Глава 7Тигеллинус надвигался на Даню.
Бежать было некуда; она лихорадочно искала глазами, куда бежать, откуда спрыгнуть, но платье стесняло ее движения. Он приближался к ней, и как только она попыталась увернуться, сильная рука схватила ее за талию и развернула к нему. Он излучал ярость.
У нее заколотилось сердце, выхода не было. Поблескивающая тьма в глазах Тигеллинуса отняла у нее надежду, хотя она продолжала вырываться. За спиной оказалась каменная колонна, и она снова встретила его взгляд, испуганная последствиями своих поступков, того, что всего лишь позволила себе увидеться с Трауном.
- Добрый вечер, Даня. – Белая форма светилась в полумраке, темные глаза Тигеллинуса сверкали наглостью. - Надеюсь, ты не против, нам надо перемолвиться словечком…
Она пыталась что-то выдавить, парализованная ужасом. Как мужчина, и как адмирал, он имел немалый вес против ее убогого куклиного существованьица, и вот так, беспомощно, она и ответила.
- Гранд-адмирал, а я думала, где вы… - вякнула она; гейшам полагалось за словом в карман не лезть; сейчас от шока у нее перехватило дыхание. Наглая улыбка на его губах превратилась в мерзкий оскал отвращения.
Даня задыхалась; его тело тесно прижималось к ней, выдавливая из нее воздух, его предплечье давило ей на воротник. Их глаза были на одном уровне, он наваливался на нее всем своим весом, и она пыталась скрыть страх – он душил ее, на его чертах играло жестокое веселье.
- Да ну? А я тоже думал, где ты, несколько дней назад. – Он брызнул слюной ей в лицо; он был невероятно зол на нее, и не особо сдерживался. А обычно - весьма уравновешенный человек. Зря она наступила ему на больную мозоль. - Mадам Роганда сказала, что ты кувыркаешься с… уродом.
Роганда. Конечно, она была обязана приложить к этому руку. Образ наглой наложницы, стоящей за Палпатином, улыбающейся ее невезению – надо же, подвернулась нелюдю… Ее падение пошло бы на пользу наложнице, тогда бы ей не удалось попасться на глаза императору. Но чем она разозлила Роганду? Она же была ничтожеством.
- Мы ни о чем не договаривались, Роганда… - Она пыталась вывернуться, унять пламя, но он не купился на ложь, которая только подогрела его ярость. Он со всего маху дал ей пощечину. От боли у нее зазвенело в ушах, и она подняла руку к лицу, слизывая с губ кровь. Она подняла на него широко открытые глаза, все еще пригвожденная к колонне.
- Я вполне отчетливо выразил интерес, Даня, когда прислал тебе подарок… - Рука, ударившая ее, осторожно коснулась ее щеки, зарылась ей в волосы и вынула булавки, удерживавшие прическу. Она избегала его взгляда; она не видела гребня со своего визита к Трауну. Было бы неблагоразумно спросить Трауна, зачем он его у нее отнял, хотя он, возможно, стоил небольшого состояния. – Он его у тебя забрал, да?
Слова повисли в воздухе. Рука, зарывшаяся ей в волосы, собрала локоны в кулак, не давая ей отвести взгляд. Кровь теперь хлестала и капала ей на грудь. Он смотрел, как течет кровь, и она чувствовала, что в венах у нее лед; не от гнева у него потемнели глаза, а от похоти. Задыхаясь, она отчаянно хватала воздух, страх вгонял ее в панику.
- Я не позволю подобного пренебрежения, Даня, надеюсь, ты понимаешь. Кажется, ты не хочешь брать на себя ответственность, так что я не предложу тебе денег. Прости… - Под трауновскую цепочку проник палец, аккуратно потянул, сдавливая ей горло, и камушек ударился об пол. Всхлипнув, она почувствовала, как он вцепился ей в платье, подтаскивая ее к себе за складки, завладевая ее губами в кровавом поцелуе, возбужденный ее попытками вырваться. Она в отвращении застонала ему в рот.
- Вы не посмеете… - прошептала она, когда он ее выпустил, держась за складки ее платья и удерживая ее на месте своим весом. Он так оскорбился, что решил сделать это? Он так мелко видит инопланетян, что лучше изуродует ее таким путем? Ответом на ее слова он снова придушил ее и заставил посмотреть в глаза, полные боли, причиненной ею, уязвленной гордости и стремления покарать.
