Глава 9Глава 9: «Алекс Поттер: унылое лето»
Я понял: о Пророчестве надо поговорить с отцом. Казалось бы, идея бредовая, но я не представляю, что еще можно сделать. Тря дня назад, когда я собрался идти к Гарри поговорить об этом, мне пришлось сначала еще раз пробраться в Отдел Тайн и украсть копию Пророчества, так как первое разбилось, а без доказательства Гарри не поверил бы. Меня тогда чудом не поймали.
Первое время меня беспокоил тот факт, что придется рассказать папе о том, что я был в Министерстве и стащил оттуда пророчество. Дважды, между прочим. Я даже не знаю, как он на это отреагирует. А все почему? Потому что я очень плохо знаю собственного отца. Казалось бы, мы живем бок о бок пятнадцать лет, а я не знаю ничего о нем. Убежден, что и он обо мне тоже. Тем не менее, я решил признаться. Все равно хуже не будет. Наши отношения, по моему глубокому убеждению, просто хуже некуда.
Так что все следующие дни я безуспешно пытался рассказать все отцу. Стыдно сказать – я даже не мог ему признаться, потому что все никак не мог его найти.
А все потому что отцова очередная - Нимфадора Тонкс – занимала все его мысли. Она теперь самый наш важный гость. Если папа и раньше чрезвычайно редко обращал на меня внимание, теперь он практически вообще меня не замечал.
Так что я все чаще бываю либо дома один, либо в своей комнате со строжайшим наказом не выходить, чтобы, не дай Мерлин, не помешать развлечениям папочки. А они с Нимфадорой тем временем наслаждаются жизнью.
Но так бывало и ранее. Больше всего меня волнует вовсе не это, а то, что теперь все уже не так, как прежде, когда папа менял любовниц как перчатки. С Нимфадорой он проводит так много времени, что даже меня, неисправимого, по мнению многих, оптимиста, начинают посещать мрачные мысли. Мне думается, что вскоре папа пригласит Нимфадору к нам жить, или даже вообще женится на ней. А я окажусь совсем не нужным. То есть, я и сейчас не больно нужен, но мачеха, дабы я не маячил у нее перед глазами, вполне может добиться того, чтобы меня удалили из семьи совсем или же отдали на попечение дальним родственникам. И тогда пропадет и без того слабая надежда на то, что отец еще сможет меня полюбить.
Везет же Гарри! У него в семье все наверняка не так печально, как у меня. И отчим принял его, а не постарался всеми правдами и неправдами от него избавиться. И уж его-то наверняка выслушают, ему помогут. Ему не придется, как мне, мучится от полнейшей неизвестности, от незнания, как выкрутиться из беды. Он не один, а я совершенно один.
Даже моих друзей нет в городе: Рон с семьей отдыхает в Турции, им, как многодетной семье, досталась путевка от Министерства, Гермиона с родителями на две недели укатила в Россию. В общем, они оба вернутся довольно скоро, но я боюсь за это время успеть сойти с ума.
Ведь меня все чаще и чаще посещают мысли о пророчестве, о Вольдеморте, об обязанности убить этого монстра или умереть самому…И я не знаю, сколько еще продержусь.
Проснулся я от собственного крика: мне снился жуткий кошмар.
Это было за неделю до поездки в Хогвартс. Во сне я видел, судя по всему, глазами Вольдеморта, окруженного своими верными лизоблюдами. Он все мнил себя величайшим волшебником, прогнозировал, что всюду будет сеять разрушения и хаос. А еще упомянул нас с Гарри. Сказал, что убьет нас, но сначала подвергнет нас мучительным, страшным пыткам.
До сих пор не знаю, что меня зацепило. Можно подумать, это было что-то весьма оригинальное. Да этот монстр постоянно жаждет кого-то пытать и убивать! Но мне стало плохо, даже очень. Будто случилось что-то темное, будто хороших дней уже не будет. И дело не только в увиденном. Мне даже самому странно: никогда раньше я ни в чем не искал двойного смысла, не считал нужным. Зачем? Жизнь была простой и понятной, черно-белой. С одной стороны друзья, с другой враги, семья где-то посередине. Но, оказывается, в жизни все не так просто. Ведь совсем недавно я однозначно причислял Гарри к черному цвету. Враг, и точка. Теперь же выясняется, что он, прежде всего, союзник. Хоть и не знаю, как смогу выдержать союз с избалованным сынком известного зельевара.
