Глава 10
Близилось Рождество и, в преддверии традиционного семейного обеда, становилось понятно, что пора поставить родственников в известность о том, что происходит между Лили и Тедди – все равно обнаружится рано или поздно… Лучше опередить сплетни и предположения, прояснив ситуацию самим.
- Ну, и что будем делать? – поинтересовалась Лили: забравшись с ногами на диван в квартире Тедди, она сжимала в руках чашку горячего чая. – Я надеюсь, ты не собираешься встать на стул во время рождественского ужина и представить эту новость всему семейству в качестве подарка, а потом спеть веселую песенку?
- Вообще-то стишки всегда удавались мне лучше… - задумчиво отозвался Люпин. – Петь праздничные песенки – это прерогатива Виктории и Доминик, кстати, она приедет из Франции. Точно… Я подготовлюсь и в стихотворной форме озвучу признание в любви к тебе, идет?
- Только попробуй! В таком случае я придушу тебя сразу – я еще помню, как на какое-то Рождество ты смеялся над моим костюмом светлячка!
- Но он и вправду был смешной! – Тедди картинно развел руками. – Вот потом у тебя появились шелковый плащ и якобы позолоченная маска… Это смотрелось уже куда изысканнее.
- Хоть на том спасибо!
Самой Лили иногда казалось, что именно это общее детство – пусть и с большой разницей в возрасте! – давнее знакомство и общение сыграли отнюдь не последнюю роль в их развивающихся отношениях, поспособствовали стремительному сближению. С кем еще она могла бы вспоминать маскарадные костюмы пятнадцатилетней давности?! И при этом думать время от времени: «Оказывается, я совсем его не знала… А ведь помню всю свою жизнь!».
Так или иначе, отношения неумолимо ползли вперед , и пора было дать знать окружающим об этом факте…
Гарри и Джинни дипломатично не задавали никаких вопросов: ни по поводу отсутствия дома по ночам, ни насчет выходных, ни о происходящем в ее жизни вообще. Конечно, Лили понимала, что не могут родители уж совсем ни о чем не догадываться – но и делиться пока не спешила. Лишь изредка отвечала на их понимающие улыбки украдкой. И благодарила мать с отцом за ненавязчивость.
- Нет, успокойся, - Тедди присел рядом и перетянул на себя значительный кусок пледа. – Всем сообщать, конечно, не стоит, мы и не будем. А вот родителям твоим надо. Я, пожалуй, на днях с Гарри встречусь и поговорю, чтобы действительно сюрприза не вышло…
- Хочешь, я с тобой? – тут же предложила Лили.
- Нет, я сам. Так сказать, по-мужски…
От ее помощи в этом деле он отказался решительно и однозначно. Чего следует ожидать от грядущего разговора с крестным, Тедди и понятия не имел. Радостной реакции или ряда обвинений в его адрес? И какова все-таки роль Гарри – человек, заменивший ему отца, или отец девушки, с которой у него завязался роман? Или и то, и другое…
«Наверное, совместить эти роли крестному будет тяжеловато… - вздыхал Тедди. – А выхода я опять не вижу!».
У Люпина оставалось множество предрассудков по поводу их с Лили отношений: она совсем юная, она дочь Гарри, она очень долгое время была ему лишь младшей сестренкой и, скорее всего, никто не представляет между ними иных отношений, кроме братских…
Окружающие – черт с ними, плевать на пресловутое «общественное мнение», если им самим вдвоем хорошо! Но Гарри… Джинни…
Потому через пару дней, сидя в полюбившемся им трактире и ожидая крестного, Тедди порядком нервничал, уничтожая с рекордной скоростью довольно крепкий пунш – и виной этому была вовсе не декабрьская слякоть и пронизывающий ветер.
Гарри появился с небольшим опозданием и сразу заметил эту взволнованность крестника. В общем-то, он даже догадывался, чем она вызвана…
- Тедди, у тебя все в порядке? – осведомился он, усаживаясь рядом. – Мне в той записке показалось, что случилось что-то серьезное.
