Глава 9Глава 9: «Коварный план»
Одному из обитателей лагеря, Коляну Егорову, категорически не нравилась завязавшаяся дружба между Орлом и Скрепкой.
Кто такой этот Колян? Парень весьма средней наружности, пожалуй, если встретить его на улице, невозможно запомнить лица. Потому что в нем не было совершенно ничего особенного. Как и многие подобные люди (а их существует немало), Егоров был о себе чрезмерно высокого мнения. Не имея для этого совершенно никаких оснований, он отчего-то думал, что имеет право решать за других людей, кому и как лучше жить.
Как оно всегда и бывает, Егоров не обладал абсолютно никакими особыми достоинствами. И жизнь его была нудной и скучной, вконец увязшей в серости и монотонности. Потому что обыкновенно, если люди живут полной жизнью, они не так придираются к остальным. И только если человек подсознательно осознает, что его собственная жизнь скучна и неинтересна, он сразу же начинает учить жить остальных, строит из себя этакого знатока и порой искренне верит, что его мнение единственно верное.
На этот раз Егоров вбил себе в голову, что дружба Дениса и Саши – это нечто неправильное. Потому что, по мнению Коляна, не могут дружить аристократ и оборванец.
Он внимательно наблюдал со стороны все, что происходило в лагере, а его самого особенно никто и не замечал. Мимо него проходили как мимо пустого места, и никому и в голову не пришло бы заподозрить его в каком-либо злобном умысле. Просто потому, что он человек-невидимка, а это очень удобно.
Итак, Колян видел и первоначальную вражду, которая для него была очень проста и понятна, и возникшую после дружбу, которая никак не укладывается у него в голове. Хотя бы потому, что он, как и многие, находится в плену стереотипов и искренне верит в то, что дружить должны люди, хотя бы приблизительно равные по положению.
Случай же с Денисом и Сашей показался ему таким вопиющим нарушением правил, что Егоров решил любой ценой разрушить ее. Просто так, не извлекая из этого совершенно никакой выгоды для себя. Да и какая ему может быть выгода? Только осознание того, что ему удалось. Понимал ли он, что собирается совершить подлость, что людям самим лучше знать, что для них правильнее? Естественно, нет, да и не хотел понимать. Он, напротив, был убежден, что сможет гордиться своим поступком. И ни минуты не сомневался в том, что все у него получится, потому что, вообще-то, был очень невысокого мнения и о мажоре, считающем, что может творить что хочет, и о ботанике, изображающем из себя несчастного и забитого жизнью хлюпика, которого все должны жалеть.
Словом, он считал себя умнее их обоих вместе взятых, считал, что никто и никогда не догадается о том, что он собирается сделать. То есть, прятаться он не собирался, вся фишка в том, что на него не подумают. И поможет ему в этом один весьма необычный талант.
Первым делом Коля решил поговорить с Орловым. Потому что он счел, что с Денисом будет проще. Коля считал, что прекрасно знает жизнь, и решил, что Орлов просто обнаглевший от обилия денег туповатый мажор. Он в жизни не испытывал таких невзгод, как Саша, так что с ним, по мнению Коляна, проще провернуть им задуманное.
Действительно, Егорову удалось. По крайней мере, если не убедить, так заронить зерно сомнения. А на первый раз этого было вполне достаточно.
Да, составленный Егоровым план весьма хрупок и держится лишь на предположениях о характере людей и их действиях. Но это оказался как раз такой случай, когда везение не подвело.
Орлова он застал, гуляющим в одиночку по лесу. Это было очень удачно, ведь в последнее время его только и можно было увидеть, что в компании этого оборванца Скрепкина. Ходят постоянно вместе, как привязанные, бесит! Итак, Егоров напустил на себя озабоченный вид и сообщил:
- Орлов, поговорить надо.
- О чем?
Егоров смотрел на Орлова и понимал, что он даже не узнает его. Этот мажор из тех, кто и не посмотрит на простого смертного, и тем более неправильно то, что он вздумал дружить со Скрепкиным. Так что Колян уверенно продолжил:
- Да так, о жизни.
- Боюсь, ты не тот, с кем я хотел бы говорить о жизни… Я даже имени твоего не припомню.
- Ну конечно! Зато прекрасно помнишь имя некого ботаника, который использует тебя…
- Не смей так говорить о Скрепкине!