Как бы то ни было, у нас общий страшный враг. И этот враг, Вольдеморт, однозначно бросил нам вызов. Опасность перестала казаться эфемерной и стала вполне реальной, что, естественно, не добавляло оптимизма и бодрости духа. А, скорее, наоборот.
Мне было плохо, как никогда, и хотелось только одного – посоветоваться с тем, кто старше, кто лучше знает жизнь, кто может помочь. С отцом. В тот момент я как-то даже забыл, что, собственно, с отцом-то у меня отношения более чем натянутые. Я просто хотел поговорить и получить поддержку.
А наткнулся на Нимфадору. Сам не знаю, что тогда на меня нашло. В общем-то, выглядела она как обычно, но в тот момент она показалась мне настоящей карикатурной мачехой, любящей ссорить и разлучать отцов и детей. Я как-то не принял во внимание неоспоримый факт, что и без Нимфадоры папа не больно-то горел желанием со мной общаться.
В общем, я на нее накричал. Поступок низкий и недостойный, ведь она все-таки женщина. Но в тот момент мне было плевать. Даже не помню, что конкретно наговорил, много было всякого. Я был не в том состоянии, чтобы трезво оценивать ситуацию. А потом пришел отец.
Да, он все слышал и сделал однозначные выводы. Не знаю, кто больше неправ. Я не подумал о чувствах никого, кроме собственных. Нимфадора не попыталась уладить ситуацию по-женски, как умеют только они. А отец… А отец дал мне пощечину, и я никогда не забуду слова, которые он произнес при этом:
- Запомни, Нимфадора куда больше член семьи, чем ты.
И мне вдруг стало нечего терять. Вы знаете, так бывает. Бьешься за что-то долго и упорно, а потом наступает апатия, и понимаешь, что это больше никому не надо, теперь это становится ненужным и тебе. Не потому что утратило важность, а просто гоняться за синей птицей тоже порой надоедает.
Я вышел из дома с намерением больше не возвращаться туда. Не буду врать, будто бы меня кто-то задерживал…
Ну а потом ноги как-то сами принесли в Косой переулок. Это чудное место, мне оно всегда очень нравилось. Вероятно, я надеялся здесь отвлечься от проблем, думал, что станет легче. Ну а вышло все как раз наоборот… Вот так всегда и бывает: думаешь, что хуже некуда… ну а потом понимаешь, что ошибся. Есть, всегда есть.
Не помню, в какой момент я увидел их, помню только затопившее меня негодование. Это были Лили Снейп, моя мама, и Гарри – без сомнения, ее любимый сынок. Знаете, а ведь мне уже почти не было больно. Я почти уже смирился с мыслью, что маме плевать на меня. Почему-то при том, что я точно знал, что отец не любит меня, именно равнодушие мамы вызывало особо острую боль, острее, чем порез ножа.
Но злость, затопившая меня, была направлена не на маму. Я злился на Гарри. Понимал, что это глупо, но поделать с собой ничего не мог. Мне все казалось, что это он виноват в том, что мне живется так тяжело, из-за него я каждый день придумываю что угодно, отговорки и домыслы, только бы хоть немного приукрасить мрачную действительность, в которой родителям плевать на меня. А он живет с родителями, у него семья, ему хорошо.
Казалось, голова вот-вот взорвется от переполняющих ее мыслей. И неудержимо захотелось высказать все это прямо Гарри в лицо.
Такую возможность я получил всего через пару минут, когда, оставив Гарри одного на улице, миссис Снейп зашла в магазин. И в тот момент мне бы подумать, что не так уж она его и любит, раз оставила одного, раз, проходя мимо, так холодно посмотрела. Но думать об этом я был совершенно не в состоянии на тот момент.
И я выкрикнул Гарри прямо в лицо все те мысли, которые одолевали меня. Сам не знаю, на что рассчитывал. Может, на то, что мы подеремся, и мне станет чуточку легче? Как бы то ни было, этого не произошло. Вместо этого брат неожиданно предложил: «Хочешь, поменяемся на недельку, до школы». И я кивнул, ведь в любом случае, по моему тогдашнему мнению, ничего не терял. Домой я все равно решил не возвращаться, а до Хогвартса где-то перекантоваться надо. К тому же, мне захотелось, чтобы братец прочувствовал, что не все живут в шоколаде.
