуд как можно дольше не приезжал, теперь он практически ждал его с нетерпением. Уж очень хотелось понять, что же все это значит. Робин не верил в то, что такой закоренелый негодяй, как Гизборн, потеряв память, вдруг станет благородным рыцарем. Значит, должно быть рациональное объяснение, и он должен его узнать.
И еще один вопрос появился у Робина – неужели шериф действительно не платит своим людям жалование? И почему тогда они до сих пор на него работают?
Разговор с Гаем слегка прояснил ситуацию… и породил в душе Робина муки совести. Он раньше убивал солдат шерифа, не задумываясь. Для него они все были пешками в затеянной им игре. Робин забыл, что они тоже люди, некоторые даже не хуже крестьян, который он так рьяно защищает. Просто у них очень разная судьба. И помог ему это понять… подумать только… Гизборн.
Вообще, за пару часов Робин узнал о помощнике шерифа больше, чем за все предыдущие годы. И неважно, что тот потерял память, суть от этого не меняется. Ведь они по-настоящему никогда раньше, со времен далекого детства, не разговаривали. Были только отрывистые фразы, да взаимные угрозы. Робин никогда не пытался понять Гизборна. С первых дней после возвращения из Святой земли он четко определил свое отношения к этому человеку. Он его ненавидел, и точка. А ненависть плохой советчик.
Гизборн оказался умным и здравомыслящим человеком. Он быстро оценил ситуацию и, не смотря на то, что ему плели Робин и Мэриан и на то, что втирал Вейзи, сделал свои собственные выводы, отличные от обеих точек зрения.
Слишком практичные выводы, на взгляд Робина, но не лишенные здравого смысла. Да, прежде всего помощник шерифа думает о себе… и еще о самом Робине и Мэриан, считая их близкими людьми. Но он не склонен к излишней жестокости и не стремится отобрать у крестьян все. Когда потерял память. А раньше стремился. Значит, причина не в характере Гая, а в воспоминаниях, он же вел себя так, словно крестьяне, да и сам Робин, что-то ему должны. Робин чувствовал, что понимание рядом, надо только ухватить мысль за хвост… Но та отчаянно сопротивлялась. И Робин тогда так и не сумел додумать до конца – отвлекли неотложные дела.
Все шло своим чередом Робин совершал дерзкие нападения на обоз шерифа и более мелкие пакости. Только вот… Пару раз его ловили. Но первый раз веревка неожиданно сама свалилась с рук, давая возможность убежать. Связывал Гизборн. Второй раз Робин сбежал, пока все отвлеклись на пожар в сарае. А он видел около того сарая из людей шерифа только Гизборна. И именно помощник шерифа крикнул: «Тушите сарай, живо, пока весь город не загорелся!», изрядно преувеличив возможный размер повреждений, при этом сея панику.
Робин понимал, что это ему на руку, и именно этого они с Мэриан добивались. Но ему не давало покоя то, что он беззастенчиво использует человека, пусть даже врага. А сможет ли он, когда к Гаю вернется память, после того как тот несколько раз ему помог (Робин был уверен, что сбежал бы и сам, но порыв Гизборна оценил), пустить в него стрелу? Ответ скорее отрицательный.
А через неделю Гизборн попросил Робина рассказать об их общем детстве. Решил, что так быстрее все вспомнит. Робин пытался его отговорить, но не смог. Ему было неприятно вспоминать, но если этого не сделать, весь их с Мэриан план летит ко всем чертям. Поэтому благородный разбойник сделал над собой значительное усилие и начал рассказ.
И чем больше рассказывал, тем больше вспоминал. И неожиданно даже для самого себя понял – в их с Гаем общем детстве было и много хорошего. Он, решив для себя, что Гизборн ему враг, пытался забыть все те моменты детства, когда не он, а именно Гай проявил себя с наилучшей стороны. А их было немало.
Они не дружили, и на то были причины. Робин, вспоминая себя в то время, видит избалованного ребенка, эгоиста, думающего только о себе. К примеру, однажды он, чтобы порисоваться, выпустил горящую стрелу. Из-за него чуть не умер человек, и чуть не сгорела деревня. Гая в этом обвинили и едва не повесили. А он молчал. Гай тоже молчал.