- Ну…то, что ты сразу понял, о ком я, кое-что говорит…
- Повторяю…
- Не стоит, со слухом у меня все в порядке. А вот ты не замечаешь того, что все знают. Пойми, Орлов, для Скрепкина ты всего лишь богатенький дурачок, которого он хочет использовать для своей выгоды. Думаешь, считает тебя своим другом? Да он ненавидит мажоров!
- И у тебя, конечно, есть доказательства?
- Ну естественно! Сам посмотри, я уже имел удовольствие прочесть одно письмецо, припрятанное у Скрепкина в тумбочке. Он пишет своей подружке о тебе много чего интересного!
- Так ты еще и рылся в наших вещах, сволочь?!
Егоров не подумал, что мажор примет эту фразу и на свой счет… а следовало бы… Тем не менее, вполне ожидаемой после таких слов драки не последовало: потому что очень вовремя к ним подошла вожатая с вопросом, почему они здесь, а не там, где надо.
В общем-то, для Егорова все вышло удачно. Разговор заронил в душу Орлова зерна сомнения, а именно на это он и рассчитывал.
Следующий разговор, как нетрудно догадаться, состоялся со Скрепкиным. К кому Егоров относился лучше: к Скрепкину или же к Орлову? Пожалуй, он сам не смог бы ответить на этот вопрос. Как и любой чрезмерно самоуверенный человек, Егоров считал только себя образцом для подражания. А во всех остальных, будь то блистательный мажор, или же самый замызганный из ботанов, обнаруживал массу недостатков.
Так что и Орлов, и Скрепкин Егорову одинаково не нравились. И угрызений совести оттого, что собирается сделать, он не испытывал.
Сашу он застал сидящим, прислонившись к стволу мощного дуба, недалеко от обрыва и задумчиво смотрящим вдаль. Он подошел, сел рядом и спросил:
- О чем думаешь, Скрепкин?
- Ты хотел о чем-то поговорить, Егоров?
- О, ты и мою фамилию знаешь?
- Не вижу в этом ничего удивительного, ты же знаешь мою.
- И все же приятно знать, что ты не такой заносчивый придурок, как твой приятель-мажор.
- Я на твоем месте не стал бы так отзываться о моем друге.
- О, неужели, угрожаешь?
- Предупреждаю…
- Не за того вписываешься, Саша. Мне как-то обидно смотреть, как этот мажор с тобой обращается.
- Ты ничего не понимаешь…
- Это ты не понимаешь. Думаешь, он хочет с тобой дружить? Как бы не так! Такие, как он с такими, как ты не дружат. Ему просто нужна новая игрушка.
- Убирайся, Егоров.
- Не веришь мне? А напрасно… Если ты хочешь доказательств – нет ничего проще. У твоего, так сказать, дружка под подушкой припрятано одно весьма интересное письмецо такому же дружку-мажору, как и он сам; ты почитай его, почитай… Узнаешь массу интересного о себе и о том, как на самом деле твой обожаемый Денис к тебе относится.
- Убирайся!
- Да пожалуйста.
В общем, Егоров удалился с осознанием того, что эту часть плана он выполнил успешно. Честно говоря, Скрепкин его удивил: ну не думал он, что этот законченный ботаник внезапно окажется смелым и проницательным.
Это и есть слабое место Егорова: он частенько недооценивал других людей, переоценивая себя. И он забыл, что даже если пока все идет как по маслу, это еще не повод расслабляться и считать, что ты умнее всех остальных. На данный момент все шло, как он и задумывал, и Колян искренне считал, что так оно всегда и будет, что все вокруг такие тупые и ни за что не поймут, кто стоит за всем этим. Удачно (для него) поговорив с Денисом и позднее Сашей, Колян приступил к следующей части коварного плана.
Оба письма он написал сам. Да, был у него такой талант: подделывать подписи. Он этим увлекся еще с начальной школы, когда писал себе записки от родителей, а потом и всем своим друзьям. Тогда у него еще было много друзей. Это потом, когда Колян окончательно зарвался, сочтя себя великим комбинатором, друзей у него стало все убавляться. А потом он счел себя вправе вмешиваться в их жизнь, определяя, что правильно, а что нет. И тогда бывшие друзья окончательно отвернулись от него. И даже более того, сделали его жизнь в школе настолько невыносимой, что школу Коляну пришлось сменить. Но на одни и те же грабли, как известно, человек может наступать бесконечное количество раз. Вот и тот случай ничему Егорова не научил: он продолжил вмешиваться в чужие судьбы и развивать свой талант подделывания почерков. Впрочем, в данном случае именно он ему и пригодился.