Гарри в ответ на мой кивок молча взмахнул палочкой, заклинанием временно меняя нам цвет глаз. И я пошел за вышедшей из магазина миссис Снейп, в неизвестность, которая не пугала меня.
Странности начались, как только мы с мамой переступили порог особняка Снейпов.
Дело не в том, чтобы было что-то необычное в самом доме, просто я никогда бы не подумал, что Гарри живется ТАК.
Чем больше времени проходило, тем больше я погружался в атмосферу недоброжелательности, чуть ли не ненависти.
Так странно: всего лишь за день я узнал о брате больше, чем за все время нашего общения, начиная с первого курса. Нет, даже с той памятной встречи в Косом переулке, положившей начало затянувшейся вражде.
Абсурд. Ведь я, собственно, и не любил брата как раз именно за то, что мне казалось, что ему чересчур хорошо живется. Я представлял его копией Драко Малфоя. То есть, черствым, самовлюбленным и эгоистичным ребенком чрезмерно богатых родителей, которые все на свете ему позволяют, незнающий запретов и убежденный, что все вокруг ему обязаны.
А к реальности все это не имело абсолютно никакого отношения. Скажу больше: если бы мне самому жилось так, как Гарри, я давно бы рехнулся. Его презирают родители, и люто ненавидит младший брат. Любит только младшая сестренка, имени которой я все не мог тогда запомнить. И вся жизнь Гарри дома походит на будни домового эльфа: его заставляют трудиться, не покладая рук, в награду он получает только упреки. Жизнь тяжела и беспросветна.
Мне даже стало стыдно, я почувствовал эгоистом именно себя. Я ведь столько раз говорил, что меня не любят, не понимают, что отец ко мне плохо относится, а уж маме на меня и вовсе плевать. А есть люди, которым живется гораздо хуже, чем мне. И как оказалось, среди них мой родной брат. Чего еще я о нем не знаю?
Задумавшись над этим вопросом, я неожиданно осознал, что не знаю о Гарри абсолютно ничего. Не то, чтобы я не видел его в школе. Много раз, и все в очень горячих ситуациях. Но ведь, если я так ошибся по поводу его жизни дома, вполне может быть, что я ошибался и насчет всего остального. И вообще, кто я такой, чтобы делать поспешные выводы и выносить неоспоримые вердикты? С этим со всем еще нужно будет разобраться.
Было то, что меня сильно беспокоило: необходимость еще целых шесть дней находится в этом доме. И уже не казалось правильным решение не возвращаться домой к отцу. Вернусь. Поговорю с ним, извинюсь, в конце концов. Все равно, как бы он не относился ко мне, это лучше, чем отношение Снейпов к Гарри. Хоть Джеймс Поттер и не любит меня, так хотя бы не презирает.
А на следующий день меня ждала еще одна неожиданность: встреча с друзьями Гарри. Вот уж к чему был не готов, к тому не готов.
Сказать по правде, сперва я вообще хотел этого любыми способами избежать. О друзьях Гарри за пять лет учебы в Хогвартсе у меня сложилось представление вполне однозначное.
Драко Малфой: напыщенный павлин, который ходит по Хогвартсу с таким видом, словно основал его лично. Богат, но сам и плевка не стоит. Пустое место, пытающееся что-то изобразить только потому, что ему посчастливилось родиться в богатой семье. Тоже мне, заслуга!
Панси Паркинсон: дурнушка, строящая из себя леди. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Девушка не вышла внешностью, ну и ничего страшного, всякое бывает. Только уж будь добра, сиди тихо и не высовывайся. Она же все что-то из себя корчит. Этакая чопорная дама. Жуть!
Да, сейчас мне стыдно это признавать, но тогда именно так я и думал о друзьях брата. И не хотел с ними встречаться, если уж быть до конца честным, не потому, что мне это было так уж противно. Я просто боялся, что ошибаюсь и в них точно так же, как в брате. А это значит, что я ничего не смыслю в жизни.
