Световой Алхимик

6. Восемь лет назад

Машинист недовольно матерился в усы, но алхимик всё равно просил его подождать ещё немного — Лейша обещала, что придёт, и они уедут вместе. Сейчас, когда среди военных начали ходить неприятные слухи, это казалось идеальным выходом — увезти её подальше отсюда, помочь с оформлением гражданства и, если повезёт, сделать ей предложение в такой момент, когда она и не подумает, что может не согласиться. Впрочем, каких-то иллюзий алхимик не питал — ишваритка была влюблена не в него, а в Алхимию. Она восторженно смотрела на то, как он совершает простейшие, даже грубые преобразования, и каждый раз радовалась так, будто увидела волшебство. Польщённый таким вниманием, он не удержался, начал объяснять ей основы преобразования — и почти сразу чуть не лишился усов от неожиданной атаки её сестры. После этого близняшки не появлялись почти две недели, но потом снова пришли, и им удалось достигнуть определённого соглашения — он мог рассказывать только о преобразовании земли, камней и тех неживых предметов, которые ишвариты использовали в повседневной жизни. Лейша пыталась возражать, но её сестра была совершенно непреклонна, и в результате девушка довольствовалась тем, что есть. Вторая близняшка не отходила от неё ни на шаг, присутствуя на каждой встрече — обычно она стояла у стены, скрестив руки под грудью, и либо следила, чтобы никто из соотечественников их не заметил, либо презрительно фыркала на ту информацию, которую её сестра поглощала с такой радостью.

В какой-то момент алхимик обмолвился, что алхимиком может стать каждый, и Лейша буквально загорелась идеей самой научиться преобразованиям. Ничто не могло поколебать девушку в этой мысли, и её планы на получение образования с каждым днём становились всё более реализуемыми, а её сестра краснела, бледнела и выглядела убитой тенью самой себя, с растерянностью ища поддержки в глазах единственного доступного алхимика и не находя её. В последние несколько дней она просто растерянно бормотала что-то на своём языке, поминая Ишвару, но Лейша отмахивалась также легко, как и в первые встречи.

А он, старый алхимик, вдруг понял, что влюбился до безумия. И плевать на оставленную дома жену, плевать на больше десяти лет разницы в возрасте — он млел, как подросток, ловя счастливую улыбку и мягкий, гортанный смех, так непохожий на смех аместриек. Но здесь, на земле Ишвары, у них не было будущего — ни у мечты Лейши, ни у его любви, и он сделал всё, чтобы они могли сбежать отсюда.

Машинист сердито плюнул, заявив, что у него десять минут — если ишварская пассажирка не явится к тому моменту, это будут не его проблемы. Алхимик на секунду даже испугался, но потом облегчённо выдохнул — к поезду торопливо бежала, путаясь в многослойном платье, его Лейша.

Не одна, конечно — чуть в отдалении, постоянно оглядываясь назад и даже не пытаясь скрыть ужаса на лице, мчалась её сестра.

— Я смогла уговорить её! Здорово, правда? Мы с сестрёнкой увидим Централ и, возможно, станем настоящими алхимиками! Интересно, какие платья мы будем носить? А на что похож дом? У вас бывают песчаные бури? А…

Вторая близняшка что-то простонала и забилась в самый угол вагона, нахохлившись и прикрываясь тяжёлой тканью.

Путешествие прошло довольно гладко — восторженная Лейша воспринимала все неприятности как часть потрясающего приключения, а её сестра просто молчала, послушно делала всё, что скажут, и не жаловалась. Алхимик только головой покачал, понимая, что оформлять придётся обеих, потратив на это вдвое больше сил и денег, но ишваритка смотрела так восторженно, от избытка чувств хватая его за руки, что он не смог устоять. Да он и не смог бы бросить вторую девочку одну — наверняка ей потребовалось всё её мужество, чтобы отправиться в путь с сестрой.

Правда, близняшка скорее напоминала озлобленную дворнягу, готовую укусить кормящую руку, но алхимик не жаловался.

Документы удалось оформить быстро и безболезненно — кажется, сам фюрер заинтересовался ишвариткой, желающей изучать Алхимию. Да, многие представители этого племени уже несколько поколений жили в Аместрисе, но подобный интерес почти никто никогда не проявлял — слишком противоречило это учение их вере. Возможно, фюрер хотел сделать Лейшу символом, эдаким гарантом перемирия — но пока от сестёр ничего не требовалось, и все были улыбчивы и доброжелательны. Его даже отпустили курировать эмигранток, отправив в Ишвар другого алхимика и выделив целый дом. Лейша адаптировалась мгновенно — с удовольствием сменила гардероб на лёгкие платья и юбки с блузками, старалась говорить без акцента и даже адаптировала своё имя, представляясь окружающим «Леной». Ишваритка с удовольствием ходила по музеям и библиотекам, ела булочки в кафе и присматривалась к мелкам для алхимических кругов.

Её сестра оставалась ишвариткой, породистой до мозга костей — даже долгие уговоры не заставили её снять национальное сари, и большую часть времени она пряталась в своей комнате, но с непонятным упорством хвостиком таскаясь за Леной, стоило им выбраться на улицу. Алхимик даже привык к её вечному недовольству и сварливому характеру — это стало чем-то вроде ворчания родной бабушки, а на такое не принято обижаться. В какой-то момент злость девушки стала вызывать улыбку, и как-то раз, в ответ на очередную тираду на чужом языке, он весело спросил:

— Если вас это так раздражает, почему вы поехали с нами, мисс?

Ишваритка замолчала, сразу став слишком серьёзной, и алхимика передёрнуло от продирающего до костей взгляда багряных глаз. Впервые он услышал, как она говорит на их языке — чисто, с лёгким, не мешающим пониманию акцентом:

— Брат попросил. Сказал: «лучше ты, чем я». Семья волнуется — ждёт, когда мы вернёмся домой.

И ушла, прежде чем он понял, почему ему вдруг стало жутко стыдно.