Глава 6Глава 6: «Денис Орлов: что делать?»
Ответила мне Олеся, мачеха ненаглядная, чтоб ее! А я ведь думал, что моя ненависть к ней не может быть сильнее, чем уже есть. О, еще как может! Когда я услышал ее голос, понял, что в похищении Саши она принимала самое что ни на есть прямое участие… ненависть стала обжигающе сильной, почти материальной. Я, далеко не ангел, все же никогда не думал, что могу ненавидеть ТАК. Наверное, если бы бывшая мачеха стояла рядом, я уничтожил бы ее…
Впрочем, спустя лишь несколько ударов сердца, ненависть отступила на второй план. Ее пересилил страх за брата. Всепоглощающий и тоже почти материальный. Я помню, я также боялся, когда Саша был на волосок от гибели от рук банды Таймыра. Я вспомнил каждую минуту, каждую свою мысль, страх за друга. Паника накатила волной, словно цунами, я задыхался, не мог сказать ни слова. Я даже почти не слышал слов Олеси. Только в мозгу оседал их страшный смысл – Саша находится у них, все, что я видел на кассете, правда, не монтаж, а если отец не выполнит их условий, будет еще хуже.
Прошла, наверное, минута, и я все же смог подавить панику. Поздно бояться, сейчас надо действовать. Только так есть шанс спасти Сашу. Я много раз слышал, что для важных решений нужна холодная голова. Но до этого момента не понимал смысла этой фразы. И только сейчас понял, что когда кровь стучит в висках, когда бешено бьется сердце, невозможно думать и принимать серьезные решения. И мне пришлось сделать над собой колоссальное усилие, чтобы вернуть способность мыслить трезво.
Я потребовал поговорить с Сашей. Мне необходимо убедиться, что с братом все в порядке. Чуть было вновь не нахлынула паника. Я думал – вдруг они убили его, вдруг ранили настолько серьезно, что брат не сможет говорить?
Услышав Сашин голос, на мгновение испытал облегчение. Хотя бы то, что брат не теряет присутствие духа, уже хорошо. Только Бог знает, чего стоит брату держаться. Второе похищение за столь непродолжительное время… А когда я услышал в голосе Саши неважно замаскированное удивление стало совсем паршиво. Неужели, он думал, я не позвоню?
Я плохо помню, что ему говорил. Самым важным было дать понять, что он не один, что мы с папой его непременно вытащим.
Времени было так мало, а так много хотелось сказать. Хотелось попросить прощения за последние пару лет. За мою холодность и отстраненность, за то, что не пытался облегчить Саше жизнь в чужом доме, фактически в чужом мире. Хотелось пообещать, что этого никогда больше не повторится, сказать, что я извлек урок из произошедшего, что никогда не повторю ошибок…
Но, конечно, я не смог. Еле успел уверить, что мы непременно его спасем. Но я буду верить, что еще смогу это все сказать. Что все обойдется, и я попрошу у брата прощения. Помогу добиться того, чтобы отец его полюбил.
Потом трубку взял Скрепкин, очевидно, вырвал у Саши. О, я многое хотел ему сказать! Прежде всего, о том, какая он сволочь – измываться над родным сыном. Я не мог этого понять совершенно. Я сам не ангел, да. И я был жесток с людьми, причинял боль. И, тем не менее, никогда не мог представить себе отца, избивающего родного ребенка. Знал, что такое бывает, но представить не мог.
На долю секунды стало жутко – я краем сознания представил, каким чудовищем могут считать меня. У всех же свои рамки, представления о хорошем и плохом. И кто-то вполне может считать меня тем, кем я считаю Скрепкина. А виноват в этом только я сам.
Я позже вернусь к этой мысли, пока что времени на моральные терзания подобного рода нет. Я сухо и коротко спросил, что им надо.
Ответ банален: денег, конечно, чего же еще? Принести должен отец. Лично. И никаких курьеров. Естественно, запрещено вмешивать правоохранительные органы под страхом смерти Саши. Похитители перезвонят через сутки. Отцу, не мне. И если телефон не ответит, моего брата убьют.
Но то, что требования банальны, вовсе не значит, что будет легко. Практика показывает: порой самое банальное как раз и оказывается самым эффективным. Говорят же: к чему изобретать велосипед.
