Глава 3Китнисс Эвердин сидит в этом дурацком кафе вот уже целых двадцать минут, а ее спутник так и не соизволил появиться. В сотый раз бросая взгляд на часы, она мысленно прикидывает, сколько строчек могла бы сочинить за это время. А еще успела бы помочь младшей сестре Прим с ненавистной геометрией. Кто знал, что девочка совершенно не способна к точным наукам, несмотря на усердие в учебе?
Твердо пообещав себе, что если
этот болван не явится через три минуты, она уйдет, и плевать, что это важная для нее сейчас встреча. Медленно помешивая ложкой горячий шоколад, который уже медленно начинает густеть, она быстро оглядывает помещение. Слава Богу, сейчас день, а значит, все в школах или на работе, иначе все эти дурацкие двадцать две минуты Китнисс угробила бы на автографы и фотографии. Такова цена славы, черт ее дери.
- Прости,
Кискисс, - чуть улыбаясь, на стул напротив плюхается Гейл - самый надоедливый кузен в мире, который, к тому же, вечно опаздывает. – Задержался на работе, не успел проскочить до начала пробки.
- Ты украл у меня, - Китнисс снова бросает взгляд на часы, - бесценные двадцать три минуты моей жизни, за которые я могла бы с тобой уже распрощаться, расплатится за угощение и самой немного постоять в пробке! И меня зовут Китнисс.
Дурацкое прозвище
«Кискисс», которым вечно называет ее Гейл, появилось очень давно, еще когда они были детьми. Смущенная пристальным вниманием пятилетняя Китнисс произнесла свое имя слишком тихо, и кузен не расслышал его. Теперь он упорно называет Огненную девушку детским прозвищем, от которого она не может избавится вот уже двенадцать лет. Братья, пусть даже и двоюродные, такие противные!
- Ты бы не ушла, явись я хоть через три часа, - усмехаясь, бросает Гейл. – Я ведь знаю о том, что тебе нужно. Плюс, твои документы тоже у меня.
Чертов кузен устроился на работу очень удачно – покойный отец, дядя Китнисс, подсобил. Мистер Хоторн удачно пристроил старшего сына, который был на пару лет старше племянницы, а потом попал в аварию незадолго до смерти мужа сестры. Наверное, именно поэтому смирится со смертью второго мужчины в семье Эль Эвердин было очень сложно.
Гейл Хоторн, безумно удачливый в любовных делах, обладал, ко всеобщему удивлению, большой усидчивостью и трудолюбием, что очень пригодилось на его работе. У Китнисс Эвердин был доступ к некоторым важным документам, из которых она порой узнавала удивительные факты о жизни тех или иных звезд: кузен после долгих уговоров все же согласился поставлять ей некоторую нужную информацию.
Также он был кем-то вроде помощника основных распорядителей Игр, так что звание спонсора тоже можно было получить благодаря ему. А еще попасть в так называемую "комнату помощи", как ее называли ментора, с которыми договор, в частности, можно было заключить и там. Ну, а если очень постараться, то можно было попасть в специальную комнату, которая находилась чуть в стороне от проема для распорядителей, и понаблюдать за трибутами.
Разумеется, трибуты об этой комнате не знали. Полупрозрачное тонированное стекло все принимали за стену, а видимость у спонсоров была потрясающая. Самостоятельно оценивая своих возможных подопечных по личным критериям, можно было сорвать куда больший куш, чем опираясь лишь на оценки распорядителей и интервью.
Как и всегда, Китнисс Эвердин желала оказаться сряди двух десятков счастливчиков, имеющих возможность наблюдать за трибутами. И плевать было на количество собранных денег. Она никогда еще не окупала свои затраты на за счет ставок – это ей просто не было нужно. Разглядеть сильные стороны слабых людей было гораздо важнее. Когда ты знаешь, что ребенок - абсолютный ноль в обращении с копьями, оно может сослужить лишь дурную службу на Арене.