Вообще, а то время Гай был гораздо лучше него. Однажды Робин заблудился в лесу. Решил всем показать, что он умеет хорошо ориентироваться даже в чаще. А сам совсем заплутал, напугался ужасно. Именно Гай его нашел.
Еще был случай, когда Робин из-за собственной дурости чуть не утонул, и из воды его вытащил опять же Гай. Да тогда, в детстве, он спасал его столько раз, что со счету можно сбиться!
А Робин совсем не чувствовал благодарности, считал, что Гай обязан о нем заботиться, раз он старше. А потом и вовсе об этом забыл. Потому что ему так удобно, не надо чувствовать себя обязанным мерзкому помощнику шерифа. Можно измываться над ним, доводить до бешенства, несколько раз едва не убить. Как это удобно. И как это низко – лицемерить перед самим собой.
Конечно, Робин рассказал Гаю только самое лучшее. Кое-что пришлось сочинить. И в этих придуманных историях Робин вел себя так, как должен был бы вести на самом деле. Если бы сразу понял то, что пришло к нему гораздо позже, с потом и кровью. В общем, ушел Гизборн довольным. А вот Робину всю ночь не спалось – он сумел-таки уловить посетившую его накануне смутную мысль.
Мысль неприятна, но проста. Он сам во всем виноват. Это он, лорд Робин Хантингтон, считающий себя благородным героем, слепил жестокого и беспринципного помощника шерифа сэра Гая Гизборна.
Потому что Гай был не таким. Расчетливым, но честным и смелым. И если бы он остался жить на земле своего детства, если бы не скитался, не терпел нужду и лишения… Тогда он никогда не стал бы служить такому моральному уроду, как Вейзи. И если бы крестьяне не выгнали его и маленькую сестру из родного дома тогда, сейчас он бы не отнимал у них последнее с такой звериной жестокостью.
Конечно, можно думать, что Гай сам во всем виноват. Он устроил пожар, в котором погибли его родители и отец Робина, он заслужил изгнание и все, что последовало за этим… Можно, но это не так. Робин и сам совершал в юном возрасте много ошибок, которые могли бы стать фатальными, если бы не Гай… Он помогал ему, хоть и категорически отказывался дружить (и Робин теперь понимает, почему). А Гаю было некому помочь.
Да и не видел Робин, что произошло в доме, а у Гая, понятное дело, не спрашивал. И Гаю пришлось гораздо тяжелее, чем ему. У Робина были люди, которые помогали. У Гая не было никого. Только сестра, за которую он был в ответе. И Робин понятия не имел, что он бы сделал, оказавшись в такой ситуации.
Поэтому он и не любит вспоминать те времена. И ему удалось загнать воспоминания в глубины памяти. Он так ничего и не понял бы, если бы не потеря памяти Гая и необходимость что-то ему рассказать.
Что теперь с этим всем делать, Робин понятия не имел. Да, он виноват в том, в кого превратился Гай. Но все равно Гизборн остается шерифским прихвостнем. И на его руках реки крови. Можно ли что-либо изменить?
Да и ничего менять Гизборн не захочет, когда все вспомнит. Наоборот, его ненависть к Робину, которая и без того сильна, приобретет и вовсе немыслимые масштабы. И снова они будут гоняться друг за другом по Ноттингему и Шервуду, будут бесить друг друга, делать гадости, драться не на жизнь, а на смерть…
Только вот сумеет ли Робин теперь, когда понимает причины и помнит, что было раньше, нанести Гизборну смертельный удар? Он очень в этом сомневался.
Потому что теперь он всегда будет вспоминать того со всех сторон положительного подростка, который мог бы, но так и не стал ему старшим братом.
Но вот в том, что Гизборн, когда к нему вернется память, захочет и, коли ему представится такая возможность, сможет нанести Робину смертельный удар, тот не сомневался. И что делать тоже понятия не имел.
