Глава 24. Ментальные искусстваВ течение следующих трех дней Гарри читал, изучал и практиковал окклюменцию усерднее, чем любой предмет на СОВ. Но даже так он осознавал, что если бы его попросили применить на практике ту информацию из книги, которую он понимал, то едва наскреб бы на «Удовлетворительно». Он не понимал, как он может очистить свой разум от всех мыслей, когда он мог думать только о том, что прямо по коридору от него лежит его друг при смерти. Или как он может вытеснить все эмоции, когда беспокойство и нетерпение так полностью и не покинули его разум.
Он пытался, он действительно пытался это сделать. То, что раньше казалось бессмысленной тратой времени и сил, внезапно стало насущной проблемой, и Гарри уже не мог сдаваться при первых же признаках трудностей.
И он
начал понимать некоторые концепции. До него снизошло озарение, когда он прочитал о схожих умственных дисциплинах, необходимых для того, чтобы противостоять проклятию Империуса и отразить нападение легилиментов. Снейп упоминал что-то об этом на их первом уроке в прошлом семестре, но Гарри слишком нервничал из-за этих уроков, чтобы обратить на это пристальное внимание. Чтение о подобных навыках теперь давало ему новую надежду, что, возможно, у него все-таки есть шанс научиться окклюменции. Он не без труда сбросил с себя проклятие Империуса; окклюменция, несомненно, тоже будет включать в себя немало трудностей. Но это уже не было невозможно, и эта мысль заставляла его продвигаться вперед в изучении.
Он даже был приятно удивлен, обнаружив, что эта наука была не только тягомотиной. Как только он покончил со скучными вводными главами, то нашел довольно много интересных фактов об окклюменции и тактиках, которые могли бы применять окклюменты. Он понял, что дело не только в отражении атак врага, но и в умении сбить его с толку. Когда он добрался до главы о том, как сильные эмоции могут быть привязаны к определенным воспоминаниям, которые затем могут быть использованы для того, чтобы напустить легилиментов на ложный след, он дважды прочитал эту главу и отметил ее для дальнейшего изучения. Он знал, что этот навык особенно пригодится после того, как он овладеет основами.
Если он овладеет основами. Он сдержал вздох от непрошеной мысли и мысленно поправил себя.
Когда. Когда он овладеет основами.
Потому что он это
сделает.
Он вытянул ноги на полу чердака и чихнул, когда из-за этого движения в воздухе поднялось немного пыли. Он закашлялся, когда пыль осела на пол, и склонился над книгой, чтобы закончить чтение еще одной главы.
Со дня приезда Уизли дом на площади Гриммо был так переполнен волшебниками, приходящими и уходящими, шепчущими и плачущими, что Гарри из кожи вон лез, чтобы найти место для чтения книги и практикования окклюменции, чтобы его при этом не отвлекали. Даже его комната большую часть времени была для этого недоступна, поскольку теперь он делил ее с Фредом и Джорджем.
Гарри не очень возражал против такой компании, но то, что они стояли на голове, сильно мешало ему заниматься в дневное время или практиковаться в очищении сознания по ночам. И вот каждый день он ловил себя на том, что пробирается на чердак – единственное место, куда больше никто в доме не отваживался заходить.
Все остальные были настолько отвлечены состоянием Рона и последствиями нападения на Нору, что, пока он появлялся во время еды, казалось, мало кого заботило, куда он уходил днем. Джинни иногда бросала на него любопытные взгляды, когда он ускользал, но никогда не спрашивала куда, и за это он был ей благодарен. До прошлого учебного года им с Джинни не довелось узнать друг друга получше, но он быстро понял, что от ее внимания редко ускользает происходящее вокруг нее. Возможно, это было результатом того, что он была самой младшей в семье. Кроме того, он начинал ценить ее понимание того, когда не стоит вытягивать ответы из человека.
— Гарри? — раздался голос позади него.
— Аааааа!— закричал он, щелкая пером в руке. Он резко обернулся и широко раскрыл глаза. — Гер... Гермиона? Что ты…?
— Извини, — Гермиона сделала шаг назад. Она неловко сжала руки перед собой и осмотрела пыльный чердак покрасневшими глазами. — Я не хотела тебя напугать. Я думала, ты слышал, как я подошла.
Он смотрел на нее еще некоторое время, прежде чем сообразил, что происходит, а затем встал и раскинул руки для объятий. Гермиона слабо улыбнулась ему и позволила заключить себя в объятия. Несколько секунд они провели в приятном молчании. Гарри обрадовался, что не проходит это в одиночку. Гермиона прекрасно знала, как он относится к Рону. Она разделяла те же чувства.
Гермиона отстранилась первой, слегка шмыгнув носом и вытирая глаза рукавом.
— Я рада, что с тобой все в порядке.
— Я тоже, — сказал Гарри, слегка улыбнувшись.
— Здесь… э, славно, — неуверенно произнесла она, осторожно присаживаясь на наименее пыльное место на полу, которое смогла отыскать.
— Здесь тихо. — Гарри снова сел. — Как ты узнала, где меня найти?
— Мистер Уизли, — просто сказала Гермиона и, увидев его удивленно приподнятые брови, раздраженно пояснила: — Ты не ожидал, что кто-то будет интересоваться, где ты пропадаешь часами напролет? Конечно, Уизли знают, что лучше не забывать присматривать за тобой, пока Волдеморт находится на тропе войны.
Гарри снова нерешительно пожал плечами и опустил глаза в книгу.
— Ты... э-э ... — он прочистил горло, не в силах встретиться с ней взглядом, когда спросил: —...Ты была у Рона?
— Да, — тихо ответила Гермиона дрожащим голосом. Она шмыгнула носом. — Я немного посидела с ним, прежде чем отправилась на поиски тебя.
Гарри кивнул, не зная, что еще сказать. Он поднял глаза, когда Гермиона положила на него свою руку.