- Нет, ничего страшного… - Люпину до смерти хотелось еще потянуть время, подобрать самые нейтральные и подходящие слова, но он решил высказать все сразу: как в школьные годы всегда стремился первым идти сдавать экзамен. – Гарри, я просто хотел тебе сказать… - он вновь замялся, чувствуя себя совсем мальчишкой. – В общем, мы уже полтора месяца встречаемся с Лили, и я…
- Я знаю, - спокойно, и даже с легкой улыбкой перебил его крестный. – И она, судя по всему, порядочно влюбилась в тебя, ты в курсе?
- Откуда…
Тедди был окончательно ошеломлен и выбит из колеи. Вряд ли Лили уже бросилась откровенничать с отцом, она бы предупредила, хотя… мало ли…
- Догадался! – усмехнулся Поттер, абсолютно мирно и дружелюбно глядя на замешавшегося собеседника. – Я, знаешь, привык складывать кусочки картинки в единое целое. И могу только порадоваться этому факту.
- Но я…
- Мерлин, только не говори мне, что собираешься просить ее руки! – в этот момент действительно можно было сказать, что Гарри шокирован, но, несмотря на это, он уже хохотал.
- Нет-нет, совсем не это! – поспешил успокоить его Тедди. Он сам еще и не задумывался о подобной перспективе, о чем и сказал недавно Виктории. – Нет, мы пока только присматриваемся друг к другу, я просто хотел… Чтобы ты знал.
Когда Люпин готовился к этому разговору, он вовсе не представлял себе, что крестный воспримет новость столь спокойно и даже радостно. Посягая на, казалось бы, запретную территорию, он готов был услышать ряд обвинений и претензий в свой адрес.
- Так ты не против?
- Тедди, а почему я должен быть против? Вы оба взрослые люди, сами можете решить, что вам нужно. Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. И как отношусь к собственной дочери, думаю, тоже догадываешься. Почему же я должен как-то вас не одобрить?
Слушая речь Поттера, сдобренную веселой улыбкой, Тедди чувствовал, как с души падает тяжелый камень. Гарри не бросился убивать негодяя, посягнувшего на честь его дочери; не заявил, что изгоняет его из семьи как предавшего и разочаровавшего. Так что же еще надо?
Он даже понял, что в данной ситуации все проблемы и недопонимания возникли из-за того, что их с крестным взгляды кардинально различались. Гарри, несмотря на «родительский эгоизм», признавал тот факт, что его дочь – взрослый человек и может сама распоряжаться своей жизнью. А для Тедди Лили так и осталась маленькой, такой он всегда ее видел и воспринимал…
Теперь это его «мировоззрение» менялось, как и все в жизни. Правда, постепенно.
***
Вечер Сочельника предстояло провести в «Норе» в компании всех членов многочисленной семьи Уизли – и впервые за тридцать лет жизни Тедди чувствовал, что ощутимо волнуется перед этим мероприятием. Он всегда находился на положении члена семьи – безымянного, но своего. И теперь задача войти в новую роль казалась ему непростой даже для самого себя, не говоря о мнении окружающих.
Можно было сказать, что это первый их с Лили совместный выход в свет.
Тем не менее, резко менять стиль поведения вовсе не пришлось – никто вовсе и не собирался сосредотачивать свое внимание на одном лишь Тедди, вокруг тоже творилось немало интересного.
На семейный рождественский ужин прибыла Доминик с мужем Реми из Франции. Тедди не без любопытства наблюдал за девушкой – он помнил ее второкурсницей, а последние десять лет они почти не общались. Теперь перед ним сидела белокурая двадцатидвухлетняя особа с широко распахнутыми, кукольными голубыми глазами – в Доминик кровь вейлы ощущалась куда сильнее, чем в харизматичной рыжеволосой Виктории, – и с очаровательным, чуть простодушным выражением лица. Тяжело было представить, что еще пару месяцев назад этот ангел активно занимался политической журналистикой во Франции и добивался на этом поприще определенных успехов. Сейчас, казалось, все ее мысли и чувства были подчинены беременности, равно как и внимание окружающих.
- Ну вот, хоть одного правнука я увижу, - произнесла Молли, заплетая светлые кудри внучки в нетугую косу. – По крайней мере, надеюсь на это.
- Да что вы, миссис Уизли! – горячо возразил ей Гарри. – Вы еще нас всех переживете!