Но я все-таки решил встретиться с ними, любопытство победило. И еще мне очень хотелось попытаться у них узнать, каков на самом деле Гарри Снейп. Я ж гриффиндорец, борец за истину, куда ж без этого.
Ну да… так оно и есть. На проверку оба оказались категорически не такими, как я их себе представлял. Драко не считает себя лучше других, потому что родился под счастливой звездой. Наоборот, он считает, что ему не повезло. Ведь он постоянно должен соответствовать, должен казаться таким, каким категорически не хочет быть, кого-то корчить из себя. И вовсе не потому, что его отец самодур. Нет. Просто положение обязывает, как он сам считает. А что касается Панси, она, оказывается, ужасно страдает из-за того, что внешностью не вышла. Именно поэтому и пытается показать, что ей на это плевать. Ей кажется, что так лучше. А Драко поддерживает Панси, и мне даже, чес слово, самому стало стыдно, что я считал Панси чуть ли не уродкой. Обычная девчонка. Мне такой тип не нравится, но о вкусах не спорят.
А еще я узнал много нового и интересного из жизни слизеринской тройки, из разговоров. Узнал, что они не искатели популярности, а в переплеты попадали от тяги к познанию. А главное – узнал, что был категорически несправедлив к Гарри на третьем курсе, в ситуации с Ремусом. Мало того, что он ничего не подстраивал, он еще и до сих пор переживает из-за этого. А я такое ему ляпнул…
Удивительно, как слизеринцы меня не раскусили. И правда приняли за своего друга. Я что, похож на Гарри? Да... Вот и пища к размышлению.
А когда мы попрощались с Малфоем и Паркинсон, я решился на еще один эксперимент. Гулять – так гулять…
В смысле, раз уж я взялся тут всех выводить на чистую воду, надо пойти дальше.
Я и сам не знаю, как пришло решение поговорить с мамой. Возможно, эта бредовая идея вызвана стрессом от последних событий. Тем не менее, я внезапно жутко захотел понять, почему же миссис Снейп так не любит своего сына. Не то, чтобы прямой разговор – такая уж хорошая идея. К тому же, если Снейпы меня раскусят, это точно будет конец.
Тем не менее, я выбрал момент, когда мама сидела в гостиной и читала одна, подошел и спросил в лоб:
- Мам, почему ты меня не любишь?
И тут же усомнился в правильности своей мысли. Ну да, только я, безбашенный гриффиндорец, могу сперва сказать, а потом уж думать: а стоит ли? Мама побледнела, мне даже показалось, что начнет заикаться. Но ответила она более-менее ровным тоном:
- Тебе не кажется, Гарри, что я вовсе не обязана перед тобой отчитываться?
- Нет, не кажется. Ты меня избегаешь, игнорируешь, и я имею право знать.
- Видишь ли, Гарри, я совершила в жизни очень серьезную ошибку, которая чуть не сломала мне жизнь. И ты мне об этом каждый день напоминаешь, поэтому я не могу по-нормальному тебя любить.
- Да? А чем я виноват?
- Тем, что, если бы не ты вы с братом, я стала бы счастливой гораздо раньше.
- Но не было бы меня. Да ты эгоистка, мама. Если так рассуждать, я тоже могу сказать, что мне было бы лучше, если бы не было брата и сестры.
- Да как ты смеешь!
Я перехватил руку аж покрасневшей от ярости матери в непосредственной близости от своего лица. Пощечин мне хватит. В конце концов, это жизнь Гарри, не моя. И разгребаться с ней ему. Так что сам не знаю, что на меня накатило. Наверное, просто вспомнились обстоятельства моего ухода из дома и то, что сказал папа о Нимфадоре.
Прослеживалась довольно четкая параллель.
Так что все, я завелся. А если уж гриффиндорец завелся, остановить его возможности не представляется никакой. А выкрикнул:
- Знаешь что, мамочка, я ничуть не хуже твоих драгоценных любимых деток, а если вы этого не понимаете, вы просто хреновые родители!
После чего я... не буду врать, что гордо удалился... скорее, быстро убежал... в свою комнату.
Мой последний монолог слышал также и Снейп-старший. Не остановил меня он, скорее всего, от шока. Я же заперся комнате Гарри изнутри и прокричал оттуда, что объявляю голодовку. Смешно... можно подумать, до этого кому-то есть дело.
