Глава 8Глава 8: «Никита Журавский: такая обычная жизнь»
Давайте знакомиться, меня зовут Никита Журавский. Я учусь в одиннадцатом классе очень необычной школы. А точнее, школы для избранных. Просто так сюда никто не попадает – только элита. Я к элите, честно сказать, отношусь мало. Достаток в семье средний, далеко не сын олигарха. У здешних учеников порой ручка стоит дороже, чем весь мой прикид. Можно сказать, я чужак.
Кстати, что касается моей семьи. Воспитывает меня мама, мать-одиночка. Живем, прямо скажем, далеко не на широкую ногу. И, конечно, сюда бы я не попал никогда, если бы не одно «но». И «но» это заключается в том, что моя мама, Надежда Николаевна Журавская, начальник следственного отдела столичного ОВД.
И вот однажды, мне тогда было всего восемь лет, а мама еще была капитаном юстиции, у директора моей нынешней супер-школы возникли крупные неприятности с законом. В принципе, он был совершенно не виноват… Но кого в наше время это волнует? Пожалуй, только последних оставшихся честных милиционером. Да, есть такие. И моя мама среди них. В общем, помогла она директору. А он в благодарность абсолютно бесплатно зачислил меня в эту самую элитную школу. Да, в жизни чего только не случается…
Скажу вам честно, я не чувствую особой гордости в связи с тем, что учусь в такой крутой школе. Прилива сил и энергии тоже особо не ощущаю. Я не говорю об этом маме, чтобы не обидеть, но частенько мне кажется, что в самой обычной школе было бы намного лучше.
С мамой у меня очень хорошие, теплые отношение. Недоброжелатели обзывают маменькиным сынком, а на самом деле я просто безмерно ей благодарен за все, что она сделала ради меня.
Конечно, ей было очень сложно – мать-одиночка, да еще и с такой профессией. Про отца моего мать говорить не любит. Я знаю только, что он предал ее. Встречался только ради того, чтобы воспользоваться ее должностным положением, так как был совсем не в ладах с законом. Но мама, женщина очень умная, раскусила его. После этого папаша как в воду канул. Мама – решительная противница абортов. Так что на свет я появился в положенный срок.
Шикарно я не жил, но и никогда ни в чем не нуждался. А мама была и моей подругой, ей всегда можно все рассказать, она не упрекнет. Наоборот, поможет, даст дельный совет. И я многим делюсь с ней. Рассказываю о школьных проделках, описываю девочек, которые мне нравятся… Вот только никогда не расскажу ей о том, как невыносимо учиться в моей элитной школе.
Конечно, мама поверила бы мне. И наверняка забрала бы отсюда… Но я знаю, она была бы очень расстроена. Потому что ей очень хотелось, чтобы я получил самое достойное образование, она все для этого делает. И потому я однажды дал себе слово держаться. И держусь вот уже девять лет.
Пожалуй, я единственный из мишеней Орлова, что относительно благополучно доучился до выпускного класса.
Денис Орлов – мой личный кошмар. Хотя, на самом деле, не только мой. Столь сомнительной чести на моей памяти много кто удостаивался. Вот только в основном это печально кончалось. Потому что Орлов относится к типу людей, которые считают, что им можно все. В том числе и ломать жизни других.
Мы сцепились аж со второго класса, когда я только пришел в школу.
Должен признать, в пору безоблачного детства я воспринимал мир исключительно с оптимизмом. И верил в то, что в новой школе мне будет хорошо, что я найду там новых друзей. И что там конечно, будет гораздо интереснее, чем в школе обыкновенной. Верил до первого дня в новой школе.
Пошел я туда в исключительно хорошем настроении. Здание школы понравилось сразу – большое, красивое. В школе просторно – спортзал, тренажерный зал, бассейн, различные кружки, библиотека оборудована компьютерами. Так что в этом плане не на что жаловаться. Единственный недостаток этой обалденной школе – ученики.
Как только учительница, Ольга Михайловна, представила меня классу, мой оптимизм, скажу прямо, поубавился. Заглянул я в глаза одного мальчишки, выглядевшего круче и увереннее остальных, и как-то сразу понял, что здорово влип. Я не знаю, почему, но то, что он меня невзлюбил, совершенно очевидно. Смотрел на меня так, словно я на него наехал самим появлением на свет. Думаю, все уже догадались, что это и был Орлов.