Робин задумал очередную авантюру, и все казалось благородным и логичным. Они с ребятами решили ограбить проезжающую их лесом карету. Там оказалась благородная леди, хрупкая блондинка, очень красивая. Без труда одолев охрану кареты, Робин с торжествующей улыбкой произнес:
- Разрешите представиться, леди. Лорд Робин Хантингтон, в народе именуемый Робин Гуд.
- Меня зовут Катарина Дюруа. Пропустите меня, пожалуйста. Я еду в Йорк, к супругу.
- Конечно, я благородный человек и задерживать Вас не стану. Только возьму пошлину за проезд. Это же не честно, что кто-то в золоте купается, а крестьяне голодают.
- Я бы отдала последнее голодающим людям, лорд Хантингтон, но у меня ничего нет.
- Позвольте Вам не поверить, - с этими словами Робин, у которого нюх на подобные вещи, достал из кареты шкатулку, набитую драгоценностями.
Над леди посмеялись и отпустили, она уехала, вся в слезах. Робину было не понятно, почему она так убивается. Подумаешь, побрякушки. Наверняка у нее полно таких вещей. Долго раздумывать над этим не было ни времени, ни желания.
А вечером к нему явился Гизборн, мрачнее тучи. Присел к костру, от еды отказался, взяв только флягу с вином. Выпили они с Робином, помолчали. Потом благородный разбойник спросил:
- Гай, тебя ведь шериф прислал за сокровищами Катарины Дюруа?
- Меня не посылал никуда Вейзи, Катарина сама попросила о помощи. Знаешь, Робин, от тебя я такого не ожидал. Возможно, я забыл больше, чем думаю.
- А в чем дело-то? Да, я ее ограбил. Я всегда граблю богатых, чтобы помочь бедным.
- И ты сам определяешь, у кого отнимать и кому давать? Робин, так же нельзя! Ты не можешь просто брать у дворян и раздавать крестьянам. Пойми, есть крестьяне, которым того, что у них есть, на жизнь вполне хватает. А есть дворяне, у которых почти ничего не осталось.
- Гай, я не вполне понимаю.
- Сейчас объясню. Эта девушка, Катарина, пришла ко мне за помощью, вся в слезах. Она почему-то приняла меня за их бывшего конюха, обозналась, не суть важно. Сказала, что их семья разорилась, сейчас у них за душой ни гроша. А она, конечно, ничего не умеет. Она же знатная леди… Ее отец собрал все, что у них осталось, и сговорился с одним графом, живущим поблизости от Йорка, что он возьмет Катарину в жены. Без этих драгоценностей она просто никому не нужна.
- Ты поверил ей на слово?
- Конечно, нет, ты же меня знаешь. Я нашел людей, недавно прибывших из Франции, и они все подтвердили. Тебе, кстати, Робин, тоже не мешало бы сначала проверять факты, а потом действовать. Порой ты ведешь себя так, словно так не вышел из детского возраста.
- Гай…
- Робин, ты вернешь шкатулку, или жениться на леди Катарине придется мне?
- Минутку подожди.
Робин порылся в награбленных ценностях, которые, слава Богу, раздать они не успели. Достал шкатулку и недавно украденное у другой знатной леди необычайно красивое колье. Отдал Гизборну, попросив от его имени извиниться перед Катариной и передать, что колье – подарок на свадьбу.
А когда удовлетворенный Гизборн уехал, Робин снова глубоко задумался. Все время разговора с Гаем он снова ощущал себя неразумным мальчишкой, а Гая подростком, который считает себя за него в ответе. И готов исправлять его ошибки. Это неприятное ощущение напомнило Робину, что он не идеален, а его разбойничья деятельность не веселая игра. Он должен вести себя ответственнее. А то, оказывается, Гизборн благороднее него.
Еще Робин, в отличие от Гая, обратил внимание на слова Катарины о том, что тот работал конюхом в его семье. И от этого угрызения совести еще больше ужесточились. Вот до чего жизнь довела Гая, все из-за него. И непонятно, что стало с Изабеллой. В общем, Робин знал, что как раньше уже не будет. А как будет, неизвестно. Время все расставит по своим местам.
