Если дело дошло до торта, день рождения не удался…- Я смотрю, праздник-то вчера выдался на славу… Может, зря я не пришел, как и просила именинница? - задумчиво протянул Северус Снейп, возникнув поутру в дверях малфоевского кабинета и разглядывая представшую его взору картину. - Кажется, на этот раз твои домовики, Люциус, не разбавили огневиски… Ау, Люциус! Лю-ци-у-ус?
Но хозяин Малфой-мэнора никак не отреагировал на обращение к нему прибывшего гостя. Он вообще ни на что не реагировал, широко открытыми глазами глядя куда-то в только ему доступные дали: ни на тряску, ни на легкие похлопывания, плавно перешедшие в полновесные оплеухи, ни на проверенный прием - маггловскую "козу", сопровождаемую, чего только не понахватаешься у соседей-немагов, пронзительным воплем "моргалы выколю". Да что там! Он даже не обращал внимания на остальных "избранных", волею злодейки-судьбы или внезапно проснувшегося инстинкта самосохранения скучковавшихся в той же комнате и ведущих себя куда менее тихо.
Северус Снейп взглядом знатока окинул помещение, прикидывая, где удачнее всего будет смотреться вставленная в рамочку вышивка "Дом, милый дом" с обязательным уточнением, что тот "сумасшедший". Вопрос - что, точнее кто довел соратников до подобного состояния, профессор Зельеварения решил не задавать, прекрасно зная ответ. А вот как ей это удалось, было бы очень интересно послушать. Осталось только выбрать, у кого спросить. Упивающийся Смертью осмотрелся еще раз. По часовой стрелке, начиная от входной двери.
В самом темном углу, забившись между стеной и шкафом, сжимая в дрожащих руках здоровенную дубину, сидел Амикус Кэрроу и, определенно, чего-то ждал. То, что с трех сторон он был защищен от нападения, по-видимому, его не успокаивало, потому что несчастный то и дело вздрагивал и оглядывался.
Неподалеку от него прямо на полу сидели, прижавшись друг к другу, трепетно держась за руки, Крэбб и Гойл и тоже чего-то ждали, устремив наполненные ужасом взгляды на часы с кукушкой, висящие на стене напротив. Эльфам Малфоя, занимающимся сначала организацией, а затем уборкой последствий праздника, было не до повседневной работы, поэтому стрелки часов остановились на без одной минуты полночь, но увальней это нисколько не смущало. Они ждали движения стрелки так, будто оно оповестит их как минимум о наступившем конце света.
Возле инкрустированного слоновьей костью и черным опалом шахматного столика на наскоро наколдованных табуретках соображали на троих Антонин Долохов, Игорь Каркаров и Рудольфус Лестрейндж. Невооруженным глазом было заметно, что делали они это давно и с душой. А душа просила песню. Причем у каждого свою. Если учесть, что из стихийно созданного трио только Каркаров имел хоть малейшее представление о попадании в ноты, нетрудно было объяснить, почему получивший культурный шок и легкую звуковую контузию Рабастан Лестрейндж, свернувшийся калачиком в стоявшем чуть поодаль кресле, тихонько плакал.
Эван Розье, стоявший за креслом, наоборот, представлял собой живую иллюстрацию к пословице "Хорошо смеется тот, на кого наложили риктусемпру".
По сидящему за собственным столом у окна Люциусу, с которого все началось, Снейп просто скользнул взглядом, а вот к расшитой серебряными нитями малахитового цвета портьере за его спиной присмотрелся повнимательней. За ней явно кто-то стоял, старательно делая вид, что он прозрачный и вообще нематериальный. Осторожно подойдя к занавеске, Северус приподнял тяжелый край и с минуту разглядывал примечательные, отлично знакомые любому стороннику Волдеморта ботинки.
- Доброе утро, мой Лорд, - наконец, поздоровался бывший слизеринец, которого в Хогвартсе учили быть вежливым.