Собственно говоря, его чувство острой неприязни ко мне было взаимным. Я, как сын капитана юстиций, уже в том возрасте терпеть не мог наглых мажоров. Мама меня по мере сил пыталась оградить от грязи внешнего мира, и потому о своей работе практически не рассказывала. Но зато я был знаком со многими ее коллегами. Они приходили к нам в дом и с удовольствием рассказывали о своей нелегкой работе. Маме это не нравилось, но не всем своим коллегам она могла запретить. А вот мне нравилось. Я слушал, и мне казалось, что более нужной и опасной работы, чем в родной милиции, просто не существует. И я остро воспринимал их неприятности, сопереживал. И знал, конечно, что очень много проблем доставляют такие вот избалованные сынки богатых родителей. Те, кто считает, что они самые крутые на свете, что могут диктовать всем свои правила. Самое обидное, что частенько именно так и оказывается. Из-за этих уродов, которые в жизни не сделали ничего полезного, хороших ребят понижали в должности, делали им выговоры, заставляли извиняться…. кого-то даже уволили…
В общем, я отнесся к Орлову не менее агрессивно, чем он ко мне. И его это поначалу озадачило. Он же, такой удачливый и блистательный, привык, что все его боятся и кидаются выполнять его приказы, спотыкаясь и падая. А со мной, как говорится, нашла коса на камень.
И, тем не менее, было очень сложно с самого начала. То, что я не собирался подчиняться Орлову, не освобождало меня от его агрессии. Наоборот, делало ее острее и невыносимее. Тем хуже, что весь класс, словно сговорившись, во всем подчинялся Орлову, признав в нем лидера абсолютно и безоговорочно. Тут дело даже не в деньгах его отца, скорее в харизме самого Дениса. Лидер. Абсолютный и непререкаемый. Каждое слово – закон. Большинство с этим смирилось. Те, кто не смог или кого Орлов зачислил во враги, покинули школу. А я остался.
Я остался, наверное, из чувства противоречия. Ну и чтобы маму не огорчать. Н буду говорить, что я круче Орлова, никогда даже не пытался нас сравнить. Да и дело это бесполезное – разные весовые категории (я авторитет сейчас имею в виду). У Орлова огромное влияние, а я изгой-одиночка.
Плюс ситуацию осложняет то, что мама всегда была против того, чтобы я влезал в драки и ссоры. Казалось бы, для сотрудника милиции это не разумно. Уж кто-кто, а члены семьи милиционеров всегда должны уметь себя защитить. Но мама почему-то считала, что обязана оградить меня от грязи и несправедливости этого бренного мира. Она не знала, что в чем-чем, а уж в грязи я, спасибо Орлову, уже по уши. И фигурально выражаясь, и буквально. Ибо Орлов и методом физического воздействия тоже не пренебрегал.
Поэтому я и начал постигать азы бесценного умения постоять за себя под руководством маминых коллег. Тайно, ибо если мама вдруг невзначай узнает, не поздоровится всем.
Я делаю успехи и, в принципе, постоять за себя вполне могу. Этим и занимаюсь. Знаете, я все время учебы как бы нахожусь на военном положении – все время ожидаю подлянки какой-то. Не поверите – иногда даже перед сном запираюсь в ванной и произношу перед зеркалом ехидные фразы. Типа тренируюсь. Не думаю, что моему отражению это больно приятно, зато придает уверенности…
Хотя самообман все это. Вот я убежден, что Орлову не нужны никакие зеркала, чтобы всем без разбору хамить и язвить. Он просто так живет. Пренеприятный тип.
Всем бы объединиться и объяснить ему популярно, как можно относиться к людям, а как нельзя. Но одноклассники то ли боятся, то ли и правда думают, что Орлов имеет на это право. А еще, думаю, каждый просто радуется, что это не он очередной мальчик для биться Орлова. И пытается всячески унизить того, на кого всемогущий Денис пальчиком указал. Боится, что станет следующим. Трусы.
Я же в жизни Орлова – нечто постоянное. В смысле, в отличие от предыдущих жертв, сбежавших из школы, никуда не собираюсь. Доучусь, аттестат крутой получу… Почему я должен из-за какого-то мажора жизнь себе ломать? Не вижу ни одной причины. И в этом же я пытался убедить других жертв Орлова. Только вот, к сожалению, не преуспел. Все мои силы уходят на то, чтобы в абсолютно враждебном окружении сохранить свою личность и чувство собственного достоинства. А это, поверьте, уже немало.
Общеизвестно, что из любого правила непременно находятся исключения. И среди моих одноклассников, трусов, слушающих открыв рот и затаив дыхание каждое слово Орлова, нашелся приличный человек. И, как ни странно, им оказался приемный сын Максима Орлова, в некотором роде брат Дениса. Саша Скрепкин.
