Дверь шестая – слизеринские подземелья.Скорпиус Малфой, закусив нижнюю губу, выводил на пергаменте замысловатые руны. Ему нравился этот предмет по многим причинам: он был достаточно интересным, его посещало не так уж много студентов, да и преподаватель был сносным. Но больше рун его сейчас интересовало, зачем отец приходил в школу. Он слышал, что его видели в школе вчера днем, но он даже не зашел проведать сына.
А еще Скорпиус скучал по маме как никогда. Он признавался, хотя бы самому себе, что его семья не идеальна, так же как и его мама. Но эта неидеальная семья, как и неидеальная мама - его. Парень иногда завистливо смотрел на других подростков, улыбающихся и обнимающихся со своими родителями, но он никак не мог представить себя на их месте. В его сознании не появлялся радостный папа и счастливая мама. Все, что он видел – еле заметный кивок и крепкое рукопожатие, пара неуместных слов приветствия и хлопки аппарации. Кингс-Кросс был самым нелюбимым местом Скорпиуса. Нет, отец уделял ему немало внимания: они часто летали на метлах, обсуждали статьи «Пророка», в детстве даже играли в какие-то игры. Мама часто рассказывала ему занятные истории, и они смеялись. Но что-то в этих разговорах было неестественное, натянутое. Порой Малфой-младший приходил к выводу, что семья тяготится им, и тогда он с нетерпением ждал, когда же они снова окажутся на вокзале.
И все-таки! Зачем отец был здесь? Несомненно, он был у директора, но Скорпиус больше ничего плохого не делал, и вряд ли это касалось совета попечителей. И как бы это выяснить?
***
Астория Малфой не любила дождливые дни. Это низкое серое небо всегда ассоциировалось у нее с ее серой жизнью. Казалось, ее небо вот-вот упадет, еще немного и оно накренится слегка влево, или вправо, и тогда все точно пойдет под откос. А может, уже пошло.
Этой ночью Драко снова не пришел ночевать. Гринграсс даже не делала предположений, где он. Все, чего она хотела в это утро: чашку жасминового чая и хорошую компанию. Ей порядком надоела эта нескончаемая рутина в четырех стенах Менора. Она отправила сову своей новой приятельнице и с нетерпением ждала ответа. От скуки Астория ходила кругами по своей комнате и думала о том, когда же ей ответит Грейнджер. Для миссис Малфой оставалось загадкой, почему она, приложившая столько сил, потратившая свою молодость на одного человека, так и не стала счастливой. У нее было все: сын, муж, положение в обществе, счета в Гринготсе – а счастья не было.
Осенний дождь все также стучал по окнам, и пусть грел жаркий камин, а на столе стояла чашка горячего ароматного чая, женщине было холодно и не уютно. Гринграсс то и дело вглядывалась вдаль, и ей казалось, что сова вот-вот должна прилететь, малейшая темная точка на горизонте, и у леди Малфой захватывало дыхание от предвкушения хорошей беседы. Но время шло, а темные точки так и не превращались в такую необходимую сову. В тот момент Астория хотела говорить с кем угодно, даже с домовиками, даже с портретами. Сделав глоток уже остывшего чая, она снова легла на кровать и снова посмотрела в окно.
Погода постепенно начала налаживаться.
Тонкие струйки дождя медленно скользили по окну, поблескивая в лучах недавно появившегося солнца. Она потянулась, лежа в кровати и перекатилась на спину - глаза сами нашли холодную, немного поблескивающую в робких лучах осеннего солнца, поверхность зеркала. Ей нравилось разглядывать свое тело, изучать каждый изгиб, смотреть, как бледная кожа, переливаясь в лучах солнца, кажется почти прозрачной, и белоснежная гладь волос, рассыпанная по плечам, блестит, отражая золотые искры. Улыбнувшись самой себе, она приподнялась на локтях, вглядываясь в отражении в голубизну своих глаз. Кажется, они немного изменили цвет, стали тускнее и светлее, отливая изумрудом. В них появилось больше безразличия. Да именно безразличия. Только сейчас Астория поняла, насколько ей все безразлично, она стала фарфоровой куклой в руках Малфоя, удачным и выгодным приобретением для светских раутов.
