Глава 8- Отлично, Пит. Костюм сидит, как влитой. Ты хорошо поработала, Порция, - Плутарх довольно улыбается и поправляет мой шлем.
Бити спускается вместе со мной вниз, в центр специального вооружения. Охранники снимают наши отпечатки пальцев, берут анализы ДНК и пропускают через детекторы металла. Ноги Бити не совсем в порядке после арены, он вынужден ездить на инвалидном кресле. Ему приходится оставить свое средство передвижения, но ему тут же предоставляют другое, когда мы проходим все процедуры. Затем нас, наконец, пропускают через огромную железную дверь. После того, как мы минуем длинный коридор, нас заставляют еще раз пройти все процедуры. "Господи, конечно, мы изменили все свои анализы и ДНК, пока шли по коридору!" - саркастично думаю я, но молчу. Наконец, мы попадаем в гигантскую комнату, стены которой сплошь обвешаны оружием. Тут, наверное, есть все, что только возможно: гранатометы, мины, пистолеты, ружья, мечи, даже автомобили.
- Авиация находится не здесь, - говорит Бити.
- Конечно, - соглашаюсь я.
- Я сейчас вернусь, Пит, подожди меня, - просит меня Бити и уезжает в комнатку, двери которой я даже не заметил.
Он возвращается с двумя длинными черными коробками. Он останавливается возле меня и протягивает мне одну из них.
- Держи, это тебе.
Я открываю коробку и вижу ножны, лежащие на красном бархате. Осторожно вытаскиваю меч из чехла и чувствую, как он легонько вибрирует в моих руках. Лезвие блестит в свете ярких ламп, черная рукоятка удобно ложится в руку.
- Когда меня попросили сделать оружие для тебя, я долго думал, что же тебе подойдет. Остановился на мече. Надеюсь, что ты умеешь с ним управляться, Пит, - объясняет Бити.
- Да, умею. В тренировочном центре научился. Он мне нравится. Спасибо, Бити. А что во второй коробке? – интересуюсь я.
- Это лук для Китнисс. Я подумал, что тебе захочется и на него посмотреть.
Изобретатель открывает коробку, и я невольно ахаю при его виде. Ничего не понимающий в таких вещах, я восхищен этим оружием. Изящная форма, плечи, напоминающие крылья летящей птицы.
- Здорово. Китнисс он понравится.
- Не сомневаюсь. Видишь ли, меня попросили сделать оружие для вас двоих, подходящих к вашим образам. Я подумал, что это слишком глупо. У нас война, оружие может вам пригодиться. В итоге я сделал его по описанию начальства снаружи, но подобрал хорошую начинку. У тебя меч, правда, не такой шикарный, как лук Китнисс. Жаль, что ты пока не можешь оценить всю его прелесть, потому что он реагирует только на голос нашей Сойки.
Я печально улыбаюсь, осторожно закрываю футляр с луком и возвращаю его Бити. Ножны с мечом пристегиваю на пояс.
На выходе из центра встречаюсь с Боггсом, пришедшим специально для того, чтобы проводить меня на посадочную полосу. В лифте он рассказывает мне о том, что некоторые планолеты были созданы непосредственно жителями Тринадцатого, а некоторые достались в наследство от Капитолия. После последних слов меня начинает пробирать злоба: у них были большие возможности, но они терпели 75 лет, зная, что ежегодно Капитолийцы убивают 23 невинных детей. Видимо, Боггс замечает, как перекосилось мое лицо и добавляет, что у них не было никакой возможности помочь Дистриктам. Дескать, народ не был готов к восстанию, и только Китнисс смогла подстегнуть их своими ягодами. Киваю, хотя сам придерживаюсь совершенно противоположного мнения.
В планолете я, наконец, выясняю, кто же будут моими спутниками. Помимо Боггса, со мной полетят Хеймитч, Мадж, Плутарх, несколько охранников, телевизионщики и Гейл, которому я рад меньше всего. Ну что же, выбирать не приходится.
Для того чтобы долететь до Десятого необходимо пара-тройка часов. Мы, желая развлечься, начинаем вспоминать название различных блюд, заканчивающихся на последнюю букву предыдущего, потом это плавно перетекает в имена авторов книг, фасоны одежды и разговоры про военные действия. Плутарх решает просветить меня и рассказывает, что с Капитолием воюют все Дистрикты, кроме Второго, который пользовался большим почтением. Жить там намного лучше, а после Темных Времен Дистрикт стал новой военной базой Капитолия. Производство оружия и набор в миротворцы прикрывали поставками строительного камня.
- То есть… большинство миротворцев родом из Второго? Я думала, что все они из Капитолия, - удивляется Мадж.