А вот мне надо было срочно придумать, что делать. Естественно, первым делом я кинулся звонить отцу. Но телефон не отвечал.
На прислугу никакой надежды. Служба безопасности сопровождает отца. Я сам в свое время настоял, чтобы у меня не было никакой охраны. То есть, в принципе, охрана была. Но только в те моменты, когда у отца появлялись основания полагать, что мне что-то угрожает. После лагеря эти бравые парни вообще от меня и Саши ни на шаг не отходили. Но мне это постоянно мешало, я спорил с отцом. И потом, когда папа убедился, что после Таймыра самоубийц, желающих причинить мне вред, не осталось, эти парни стали охранять офис. А как раз сейчас охрана и была бы очень кстати…
Обратиться в милицию? Чушь. Никогда не доверял нашим родным правоохранительным органам. Да и кто им доверяет? Если бы они защищали людей, папе не было бы необходимости держать службу безопасности.
Знаете, папа много мне рассказывал про те самые годы, когда ему удалось достичь столь завидного благосостояния. Шальные девяностые. Разгул бандитизма и крутые дяди в малиновых пиджаках. Время, когда все продавалось и покупалось. А жизнь человека не стоила и медного гроша. И надо было самим выживать, милиция была либо на стороне бандитов, либо предпочитала не вмешиваться.
Папа рассказывал об этом, потому что хотел, чтобы я оценил то время, в котором живу. Говорил, что возрождается страна, что уже делаются шаги к светлому будущему. И милиция начинает поднимать голову, действительно защищать людей. При этом на охрану не скупился.
Я, слушая, всегда думал, что папе нужно идти в политику. Подать то, во что не веришь сам, так убедительно не каждый может. Если бы я не знал папу и окружающую действительность так хорошо, точно бы купился.
Но мне прекрасно известно, что наш мир, по сути, не меняется. И сейчас на улицах так же опасно, как и десять лет назад. И милиция так же закрывает на все глаза.
Ну вот что они сделают, заяви я о пропаже брата? Скажут, что еще не прошло трех суток, и вообще заявления подобного рода они примут от отца, не от меня. Так будет ли польза от обращения? Никакой.
Тем не менее, я метался по комнате, размышляя, к кому в такой ситуации можно обратиться за помощью. На ум пришли два человека – Виталий Смирнов и Антон Лазарев, партнер папы по бизнесу и его конкурент.
Казалось бы, все просто. Надо обращаться к партнеру, союзнику отца. Проблема в том, что мне никогда не нравился Смирнов, а я доверяю своему чутью касательно людей. Я не знаю, доверяет ли ему папа. Но слишком уж этот Виталий пытается быть дружелюбным и милым, даже со мной подружиться пробовал. Но у него, конечно, ничего не вышло. Со мной вообще нелегко подружиться, а уж если с далекоидущими планами, так и подавно.
Знаю я о нем не так много. Стал партнером года три назад, и вроде отец им доволен, раз он до сих пор на этом месте. Любит женщин, большие деньги и красивую жизнь вообще. Думаю, он из тех, кто больше всего на свете ценит собственное благополучие. И продаст кого угодно с потрохами, если усмотрит в том свою выгоду.
Тем не менее, к нему обратиться логичнее всего - все же именно Смирнов точно в курсе, где мой отец. И, может, даже знает, почему не отвечает телефон. Так что возможность помочь у него есть наверняка, а с мотивацией я попробую что-нибудь придумать.
Антон Лазарев – совершенно противоположный случай. Он прямой конкурент отца, можно было бы сказать, даже враг… Но в их отношениях все не так просто.
Пусть внешне кажется, что Лазарев неприятный тип, мне он нравится. В нем есть стержень. Думаю, он как раз из тех людей, которые точно знают, чего хотят в жизни. И это не столько материальные блага, сколько возможность себя уважать.
А то, что они с папой оказались по разные стороны баррикад… Это бывает и далеко не ново, что два сильных духом, правильных человека не находят общий язык. Враждуют вместо того, чтобы дружить. В конце концов, если бы не цепь случайностей, мы с Сашей тоже никогда не стали бы друзьями и продолжали бы жить каждый в своем мирке.