Гринграсс отбросила непослушную прядь волос с лица и замерла, вслушиваясь в привычную утреннюю какофонию звуков: шум уже плещущей воды в ванной (домовики как всегда предусмотрительны), капель только что прошедшего дождя по карнизу... Она отодвинула шторы, впуская еще больше солнца в тщетных попытках согреться от его лучей, однако они, наполняя комнату и ползая солнечными зайчиками, лишь дразнили, заставляя кутаться в одеяло еще сильнее и то же время напоминая о том, что утро все же настигло ее... Ночь была слишком коротка и никчемна.
Леди Малфой повернула голову к стене, ее взгляд уткнулся в колдографию чьей-то счастливой пары, правда мужчина на снимке не улыбался, как будто рядом с ним была и не его жена вовсе. В молоденькой девушке она узнала себя, довольную и цветущую, в холодном парне Драко, как всегда непроницаемого и отчужденного.
Астория закрыла глаза.
***
Драко Малфой стоял в прихожей своего имения, сегодня вечером в Меноре должен состояться большой прием в честь Министра. На самом деле, слизеринцу было глубоко наплевать на Министра и всю его шайку, он считал их такими же параноиками, каким в свое время был и Фадж. Он слишком ярко помнил постоянные обыски в поместье, нападки репортеров и допросы в Визенгомоте. В голове Малфоя крутилось лишь одно – дать эльфам все необходимые приказания. Но больше всего он хотел выспаться хоть немного.
Прошедшая ночь была особенно странной для Драко. Он просто гулял по Лондону, пару раз забредая в маггловскую часть города.
Он шагал по широким улицам, пройдя от Трафальгарской площади до Тауэра вдоль почти черной Темзы. Такой серый, бледный асфальт. Он ведет в бесконечность и вечную мерзлоту. Он глотал блики света, луны... Растворял в себе кристаллы осеннего, пахнущего сыростью и опавшей листвы дождя. Он был призрачен, всегда одинаков. Он был похож на него, ведь разделял со ним пустоту и не знал ярких красок.
Малфой сделал неуверенный шаг вперед, лакированные туфли промокли от набежавшей в них грязной воды. Он опустил глаза и поймал отражение своего силуэта в луже, наблюдая, как легкий ночной ветер играет с прилипшими к щекам локонами. Мишура спала, фарфоровая маска разбилась о холодный, мокрый асфальт... Осталась лишь пустота и пластмассовая прозрачная оболочка, ничего не хранящая в себе, кроме грусти и равнодушия.
Драко не понимал, что с ним творится, ему было безумно одиноко и холодно. Он искал в себе причины этой безграничной депрессии, искал неистово, копаясь даже в самых темных уголках своей души.
Слизеринец умел улыбаться, когда это было нужно, умел терпеть, что угодно, если было необходимо, умел убеждать даже самого себя в чувствах, которых на самом деле не было у него внутри. У него там вообще уже ничего не было, кроме бездны.
А где же настоящие чувства? Ненависть, любовь, злость... Их заменила боль и пустота, навечно ставшие его спутницами и жителями закоулков его темной, пустой, пластмассовой натуры.
Быть может, так намного проще - быть пластмассовой сломанной куклой, когда сердце почти не болит, когда в резиновом сердце нет кровоточащих ран, потому что оно уже почти неживое. Наверное, так действительно проще, ведь можно всегда улыбаться и даже смеяться...Почти искренне, почти реально, и все поверят в эту ложь. Можно просто, надев маску счастливого клоуна с печальными глазами, вернуться в родную стихию, пытаясь бороться хотя бы за то, что пока еще осталось в его жизни и то, что его точно никогда не предаст, не ударит и не убьет. И то, чему он всегда останется предан, перечеркнув все остальное...