- Не надо, Гарри, - спокойно покачала головой она. – Не надо. Всем свое время. Ну, протяну я еще лет пять, может быть, десять, – и хорошо. Больше не стоит. Я, честно признаюсь, не горю желанием видеть, как моей дочери исполнится шестьдесят. Мне вполне хватило меня самой!
Выслушав подобную, совсем нерадостную речь, все на некоторое время растеряли желание что-либо праздновать. Впрочем, это уныние продлилось недолго – бабушка в последнее время была горазда на такие высказывания, и серьезного значения им почти никто не придавал.
Окончательно вернула ситуацию в нужное русло все та же Доминик: легонько сжав заметно похудевшую, морщинистую руку, которая замерла на ее плече, девушка спокойно, будто ничего и не случилось, произнесла:
- Бабуля, но в таком случае тебе придется срочно учить меня печь пирожки с картошкой – те, которые тоненько раскатываются! Ты ведь знаешь – я их обожаю, а никто, кроме тебя, не умеет…
Молли искренне рассмеялась, и все остальные тоже почувствовали успокаивающее облегчение: таким образом, фраза, которая в другой ситуации вполне могла показаться бестактной, сейчас спасла атмосферу.
Сам Тедди в этот момент прервал свою непринужденную беседу с Гермионой, которую, в свою очередь, отвлек Гарри, – и направился к сидящей в уголке возле камина Виктории. Девушка листала поднятый с пола рождественский буклет, время от времени искоса поглядывая на сестру и зятя.
- Не похожи мы с сестренкой, не находишь? – она подняла глаза, заметив приближение Тедди, который молча протянул ей бокал пунша. – А ведь в детстве нас чуть ли не за двойняшек принимали! Наверное, такими и казались. И посмотри, что вышло теперь: она нормальная женщина – домашняя, хозяйственная, женственная, деликатная, умеющая ненавязчиво разрешить любую ситуацию, да еще и неплохо работающая при этом… У нее и пирожные вкусные, и статьи толковые… – с горечью подбирая эпитеты к личности своей сестры, Виктория, как это частенько с ней случалось, немного увлеклась.
Заметив легкую улыбку, что заиграла на губах Тедди, она, очевидно, поняла это и сделала паузу. Потом вздохнула и продолжила:
- Зря ты смеешься. А я? Да у меня, пожалуй, из этого списка ничего нет! Только перо в зубах.
- Ну, зачем так категорично? – мягко возразил ей Тедди. – Ты тоже женственная. И умная. И, - он лукаво усмехнулся, - и красивая…
- Люпин, вот не надо меня утешать! – довольно резко отозвалась Виктория. – Я разве жалуюсь? Или расстраиваюсь? Я просто констатирую факт, который, бесспорно, имеет место быть. Мы с Доминик совершенно разные, и я не знаю, чей случай объективно лучше. Интересно еще, что из нашего братца вырастет… или уже выросло…
Она повернулась и посмотрела на высокого светловолосого юношу, который рассказывал что-то довольно смешное двум дочкам Перси Уизли, одновременно поглядывая, не смотрят ли в его сторону увлеченные разговором Лили и Роза. Те на это внимания не обращали, зато более юные кузины то и дело заливисто хохотали. Выглядел Луи в этот момент типичным павлином, распушившим хвост.
- Казанова из него вырастет, вот кто! – высказал предположение Люпин.
- Перерастет! – махнула рукой Виктория. – Вот это уж точно перерастет. Все вы, мальчики, такие! По крайней мере, в определенном возрасте… Только сами за собой этого не замечаете. А я в более глобальном, если можно так выразиться, смысле спрашиваю.
- Я не понял, это запоздалые претензии? – он полушутливо приподнял брови.
- Да нет же! Опять ты все неправильно понял. Я, кстати, исполнила твою просьбу! – внезапно сказала она.
- Какую?
- Ну, помнишь, ты просил меня не описывать в книгах Вторую войну? Потому что для кого-то это может быть слишком болезненно? – напомнила ему Виктория. – Так вот, я выполнила твою просьбу и оставила эту тему.
- Я рад, что ты поняла это…
Однако Тедди казалось, что подруга что-то недоговаривает. Не могла она так легко и безболезненно отступиться от идеи, особенно если уже сформировался целый замысел романа или рассказа. Поэтому, будучи благодарным ей и обрадованным этим решением, он с искренним интересом спросил:
- И о чем ты сейчас пишешь?