Что же касается Лазарева, их с папой вражда была какой-то… неправильной. Странные они враги… Папа рассказывал кое-что, а кое-что мне и самому наблюдать доводилось. И знаете, они за пять лет знакомства помогали друг другу чаще, чем некоторые друзья. Когда у одного из них случались проблемы, не мелочь какая-то, а действительно серьезные, другой всегда помогал. Но при этом они упорно настаивают на том, что являются врагами и конкурентами…. Впрочем, их дело. Главное, что меня интересует, это то, что есть реальный шанс рассчитывать на помощь Лазарева. И я предполагаю, у него хорошо работает разведка. То есть он должен быть в курсе, где конкретно находится папа.
К кому идти в первую очередь? По здравому размышлению, я остановился на Смирнове. Все же это правильнее – обратиться к тому, кто ведет дела отца, кто не раз говорил, что и я, и папа можем на него рассчитывать. По крайней мере, в кабинет Смирнова я не раз заходил, как к себе домой. А в том, что меня пустят к Лазареву, я был не уверен.
Итак, наскоро собравшись и прихватив с собой необходимые вещи, я направился к Смирнову. Взял такси, и был у офиса довольно скоро. Охрана меня знала, пропустили без разговоров.
Хотя, стоит отметить, охрана меня не любила. Я сам виноват – мне нравилось их бесить, строя из себя мальчика-мажора. Мол, делаю, что хочу, а кто будет мне возражать, тому придется иметь дело с отцом. Я не знаю, почему так поступал. Может, просто из эгоизма… Ведь охранники – серьезные люди, многие из них служили, видели такое, что мне и не снилось. И я определенно не имел никакого права так поступать.
Но мне это нравилось – давало ощущение свободы. О том, что это только благодаря влиянию отца, я не думал. Настанет день, и я у них попрошу прощения. Но пока что прошел мимо с отсутствующим видом. Наверное, если бы я чуть лучше себя вел раньше, меня спросили бы, что случилось и не нужна ли помощь. Но, поскольку я та еще скотина, они лишь равнодушно проводили меня взглядом.
Секретарша попыталась возразить, что у Виталия Алексеевича, мол, важные дела. Мне было наплевать. Открыл дверь в кабинет и вошел, Смирнов посмотрел с удивлением. Но я не собирался долго наслаждаться обалделым выражением лица папиного компаньона, времени слишком мало.
Рассказал все сжато и четко, не упуская важных деталей. Даже кассету предложил посмотреть. И сказал, что мне нужно лишь как можно скорее поговорить с отцом.
Смирнов довольно долго задумчиво смотрел на меня. Я уж было собрался поторопить, как он довольно скептически заметил:
- По-моему, это все смахивает на очередную шалость.
- Ты вообще нормальный, какая шалость, у меня брата пытают!
- Ну, во-первых, не брата. Кем приходится вашей семье Скрепкин, сложно вообразить, но за равного вы его точно не держите. К тому же, зная твой паршивый характер и страсть к сомнительным розыгрышам, не удивлюсь, что эта запись просто монтаж, Скрепкин жив-здоров, а мистер Орлов не на шутку разозлится, узнав о розыгрыше. И мне бы не хотелось принимать участие в этом.
- А если Сашу правда похитили, - я старался отвечать спокойно и без эмоций, - а потом отец узнает, что ты мог помочь, но не стал. Что он с тобой сделает?
- Думаю, что ничего. Возможно, даже похвалит, что избавился от нежеланного человека в доме.
Не представляете, как мне хотелось наброситься на эту сволочь, стереть ухмылку с его лица. Но я не мог себе этого позволить – речь о жизни брата, счет идет на минуты. Я только подошел к нему ближе и прошипел: «Я тебе обещаю, Смирнов, ты пожалеешь».
Выбежал из офиса, не обращая внимания на охрану. Почему не попросил помощи у них? На тот момент даже не подумал об этом. В голове засела только одна мысль – если не поможет Лазарев, не поможет никто.
До офиса отцова конкурента на такси доехал довольно быстро. Выглядело здание внушительно – почти как у отца. Только Лазарев все время немного не дотягивал. Хотя, в таких масштабах он и без того очень многого добился. Об этом говорит и то, что папа считает его конкурентом – признает равным себе.