— Это не твоя вина, Гарри, — серьезно сказала она. Он попытался отвести взгляд, но она подвинулась так, чтобы ему ничего не оставалось, как снова посмотреть ей в глаза. — Я знаю тебя, Гарри. Я
знаю тебя, и ты не можешь не винить себя прямо сейчас. Но, — повторила она уже более отчетливо, — то, что случилось с Роном,
не твоя вина.
Он почувствовал, как его глаза наполнились слезами, и на этот раз она позволила ему отвести взгляд. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы заговорить, так он волновался, что его голос мог дрогнуть. Он не был согласен с Гермионой, что это не его вина. Конечно, так оно и было. Волдеморт никогда бы не пошел за Роном, если бы не Гарри. Но Гермиона будет настаивать на обратном, если он не согласится. Он решил, что лучше всего будет сменить тему разговора.
— Значит, ты здесь до конца каникул? — спросил Гарри, радуясь, что его голос звучит ровно.
Гермиона понимающе посмотрела на него, но позволила ему сменить тему.
— Да. Я уже перенесла свои вещи в комнату Джинни. Мистер Уизли поговорил с моими родителями и заверил их, что здесь я буду в большей безопасности, чем где-либо еще. Они были довольно обеспокоены, ты же знаешь... — она замолчала и крепче сжала руку Гарри. Она глубоко вздохнула и отпустила его руку, вместо этого потянувшись за книгой.
Гарри откинулся назад и наблюдал, как она с трудом приподнимает огромную книгу, чтобы прочитать название.
— Окклюменция? — спросила она с некоторым удивлением, опуская книгу обратно на пол. — Профессор Снейп опять дает тебе уроки?
— Не совсем, — она вопросительно посмотрела на него, и он объяснил:
— Ну, однажды он помог мне очистить разум. Но он не учит меня окклюменции. Дамблдор делает это. Или, насколько я понимаю, планирует в будущем. Когда у него будет время. А пока что я пытаюсь учиться самостоятельно.
— Читая книгу, — ответила Гермиона, и в ее глазах заплясали веселые искорки.
— Да, читая книгу, — сказал он, прищурившись. — Ты же знаешь, я
умею читать.
— Конечно, умеешь, — сказала она успокаивающим тоном, и улыбка тронула ее губы. — И ты прекрасно с этим справляешься. Это просто... не свойственный для тебя... ну, выбор занятия, ты должен это признать.
Он открыл было рот, чтобы возразить, но лучше подумал над этим и резко сжал губы. Нет нужды спорить, когда она была совершенно права. Он не был так уж плох, как Рон, когда дело доходило до учебы, но он все-таки предпочитал учиться на собственном опыте, а не по книгам.
Он вздохнул и снова опустил глаза на раскрытые перед ним страницы.
— Я не знаю, как еще можно ее изучать, — тихо признался он. — Уроки со Снейпом в прошлом году были обречены на провал с самого начала, а Дамблдор уехал по делам Ордена. Вчера он прислал мне записку, что наши занятия начнутся в первую учебную неделю. Но мне нужно научиться этому
сейчас... и эта книга — единственное, что способно меня обучить.
Гермиона молчала достаточно долго, и Гарри пришлось поднять на нее глаза. Она внимательно наблюдала за ним, и по выражению ее лица Гарри понял, что она пытается решить, стоит ли читать ему лекцию о неуместном чувстве вины или о другой подобной ерунде. Он бросил на нее острый взгляд, прежде чем она смогла начать, и этого было достаточно, чтобы убедить ее, по крайней мере, отложить этот разговор на потом.
Она снова потянулась к книге и подвинулась так, чтобы они оба могли ее читать.
— Так. Что ты уже узнал и с чего нам следует начать?
Гарри вытаращил глаза.
— Нам?
— Ну, конечно, — сказала она, пролистывая главу, которую он только что прочел. — Тебе нужно научиться окклюменции, и я собираюсь тебе помочь.
— Разве ты... разве ты не хочешь посидеть с Роном?
Она глубоко вздохнула.
— С ним миссис Уизли, — тихо сказала она и решительно добавила: — Сейчас ты нуждаешься во мне больше, чем он.
Верная своему слову, Гермиона помогала ему до конца дня, оставляя его одного только для того, чтобы принести закуски и напитки из кухни. Гарри всегда поражала ее способность впитывать знания, но даже после пяти лет дружбы он был поражен тем, как много она смогла узнать и объяснить ему за один день.
— Ну конечно, это только теория, — сказала она так же бойко, как и он сам. — Я понимаю, о чем говорится в книге, но не имею ни малейшего представления, как это осуществить на практике. Согласно этой книге, часть способности овладевания окклюменцией включает в себя врожденные склонности к ментальным искусствам. Ты всегда проявлял к этому больше задатков, чем я, знаешь ли, с твоей способностью сопротивляться Империусу и вызывать Патронуса в таком юном возрасте, — она оторвала взгляд от страниц книги и многозначительно посмотрела на него, словно предвкушая возражение. — Это заклинание, которое требует способности в ментальных искусствах, ты же знаешь. Любое заклинание, подобное Патронусу, которое требует, чтобы волшебник вызвал определенные воспоминания или чувства, чтобы сотворить его, имеет связь с базовыми навыками, необходимыми для овладения окклюменцией и легилименцией…Ох! — она прервала свою собственную лекцию, чтобы взволнованно пролистать главу, которую искала.
Гарри терпеливо ждал, и через несколько минут она оторвала взгляд от книги и продолжила так, как будто и не останавливалась:
— Многие волшебники, которые практиковали защитную магию, безусловно учились вызывать Патронуса, но им приходилось учиться намного дольше и усерднее, чем тебе... не говоря уже о том, что они были старше тебя, когда ты этому научился. Но все же никто из нас не может удерживать его так хорошо и долго, как ты в тринадцать лет. И вряд ли
всякий взрослый волшебник может сопротивляться проклятию Империус. У тебя крепкий ум, и если написанное в книге правда, Гарри, то я действительно считаю, что научиться окклюменции тебе будет легче, чем ты думаешь. Ты даже можешь
овладеть ею. Особенно теперь, когда ты действительно
хочешь изучить ее.
