Глава 5- Китнисс, ты меня вообще слушаешь? Я ведь с тобой говорю! – возмущенно бормочет над ухом Эффи, заставляя все же поднять на нее глаза.
- Да, конечно, я просто слегка устала. Прости, - привычно отвечаю я, с трудом подавляя желание зевнуть в пятый раз за последние десять минут. В последнее время мне постоянно хочется спать, что странно.
- Как ты себя чувствуешь? – сменяя гнев на милость, заботливо интересуется Эффи, ласково поглаживая меня по волосам. – В последнее время ты слишком бледная и мало ешь, детка.
В этом она действительно права. Прошло всего лишь две недели, а я стремительно теряю вес: мне почти не хочется есть. Хеймитчу с Питом приходится кормить меня чуть ли не насильно. Я много времени провожу в своей комнате в полудреме, вижу цветные сны, полные ярких странных картинок. По утрам меня мутит, и я предпочитаю не вставать лишний раз, чтобы не расстаться с тем скудным ужином, который в меня вчера запихнула сильная половина нашей команды.
Все остальное время вокруг меня крутится Эффи, согласовывая со мной различные детали организации свадьбы, от чего становится только хуже. Я не могу думать об этом без слез. Питу приходится взваливать на себя двойную ношу: терпеть меня с моими теперь уже постоянными истериками и помогать нашей сопровождающей с подготовкой праздника.
У Цинны с Порцией задачка посложнее: им нужно за месяц пошить нам целую кучу праздничных нарядов, ведь едва ли не каждый день наc зовут на какую-нибудь Капитолийскую вечеринку. И если с Питом более-мене все просто, то со мной у них куча проблем. Колебания моего веса и пока еще отсутствие животика приходится скрывать под просторными платьями. Это довольно сложно, потому что большинство одежды сейчас едва ли не висит на мне мешком, что не нравится абсолютно всем на нашем этаже.
Хеймитчу же приходится воевать с журналистами и Плутархом, который горит желанием выпустить на экране ролик о нашей жизни. Списывая все на меня, ментор клятвенно уверяет всех, что из-за волнений я слишком плохо себя чувствую, и мне нужно отдыхать.
- Я в порядке, Эффи, - поднимая голову, чтобы посмотреть ей в глаза, отвечаю я. – Я уже чувствую себя куда лучше, правда.
Я нагло вру ей, потому что мне так же нехорошо, как было вчера, тремя днями ранее и неделю назад.
- Я надеюсь, милая, - улыбается Эффи. – Ты помнишь, что у вас сегодня вечером интервью с Цезарем?
И без того плохое настроение становится еще хуже. И как я могла забыть, что к нам в гости придет толпа операторов, вооруженных телекамерами, с ведущим во главе?
Видимо, вся эта смесь эмоций отражается на моем лице, потому что Эффи укоризненно смотрит на меня.
- Не переживай ты так, - я вздрагиваю от голоса Пита, который уже обнимает меня за талию, устраиваясь рядом на диване в гостиной. – Эффи, Цинна просил тебя позвонить ему и уточнить что-то по поводу платья Китнисс.
Она кивает, и, поправив аккуратную стопочку различных листов и журналов, направляется прочь из комнаты. Едва цокот ее каблуков стихает в глубине коридоров, Пит поворачивается ко мне и целует в лоб. Я беспомощно хватаю ртом воздух, замирая от неожиданности. В последнее время прикосновения Пита вызывают во мне какой-то необъяснимый трепет, вызывающий желание того, чтобы он никогда не отпускал меня.
- Ты в порядке? – осторожно интересуется парень, глядя на меня сверху вниз. Все оберегает меня, стараясь не вызвать привычные приступы необъяснимой паники и слез.
- Да - да, - я поспешно киваю, опуская голову и стремясь унять бушующие внутри чувства. – Просто слегка устала, не волнуйся.
- Китнисс, - Пит осторожно касается моих плеч, прижимая к себе. – Мне кажется, что ты слишком много волнуешься по поводу и без него. Ты изводишь себя, винишь, сама не зная, в чем.
