"Высшие создания"
– Ита-кхм… Проходите! Нехорошо опаздывать, да… На всешкольное собра-нье… – Триптих явно был нетрезв. О том, что все должны собраться в 328-й, сообщили за десять минут до назначенного времени, и поэтому в дверь продолжали заходить ученики, хотя, уже прошло минут пять.
– Ладнн, я начну! – с вызовом заявил Триптих. – Мы посоветовались… И я рь’шил, шо буду законы учили-ща уст-навливать при всех! Вас… И чтоб не говорили, что директор бездельник, да-а!!!
Кто-то из глубины комнаты крикнул какое-то рифмующееся слово.
– Это вы, сторонники министра? Эх, вы, обычки… Значтак! Наш’ школа перешла под знамёна Волшебной Силы, ага? И мы её должны поддерживать. Не силу… А коленопреклонённость перед всем этим, кхмех… А сила и так в поддержке не нуждается…
Многие ученики с трудом сдерживали смех. Но потом им стало не до веселья, когда, наконец-то, Триптих начал излагать свою программу.
– Единсный специальность, где полн’стью поддерживают нас – «Вертихвост». Я уже как-то говорил, когда был трез… Ой! Когда был здесь… А! На лекциях, во-во! Точняк… Тьфу, ТОЧНО!!! Что «Вертихвост» – выше остальных. Поэтому, они теперь – патруль школы! Полиция местного, таксть, масштаба!
«Слизни» зааплодировали.
– Эт’ и будет первый мой закон, вота.
– Ну и ну! – ругался Картинкин. – Это сейчас НАЧНЁТСЯ… Но «Прочномир» не подчинится!
– И то верно, - согласился Дима.
Но вышло всё немного не так.
Навязывание дало о себе знать – большинство учеников поверило САКСу, и тоже теперь считало, что «министр – гнусный шпион обычков» и хочет «опустить волшебников до нижайшего уровня эволюции человека».
Учителя на уроках нередко начинали обсуждать политические темы прямо перед учениками. И большинство сходилось в одном:
– САКС начинал кроваво… Но и министр хорош. Неизвестно теперь, за кого и голосовать… Если выборы будут. А то война намечается… Министр пытается нас научить некоторым законам «обычной» жизни, ума не приложу, зачем это нам, волшебникам… Мы умеем большее и способны на большее.
Само же объединение САКС призывало народ идти на митинг «против «обычного» гнёта волшебников».
«Выборы – удел обычков!»
«Решать должны избранные!»
«НЕТ смешению миров – иначе получим Антимирскую систему с обычками во главе!»
Такие лозунги проявлялись на заборах домов, перелетали из города в город, несколько появилось на стене ПВУ №1…
– Летающие надписи, – объяснял Битюгов на уроках метафизики. – Я вам пока этот материал не давал, чтобы вы не пачкали везде своими каракулями.
И вот, некоторые учащиеся со специальности «Прочномир» внезапно заявили, что принимают законы Триптиха.
– Мы не обычки! – заявили они.
– А как же «слизни»? – спрашивал потом Дима у Картинкина. – Ваши вечные враги…
– Враги, – подтвердил тот. – И будут ими. По крайней мере, для меня. Там же Орехов!
– Но ваша специальность…
– Это, я надеюсь, временное объединение. Но всё равно противно, что нашим пришлось так сделать. А министр – дурак.
– Это почему же?
– А ты не в курсе?
– Миш! – Дима внимательно посмотрел на Картинкина. – Ты веришь тому, что пишет САКС в своих прокламациях?
– Не хочется верить. Но факты, увы, заставляют делать обратное…
– А что, нам совсем нечему научиться из жизни «обычных» людей?
Картинкин посмотрел на Диму, как на пришельца с Альфа Центавра.
– Ди-ма! Ты температуру мерил? Сходи к врачу, там мигом вылечат.
– Мне это не нужно… Это нужно всему волшебному миру.