- Да, вы и должны были так считать. Некоторое количество действительно родом из Капитолия, но его население просто не в состоянии поставлять такое количество людей для армии. Капитолийцы – люди избалованные, они просто не хотят жить суровой жизнью в Дистриктах. Срок контракта велик, семью, детей иметь нельзя, с родней связи не поддерживать. Большинство идут в качестве альтернативы наказания, но есть те, которые считают это престижем. Тем, кто выбирает в качестве наказания зачастую списывают долги. Если бы вы знали, как велики долги у большинства Капитолийцев! Однако, берут не всех. А оставшееся количество человек набирают во Втором. Для них это такой шанс выбраться из каменоломен и нищеты. Детей с раннего возраста готовят к такой жизни, воспитывают воинский дух. Да ты и сам видел, каковы в действии Катон и Мирта, Брут и Энобария.
- А все остальные Дистрикты? Они на нашей стороне? – интересуюсь я.
- Да. Наша главная задача – лишить Капитолий основных поставок, ведь без этого он долго не продержится. Да что уж говорить, мы, Капитолийцы, слишком зависим от Дистриктов. В Капитолии практически ничего не изготавливается. Без Дистриктов он беспомощен, как младенец.
- А какая власть будет в стране, если мы победим? – спрашивает Хеймитч.
-Править будут все. Создадим республику. Жители Капитолия и каждого из Дистриктов будут выбирать представителей, которые будут представлять их интерес. Что же, не надо так морщиться. Когда-то это работало.
- Да, в книжках, - бурчит Гейл.
- В книжках по истории, - не сдается Плутарх. – У наших предков получалось, значит, получится и у нас.
- Что будет если мы проиграем? – вдруг спрашивает Мадж.
- О, - на этот раз отвечаю уже я. – Если мы проиграем? Тогда в следующем году Голоднее Игры будут незабываемыми.
- Кстати, чуть не забыл, - Плутарх достает из кармана пиджака баночку, вытряхивает на ладонь несколько фиолетовых капсул. – Держите, ребята. Мы назвали их «морник» в твою, Пит, с Китнисс честь. Никому из вас нельзя попадать в плен. Гарантирую, что все будет совершенно безболезненно и очень быстро.
Я беру одну капсулу и верчу ее в руках, не зная, куда положить. Хеймитч указывает на маленький кармашек, как раз по размеру капсулы, на моем правом рукаве. Даже если у меня будут связаны руки, я смогу наклонить голову и откусить ее. Цинна продумал все до мелочей.
Планолет опускается на широкую дорогу. До Дистрикта номер Десять нам придется идти пешком совсем немного. Как только мы все спускаемся на землю, планолет поднимается в небо и исчезает. Боггс отводит нас в сторону и на дорогу опускаются еще два планолета, которые привезли медикаменты, продукты и необходимые вещи. Также прибыла команда из десятка врачей. Затем мы идем к угрюмому серому Дистрикту, срезая часть пути в поле. Серая земля, сплошь покрытая пылью и пеплом, была совсем недавно полна молодой зеленой травы. Её одинокие кустики теперь погибают от грязных коробок и тяжелых сапогов военных.
Наконец мы добираемся до серых грязных складов. Миновав их, выходим на широкую улицу и замираем. Большие группы людей переносят раненных и убитых. Изуродованных, лишившихся конечностей, без сознания. Всех их относят в один из складов, на котором красной краской неумело нарисован красный крест. Я ожидал не такого. Предполагал, что окажусь среди развалин, а оказался среди трупов. Нет, здесь у меня явно ничего не выйдет.
- Прости, Боггс, но боюсь, что у меня здесь ничего не получится.
Солдат смотрит в мои глаза, а я в его. Я впервые замечаю, что глаза его глубокого серого оттенка, как у Китнисс, Гейла и Хеймитча. Глаза жителя Шлака. Должно быть, его предки были из небогатого сословия древнего Дистрикта-13 еще до восстания.
- Получится, Пит. Ты, конечно, не произведешь такого фурора, как Китнисс, но подействуешь на них как лекарство. Им нужно видеть тебя, знать, что ты еще жив и не опускаешь руки.
Тут к нам подходит мужчина, руководивший до этого толпой людей, принесших коробки с медикаментами. Он выглядит устало, повязку на его руке давно пора поменять, а из зеленых глаз будто выкачали всю жизнь. Он поправляет автомат на плече и нож на поясе, чтобы ремни не так сильно врезались в кожу. На секунду он отвлекается, показывает, куда нести раненных, а потом поворачивается к нам.
- Командующий Восьмым Мерен, - представляет ее Боггс. – Капитан, это наши солдаты. Мадж Андерси, Гейл Хоторн, ну, и конечно, Пит Мелларк.
Мерен пожимает наши руки и внимательно смотрит на меня.
- Рад, что ты в порядке, Пит. Мы уже сомневались, жив ли ты.
Мне кажется, или он меня обвиняет?
- Долгий реабилитационный период, - поясняет Боггс, стараясь оправдать меня. – Но, тем не менее, он настоял на приезде.
- Будем надеется, что на раненных он хорошо подействует, - кивает капитан.
- Только не говорите мне, что вы помещаете их всех в один склад? – недовольно бурчит Гейл, оглядываясь на госпиталь.
Тут я с ним согласен. Любая эпидемия – и они все погибнут.
- Это все же лучше, чем бросать их умирать в одиночестве, - теперь уже очередь Мерена оправдываться.
- Я имел в виду другое.
