4. Пять лет назадПрыжок с балкона был глупостью, но это всё, что она могла сделать. Прямо вниз, прямо на арену — прямо под огромный гранитный обелиск, падающий на её сестру. Самоуверенную, глупую, невнимательную сестру, не способную запомнить собственную формулу преобразования и умудрившуюся допустить ошибку в тройном гептагоне. «Ах, сестрёнка, я не буду зубрить!», «Как ты не поймёшь, Алхимия это искусство!», «Не волнуйся, я прекрасно помню контур и не завалю углы!».
Ошибка видна невооружённым взглядом, если быть знакомым с исследованием, использующим эту формулу. Сестра не соблюла нужный угол, из-за чего изменятся данные тангенса, и формула просто не сработает. А это значит, её «мягкое» преобразование не будет проведено, и она умрёт.
Надо успеть. Надо торопиться, надо попробовать. Видит Ишвара, она вообще не собиралась сюда идти! На этот дурацкий, никому не нужный алхимический Экзамен, которым последние два года грезила её глупая сестра. По крайней мере, не сейчас — не после этой ссоры, не после того, что произошло. Не сейчас, когда больше всего хотелось сжаться в комочек и плакать. Но нет — она бежит навстречу собственной смерти, навстречу смерти своей дуры-сестры.
Возможно, это отличная возможность умереть — приказ был отдан год назад, и Ишвар уже был на пределе. Они давно не пытались победить — хотя бы выжить, хотя бы спрятать женщин и детей. А Лейше плевать — Лейша погоревала пару дней и снова начала грезить своим дурацким Экзаменом. Как будто она «Лена», а не Лейша, и солдаты, живущие у них, приставлены исключительно к ней, а аместрийская близняшка не может оказаться в очереди на расстрел. Как будто она не имеет к этой резне никакого отношения. И даже при этом, даже сейчас она зачем-то пыталась спасти эту упрямую дуру — потому что «Лена» не могла провести нормальное «мягкое преобразование», и гранитный обелиск, созданный предыдущим участником, прямо сейчас превратит близняшку в кусок мяса и костей.
И она знает всего один способ всё исправить.
Злополучный листок, сложенный в восемь раз, послушно ложится в ладонь и раскрывается, будто всё это время ждал своего часа. Немного прогибается, трепещет на кончиках пальцев — это неважно, формула идеальна, а линии не стёрлись от образовавшихся швов. Сейчас больше всего хочется зажмуриться, как следует закрыть глаза, но она просто не может, рассматривая медленно падающую глыбу. Кажется, Ишвара не хочет быть с ней в этот час. Что же, не его вина — ведь она собирается предать самого Бога.
Гранит, магматическая плутоническая порода, прочность на сжатие до 300 мПА…
...Электрический заряд равен нулю, переходит во второе спиновое состояние…
…С учётом угла падения и наклона…
…дифференциал по массе, считать по уровню…
…Полученный результат подставить в формулу кипения…
…есть!
Обелиск словно раскололся на две части. Нижняя с грохотом приземлилась на каменный пол арены, а вот верхняя будто взорвалась, уходя вверх мерцающими, как светлячки, сгустками света. Против воли в голове пронеслись формулы, с помощью которых можно было выяснить, откуда взялся такой побочный эффект. Формула должна была просто преображать каменные объекты в фотоны, без подобной зрелищности — впрочем, возможно, причина в притяжении или в расстоянии до пи…
К демонам, к демонам эту богомерзкую Алхимию!
Сестра, ещё несколько секунд назад с ужасом смотревшая на приближающуюся смерть и неработающую формулу, радостно рассмеялась.
— Господи, сестрёнка, ты сотворила настоящее световое преобразование! Восхитительно! Это из той старой книги, да? Я читала, но мало что поняла… А вообще, не знала, что ты всё же решила заниматься преобразованиями. Ну да ладно. Сестрёнка, я так горжусь тобой — ты прирождённый алхимик!
От этих светящихся неподдельной радостью глаза было больно, словно они заживо сдирали кожу. Медленно, почти ласково, по тонкому лоскутку, отделяли её от тела, а потом поджигали — так, чтобы до костей добралось. Как она может? Как она может, тем более сейчас?!
Пощёчина. Тяжёлая, сильная, от которой голова отлетает вбок, так, что шея хрустит и плечи поворачиваются. Убила бы, если бы стало легче.
— Как ты можешь, Лейша? Как ты можешь говорить такое после того, что произошло?! Не сестра ты мне больше. Больше не сестра.
Она не знала, чего бы с ней сделала. С этой маленькой наивной дурой с чистым непониманием и неподдельной болью в глазах. Не от этого ей должно быть больно! Не от этого…
Наверное, она бы убила. Наплевав на запреты своего отвернувшегося Бога, наплевав на правила и мораль. Оттаскала бы за волосы, как неприкасаемую шлюху, а потом ударила бы головой о каменный пол — чтобы вбить, вбить мысли, которые не принимала эта голова. Наверное, она бы так и сделала.
Не успела — наблюдавший за алхимическим экзаменом фюрер встал и медленно захлопал.