– Температуру мерить? – засмеялся Картинкин.
– Снять «розовые очки»!
– В смысле?
– А вот…
Проблемы в личной жизни испортили Диме настроение не меньше, чем все политическо-школьные перипетии. Однажды вечером Дима ходил по двору училища и переживал – Из-за Маши. И теперь не было никакой надежды на улучшение. И, надо сказать, не было и желания – появилась стойкая злость и на неё, и на Сергеева, и на себя за то, что не смог предупредить исход раньше.
Илью видеть в тот момент тоже не хотелось – наверняка скажет, что «так и знал, увы». Дима пошёл к Матросову.
Тот выслушал.
– Радушина это? Я могу с такими людьми говорить, иногда даже неплохо, могу совместную работу делать… Но отношусь к ним настороженно, хоть и неплохо. Маша твоя – то, чего я опасаюсь как раз в сверхобщительных людях.
Разговор зашёл дальше.
– С Ильёй поговорить тебе придётся, – сказал Матросов. – Остынь от ситуации, тогда и иди к нему, раз сейчас боишься. Хотя, я не думаю, что он будет злорадствовать.
– Не будет, – ответил Дима. – Но может начать «я же говорил, что она такая, а ты…»
– Главное, не сомневайся в его искренности. Вы с ним сводные братья и лучшие друзья, а ещё вас связывает история его спасения… И он не будет умышленно тебе делать больно, наоборот, постарается смягчить. Он и сам мягкий человек.
А когда зашёл разговор о политике, Матросов сказал:
– Почему не хотят ничего брать от «обычного» мира? Менталитет! Нам же всё время внушают, что мы, волшебники – Избранные. А кому не охота быть избранным, быть выше? Естественное стремление человека. Вот, этот туман и затмил всю реальность. Конечно, волшебники сейчас уроют всех, кто скажет им о том, что они «не выше».
– Вот видите, как здорово! – чуть не выпрыгивал из штанов Триптих. – «Прочномир» наконец-то помирился с «Вертихвостом», кончилась война, которая была при Хоттабове! Так держать! И всё – ради Волшебной Силы и против обычков!
«Брейнтрейн», «Авглазовец», «Спич» и «Первомай» были далеки от политики, их было не слышно до той поры, когда «новый директор» назначил «Вертихвост» – патрулём ПВУ.
– Хулиганы на охране порядка – это нонсенс! – сказал Ваня Грушин, брейнтрейнец из группы 7 «гамма».
Теперь люди этих специальностей днём после уроков собирались на кафедрах и отсыпались. Знали, что в ночью спальнях не дадут отдохнуть им «слизни». А все ученики обязаны были с двадцати трёх до шести быть в своих спальнях, разрешалось выходить лишь в туалет. Либо по форс-мажорным обстоятельствам.
– Таким образом, уроки у нас на «конец дня» выпадают! – шутили на «Брейнтрейне».
А Кутаисов с «Авглазовца» предрекал, что Триптих издаст приказание работникам кафедр пускать «патруль» внутрь.
«Ганцемгерцу» досталось.
– Мы знаем, что вы – гуманистическая специальность. А за кого, за кого вы сейчас? – приставал Триптих.
– Против крови! – ответила ему куратор Васильева.
– Тогда против министра! Он уйдёт – крови не будет.
– Если любая из сторон уйдёт, крови не будет, – ответила Лидия Сергеевна и испугалась собственной наглости.
– Вы на что это намекаете, а?
– Мы не должны вмешиваться. Мы должны помогать людям. Если придётся нам включаться в лечение больных, мы не будем разбирать, кого лечим – либерала или САКСа. Так мы работаем веками!
– Вы должны работать против либералов и обычков! – заявил Триптих. – Никакие вековые…
– Но! Мы клятву давали…
– Не пожалели бы, милочка! – ехидно ухмыльнулся историк и отошёл.