- А кого мне еще винить? – я отталкиваю его от себя, резко вскакивая на ноги. От резких движений у меня слегка кружится голова, и я чувствую тошноту. – Я во всем виновата, Пит, только я одна! Если бы не эти дурацкие ягоды, то не было бы бунтов в Дистриктах, ничего бы этого не было! Меня не заставляли бы заводить детей в семнадцать лет!
Приступ злости подходит, и, глядя на растерянное лицо Пита, я снова чувствую себя виноватой. Я накричала на него просто так, ни за что! На глаза наворачиваются слезы, и я медленно опускаюсь на журнальный столик. Пит стремительно обнимает меня, удерживая на ногах.
- Тише, - шепчет он, - тише. Все хорошо. Тебе вредно волноваться.
Но от этой фразы я всхлипываю еще сильнее. Хватаясь пальцами за футболку будущего мужа, я рыдаю то ли от безысходности, то ли от жалости к себе самой, к Питу, к своему ребенку. Мысленно проклиная свои гормоны на чем свет стоит, я никак не могу успокоиться, а от попыток Пита хоть как-то меня успокоить начинаю подвывать еще сильнее.
- Что случилось? – в комнате появляется обеспокоенный Хеймитч, все еще сжимая в руках листок бумаги и телефон. Видимо, он звонил кому-то.
- Не знаю, - шепчет порядком озадаченный Пит. – Сначала начала кричать, а потом вдруг плакать стала.
Негромко ругаясь себе под нос, ментор решительным шагом пересекает гостиную и, оторвав мои руки от майки Пита, хватает за плечи. Я секунду смотрю в его глаза, а потом вдруг вспоминаю, что он добрых двадцать лет подряд ежегодно провожал на верную смерть двух трибутов; его девушку, мать и братьев убили. Начинаю рыдать от жалости к нему еще громче.
По лицу Хеймитча я вижу, что такой реакции он никак не ожидал. Брося какую-то фразу, которую я не могу расслышать, через плечо Питу, он мягко поглаживает меня по волосам, обнимая одной рукой.
- Надо все-таки записать тебя на прием к врачу, - бурчит он себе под нос. – Это, конечно, по идее, нормально, но уж слишком мало времени прошло, а ты уже слишком эмоциональная.
Как ни странно, слова Хеймитча меня слегка успокаивают. Я задерживаю дыхание в попытке перестать постоянно всхлипывать, но это не очень помогает. Ментор отпускает меня и усаживает на диван, принимая из рук Пита стакан воды. Я делаю пару глотков, слыша, как мои зубы нервно стучат по краешку стакана.
- Успокоилась? Ну и молодец. А теперь выбери, все-таки, себе этот чертов веник, который ты будешь бросать через плечо, иначе Эффи сожрет меня с потрохами, - просит Хеймитч, пододвигая ко мне стопку журналов.
Я с сомнением беру в руки один из общей кучи и смотрю на обложку. В счастливой девушке в свадебном платье с простеньким букетом в руках вроде бы нет ничего особенного, но я поспешно переворачиваю страницу. Мне дурно от одной мысли, что настоящей свадьбы по моему желанию у меня уже никогда не будет.
Через час я уже настолько надоедаю Хеймитчу словами «Мне это не нравится!», что приходится выбрать первый попавшийся более-менее приличный букет. С довольным видом и усталыми глазами ментор отдает меня в руки команды подготовки, наказывая, чтобы особо меня там не мучали: я все еще слишком слаба.
Однако на этом мои беды не заканчиваются. Едва троица заключает меня в объятия, я бегом направляюсь в ванную. От смеси запахов их духов меня начинает ужасно тошнить. Порядком озадаченные Флавий, Вения и Октавия примирительно говорят, что я ни в чем не виновата, однако уходят расстроенными.
На помощь в моей подготовке приходит Порция: Цинна все еще не приехал с нашими костюмами. Я чувствую себя слегка неловко, потому что никогда не работала с ней, но позже вспоминаю, с каким трепетом Пит рассказывал о своем стилисте, и расслабляюсь.