- Никого тут нет, - зашипели из-за портьеры, и Снейп счел за благо поспешно вернуть ту в исходное положение: на парсалтанге шеф говорил редко, когда был зол или растерян. Ни в первом, ни во втором случае ничего хорошего это не сулило.
Далее перед занимающим простенок между двумя горками со всякими редкими штуками зеркалом в полный рост пританцовывал Уолден Макнейр. Все бы было ничего, но делал он это в профессиональных бальных туфлях сорок пятого размера на невысоком, но все-таки каблуке-шпильке и с алой розой в зубах, периодически спотыкаясь о так же облюбовавших пол Регулуса Блэка и Теодора Нотта.
- Химера тебя за ногу! Мантикора тебе в руку! Гиппогрифом тебя по уху! Взрывопотама тебе под хвост! - беря паузу только для добора дыхания, изрекал всегда такой приличный золотой мальчик, младший и с некоторых пор единственный наследник одного из уважаемых магических семейств, перемежая отборные маты неотборными, а Нотт-старший прилежно записывал, искренне заинтересованный узнать, что же закончится раньше: части тела или объекты криптозоологии.
Замыкал череду "отлично отпраздновавших" Августус Руквуд, гордо вытянувшийся у стены, как перед расстрелом в аврорате, периодически окидывающий мутным, хмурым взглядом товарищей по несчастью и громогласно вещающий:
- Гады! Убийцы! Душегубы!
- А вот этот, кажется, не совсем безнадежен, - задумчиво протянул Снейп, пытаясь поймать угрюмый взор, чтобы убедиться в собственном предположении. - По крайней мере, своих он пока узнает…
Тем не менее, размениваться по мелочам Северус посчитал нерациональным. Приводить в чувство, так сразу всех.
- Пинки! - громко позвал зельевар малфоева домового эльфа, чье имя вспомнил первым, а когда тот появился, боязливо оглядываясь и теребя край замызганной наволочки, распорядился. - Нашатырь и респиратор.
Получив желаемое, Снейп разделил его по-братски: респиратор - себе, приводящую в чувство жидкость - товарищам. Пары последней он постарался распределить между страждущими щедро и равномерно. Это удалось. Больше того, это подействовало. Хоть и не сразу. Почувствовав неладное, экстренно приводимые в чувство поначалу все же попытались оказать сопротивление, проявив при этом поразительное сходство мыслей, лишний раз личным примером подтвердив поговорку, у кого эти мысли обычно сходятся. Несколько минут они беспорядочно метались по кабинету, точно тараканы, пытающиеся победить дихлофос в игре "Дышите - не дышите", потом смирились и упали на пол. На полу оказалось удобно, поэтому «тараканы» решили не вставать. Вплоть до полного проветривания, только после которого добрый доктор Снейп снял-таки респиратор и занял председательское кресло Малфоя, демонстративно любуясь ногтями и упорно делая вид, что он только вошел и все эти намеки очнувшихся в его адрес о жестоком обращении с животн… коллегами-Упивающимися абсолютно безосновательны.
- Так правильно я понял? – поинтересовался Снейп, когда все стали похожи на самих себя, расселись на имеющихся и вновь наколдованных сидячих местах, а кресло главного занял Темный Лорд. – День рождения удался?
- Не то слово… - прошелестело над головами присутствующих так, что сразу и не скажешь, произнес ли это кто-то один или все разом.
- Выговоритесь… Легче будет, - с вполне искренним сочувствием окинул Северус пострадавших, иначе их и не назовешь. – Мой Лорд, может, вы покажете всем пример?
С минуту красные глазки Волдеморта сверлили лицо фаворита, отыскивая на нем следы притворства или, того хуже, сарказма. По счастью, не нашли. А выговориться, по-видимому, очень хотелось, поэтому зачинщик вчерашнего безобразия глубоко вздохнул и начал.
- Сижу, я, значит, никого не трогаю, вышиваю крестиком гробики на подарочной салфетке…