- Тем не менее, у нас нет особого выбора. Я буду вам чрезмерно благодарен, если вы придумаете что-нибудь получше и убедите в этом Койн, - спокойно отвечает Мерен и направляется к госпиталю. – Заходи, мальчик, бери с собой друзей.
Я иду следом за ним, не оглядываясь на компанию у меня за спиной. Передняя часть склада огорожена коробками и закрыта брезентом. Взгляд невольно падает на гору трупов, лица которых закрыты белыми простынями.
- Мы начали рыть общую могилу на окраине Дистрикта, но нам помешала бомбежка. И потом, у меня просто нет свободных рук, чтобы отнести их туда, - объясняет Мерен.
Он находит щель в брезентовых шторах и раздвигает их в сторону. Делаю шаг внутрь и получаю мощный удар по обонянию. Мне хочется не дышать, лишь бы не вдыхать ужасную вонь рвоты, гноя, крови и грязного постельного белья. Все шесть люков открыты, но свежий воздух не поступает в помещение. На складе царит полумрак, так что мне необходимо несколько минут, чтобы глаза привыкли к темноте. Едва я начинаю различать силуэты, я вижу несколько сотен раненных людей. Они лежат на койках, раскладушках, тюфяках и на полу. Места непростительно мало. Плач их родных, стоны раненных и жужжание больших черных мух сливаются в ужасающий вой.
В наших Дистриктах никогда не существовало настоящих больниц. Мы умираем дома, но уж лучше умереть среди родных, чем здесь. И тут же вспоминаю, что у них теперь нет домов…
Чтобы не дышать вонью, втягиваю воздух ртом. Струйки пота катятся по спине, перед глазами все плывет, но тут я ловлю на себе два выжидающих взгляда. Боггс и Мерен смотрят на меня в упор, оба явно желают знать, действительно ли я победитель, преодолевающий свое презрение и страх. Шагаю вперед, в центр склада, протискиваясь сквозь ряд коек.
- Пит? – улавливаю я правым ухом и поворачиваю голову. Молодая девушка с замотанной грудью тянет ко мне руку, а я хватаюсь за нее, как утопающий за соломинку. Бинты не останавливают кровь, цвет ее майки невозможно установить, ей явно очень больно, но я вижу в ее глазах надежду и счастье.
- Пит, это правда ты? – шепчет она, едва разжимая губы, так что мне приходится присесть на край ее кушетки и наклонится, чтобы я мог разобрать ее слов.
- Да, это я, - я улыбаюсь ей.
Она улыбается мне в ответ и выражение ее лица меняется. На несколько мгновений гримаса горя, боли и страданий сменяется радостью. Ее лицо светлеет, при виде меня и звуков моего голоса. Надежда на то, что все обязательно будет хорошо, зарождается внутри нее.
- Ты жив! Люди говорили, но мы все же не доверяли! Надо сказать маме! – тараторит она, пытаясь сесть, но потом оставляет попытки и кричит кому-то через несколько кроватей. – Мама, мама! Он правда здесь! Пит Мелларк здесь!
Вместе с женщиной преклонных лет ко мне разворачиваются все, кто могут слышать. Сотни глаз внимательно смотрят на меня, пока я подхожу к матери девушки, узнавшей меня первой. Любезно улыбаюсь ей, пожимаю протянутую руку и спрашиваю, как она себя чувствует. Женщина молчит, видимо, повредила связки при бомбежке, но она внимательно смотрит на меня своими синими глубокими глазами.
Новость о том, что я здесь тут же долетает до дальних краев госпиталя. Я хожу среди рядов, пожимаю протянутые руки, улыбаюсь всем, знакомлюсь, спрашиваю о их самочувствии, разговариваю с теми, кто не может двигаться. Никаких призывов, лозунгов. Боггс прав, этим людям нужно лишь посмотреть на меня, чтобы понять, что им есть за что бороться.
Каждый человек в этом помещении хочет прикоснуться ко мне, так что я окружен сотнями рук, которые просто не успеваю пожимать. Их интересует абсолютно все, что связано со мной. Многие спрашивают о моей семье, о Хеймитче и Порции. Сообщаю больным, что у них все хорошо, и они все облегченно вздыхают. И всех они спрашивают о Китнисс. Большинство видели то интервью с Цезарем и все они поразились ее рассказу о жизни победителей и трибутов. Я стараюсь говорить о нашем с ней будущем с оптимизмом и надеюсь, что мои предательски красные уши не заметны в темноте, когда они соболезнуют мне с потерей ребенка. Что же, ты сам виноват, Мелларк. Не Китнисс-то это придумала, а ты втащил ее в эту историю.
Когда мы, наконец, выходим на улицу, я прислоняюсь спиной к стене и пью воду из фляжки, предложенной Боггсом.
- Ты молодец, Пит. У нас получился просто замечательный материал, - сообщает нам Крессида, женщина лет тридцати, главная среди телеоператоров.
Тоже самое мне говорит Хеймитч, когда мы поднимаемся обратно на планолет. Я киваю в ответ на его слова и засыпаю, сидя в кресле.