Каюсь, сначала я отнесся к нему предвзято. Саша относительно недавно перевелся к нам в класс, и к тому времени я уже успех хлебнуть по полной лиха по имени Денис Орлов. Поэтому без проявлений энтузиазма отнесся к тому, что теперь и его братец будет с нами учиться. Конечно, слухи в нашей школе, как и везде, разносятся быстро. Так что я знал, что Скрепкин жизнью не избалован. Причина моей настороженности была в другом.
Я решил, что, раз уж Орлов избавил Сашу от необходимости переехать в детский дом, он теперь будет Денису в рот смотреть и делать все, что тот только пожелает. Но, как вскоре выяснилось, я был не прав.
Правда, некоторое время так оно и было. Только очень непродолжительное. В то время я понятия не имел, что произошло с Орловым во время летних каникул, и откуда вообще взялся Скрепкин (в смысле, в школе, откуда берутся дети, я знаю). Поэтому не был в курсе специфики их отношений, как и все остальные соученики. Ходило много слухов, один невероятнее другого. К примеру, что появление Скрепкина – предпринятая Орловым воспитательная мера. Ну и прочий бред… Я не задумывался об этом, сосредоточившись на фактах.
А состояли факты в том, что уже по прошествии месяца поведение Скрепкина начало стремительно меняться. По всей видимости, вначале он просто был растерян, так как попал в абсолютно чуждую среду. А потом начал проявляться характер. И этот характер мне определенно нравился.
Саша стал перечить Орлову, а иногда и прямо идти против него. Он не боялся, и я не мог его за это не уважать.
Но друзьями мы не стали – слишком много противоречий. Я не боялся Орлова и его возможной жуткой мести. Просто, хоть при других обстоятельствах счел бы за честь иметь такого друга, как Саша, понимал, что его брат постоянно будет стоять между нами.
Потому что Саша все равно считает Дениса своим другом. Даже если говорит обратное, даже если поступает ему наперекор. Все равно, я знаю, если между мной и Орловым возникнет серьезное противостояние, Саша встанет на сторону брата. Не потому, что живет в семье Орловых. Потому что так ему велит совесть. И в принципе, не мне его судить.
Я сам всегда мечтал о брате, и меня до сих пор не покинула эта мысль. Знаете, многие считают, что быть единственным ребенком в семье хорошо. Мол, получаешь все самое лучшее. Но у меня другое мнение. Мне всегда казалось, что, даже если у меня с братом были бы совершенно разные взгляды на жизнь, даже если бы мы постоянно ругались, все равно для меня не было бы человека дороже. И потому я не вправе осуждать Сашу.
Тем более что где-то месяца два назад я сделал для себя удивительное открытие. Представляете, оказалось, что Орлов обычный человек, не монстр. У него есть сердце, и даже совесть.
Этот день никогда не забуду. Знаете, мне все мамины коллеги говорили, что ее работа связана с серьезным риском, но я как-то не верил. В смысле, верил, но не думал, что это действительно может с ней случиться. Так бывает – считаешь свою жизнь обычной, заурядной. Забываешь, что жизнь многогранна, и произойти может все, что угодно.
В тот день маму похитили бандиты. Она пошла на опасное задание одна, считала, что справится. Но угодила в плен. Коллеги отправились спасать маму, а я не мог сделать ничего. Меня отправили в школу, сказав, что я должен вести себя как обычно, что это важно. Я, конечно, не смог. Сидел, словно в воду опущенный, не слушал учителей, не отвечал на вопросы.
Получив за день три пары, вышел на воздух. Меня не отметки волновали, я думал только о том, где сейчас мама, что с ней. Я хотел уйти поскорее, но не успел. Однокласснички во главе с Орловым окружили. Спрашивали, что стало с моими умственными способностями, издевались. Я молчал. Нет смысла жаловаться. Тем более им. Я был уверен, что эти мажоры не поймут. Понял бы Скрепкин, но его-то как раз и не было. У Саши случилось воспаление легких, он в больнице лежал.
Но один из них, Феликс Истомин, как оказалось, был в курсе моей беды. О чем тут же всем поведал. Они стали издеваться. Мол, скоро мне быть сироткой. Я уже прикидывал, кому врезать первому и почти остановился на кандидатуре Истомина. Но тут раздался решительный голос Орлова: «Отвалите все от него!». В этом голосе было столько убежденности и силы, что все аж попятились. А Денис взял меня за руку и куда-то повел. Я был настолько в шоке, что не сопротивлялся.