- С чего бы? Возомнила, они поверят слову потаскухи, раздвигающей ноги перед нелюдем, а не слову гранд-адмирала? – Она злобно глянула на него, а его улыбка превратилась в оскал. – Да, ты потаскуха, без меня знаешь. Ты не можешь отказать, ты даже еле-еле сопротивляешься… - За долю секунды, когда он отодвинулся от нее, она врезала ему по мордасам, расквасила ему нос и побежала со всех ног в Большой коридор.
Не успела она задуматься, откуда знает такой прием, как грохнулась на пол, получив подножку от Тигеллинуса. Шмякнувшись на отполированный пол, она почувствовала, как хрустнуло запястье, которое тут же поймал и вывернул мощный кулак, переворачивая ее с живота на спину. Она оказалась лицом к лицу с Тигеллинусом – с разбитым носом казавшимся не слабее и намного агрессивнее. И она знала, что на этот раз ей не уйти.
- Перестань, не трогай меня… - Рвущаяся ткань, платье – в клочья. Зажмурившись, она не могла понять, как такой чудесный вечер пошел наперекосяк, как она сглупила и позволила себе попасть в такой просак, девственница, лежащая под Руфааном Тигеллинусом, и некому ей помочь…
До нее донеслось требование открыть глаза, и опять руки на шее, выдавливающие из нее жизнь, и он стал бить ее головой об пол, повторяя свой приказ. Но она не могла заставить себя посмотреть на него, на окровавленное месиво, бывшее вполне приятным лицом, не в силах вынести реальности происходящего. Лучше бы она упала в обморок, и он тогда пусть наказывает ее, как считает нужным.
- Убери лапы от нее!
У нее появилось ощущение невесомости, и ее подняли на ноги. Раздались два мужских голоса, и кто-то побежал прочь. Задыхаясь, она почувствовала, как ей на плечи накидывают куртку, и синяя рука осторожно открыла ей рот, проверяя, все ли зубы на месте. Ее стали ободрять, и тут ее поглотила тьма.
Восс Парк откинулся в кресле, пораженный исходом вечера. Будто всего десять минут назад он закинул жучок в карман Тигеллинусу, опрокинув на него винца. Переговоры с Трауном остались непонятными для окружавших их врагов.
От подслушанного его пробрало до самых костей; злонамеренный Тигеллинус подкрался к Дане, выследив ее, как зверюга. Услышав на линии голосок куклы, он быстро извинился и покинул аудиенц-зал через Большой коридор, за ним и Траун.
Даня лежала на полу, а напавший на нее – бежал. Он скакал вдогон, пытаясь изловить гранд-адмирала на месте преступления. Тигеллинус был не так глуп, чтобы дать себе попасться в разгар подобной сцены, и хоть они с Трауном и знали, что за нападением стоит он, законного доказательства у них не было.
Но знания хватало; цель Трауна переступить границу и снова вступить в политическую игру была достигнута. Когда Восс Парк возвернулся после тщетной погони, Траун поднял куклу на ноги, сбросил китель и накинул ей на плечи, прикрывая ее от стыда, и тут из зала повалили зеваки-царедворцы. Пока он уводил Даню, забурлили шепотки; именно та реакция, которую предвидел Траун.
Молодая женщина лежала в постели у его кресла, в том же платье, метаясь в беспокойном сне. Взглянув на ее несчастное лицо, он ощутил укол вины; нечестно же манипулировать этой… ну, девушкой… таким образом. Она не понимала двор, тактику, применяемую теми, кто был готов убить, чтобы остаться в милости. А она была практически правой рукой в кампании Трауна, не представляя, как ее натянут. И придворные, и Траун, которому просто было нужно смазливое наивное личико.
Отворилась дверь, и в затемненную комнату вошел Траун, его глаза демонически горели в полумраке. Он сел на кровать и поднял ее сломанное запястье, открыв аптечку и аккуратно пристраивая бактовую повязку на поврежденный сустав. Восс Парк видел, что Траун чуть ли не боится коснуться ее. Ее прозвание куклы казалось как никогда подходящим; вот Траун в конце игры ее чинит.