В офис я зашел в смятении – даже не знал, с чего начать. Охрана, вопреки опасениям, довольно любезно поинтересовалась, что мне нужно. Я тоже вежливо представился и сказал, что должен срочно увидеть мистера Лазарева. Потому что здесь чужая территория, и если я попытаюсь просто вломиться в кабинет Лазарева, как к Смирнову, вполне вероятно, окажусь в милиции. Это было бы не большой бедой (кто осмелится долго держать в отделении сына Максима Орлова?), но время будет упущено.
Если моему пожеланию и удивились, виду не показали. Охрана позвонила Лазареву, а я мялся с ноги на ногу и переживал. Собственно, с чего бы это Лазареву даже просто слушать меня, не то чтобы помогать? Что, если я неправильно разобрался в их с отцом отношениях, если он просто прикажет выставить меня? Что тогда делать?
Но длилось такое состояние недолго – уже через десять минут мне сообщили, что я могу подняться. Секретарша проводила меня долгим задумчивым взглядом. Ну да, нечасто увидишь в офисе босса сына его противника. Скорее всего, весь день об этом исключительном случае трепаться будет. Впрочем, мне до этого дела нет. Молча прохожу в кабинет.
Лазарев оторвался от бумаг и внимательно на меня посмотрел. Я ожидал увидеть во взгляде превосходство – ясно же, что я пришел просить помощи, что ситуация безвыходная. Но взгляд был сосредоточенным, серьезным, чуть усталым. Лазарев жестом предложил мне сесть и спросил: «Что случилось, Денис?».
Я рассказал теми же словами, как и Смирнову, показал кассету. Не знаю, как отнесется к этому отец. Может быть, будет в ярости. Я же обращаюсь за помощью к его конкуренту, и он будет вправе потребовать ответную услугу… Но я не знал, что еще можно предпринять. Лазарев – единственный шанс. Поэтому так тревожно кусал губы, когда Антон Сергеевич обдумывал мои слова.
В конце концов, Лазарев кивнул своим мыслям и поднял трубку телефона. Звонил в какую-то гостиницу, я не заострял внимание. Самое главное – мой расчет оказался верен – Лазарев знал, где в данную минуту находится отец! И решил помочь, что особенно важно. Я не знаю, потребует ли он что-то за помощь, пусть с отцом сами разбираются. Единственное, что меня волнует на данный момент – состояние Саши.
И поэтому в сердце закралась тревога – а что, если отец не почувствует того же, что и я? Желания спасти, помочь? Ведь, фактически, кто ему Саша? Никто. Они и общались-то за все время не так часто. И все по инициативе Саши.
Брат очень хотел стать частью нашей семьи, поэтому пытался поговорить с отцом, провести с ним время. Наверное, он, и правда, хотел быть ближе к отцу не из корыстных побуждений и даже не из благодарности. Просто потому, что у него появилась семья. И ему хотелось, чтобы все было по-настоящему.
Но для отца, к сожалению, он так и остался чужим человеком. В значительной мере виноват в этом я. Потому что ничего не сделал для того, чтобы папа и Саша сблизился. Я знаю, Саша гораздо лучше меня. Наверное, подсознательно боялся, что брат может занять мое место в сердце отца… Обычная братская ревность… Какой же я идиот!
Самобичевание прервал изменившийся голос Лазарева. Он явно уже разговаривал с папой. Стоит отдать ему должное – изложил факты предельно ясно, четко и в короткий срок. Я бы так не смог. Тем не менее, папа, конечно, попросил позвать к телефону меня. Естественно. Хочет убедиться, что все рассказанное правда.
Я повторил все, сказанное Смирнову и Лазареву, насколько смог четко. Но все равно голос дрожал и срывался – слишком сложно рассказывать одно и то же в третий раз и чувствовать время, уходящее сквозь пальцы.
Отец мне поверил. Конечно, он очень умный человек и уж правду-то ото лжи отличает. Сказал, что вылетает в Москву немедленно и с похитителями разберется сам. Мне велел ждать звонка и не выходить из дома. Сказал, позвонит охране, чтобы они проследили.
Переживает, что я сам полезу выручать Сашу… Да я бы и полез, если бы от меня что-либо зависело. Только я совершенно не нужен похитителям – они боятся связываться со мной, знают, что отец на клочки порвет…
На данный момент мне ничего не оставалось, как направится домой – Лазарев выделил машину с водителем и двух охранников. Но мыслей о том, как еще можно помочь Саше, я не оставил.