Чем дольше Гермиона говорила, тем больше взволнованным становилось ее лицо, и Гарри ощутил поддержку от ее слов. Хотя также они заставляли его немного нервничать: что, если он окажется таким же плохим учеником в постижении окклюменции, как и в прошлом году, и разочарует ее? Но с ее помощью он начинал надеяться, что
сможет научиться этому трудному навыку. Он задавался вопросом, был ли это правильный путь, по которому он должен был идти, чтобы его видение Судного дня не сбылось. Что вызвало еще один вопрос.
— Что насчет... — он замолчал, не зная, как сформулировать вопрос, который только что пришел ему в голову. На самом деле он не хотел говорить о своих снах, но ему нужно было кое-что узнать. — А ты не знаешь... ну, связаны ли прорицания с тем же видом ментальных искусств? Я не про чайные листья и хрустальные шары, — поспешил объяснить он, заметив ее скептический взгляд. — Я имею в виду... провидцев. Пророчества. Настоящие. Думаешь ли ты, что кто-нибудь с... гм, природной склонностью к ментальным искусствам... может быть более склонен к способностям, связанным с гаданием?
Гермиона склонила голову набок, на мгновение задумавшись. Гарри облегченно вздохнул. Несмотря на ее обычное отвращение к прорицаниям, она отнеслась к его вопросу серьезно. Он действительно хотел узнать, связаны ли все его уникальные способности и достижения каким-то образом. Может быть, возможность того, что у него было Внутреннее Око, была связана с его способностями в ментальных искусствах…?
— Я не знаю наверняка... — медленно произнесла Гермиона, — но судя по тому, как эта книга рассказывает об этом и что я прочитала о ментальных искусствах, я думаю, что между этими силами нет никакой связи. Во всяком случае, не очевидной и не сильной.
— О, — было все, что Гарри смог придумать в качестве ответа. Он снова посмотрел на страницу, которую читала Гермиона. Ответ его не слишком разочаровал. Он только на мгновение понадеялся, что ему дадут ответ на вопрос о его странной новой силе.
Но Гермиона еще не закончила размышлять вслух, не теперь, когда Гарри дал ей еще одну загадку, к которой нужно найти ответ.
— Пророчество, по-видимому, не требует дисциплинированности ума, ты же знаешь. Судя по тому, что я читала, у человека либо есть дар, либо его нет. Конечно, некоторые могут не согласиться, — она закатила глаза, и Гарри был уверен, что она думает о Трелони. — Но провидение больше про открытие разума дару, которым ты уже обладаешь, как я думаю. Внутреннее Око — это не мышца, которую каждый может тренировать или развивать. Оно у тебя либо есть, либо нет. Но ментальные искусства... ну, каждый может научиться им в какой-то степени, не так ли? Такой человек, как ты, с крепким умом и природным талантом, просто обладает большим врожденным потенциалом.
Гарри рассеянно кивнул. Значит, у его возможных способностей провидца была другая природа. Он не знал почему, но сейчас почувствовал некоторое облегчение от слов Гермионы, хотя бы потому, что мог на время отодвинуть Другого Гарри на задний план. Если понимание его видений не было связано с изучением окклюменции, то он разберется с ними позже.
— Ты думаешь о пророчестве? — тихо спросила Гермиона, внимательно наблюдая за ним.
— Что? Нет, — Гарри отмахнулся от ее вопроса. — Просто любопытно.
Она скептически посмотрела на него, и Гарри почувствовал, как его губы слегка скривились. Иногда наличие всезнайки в качестве подруги раздражало, но все же было приятно иметь такого проницательного человека на своей стороне.
— Я думал о кое-чем, но не о пророчестве, — заверил он ее. — Я расскажу тебе об этом в другой раз, ладно? Я обещаю. Просто... давай пока сосредоточимся на окклюменции, хорошо?
Гарри мог бы сказать, что он вызвал у нее любопытство, но она быстро согласилась, и они снова уткнулись носами в книгу, обсуждая, что Гарри мог бы использовать в качестве мысленного якоря для упражнения по очищению разума.
***
— Гарри! Гермиона!
Несколько часов спустя их прервал голос Джинни, и Гарри подняв голову, с удивлением увидел, что за крошечным окошком чердака уже смеркалось.
— Мама послала меня позвать вас на ужин! — голос Джинни раздался прямо под чердаком, и Гарри поморщился от доказательства того, что они действительно знали, куда он пропадал последние несколько дней.
— Идем! — крикнула вниз Гермиона, делая несколько заметок на одном из кусков пергамента, который она положила рядом с книгой на недавно очищенном участке пола. Раньше Гарри забавлялся, когда она заставляла его держать книгу так, чтобы она могла подметать. Мысль о работе с пыльной книгой или пергаментом вызвала у нее настоящую дрожь.
— Как ты думаешь, мы еще поработаем над принципами, изложенными в четырнадцатой главе ? — сказала она, осторожно положив перо на край пергамента, и встала, вытянув обе руки. — Поскольку ты все еще испытываешь трудности с очищением разума, было бы полезно перейти к упражнениям по укреплению разума, а затем вернуться назад.
— Да. Звучит неплохо, — сказал он, вытягивая ноги, затекшие от долгого сидения на жестком полу. Когда она направилась к лестнице, он остановил ее, положив руку ей на плечо, и подождал, пока она вопросительно не взглянула на него. — Спасибо, Гермиона, — сказал он так искренне, как только мог. — Ты уже помогла мне изучить за один день больше информации, чем я прошел в одиночку за целых три дня.
Гермиона улыбнулась и быстро обняла его, прежде чем спустилась с ним по лестнице.
Ужин, как обычно, был погружен в атмосферу скорби, и к тому времени, когда Гарри и Гермиона добрались до кухни, они уже почти перестали радоваться успехам. Изолировавшись от всех на чердаке, было гораздо легче вообразить, что все в мире идет своим чередом и самым важным делом в мире является учеба.
И это, конечно,
было очень важно. Окклюменция сейчас была
очень важна для Гарри.