- Когда вы ей скажете? – Вопрос повис в воздухе. Нелюдь нагнулся, прижимая к ее разбитой губе лекарство, а другой рукой вытирая засохшую кровь. Только засим Траун повернулся к нему, горящий взор – еще пронзительней в полутьме. Восс Парк выдержал его взгляд.
- А я не скажу. Она переиграла. Я не ожидал, что она набросится на Тигеллинуса. – Траун захлопнул аптечку и набросил покрывало на ее обнаженные плечи. Какая ирония, что их первая совместная ночь закончилась для нее в его постели. Кто бы мог подумать, что у этой девчонки хватит духу дать по морде гранд-адмиралу? Его лицо осветила усмешка; да, у нее хватает смелости остаться в его узком кругу союзников.
- Она его ударила? – переспросил изумленный Парк. Траун кивнул и показал на еще не вытертые капельки крови на ее лице.
- Судя по расположению капель, ему нанесли один удар и скорее всего расквасили нос. – Он улыбнулся. – Наша скромница не так застенчива, как думает. Откуда бы еще взяться крови; видите, у нее разбита губа, но кровь бы потекла вниз. Теперь Тигеллинус еще сильнее злобится на нее; она теперь примет протекцию только от меня.
- Но зачем, Траун? Что такого в этой девушке? – Выражение Трауна было нечитаемым, взгляд прикован к распростертой фигурке Дани, лежащей в беспокойном сне. Язык его тела не выдавал никаких эмоций, и он не пускался в объяснения. Парк задумался, не слишком ли далеко вторгся. Траун объяснял свои побуждения только в подобающем случае, предпочитая держать свои планы при себе. Зачем бы он ни прибегал к скрытности, тот не хотел вторгаться в личные дела Трауна.
Наконец, после минутного молчания, Траун посмотрел на Восса, вид у него был почти задумчивый. Тревога Парка испарилась, и он двинулся вперед в своем кресле, прислушиваясь.
- Давно, когда я был командующим Флота экспансии, я в первый раз в жизни встретился с людьми, с троими кореллианскими торговцами, чьих преследователей я уничтожил. У нас был своеобразный обмен, я выучил от них общегал в обмен на кое-какие товары, не представляющие особой ценности. Одной из торговцев была молодая женщина по имени Мэрис, и от нее-то я и узнал многое о вашей Старой Республике и многом другом. Даня во многом мне ее напоминает.
- Но почему ее сходство с призраком прошлого вас так трогает? – гнул свое Парк, гонимый любопытством. Он мало что слышал о прошлом Трауна; будучи его наставником, не интересовался, поскольку тот не вдавался в детали. Будучи его подчиненным, не имел права. Будучи его другом, не находил повода задавать личных вопросов.
- Мэрис была страшной идеалисткой, и в то время я сам был вроде нее, в какой-то степени. С тех пор я несколько озлобился; мои идеалы прогнулись под моими эгоистическими помыслами. Мэрис сопровождала меня, когда я наносил сомнительные превентивные удары, вечный голос моей совести. Когда она улетела, я обнаружил, что мое разочарование в морали моего народа ушло с ней. – Он вздохнул, Парк бы не обратил внимания, будь то кто-то другой, но Траун редко позволял себе подобное. Открывать свое прошлое, даже Парку, давалось ему нелегко. – Присутствие Дани напоминает мне о жестокости кое-каких моих решений; об эффектах, которые мои манипуляции оказывают на других. Должно быть, ее также можно рассматривать как мою подопечную. Наивности присущ необычный угол зрения, который я часто упускаю.
- Она вызывает у вас ностальгию? – понял Парк, внезапно заглянув в душу нелюдя. Он многое утратил, мог сказать Парк, когда примкнул к Империи, и до того, когда был лишен гражданства. Даня воплощала фигуру из прошлого, к которой он испытывал личную симпатию, и именно после расставания с ней все пошло наперекосяк. Он никогда не видел в Трауне подобной сентиментальности, парадокс какой-то; он и награждал ее, и считал обузой.
- В какой-то мере. Но нам нужно очень осторожно обращаться с ней; она – ключ к нашему успеху, но она же может и опрокинуть нас.
Восс Парк посмотрел в окно, вдруг залившее комнату светом; солнце поднималось над Корусантом, его лучи проникли к ним в комнату, озаряя и согревая присутствующих. Восс улыбнулся, несмотря ни на что. Ближайшее будущее обещало быть ярким, и он весьма предвкушал его.