- Эй, ты все еще со мной? - она чуть вздрагивает, замечая, что Гейл щелкает пальцами прямо перед самым ее носом.
- Прости, я слегка задумалась, - Китнисс смотрит на кузена прямо, в упор. – Я страшно устала: почти не спала последние дни.
Гейл, отвлекшийся было на новое сообщение, которое пришло на его планшет, поднимает глаза. Задумываясь на несколько секунд, он укоризненно качает головой.
- Я говорил тебе раньше, скажу и сейчас – ты однажды просто-напросто изведешь себя. Я слышал, что у тебя было три концерта за последние три дня. Ты не считаешь, что это слишком?
- Тебе-то что? - непривычно резко отзывается Китнисс. – Не твое дело, как я провожу свой досуг.
- Я всего лишь хочу помочь, - Гейл слегка растерянно смотрит на кузину, удивленный ее резкостью. – И хватит срывать на мне зло, - взяв себя в руки, чуть грубее добавляет он.
- Ты меня наставлять и лечить приехал? – совсем распаляясь, парирует Китнисс. – Могу уволить. Дома мама, на работе – Марис, Макс и Цинна.
- Я не собираюсь ругаться с тобой, - стремясь утихомирить буйный нрав девушки, кивает Гейл. – Как обычно, да?
- Да, - понимая, что перегнула палку, кивает она. – Спонсорское письмо, пропуск в комнату спасения и далее по списку.
Но Гейл, кажется, уже не слушает. Быстро набирая что-то в своем планшете, он механически делает глоток уже начатого кофе. Китнисс в который раз поражается, как быстро он может меняться – секунду назад беспокоился о слишком большом количестве концертов и советовал уменьшить нагрузку, а сейчас он уже полностью сосредоточен на поиске нужных документов. Полная концентрация в своем деле – вот, что делало их похожими, если не считать внешность.
О, да, им все и всегда говорили, что они похожи, несмотря на то, что оба пошли в отцов, а те не были родственниками. Темные волосы, смуглая кожа, серые глаза. Но его младшие братья и сестры были поразительно похожи на него, на своих родителей, а ее Прим было голубоглазой и белокурой – вся в мать. Эль Эвердин была поразительно непозожей на мужа и старшую дочь.
- Вот здесь, вот здесь и здесь, - Гейл протягивает через стол планшет и стилус, отвлекая от мыслей. – Просто распишись, я потом все дооформлю.
Привычно оставляя свою подпись на экране планшета, Китнисс даже не читает бумаг, хотя обычно не позволяет себе такой роскоши – мало ли, что ей подсунут. В Гейле же она уверена – он не предаст.
- Встретимся с тобой еще раз, когда я все закончу, - он кивает. – Буквально через пару дней… Может быть, после показа трибутов или на концерте в их честь.
- Только не напоминай мне об этом! – трагически закатывая глаза, просит Китнисс. – Терпеть не могу этот дурацкий концерт. Выступать для людей, которые в большинстве случаев тебя проклинают, зная, что потом двадцать три из них умрут…
И позволяет себе опустить глаза и закусить губу. Чертово чувство вины. Будто именно она во всем виновата. Хотя прекрасно знает, что изменить ничего нельзя.
- Китнисс, - Гейл перегибается через стол и берет ее за подбородок, поднимая голову и заставляя смотреть себе в глаза. – Мы ничего не сможем с этим поделать, ты же знаешь. Не надо винить себя.
Китнисс Эвердин смотрит ему в глаза и усмехается. Она дорого дала бы, чтобы не жить здесь, среди пестроты и лицемерия. Китнисс Эвердин даже согласилась бы быть записанной на листочках и боятся Жатвы, лишь бы не видеть, каким взглядом ее оценивает очередной ухажер.
- Пока, Гейл, - примирительно бросает она, резко поднимаясь. Этот дурацкий концерт в поддержку трибутов, ежегодный, обязательный для нее – еще одна головная боль, про которую она благополучно забыла. И если она срочно не определится с песней и платьем,
президент Сноу сожрет ее с потрохами.