Но спускаясь вниз, находясь в окружении Уизли, он мог думать только об одной причине, почему это было так важно: Рон.
— Как он? — он слышал, как шепотом спросила Гермиона у Джинни, когда они усаживались за кухонный стол. Джинни печально покачала головой, и это было ответом, который им требовался. Гарри почувствовал знакомый спазм в желудке и потянулся за миской тушеного мяса, хотя бы для того, чтобы заверить миссис Уизли, что он не нуждается в заботе вдобавок ко всему остальному.
Он едва поднял глаза, когда дверь со скрипом открылась, но он у него перехватило дыхание, когда Снейп вошел в комнату. Гарри уже несколько дней не видел его даже мельком, с тех пор как... ну, с того самого
инцидента, как назвал его Дамблдор. И это было даже не из-за того, что Гарри не пытался его увидеть. Он несколько раз стучал в дверь лаборатории профессора, но та оставалась закрыта на замок. И это было к лучшему. Гарри все равно не знал, что хотел сказать.
Было ясно, что Снейп избегал его. Обычно Гарри это вполне устраивало, но сейчас он обнаружил, что Снейп интересует его так, как никогда прежде. Именно сейчас он почувствовал странное желание поздороваться и спросить, как у этого человека обстоят дела с его зельями. Подумав о реакции, которая последует не только от Снейпа, но и от остальных обитателей кухни, он подавил эту мысль и опустил взгляд в тарелку с едой, не говоря ни слова.
Но не смотря на это, он следил за Снейпом краем глаза. Мужчина не задержался больше чем на полминуты. Он вошел, принял тарелку с едой от миссис Уизли, пробормотав слова благодарности, и сразу же вышел в коридор. Он ни разу не взглянул на Гарри.
Гарри понятия не имел, почему это его беспокоит. Он вздохнул, жуя кусочек тушеного мяса. Он еще больше запутался в своих чувствах, чем когда-либо. Гарри не знал, следует ли ему ненавидеть этого человека или быть ему благодарным, спорить с ним или засыпать его вопросами. Он также не знал, затаил ли Снейп на него обиду после его поведения прошлой ночью... или, может быть, обиду на него за вмешательство в дела Дамблдора. Все это сбивало с толку и, конечно же, не помогало умению очищать разум.
Он откусил еще кусочек мяса, не чувствуя его вкуса, и поднял глаза, заметив, что Гермиона наблюдает за ним. Гарри видел, как в ее голове рождаются новые вопросы, и не мог представить, как сможет ответить на них, если сам запутался.
И действительно, как только они снова оказались на чердаке, она спросила:
— Значит, Снейп все еще на площади Гриммо? — когда Гарри просто пожал плечами, она продолжила: — Профессор Дамблдор ни разу не упомянул об этом, когда говорил с моими родителями. Конечно, с чего бы ему это делать? Мы все скорее были сосредоточены на Роне... — ее голос слегка дрогнул, но она заговорила дальше: — …А также на тебе, войне и мне, которой, возможно, грозит опасность... — она замолчала, прежде чем вернулась к сути дела. — Я удивлялась, как вы двое смогли поладить после того, как мы уехали в прошлый раз. Ты не говорил.
Гарри снова начал пожимать плечами, не в настроении вдаваться в подробности, но остановился, взглянув на любопытное лицо Гермионы. Она была таким лучшим другом, о котором только можно мечтать. Она помогала ему, хотя именно из-за него Рон, возможно, умирал внизу. Он перед ней в долгу.
— Он был хорош, — неуверенно ответил он.
— Хорош... — медленно повторила Гермиона.
Гарри поднял голову.
— Ну... вообще-то лучше, чем просто хорош. Я имею в виду, по стандартам Снейпа. Он все еще настоящий мерзавец, но уже несколько раз выручал меня.
— Неужели? – Гермиона удивленно подняла брови. — Значит, ты с профессором Снейпом теперь в ладах?
Гарри улыбнулся ее недоверчивому тону.
— Я бы так не сказал. Больше похоже на то, что мы стали терпимыми к друг другу? Да, терпимыми. Я не видел его уже несколько дней... но на какое-то время мы как будто научились терпеть друг друга. На большую часть времени. Мы вроде как должны были это сделать, находясь в непосредственной близости, — он нарочно не рассказал ей об их последней встрече. Он не был уверен, что хочет ставить ее в известность, пока ему не удалось заставить Снейпа снова поговорить с ним.
Гермиона несколько секунд внимательно смотрела на него, словно хотела что-то сказать. Гарри опустил голову и рассеянно перевернул страницу в книге по окклюменции.
— Если сейчас дела идут куда лучше... и он уже помог тебе... — Гермиона замолчала, словно подыскивала нужные слова, и Гарри напрягся, точно зная, к чему она клонит, — почему... ну, почему ты не можешь прямо сейчас возобновить уроки окклюменции?
— Нет, — тотчас же ответил Гарри.
— Гарри…
— Нет, — твердо сказал он. — Может быть, я и не против проводить слишком много времени в его лаборатории теперь, но я ни за что не позволю ему снова проникнуть в мой разум.
— Дамблдор доверяет…
—
Я знаю, Гермиона, — он постарался говорить тише, не желая кричать на нее. — Я знаю, что Дамблдор ему доверяет, ладно? Но проблема не в этом. Я сам, кажется, стал доверять ему. Я даже думаю, что вполне возможно, что он на нашей стороне. Я знаю, выдохни. Но это не значит, что я хочу, чтобы он копался в моем мозгу. Неужели ты думаешь, что я хочу впустить в свой разум кого угодно? Чтобы он увидел мои самые сокровенные тайны? Узнал обо мне все?
Тебе бы это понравилось?
Гермиона немного помолчала, а потом тихо ответила:
— Нет. Нет, Гарри, ты прав, мне бы не понравилось.
Гарри кивнул, готовый продолжить учебу, но она еще не закончила. Она положила руку ему на плечо и взглянула на него так серьезно, что он понял: как бы сильно он ни был не согласен с тем, что она собирается сказать, он будет слушать.
