«На личном фронте неспокойно…»
Первые дни после захвата школы бывшим учителем и беглым заключённым Трифоновым, известным также как Триптих, было на удивление тихо. Колдовская полиция пыталась справиться с волнениями в городах, на школу отрядов просто «не хватило», а сам Триптих осторожничал, чтобы не привлекать внимание. Разве что на лекциях по истории, больше походивших на чтения статей «ОсВ-ХХ», он давал себе волю и ругал на чём свет стоит нынешнюю власть. А в коридорах училища то тут то там на полах и стенах возникали надписи, содержащие радикальные лозунги.
А у Димы этот период совпал с личными проблемами и переживаниями. Он прекрасно знал, что Маша Радушина – человек общительный, даже чересчур. И настораживало в ней некое панибратство, почти фамильярность в общении с другими парнями. Дима знал, что да, она такой человек, который «засохнет, не познакомившись ни с кем в течение недели», и это было тревогой, что «кто-нибудь ей понравится больше». Но не говорить же ей напрямую! Но как тогда? Бояться, что…
Впрочем, Маша не давала повода для сильной ревности. До поры до времени.
Год назад училище покинули Чеканков и «Бобс»-Филиппов – об этом писалось выше. Теперь в группе главным «качком» считался Сеня Сергеев. Он неплохо преуспел в своих занятиях «Колдруком» – и в плане владения защитными заклинаниями, и владения палочкой, и, конечно, руками. Его на уроках хвалил Кутаисов, а потом и Симоненко, пришедший вести самооборону в «каппа»-группу после отъезда Кутаисова в Ярославль. В остальном, впрочем, Сеня остался таким, каким и был…
Он считал, что может найти общий язык с каждым, надо лишь «подстроиться». Вот и познакомились эти два общительных человека – Сергеев и Радушина. Диму это встревожило.
«Сеня подстраивается, как обычно, надеюсь?»
Дима и Маша по-прежнему общались после уроков, вместе ходили в библиотеку, недалеко сидели друг от друга в столовой… Но всё чаще к ним присоединялся Сергеев. Тот по-прежнему общался с Димой – приветливо, без «выпендрёжа», коим славился, например, Дэм Дорогушин…
«Он не понимает, что третий лишний? Или уже не третий, а…»
Но Дима решил, что зашёл в беспочвенных подозрениях слишком далеко и попытался успокоиться.
А Илье Маша не понравилась.
– Не знаю, Дим, кого ты выбрал… Мне она не особо…
– Да? А что так?
– А, трудно сказать… Антипатия!
– Не, ну… – Дима нахмурился. – Антипатия на пустом месте не бывает.
– Фамильярничает много. Люблю радостных людей, но у этой не очень натурально.
– А мне показалось наоборот, – возразил Дима.
– Дим, не обижайся, но если нравится, то всё мёдом показаться может.
– Да, но за ЧТО-ТО я её полю… Понравилась, в общем, она мне. За что? До этого я мог и увидеть её неестественность.
– Узнала, что я твой брат и чуть не сграбастала в охапку. И «сюсю» начала.
– Илья, это в тебе подросток играет.
– Я и есть, вообще-то…
– Я и говорю, – пояснил Дима. – У тебя переходный возраст, и естественно, что обращение Маши тебе может не понравиться.
– Должна учитывать, раз она такой «глубокий психолог», как ты мне её представляешь, – заявил Илья. – Ты ей нравишься ведь? Я не могу отличить её отношение к тебе от отношения к Полтавину, например…
– Илья, зачем ты мне это говоришь? – обиделся Дима. – Понимаю, она тебе не приглянулась, но в наших отношениях всё нормально. Понимаешь? Нор-маль-но!
– Если так, то это замечательно, – буркнул Илья. – Только внешне все себя могут вести совсем иначе…
– Я бы сказал «ведут себя иначе», – согласился Дима. – Но с ней-то я общаюсь и надеюсь, что знаю её.
– А её подруга не особо общительная? – спросил Илья. – Тихие люди по мне так ещё интереснее, чем бойкие. Могут оказаться замечательными людьми, а могут – «тихими омутами».
– Я думаю, что Петрова – «омут».
– Есть причины?
– Пока только подозрения.
– Кстати, – Илья поднял голову. – Этот Сергеев… Ты про него говорил, что он подстраивается под всех?
– Да, – Диму неприятно кольнуло напоминание. – А что?
– И под Машу?
– Самому бы узнать! – резко сказал Дима. – Если подстраивается, то зачем затевает?
– Может, тоже ему понравилась… Главное в этом случае, что решит она.
– Это и так было понятно, – проворчал Дима и отошёл. Что такое со сводным братом? Зачем нажимает на такие больные точки? – Что с тобой сегодня?
– Да ничего, так… Антипатия, не более. Хочу тебя, Дим, попросить…
– Да, слушаю…
– Ты когда теперь свободен? И от учёбы, и от «личной жизни»…
– Ну… Когда как. Перемены. Вечера, правда, не все. Я, понимаешь, сам не знаю, когда свободен от личной жизни, а когда нет.
– Когда будешь… Помоги мне понять зельеделие! Две недели хочу тебя попросить, а ты всё отношения наколдовываешь…
– Не понял… Я не колдовал для симпатий!
– Это образное выражение волшебников… Седьмой год среди нас живёшь, и всё не выучишь.