Потом я сидел на кухне Орловых, пил чай с тремя ложками сахара. Денис предложил еще и пирожные, но в меня не лезло ничего. Тем временем нежданный помощник кому-то звонил, с кем-то спорил.
Кончилось это тем, что на помощь моей маме пришла служба безопасности самого Максима Дмитриевича Орлова. Успех спасательной операции был неизбежен.
Тем не менее, все два часа, которые она заняла, я волновался и время от времени порывался пойти куда-то, что-то сделать, Денис останавливал меня, все время был рядом.
Мама, к счастью, не сильно пострадала, и все равно я три дня не ходил в школу, был с ней дома. Все не мог поверить, что опасность обошла стороной. Как и в то, что помог Денис. Честное слово, он последний человек, от кого я бы ждал помощи.
После того, как вернулся в школу, первым делом спросил у Дениса, что я ему должен. Он махнул рукой сказав: «Пустяки». Меня это задело, жизнь мамы – далеко не пустяк. Наверное, Денис совсем не это имел в виду, но я все равно обиделся. К тому же он продолжал вести себя по отношению ко мне абсолютно как раньше, словно и не было того жуткого дня. Я, соответственно, как раньше оборонялся.
Но все равно я понял, что Денис не совсем пропащий человек. Мы, возможно, даже могли бы стать друзьями, если бы события сложились как-то по иному. Но поскольку прошлого не исправишь, я решил все оставить как есть. Надеялся, что вскоре доучусь, получу аттестат и никогда больше Орлова не увижу.
Но вернемся в настоящее. День начался прескверно. Мама, кажется, встала не с той ноги. С утра все-то ее не устраивало – и что в комнате моей хлам и бардак, и что сам я путаюсь под ногами, на работу собираться мешаю. Вот интересно, для чего людям дети, если потом от них одни проблемы? В принципе, стоило промолчать, но эту мысль я вслух все же высказал. Возникла словесная перепалка, и мама ушла на работу вся в расстроенных чувствах. Мое настроение тоже упало до минусовой отметки. И возникла настороженность касательно продолжения дня.
Дело в том, что такие семейные разборки в нашей семье очень-очень редки. Ну, раз в год, да и то не всегда. Для большинства это мелочь, обыденность, допускаю, что они даже порой не обращают на это внимание. Но для меня такое начало дня – непременный предвестник еще более хренового продолжения.
Ну так оно и есть! Я не успел выйти за дверь как обнаружил на пороге письмо. Без конверта. Читать не хотелось – предчувствие дурное нарастало в геометрической прогрессии. Не зря, как оказалось.
Это вызов. Стрелка, проще говоря. Есть у нас в районе банда – борзые детки, отцы которых сидят за тяжкие и особо тяжкие. Посадила их моя мама, за что они жаждут поквитаться со мной.
Пять человек. Не знаю, как насчет огнестрельного оружия, но ножи есть у всех. Лет по пятнадцать-семнадцать. Они забили стрелку у гаражей, велели мне прийти с моими корешами. Мол, не приду, хуже будет.
Угу. И где мне этих самых корешей взять? На меня навалилось осознание, что у меня нет друзей. В смысле, знал я это и раньше, но впервые так остро почувствовал. Нет никого, что за меня впишется.
Конечно, есть мама и ее коллеги. Я могу хоть прямо сейчас позвонить, они приедут, я это письмо покажу… А дальше-то что? Ну возьмут они эту шпану, и что? Что им предъявить-то? Это письмо? Так они скажут, что шутка это. Может, не смешная. Ну, так за это ж не сажают…
А надо мной потом весь район смеяться будет. Сопляком будут считать, нытиком…
В принципе, я далеко не тюфяк, да и они не супермены. Если все же не дойдет до поножовщины (будем надеяться, что только проучить меня хотят, а не покалечить, и ножи с собой не возьмут), то с двумя я точно справлюсь, а могу и с тремя. Но пять – это все же слишком много.
Тем не менее, я решил идти. И можете считать меня идиотом. Я не задумывался о том, что может произойти. Важно только то, что, если не приду, никогда больше не смогу себя уважать.
Оделся в то, что не очень жалко – все равно одежда к носке будет непригодна. Эх, маму расстраивать не хочется! У нее и так день не лучше, чем у меня, начался. Но все равно когда-то же она должна понять, что я будущий мужчина. И должен уметь защищаться, а не прятаться чуть что за маминой юбкой. С этой мыслью я пошел к гаражам.