— Мне бы это не понравилось, но я бы сделала это, если бы это было единственным выходом. И я думаю, что ты тоже бы так поступил.
— Это не единственный выход, — слабо запротестовал он, махнув рукой на них и книгу. — Мы делаем успехи, Гермиона.
— Да. Это так. Я просто... — Гермиона прикусила губу. — Послушай, я знаю, что помогаю тебе меньше суток, но ты уже больше полугода безуспешно пытаешься очистить разум. Чем больше я читаю об окклюменции, тем больше я беспокоюсь о том, что теория не поможет тебе так сильно, как работа с опытным окклюментом.
Гарри устало потер глаза. У него больше не было сил спорить. Он знал, что она была права. Он гордился прогрессом, достигнутым им в понимании окклюменции, но все еще не понимал, как применить эти знания на практике. Гермиона училась по книгам, но он лучше учился, когда ему
показывали, как что-то делать. Он все еще не был уверен, что Снейп был тем самым человеком, который мог бы ему показать, но логически он понимал, что этот человек — все, что у него сейчас было.
— Он не стал бы учить меня сейчас, даже если бы я попросил, — наконец сказал Гарри, потерпев поражение. — Даже если бы я захотел, даже если бы я попросил его снова учить меня, нужно понимать, что в первую очередь это он закончил наши уроки. И у него были на это весомые причины. Я предал его, так как стал рыться в его воспоминаниях.
— Так извинись, — сказала Гермиона, как будто это было так просто, и Гарри усмехнулся. — Ну, Гарри, очевидно, что ты чувствуешь себя из-за этого плохо. Даже если он не принимает твоих извинений или не соглашается учить тебя, правильно извиняться, когда ты жалеешь о том, что обидел кого-то.
— Да, но я не единственный, кто должен извиниться, — мрачно пробормотал он. Он знал, что это звучит по-детски, но все же…
— Конечно, нет, — согласилась Гермиона. — Он был просто ужасен с тобой, со всеми нами, с самого начала. И он взрослый. Ему следовало бы знать. Но Гарри... — она похлопала его по руке. — Если бы мы все ждали, чтобы извиниться, пока человек сам не сделает это первым — даже если он больше неправ, чем мы — никто бы никогда не извинился за свои действия, ты так не думаешь?
Гарри на мгновение задумался об этом, и Гермиона позволила ему, откинувшись назад, опереться всем своим весом на ее руки.
Наконец он вздохнул.
— Я... я подумаю об этом. Хотя скорее всего мне это аукнется. Он такой же слизеринец, как и все остальные. Он повсюду видит заговоры и планы. Он, наверное, подумает, что я извиняюсь только для того, чтобы насолить ему, или поставить его в неловкое положение, или получить от него что-нибудь, — он сделал паузу, обдумывая эту мысль в своей голове. — И это правда, не так ли? Если я пойду туда, потому что мне нужна помощь с окклюменцией, он сразу же поймет, что это моя истинная мотивация. Он вышвырнет меня прежде, чем я успею произнести хотя бы два слова, и вряд ли он когда-нибудь задумается о них…
— Ну, разве ты не сожалеешь по-настоящему?
— Да, конечно сожалею. Я пожалел, как только сделал это. Но он никогда в это не поверит.
— Ты ничего не можешь с этим поделать. Ты искренен, вот что важно, и в этом весь ты. Если он этого не видит, что ж... — она пожала плечами.
— Тебе легко говорить, — пробормотал он. — Ты не та, кто должен думать о том, что тебя посадят на кол за то, что ты «осмелишься совершить акт покаяния для манипулирования… гм, или чего-то другого». Хм... хотя, если подумать, он действительно предпочел бы, чтобы я стал таким же манипулятивным. Он
действительно хотел больше походить на слизеринца.
Гермиона озадаченно улыбнулась ему.
— Когда-нибудь тебе придется рассказать мне, что именно произошло этим летом.
Его мысли метнулись к образу Снейпа, комично одетого в одежду Дадли у Дурслей, и он улыбнулся. Он чуть не расхохотался вслух при этом воспоминании, но затем его разум также вызвал образ Вернона, яростно трясущего его покрытое синяками тело перед Снейпом.
— Мм, да. Я тебе как-нибудь расскажу об этом.
Только не все, — тихо добавил он.
Ее это полностью устроило, и она оставила эту тему и начала помогать ему в упражнении по укреплению разума.
Они пробыли на чердаке еще несколько часов, пока миссис Уизли не приказала всем приготовиться ко сну. Гарри в изнеможении потер виски, пока они шли через весь дом к своим комнатам. В третьем упражнении он добился немного большего успеха, но даже Гермиона начала выказывать некоторое разочарование по поводу того, сколько времени им потребовалось, чтобы добиться реального прогресса. Они уже привыкли выполнять упражнение по такому кругу: Гермиона читала отрывок вслух, Гарри частично понимал его, пока Гермиона не объясняла ему на простом английском, свет зажигался, он начинал практиковаться, а потом... ничего. Или, может быть, какой-то прогресс, но его было недостаточно. Благодаря Гермионе он теперь понимал, что книга велит ему делать, но никак не мог понять, как это делается на практике.
Как бы он ни был благодарен Гермионе за ее помощь сегодня, он был еще более расстроен, зная, что даже с ее превосходной помощью он все еще не мог освоить простое ментальное упражнение.
Почти не думая об этом, после того, как они с Гермионой разошлись в разных направлениях, он обнаружил, что сворачивает в сторону от своего собственного коридора. Вскоре он оказался перед закрытой дверью лаборатории Снейпа, где уже несколько раз оказывался после их ссоры. Сквозь щели в двери пробился свет, и Гарри услышал слабый свистящий звук изнутри. Он постучал прежде, чем смог отговорить себя от этого.
Ответа не последовало, как и в любой другой раз, когда он пытался это сделать. Снейп
определенно избегал его, так как притворялся, что не слышит его сейчас, когда все уже разошлись по своим спальням и в доме наступила тишина. Любому, кто находился снаружи, было совершенно очевидно, что Снейп был внутри. Он даже
не пытался скрыть, что игнорирует Гарри.