Хотя Люпин и ожидал, что ответ будет с подвохом, но Виктория выбила его из колеи.
- Я решила серию повестей начать. Небольших, страниц по двадцать. Сначала – шестидесятые и мирное время, потом Первая война, затишье и перерыв, Вторая война и, наконец, победа и опять мирное время. Такая пенталогия…
- Что? – не понял Тедди.
- Ну, пенталогия. Это от греческого… то есть пять штук…
- Вики, подожди… Ты же сказала, что не будешь писать о войне! А сейчас о чем говоришь? Я чего-то не понимаю…
- Не понимаешь, - согласилась она. – Тогда, когда мы говорили, я планировала роман, целиком посвященный девяностым годам. Ты попросил этого не делать – я подумала и не написала. А сейчас речь идет о цикле зарисовок, скорее всего, некое отражение жизни одних и тех же людей в эти периоды – с начала семидесятых до конца девяностых. От мира до мира. И о Второй войне там я планировала всего одну часть из пяти.
Тедди не спешил отвечать, не зная, что здесь можно сказать. Виктория явно не понимала самой сути того, о чем он ее тогда попросил – увидела только вершину айсберга. Стоило ли сейчас продолжать тот разговор? Или оставить все на ее усмотрение и совесть?
Эти мысли, наверное, отразились на его лице, потому что девушка произнесла:
- Не переживай. Тебе не стоит призывать меня к морали, которой я не вижу и не понимаю. Все равно не получится. Кажется, мы еще несколько лет назад договорились – не обсуждаем нашу работу. Так что иди лучше к Лили – она, кажется, ждет!
- С чего ты взяла?
- Да за то время, что мы с тобой мило проговорили, она в нашу сторону раз двадцать посмотрела! С самым разным выражением лица. Иди и не волнуйся на мой счет!
В данный момент это был, скорее всего, самый верный выход из создавшейся ситуации – и Тедди облегченно вздохнул, поднялся и, слегка потрепав подругу по плечу, направился к дивану, на котором сидели, оживленно беседуя, Лили и Роза, с суровым намерением похитить девушку у щебечущей кузины.
Так они провели остаток вечера вместе, то и дело замечая на себе удивленные взгляды окружающих – на памяти которых они никогда не уделяли друг другу столько внимания и времени.
Пользуясь тем, что все начали собираться, активно и шумно решая вопросы о том, где кому остаться на ночь, не спуститься ли в погреб еще за одной бутылкой медовухи, а также множество других, не менее важных проблем, Рон вызвал Гарри на кухню, решительно выпроводив оттуда весело хохочущих собственных детей.
Минут пять они обсуждали блюда на рождественском столе, служебные проблемы и забавных дочек Перси. Потом Рон нахмурился и произнес:
- Гарри, слушай, мне показалось, или наш Тедди какое-то чрезмерное внимание твоей дочурке уделяет?
С минуту Поттер раздумывал – говорить или нет? – но потом решил, что особенной тайны, вроде бы, дети из этого факта не делают.
- Да нет, не показалось. Они еще с осени встречаются, насколько я знаю.
- Лили и Тедди?! – Рон, казалось, был поражен до глубины души. – Ну ничего себе!
- Я сам удивился… - с улыбкой пожал плечами Гарри.
Тут лицо Рона приобрело другое выражение: недоуменное, встревоженное и немного возмущенное одновременно. Он как-то странно спросил:
- И ты говоришь об этом так спокойно? Неужели совсем не волнуешься?
Гарри с непониманием уставился на лучшего друга.
- А с чего мне вдруг волноваться? Разве что-то страшное происходит? Тем более Лили двадцать лет, а не семь. Да и Тедди – взрослый человек.
- Вот именно! Он же старше ее на десять лет!
- Главное, чтобы не в обратную сторону! – рассмеялся Гарри.
Сейчас он не понимал ни беспокойства своего друга, ни его, как казалось, категоричной позиции. И в самом деле, чего же страшного? Гарри чувствовал одно – он знает Тедди Люпина как облупленного и может только радоваться, если Лили с ним хорошо.
