Глава 510. Гестия Джонс.
Как метко заметил в своё время Кингсли, она была - «интеллектуальный центр Аврората».
А также:
Лучший аналитик Министерства.
Женщина без недостатков.
И просто – мисс Гестия Джонс, чья жизнь мерно текла по заданной окружности. Пока не появились эти двое и не поставили всё с ног на голову. А потом аккуратно не вернули в исходное положение – но уже с совершенно сбитыми с толку мозгами.
Они приводили в отдел бесчисленных знакомых любого пола. Арестовали Селвина в маггловском торговом центре и сумели убедить магглов в том, что все, что они видели, – съемки фантастического фильма. Стащили у Грозного Глаза его драгоценный справочник по холодному оружию.
Храбрые. Насмешливые. Настойчивые. Они влюбили в себя всю женскую половину Министерства и эту же половину решительно отвергли.
На весь Аврорат заявили, что любой, кто выступит за ужесточение законов против оборотней, – их личный враг.
И почему-то мгновенно избрали ее своим конфидентом и главным помощником во всех сумасбродствах. Причём предложили ей это с таким обаянием, что она не смогла отказаться.
Джеймс Поттер и Сириус Блэк.
Она улыбнулась, вспомнив, как растрепанный Блэк примчался к ней посреди ночи с категорическим заявлением:
- Ты летишь со мной в Эдинбург.
А наутро они, счастливые и вымокшие до нитки под дождем, доставили к Мунго, где рожала Лили, огромного плюшевого оленя из лучшего в Великобритании магазина волшебных игрушек.
Вот тогда она и познакомилась с остальными представителями легендарной четверки.
Петтигрю не произвел на нее впечатления, она бы и лица его, пожалуй, не запомнила, если бы не смешные, слишком ухоженные для его непримечательной внешности усики.
Зато Люпин…
Но в это время в комнату вошел вполне реальный Римус. Надо же, она и забыла, что сегодня его очередь дежурить в штаб-квартире Ордена.
- Добрый вечер, Гестия.
- Здравствуй, Римус, - она окинула его проницательным взглядом. – Неважно выглядишь.
Тот только пожал плечами, вымученно улыбнувшись:
- Просто не выспался…
- Пять раз подряд. Люпин, кому ты врешь?
Гестия раздраженно фыркнула. Не думает же этот чудак, что она не сообразила, кто он?
Но он, видимо, думал. Или, по крайней мере, сомневался.
- О чем это ты?
- О своем, о женском… - вздохнула она. – Расслабься, Римус, я волков не боюсь.
Ах, и непременно это выражение лица: я-должен-объяснить-насколько-я-опасен!
- Гестия, я…
- Я в курсе, кто такие оборотни, Люпин, - она рассмеялась бы, если бы не понимала, что ее собеседник ничего смешного в обсуждаемой теме не находит. – Но если ты не намерен кусаться прямо сейчас, давай поговорим о чем-нибудь более весёлом?
Улыбнулся. Совсем чуть-чуть, почти одними глазами, но все-таки уже что-то. Неожиданно для самой себя Гестия почувствовала неподдельное облегчение; кажется, ее привязанность к этому человеку крепла не по дням, а по часам.
Война. Оборотень. Влюбленность.
Инструкция на тему: «Как сделать из аналитика тряпку».
Приехали.
11. Марлин Маккиннон.
Лили рассмеялась, неловко опустив на стол очередную пару чайных чашек с исчезающими ручками:
- А на мой последний День рождения они притащили настоящий маггловский телевизор…
Марлин, удобно расположившаяся на диване под боком у Сириуса, удивленно подняла на него глаза:
- А смысл? Он ведь здесь все равно не работает.
- Работает, - хмыкнул Джеймс. – Мы его перенастроили на волну французского магического телевидения, а они по полдня транслируют американские маггловские передачи… Ну и, - он перешел на конспиративный шепот, - Лил подсела на какой-то дурацкий сериал…
- Эй, я все слышу! – в гостиную влетели оставшиеся три чашки – для самих Поттеров и Римуса – а за ними угрожающе прищурившаяся хозяйка дома. Сохатый вскинул руки:
- Помилуй, ну я же в хорошем смысле…
- У слова «дурацкий» есть хороший смысл? – невинно поинтересовалась Марлин и рассмеялась, заметив замешательство Джеймса:
- Ладно, Поттер, можешь не отвечать… Лучше объясни, зачем вам вообще понадобился телевизор?
Сохатый и Бродяга одновременно пожали плечами. Объяснил за них Люпин:
- В общем-то, ни зачем. Просто идиотизм – хороший способ попасть в легенду и не затеряться в веках.
Марлин грустно улыбнулась. Она не очень-то верила в жизнь вечную, но память человеческая казалась ей куда более призрачной. А вот для Блэка, она уже поняла, память эта была непреложной реальностью – может быть, потому что за его спиной стояли десятки поколений предков, которых он знал поименно и поступкам которых незаметно для самого себя старался подражать. А может быть, потому что был уверен: его будут помнить, что бы ни случилось, пока жив хоть один из Мародеров.
А кто будет помнить ее?
Или все-таки будут? Вот эти: донжуан Сириус, растрепа Джеймс, меланхолик Люпин, беспечная Лили и стеснительный Питер… Успела ли она запасть им в душу за эти несколько месяцев, что они знакомы; успела ли стать героиней этой сказки, в реальность которой и сама не слишком-то верила?
Чудесная сказка о границ не знающей дружбе, самоотверженной любви и дающем силы семейном уюте… Марлин вдруг поймала себя на том, что думает обо всем этом так, словно собирается вскоре их покинуть. Хотя… есть ли у нее, полукровки, шансы выжить в этой войне?
Она вынырнула из размышлений, чуть отстраненно взглянув на Лили, которая все еще суетилась вокруг стола, и на нетерпеливо ожидавших начала чаепития ребят. И вдруг, неожиданно для себя самой, произнесла:
- Идиотизм – хороший способ попасть в сказку. Для легенды не так важно, как ты живешь, зато важно, как умираешь.
Компания мгновенно затихла, прекратив начатый было разговор ни о чём. Сириус помрачнел и поднял на нее потемневшие глаза; Джеймс, беспокойно встрепенувшись, попытался разрядить обстановку:
- И как, по-твоему, умирают легенды? С криком «На Берлин»?
Она прямо взглянула ему в глаза, вовсе не собираясь оправдываться:
- Тут есть из чего выбирать, Поттер. Можно, например, погибнуть, защищая ребенка, который станет великим магом. Или в бою, рука об руку с любимым человеком. Или просто исчезнуть, чтобы много лет спустя люди гадали, жив ты еще или умер…
Лили присела на подлокотник, прищурилась, словно глядя куда-то вдаль:
- Знаете, а это не так уж плохо… Лишь бы за нашей легендой снова началась сказка, в которой все хорошо кончается.