Сделав глубокий вдох, он сказал так громко, как только осмелился:
— Я никуда не уйду. Если вы не ответите, я просто буду сидеть здесь и ждать, пока вы не выйдите, чтобы поесть или воспользоваться туалетом.
Но ответа по-прежнему не было. Гарри прищурился и огляделся в поисках подходящего места. Он устал и хотел лечь спать, но мог хотя бы немного побыть здесь, чтобы показать Снейпу, что не шутит.
Не успел Гарри сесть, как дверь резко распахнулась. Он увидел суровое лицо Снейпа, его губы были сжаты в тонкую линию, волосы еще более прямые и засаленные, чем обычно. Гарри вскочил на ноги.
— Можно мне войти?
— Нет, вы не можете войти, — отрезал Снейп. — Я работаю над очень чувствительными и нестабильными зельями, которые требуют моей полной концентрации.
— Я могу помочь, — быстро предложил Гарри. Однообразные движения нарезки ингредиентов внезапно показались ему отличным способом снять стресс от его неудач в окклюменции.
— Нет.
— Я не буду вам мешать, клянусь. Вы даже не будете знать, что я здесь.
— Весьма сомнительно, — усмехнулся Снейп и уже стал закрывать дверь.
— Подождите! — Гарри просунул ногу, чтобы помешать двери закрыться. — У вас есть зелье «Сна Без Сновидений»?
Гарри не нуждался в нем, по крайней мере сейчас. Просьба о зелье просто казалась лучшим способом заставить Снейпа продолжить с ним разговор, и зелье «Сна Без Сновидений» было первым, что пришло ему на ум. Это сработало, поскольку Снейп помедлил, а затем открыл дверь немного шире.
— У вас было видение? — спросил он, вглядываясь в лицо Гарри.
— Нет, — признался он. — Просто… сны. Не
такие сны, — быстро добавил он, заметив острый взгляд Снейпа. — Просто обычные сны, — это не было ложью. После нападения на Нору ему каждую ночь снились дурные сны. Он не собирался использовать это лекарство без крайней необходимости, но теперь, когда он его попросил, ему показалось, что неплохо было бы иметь его запас.
Казалось, в сознании Снейпа происходила внутренняя борьба на протяжении всего времени, когда он держал дверь открытой. Прежде чем полностью открыть ее, он резко махнул рукой, жестом приглашая Гарри войти.
Входя в лабораторию, Гарри помахал рукой перед своим лицом и закашлялся. Здесь было безусловно туманно, воздух заволокло какой-то дымкой. Он мог увидеть ряд котлов, все они находились в различных стадиях кипения и застывания. Перед ними в ряд выстроились ингредиенты, некоторые еще целые, некоторые нарезанные или измельченные.
— Это все для Рона? — спросил он.
Снейп проигнорировал его вопрос и подошел к шкафу в углу. Звук бьющихся друг о друга бутылок наполнил комнату, а затем он снова подошел к Гарри и протянул ему маленький пузырек с фиолетовой жидкостью.
— Не пейте все сразу. Нескольких глотков перед сном будет достаточно, — проинструктировал он и жестом пригласил Гарри выйти через все еще открытую дверь.
— Вы уверен, что вам не нужна помощь…
— Идите спать, Поттер, — сказал Снейп, и Гарри впервые заметил по выражению лица профессора и его опущенным плечам, что тот устал. Увидев это, он подумал, что, возможно, ему следует сделать так, как сказал мужчина, и уйти... но что, если Снейп продолжит игнорировать его? Когда еще он сможет прояснить ситуацию?
— Мне очень жаль, вы же знаете, — выпалил он, прежде чем смог себя отговорить. — Я знаю, что прошлой ночью перешел черту... и мне жаль.
Снейп замер, его рука повисла в воздухе, когда он потянулся к двери, и Гарри беспокойно ерзал в течение долгих секунд, прежде чем мужчина снова повернулся, чтобы посмотреть на него своими всевидящими темными глазами. Снейп напустил на себя свою бесстрастную маску, но он не слишком хорошо удерживал ее на месте, как обычно, и поэтому Гарри все еще мог видеть грани истощения в его глазах и тяжелой поступи. Тогда он почувствовал укол вины. Был ли он эгоистом, полагая, что профессор избегает его? Возможно, он был так занят варкой зелий и делами Ордена, что у него не было времени заниматься незначительными нуждами Гарри. Теперь ему снова захотелось извиниться, на этот раз за то, что помешал ему работать, но он решил придержать язык за зубами. Кто знает, как сегодня будет воспринято хотя бы одно извинение? Он пошевелился, чувствуя себя неловко под оценивающим взглядом мужчины.
Снейп вздохнул, закрыл дверь и указал на табурет, рядом с которым Гарри стоял.
— Сядьте.
Гарри нервно сидел и смотрел, как Снейп накладывает несколько заклинаний на ближайшие котлы. Некоторые продолжали пузыриться и дымиться, но другие перестали это делать, когда он погрузил их в стазис. Затем Снейп пододвинул свой табурет к Гарри, и сел напротив него. Он резко закатал левый рукав и выставил вперед голую руку.
— Что вы видите, Поттер?
— Гм... – Гарри посмотрел на лицо Снейпа, гадая, был ли это вопрос с подвохом, или его собирались поставить на место каким-то унизительным способом.
— Это... это ваша темная метка, сэр, — сказал он нерешительно.
— Да, — равнодушно ответил Снейп. — А теперь назовите имя Темного Лорда.
Гарри уставился на него, уверенный, что ослышался, но Снейп не стал себя поправлять .
— Вы же сказали мне не…
— Да, и до сих пор вы так хорошо прислушивались к моим пожеланиям, — сказал Снейп с легкой насмешкой в голосе. Он снова сказал: — Произнесите имя Темного Лорда.
— Волдеморт, — почти прошептал Гарри и широко раскрыл глаза, когда темная метка заметно потемнела и, казалось, начала извиваться на руке Снейпа. Мышцы на руке мужчины дергались до тех пор, пока темная метка не вернулась к своему первоначальному оттенку и не осталась лежать неподвижно на его коже.