И вот он стоил в холле, размышляя: зайти ли к своей опостылевшей жене?
***
Гермиона Грейнджер лениво потянулась на своей кровати, сегодняшнее утро не предвещало ничего плохого. Сегодня директор решила одеть что-нибудь особенное. Знаете, такое иногда бывает, когда до чертиков раздражает собственное отражение, а настроение приподнятое, да еще и осенний дождь совсем не мешает. Чем-нибудь особенным для профессора Грейнджер были брюки. За последние лет десять она не надевала ничего, кроме строгих юбок и платьев. Ей казалось, что ее положение к этому обязывает. Даже на различных Министерских приемах она выглядела чересчур официально, точнее она выглядела как обычно, не сильно задумываясь о своем внешнем виде.
Стоя возле гардероба и смотря на милый сердцу предмет туалета, она подумала о сегодняшнем мероприятии в Малфой-Меноре. Ей очень хотелось бы увидеться с Асторией, узнать, как обстоят дела с Драко, да и поделиться новостями о Скорпиусе не помешало бы – его поведение с каждым днем становилось все лучше и лучше. «Неужели Малфой с ним поговорил?» - спрашивала себя Гермиона. А еще она хотела поговорить со слизеринцем. Гриффиндрке было безумно интересно, чем был вызван вчерашний визит. И эта фраза про глаза.
Быстро собравшись, директор отправилась на завтрак. Пожелав приятного аппетита своим ученикам, она окинула Большой Зал быстрым взглядом. Ей показалось, что кого-то не хватает. «Наверное, кто-то опаздывает», - пронеслось в голове.
- Профессор Грейнджер! – это был декан Слизерина.
- Доброе утро, профессор Слизнорт, - Гермиона никак не могла называть его просто по имени, как никак он был ее преподавателем, - замечательный сегодня день, не так ли?
- Я бы так не сказал, Гермиона, - Гораций выглядел несколько обеспокоенным.
- Что-то случилось? – директор почему-то подумала о новых стычках Гриффиндора и Слизерина.
- Я так предполагаю. Сегодня утром ко мне пришел мистер Малфой и забрал Скорпиуса домой, толком ничего не объяснив…
- Так, профессор, и вы просто отпустили ученика? Без причины? – Грейнджер была поражена, но еще больше ее волновал не сам факт, а причина. Зачем Драко так срочно забирать сына? – А мистер Малфой не сказал, сколько Скорпиуса не будет в Хогвартсе?
Гермиона еще надеялась, что ребенка забрали только в Хогсмит. Не то, чтобы она была против прогулок отца с сыном, просто что-то было явно не так. Директору казалось, что Малфой-старший, педантичный до мозга костей, непременно бы ее навестил, рассказал о причинах отсутствия Скорпиуса на занятиях. Нужно их найти.
- Но он же его отец! Нет, он ничего не сказал.
- Значит так, мне все ясно, всего доброго, профессор, - с этими словами Гермиона подошла к трибуне, - Уважаемые студенты второго, третьего и четвертого курса, сегодняшние занятия по защите от темных искусств отменяются, но это не значит, что вам ничего не придется делать. К следующему разу повторите все, что мы успели пройти, состоится коллоквиум. Еще раз приятного аппетита!
Вдруг в зал влетела сова и направилась к Грейнджер. Спешно открывая письмо, директор оторвала кусок пергамента.
«Доброе утро, Гермиона,
Хочу пригласить тебя сегодня к себе на чашечку чая.
Драко дома нет, и вряд ли он появится.
Сегодня я отказы не принимаю.
С нетерпением жду,
Астория.»
Профессор Грейнджер дошла до ближайшего камина.
«Ну, вот и повод посетить Менор нашелся, спасибо, Астория» - горсть пороха в руках, и зеленое пламя словно съело женщину.