- Прости, что занимаю твое время, - через некоторое время шепчу я, пока Порция возится с моими волосами. – Это ведь не твоя работа.
- Ну что ты, Китнисс, - она улыбается. – Мы ведь все одна команда. Я рада помочь тебе, дорогая. Дети – это чудесно. Китнисс, не переживай, что ты чувствуешь себя так плохо. Это нормально.
- А у тебя есть дети? – я прикусываю язык, но уже слишком поздно. Я сказала это.
Руки Порции, до этого осторожно расчесывающие мои волосы, замирают. Я готова поклясться, что слышу, как она судорожно выдыхает и с трудом сдерживает эмоции.
- Прости, пожалуйста, - быстро проговариваю я, зажмуриваясь от стыда. Мои щеки горят. - Это твое дело, и мне не стоит лезть в твою личную жизнь.
- Ничего страшного, Китнисс, - проговаривает Порция чуть дрожащим голосом.
Видимо, я задела за живое. Что же такое произошло с ее ребенком?
Мы молчим до того момента, как в комнате появляется Цинна. Я настолько углубляюсь в свои мысли, что подпрыгиваю на стуле, когда его мягкие ладони осторожно касаются моего лица.
- Мне позвонил Хеймитч и сказал, что моя команда не может заняться Китнисс, потому что ее мутит от их духов, - рассказывает он Порции, перенимая у нее бразды правления. – Вот я и приехал пораньше, чтобы начать подготовку самостоятельно. Ты вполне можешь идти к Питу, дорогая, я закончу сам.
Я испытываю некоторое облегчение, когда Порция, поцеловав в щеки меня и Цинну, плавной походкой выплывает из комнаты. С моим стилистом я чувствую себя более уверенно и могу не бояться, что ляпну чего-то лишнего.
- Тебя что-то беспокоит? – осторожно интересуется Цинна, присаживаясь передо мной на корточки.
- Да, меня слегка мутит с утра, - жалуюсь я, думая, что он интересуется моим самочувствием.
- Нет, я не это имею в виду, - он качает головой. – Что сейчас случилось?
Теперь он, кажется, говорит о Порции. Я разрываюсь между желанием промолчать и рассказать ему все.
- Что случилось с ребенком Порции?
Цинна удивленно замирает, поворачиваясь ко мне.
- Наш разговор зашел о детях, и я случайно спросила у нее, есть ли у нее сын или дочь. Она, кажется, расстроилась.
- О, это долгая история, - стилист печально улыбается, мягко поглаживая меня по щеке. - Из-за ее работы ей пришлось развестись с мужем, а он, уходя, забрал и их сына. Она не может с ним видеться из-за решения суда, поэтому для Порции это болезненная тема.
- О, - только и могу выдавить я.
- Сейчас ему уже, должно быть, семнадцать, - продолжает Цинна. – И Пит очень похож на этого юношу.
- Поэтому Порция так к нему привязалась, - тихонько комментирую я. – Он напоминает ей сына.
- Да, скорее всего, поэтому, - соглашается стилист. – Ты извинилась перед ней?
Я киваю, по-прежнему обдумывая его последние слова. Мне вдруг становится безумно жаль Порцию, историю которой я не знала раньше. Каково это – не видеться с собственным ребенком много лет?
Мои руки сами собой скрещиваются на животе. Впервые за долгое время я, наконец-то, испытываю трепет от осознания того, что сейчас моего малыша не смогут отнять. Пока он часть меня, я никому не позволю сделать ему больно, и буду продолжать это делать после его рождения и до конца его жизни.
После маленькой истории о сыне Порции я понимаю, что после того, как я стану матерью, моя жизнь изменится. Теперь будет больше ответственности, меньше необдуманных поступков и слов. Станет на еще одного человека больше, которого я должна защищать.
Он изменит мою жизнь, потому что он мой ребенок. И кто знает, может, это наконец-то даст мне сил изменить все вокруг?..