Снейп опустил рукав, чтобы прикрыть руку, не глядя на Гарри.
— Это было... больно? — прошептал Гарри, когда молчание стало слишком долгим.
Снейп резко кивнул.
— Эта боль не отличается от той, которую испытывают от проклятия Круциатус, она лишь немного слабее и поражает не все тело. Это напоминание последователям Темного Лорда бояться не только его самого, но даже ту власть, которую имеет над нами его имя.
Гарри моргнул, не зная, что на это ответить. Все это внезапно обрело смысл... каждый раз, когда Снейп вздрагивал от имени Волдеморта, или каждый раз, когда он шипел на него, прося называть его как-то иначе. Он начинал чувствовать тяжесть вины за то, что столько раз провоцировал его именем Волдеморта, но эта вина была омрачена шоком от того, что Снейп открыл Гарри нечто настолько личное. Это было совсем на него не похоже. Снейп не делился ничем личным, особенно слабостью, и особенно с Гарри Поттером.
— Почему вы показали мне это, сэр?
— Похоже, у директора сложилось впечатление, что вы действуете разумнее, когда получаете больше, а не меньше информации, — сказал Снейп и скрестил руки на груди. Он по-прежнему не смотрел на Гарри.
— Профессор Дамблдор знает? — Гарри указал на руку Снейпа.
— Более или менее, — сказал Снейп, и по тому, как он отказался вдаваться в подробности, и с тех пор, как Гарри слышал, как Дамблдор произносил имя Волдеморта в присутствии Снейпа, он задавался вопросом, не был ли это один из немногих случаев, когда Дамблдор знал меньше, а не больше. И это еще больше озадачивало его, почему он делится этим с Гарри.
— Мне действительно очень жаль... — начал Гарри, чтобы заполнить пустоту внутри, но его прервали.
— Похоже, у директора школы также сложилось впечатление, что вы взваливаете на себя слишком много ответственности за решения других людей. Он ведет себя, как старый дурак, когда дело касается вас, — добавил Снейп, хотя его усмешка казалась натянутой. — Однако в данном случае он, возможно, прав.
— Сэр? — нахмурившись, спросил Гарри.
— Моя реакция на вашу ошибочную попытку снять напряжение в ситуации, в которой вы находитесь, Поттер, — Снейп бросил на Гарри быстрый взгляд и отвернулся. — Каким бы предосудительным ни было ваше поведение, мое было абсолютно неоправданно. И... — он сделал паузу, чтобы прочистить горло. — …Это не имеет к вам никакого отношения.
Гарри вытаращил глаза. Было ли это извинением? Он не был уверен на сто процентов, но это прозвучало почти как извинение, которое он никогда не слышал от этого человека. Он не мог избавиться от мысли, что Рон никогда не поверит в это, и так же быстро отогнал эту мысль. Он не мог думать о Роне так беззаботно, не мог гадать, сможет ли он когда-нибудь рассказать ему что-нибудь. Это было слишком болезненно.
— Я полагаю, вы нуждаетесь в благодарности за ваше ходатайство от моего имени перед директором, — чопорно сказал Снейп, все еще скрестив руки на груди, и Гарри неловко уставился на то, в какой жесткой манере держался Снейп, и чуть не вздохнул вслух. Почему Снейп всегда должен был делать странные ситуации еще более странными, будучи таким
формальным всякий раз, когда между ними возникала неловкость?
— Нет, сэр. Я, гм, я этого не делал, — наконец ответил он, когда Снейп, казалось, ждал ответа.
Снейп резко кивнул.
— Я верю, что вы будете уважать ту откровенность, которую я разделил с вами сегодня вечером, — он встал и отодвинул свой табурет обратно к рабочему месту.
— Гм, — Гарри с минуту не мог придумать, что сказать. — О. Конечно. Я никому не скажу, профессор. Я обещаю.
Гарри мог сказать, что Снейп считал разговор оконченным, но с точки зрения Гарри, он едва начался. У него не было возможности рассказать о том, как плохо он чувствовал себя в прошлом году из-за ситуации с Омутом Памяти, прежде чем его наполовину продуманный план был сорван личным откровением Снейпа. К тому же они, похоже, вообще не уладили недоразумения. Снейп выглядел так, как будто считал, что выполнил свой долг, поговорив с ним. На самом деле, Гарри начал задаваться вопросом, должен ли он был сделать это по приказу Дамблдора, чтобы остаться здесь, и будет ли он, вероятно, снова игнорировать Гарри до конца лета. Гарри точно не знал, почему это его беспокоило, но это было так. Всего две недели назад он был бы вне себя от радости, если бы Снейп решил проигнорировать его, но теперь он чувствовал себя разочарованным такой перспективой.
Снейп подошел к двери и держал ее открытой, многозначительно глядя на Гарри, и прежде чем он успел подумать, что еще можно сделать, Гарри послушно вышел. Когда дверь со щелком захлопнулась, он не услышал не единого слова от Снейпа, и пошел обратно в свою спальню, чувствуя себя еще более неуютно, чем до того, как наконец-то заставил Снейпа поговорить с ним.
***
Ему было холодно. Было темно, и ему было холодно. На несколько мгновений это было все, что он знал.
Зажегся свет, и он заморгал, зевая. Он открыл глаза и резко сел. Темная фигура приближалась к нему. Он попятился, потянувшись за одеялом... но одеяла не было, как и его кровати. Прежде чем он успел подумать о том, где он находится, он был подвешен в воздухе за лодыжки. Он запаниковал, пытаясь дотянуться до узлов на ногах.
Хор смеха достиг его ушей, и он поднял голову. Вокруг него стояли фигуры в черных мантиях и масках с капюшонами. Пожиратели Смерти что-то скандировали, но он не мог разобрать, что именно. Он еще усерднее попытался развязать узлы, его дыхание перешло в прерывистые, панические вздохи, когда он услышал скользящий звук, исходивший от большой змеи, приближающейся к нему.