- Ну, Гарри, я не знаю, как тебя, а меня подобная разница в возрасте все-таки настораживает!
Десять лет… Непонятно еще, что взрослому мужику от молоденькой девочки может быть нужно, чего от него вообще ждать…
- Рон, постой! – Гарри прервал этот монолог, потрясенно глядя на друга. – Мы с тобой сейчас об одном и том же человеке говорим? О Тедди Люпине, ты ничего не перепутал? Которого мы с пеленок знаем и собственноручно на ноги поставили. Ты считаешь, что от него можно ждать каких-то подлостей? Рон, ты в своем уме?!
- Я, вообще-то, в его годы отцом двоих детей был! – процедил Рон, все еще старательно ища аргументы в свою пользу. Так всегда бывало, когда он заводился – и Гарри прекрасно это знал.
- А я – троих, - спокойно ответил Поттер. – И что ты хочешь этим сказать? Что мы с тобой – примерные семьянины, а Тедди – гуляка и закоренелый холостяк? Неужели ты не понимаешь, что все это зависит от конкретного человека! Нельзя всех одинаково мерить. К тому же, мы были другими, мы раньше взрослели. И слава Мерлину, что они этого лишены…
Последнюю фразу Гарри произнес тише и горше. Заметив это, Рон тоже приумолк, но выражение его лица свидетельствовало о том, что от своих убеждений мужчина не отказывается. А Гарри, обратив на это внимание, припомнил один факт, от которого мгновенно повеселел.
- Послушай, Рон, у тебя нет ощущения… черт, все никак не запомню, как это Флер называет… а! Нет ощущения дежа-вю?
- С чего бы?
- А ты вспомни, что тридцать лет назад было! Тогда, кажется, ты был резко против моих отношений со своей сестрой, высказывался так же лихо. И что вышло в итоге?
Казалось, что этот довод на Рона подействовал и искать контраргументы он не стал: выдавил скупую улыбку, чуть тряхнув головой.
- Ну… ладно-ладно… - невозможно было сказать, действительно ли Рон понял беспочвенность своих тревог и опасений, или просто не хотел быть похожим на былого шестнадцатилетнего мальчишку. – В конце концов, это твоя дочь… И ты прав, они уже взрослые… И Тедди – наш человек… Ладно, Гарри, извини, я погорячился…
- Нет, ну вы точно не изменились! – раздался от дверей звонкий насмешливый голос. Мужчины, словно по команде, обернулись: там, прислонившись к косяку, стояла посмеивающаяся Гермиона.
Она неспешно подошла к ним, встала посередине, одновременно закинула руки им на плечи – и отвесила мужу несильный подзатыльник.
- За что?!
- Мне всегда казалось, что у меня трое детей… - глубокомысленно заговорила Гермиона. – Девочка, мальчик и еще один мальчик. Теперь, пожалуй, двое. Девочка уже выросла, а мальчики остались. Причем большой мальчик – хуже маленького…
- Да что не так? – возмутился Рон.
- Рон, ну скажи ты мне: зачем опять лезешь в чужие дела? Чего тебе Лили с Тедди покоя не дают? Счастливы дети – и на здоровье! Если не за кого поволноваться – волнуйся за меня, твою жену в должности начальника скоро съедят…
- Ты подслушивала! – ахнул Рон, а Гарри делано разочарованно покачал головой.
- Гермиона-Гермиона! И как тебе не стыдно? Откуда ты подобных навыков нахваталась?
- С кем поведешься – от того и наберешься. Муж и жена – одна сатана. С волками жить – по-волчьи выть. Я все перечислила? – строго поинтересовалась она. – Уж вам-то об этом спрашивать совсем глупо!
Таким образом, разговор, начинавшийся на повышенных тонах и посвященный взаимоотношениям младшего поколения, закончился полушутливой беседой этой «вечной троицы» на совершенно другие темы. И уже вечером, сидя в одиночестве на собственной кухне, Гарри пытался определить сам для себя – действительно ли Рон сегодня приводил бессмысленные доводы, действительно ли беспокоиться по поводу этого неожиданного романа не стоит? Или в речах друга было здравое зерно?
Вот только серьезно задумываться на эту тему у него сейчас не было ни причины, ни желания. Внешне ситуация казалась почти что безоблачной.