— Гарри Поттер. Наконец-то ты присоединился к нам, — произнес знакомый змеиный голос, и Гарри попытался двигаться быстрее, но его руки замедлились, пока не замерли в воздухе. Волдеморт протянул пальцы, чтобы коснуться щеки Гарри, и тот вздрогнул. Его глаза встретились с красными глазами Волдеморта... но они растаяли, сменившись багровым лицом дяди Вернона, изрыгающего слюну и выкрикивающего неразборчивые оскорбления в адрес Гарри. Гарри, наконец, смог пошевелить руками как раз вовремя, чтобы блокировать яростный удар мясистого кулака Вернона.
Его внезапно вырубили, и он приземлился прямо посреди зарослей сорняков.
— Мой сад! — крикнула Петуния, и он увернулся, когда она набросилась на него со сковородкой. Он бежал к парку возле Тисовой улицы так быстро, как только мог, но услышал, что Пожиратели Смерти догоняют его. Парк уже виднелся в далеке, но он споткнулся и упал за завесу. Сириус поймал его.
Гарри облегченно улыбнулся, но Сириус оттолкнул его.
— Сириус, это я. Это Гарри! — закричал он, отчаянно хватая своего крестного отца. Сириус снова оттолкнул его, на этот раз сильнее, и Гарри упал к его ногам.
— Я не хотел умирать, Гарри. Почему ты допустил мою смерть? — укоризненно спросил Сириус.
Гарри почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.
— Я не хотел этого.
— Ты ведь совсем не похож на Джеймса, правда? Ничем не похож на него.
— Я могу попытаться стать, как он! — он снова попытался схватить Сириуса, но его оттолкнули назад, за завесу и он приземлился кучей в своем чулане.
Какое-то время он лежал неподвижно, пытаясь сдержать поток слез, прежде чем услышал еще чье-то дыхание в этом тесном пространстве. Он поспешил сесть в угол, стараясь оставаться как можно спокойнее. Его рука нащупала крошечный фонарик, который он спрятал здесь много лет назад. Он нашел его, включил и... он вовсе не был в своем чулане. Он был в подвале.
Это был тот самый подвал, который Другой Гарри показывал ему раньше. А рядом с ним было его бессознательное «я». Но когда он перевернул тело, то обнаружил, что смотрит прямо в безжизненные глаза Рона. Гарри ахнул и схватил Рона, пытаясь разбудить его, но когда он посмотрел вниз, его руки были покрыты кровью.
Кровь была повсюду. Она стекала со стен, заливая подвал, пытаясь утопить его. Он потянулся к Рону и попытался схватить его, чтобы тот не утонул, но не смог его найти. Неужели он уже утонул? Он ощупал все вокруг, но кровь поднималась слишком быстро. Он должен был выбраться отсюда. Он не мог дышать. Теперь он был под ней, он тонул, он…
Гарри, задыхаясь, проснулся, на этот раз по-настоящему. Он попытался сесть, но не смог пошевелиться. Он яростно рвал на себе простыни, которые спутались вокруг его мокрого от пота тела, и по привычке намеренно замедлил дыхание, внимательно прислушиваясь, не разбудил ли кого-нибудь. Он мог слышать, как храп близнецов эхом разносится по маленькой комнате, и вздохнул с облегчением. Он провел рукой по мокрым щекам, радуясь, что по крайней мере никто не стал очевидцем его кошмара.
Зная, что в ближайшее время ему не удастся снова заснуть, он босиком прошел в туалет и плеснул себе в лицо водой. Он уставился на себя в зеркало, разглядывая свое покрытое пятнами лицо и налитые кровью глаза. Гарри все еще чудилась окровавленная стена из кошмара, и он почувствовал детский страх перед выключением света. Покачав головой, он все равно выключил свет и вышел в коридор дома на площади Гриммо. Он знал, что этой ночью он больше не сможет заснуть, во всяком случае, без приема зелья. Однако он не хотел полагаться на него, не смотря на то, что теперь у него был целый запас. И вместо того, чтобы пойти на кухню, как намеревался, он снова оказался перед закрытой дверью лаборатории Снейпа.
Его голова была полна мыслей, и он не знал, на какой из них остановиться. Окклюменция, Рон, семейство Уизли, Волдеморт, Снейп... Снейп снова приготовился игнорировать его, Снейп притворялся, что его не существует после того, как они были вынуждены узнать так много друг о друге. Он снова подумал о совете Гермионы извиниться за прошлый год и решил, что примет любой исход. Может быть, Снейп даже примет его извинения и даст ему еще несколько подсказок по окклюменции и поможет ему, пока не начнутся официальные занятия с Дамблдором.
Не то чтобы окклюменция могла помочь ему справиться с заурядными кошмарами, которые снились ему все чаще. Он застонал и потер виски, в которых тупыми ударами отдавалась головная боль.
Не в силах решить, готов ли он встретиться со Снейпом прямо сейчас, но не желая пока возвращаться в свою спальню или идти на кухню, он опустился на пол напротив лаборатории. Некоторое время он просто сидел, подтянув колени к груди и глядя на закрытую дверь. В этом коридоре было теплее, чем в его спальне, и пахло так же, как в классе зельеварения в Хогвартсе, только без того холодка в воздухе, который витал повсюду в подземельях. Он показался ему знакомым и в каком-то смысле успокаивающим. Даже несмотря на то, что миссис Уизли привела поместье в надлежащий вид и тщательно вычистила каждый уголок, остальная часть дома все еще хранила затхлый запах, который, казалось, никогда нельзя будет стереть.
Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь очистить свой разум, представляя себя в Хогвартсе. Он отогнал образы из своего кошмара, мысли о плане Волдеморта, беспокойство о Роне и друзьях, мысли о Снейпе и запоздалых извинениях, и попытался просто
пережить это.
Гарри не был уверен, сработало ли это или он был слишком измотан, чтобы продолжать в том же духе, но ему не потребовалось много времени, чтобы голова наклонилась вперед, а сам он расслабился и погрузился в сон.