Начал Колян с письма Скрепкина. Почерк узнать было не проблема, их же в этом удивительном лагере заставляли писать сочинения о том, как интересно и познавательно они проводят время, чтобы потом показывать это родителям как доказательство, что они не зря направили своих чад именно в это место. Так что Егоров без труда мог подделать почерки и Скрепкина, и Орлова.
От имени Саши он написал письмо, пропитанное желчью и ядом. Общий смысл состоял в том, что он ненавидит мажоров, что они все без исключения мерзавцы и сволочи. Но он, тем не менее, не прочь за счет одного из них упрочить свое положение. Из письма следовало (Колян понимал, что Дениса это взбесит), что Саша уже не раз и не два такое проделывал, что ему блестяще удается вешать лапшу на уши богатеньким ровесникам и за их счет обретать для себя всяческие выгоды. То есть этим письмом Скрепкин был представлен в самом что ни на есть невыгодном свете. И вообще создавалось впечатление, что он не ценит дружбу и считает глупцами тех, кто дружит искренне. Сам же имитирует дружеские отношения с целью исключительно собственной выгоды. А потом этих самых «друзей» подставляет, каждый раз по-разному, и продолжает искренне презирать.
В общем, письмо получилось именно такое, как задумывал Колян. После такого Орлов уж точно не станет пытаться поговорить со Скрепкиным, что-либо выяснить. В лучшем случае, по мнению Коляна, он станет относиться к этому ботану так же, как до их скоропостижного примирения. А в худшем… Скрепкин конкретно попал.
Для того же, чтобы Саша сам не пытался объясниться с Орловым, Егоров стал писать второе письмо.
Это было письмо Орлова. В нем говорилось, что он любит различные психологические игры, и объектами в них чаще всего оказываются ботаники, которых он категорически не переваривает. Любимая его игра – притворяться другом этим чокнутым ботанам, а потом, когда поймет, что ему целиком и полностью доверяют, унизить и окончательно раздавить. Угрызений совести он не испытывает, и вообще считает, что со стороны его жертв думать, что он может с ними дружить – верх идиотизма и наивности. Он же ярчайший представитель золотой молодежи! Друзья-придурки ему не нужны.
Егоров остался очень доволен обоими своими творениями. Он спрятал оба письма в тех местах, которые до этого описал Орлову и Скрепкину, и стал ждать неизбежной бури.
Буря произошла после завтрака на следующий день. Это была грандиозная ссора двух уже практически друзей, не оставляющая (по прогнозам очевидцев) ни малейшего шанса на продолжение дружбы.
Произошла эта ссора в лесу, началась без свидетелей, но позднее поглазеть прибежало довольно много народу. Как ни странно, не было только вожатых. Возможно, они просто решили в это дело не лезть, так как за время пребывания в лагере Орлов их порядком достал, и они предпочитали лишний раз с ним не связываться. А может быть, просто так сложилось.
Тем не менее, присутствовавший при этой сцене Колян получил массу удовольствия и остался доволен своими достижениями. Он пришел одним из первых и слышал ссору, если и не с начала, то большую часть. Первым делом он услышал голос Орлова:
- Да кто ты вообще такое, чтобы мне это тут высказывать?
- Ну конечно, кто мы такие для вас?! Так, грязь под ногами!
- Да как ты вообще смеешь говорить со мной в таком тоне?!
- А что, мажор охамевший, не нравится? Думаешь, весь мир вертится исключительно вокруг тебя?
- Еще одно слово и…
- И что? Я не боюсь тебя, Орлов. Вы же, золотая молодежь, совершенно ничего не стоите без родительских денег! А родители ваши сплошь бандиты!
- Да кто бы о родителях говорил!
После этих слов лицо Скрепкина болезненно скривилось, и возникла минутная пауза. Несмотря на содержание письма, несмотря на то, что был на Скрепкина очень зол, Денис все равно понял: то, что он сказал сейчас, очень жестоко и совершенно непростительно.
В это бесконечно длинное мгновение Егоров уже подумал, что сейчас Орлов извинится, они со Скрепкиным объяснятся, и насмарку пойдет весь его гениальный план…
Но в следующий миг Скрепкин неожиданно ударил Орлова по лицу с такой силой, что тот упал. В другое время Денис бы, наверное, понял, что за такие слова получил по заслугам. Но в глазах еще стояли строчки того злополучного письма, кровь бурлила в голове и мешала думать. Поэтому он, быстро поднявшись, ударил в ответ. Завязалась драка, но никто не пытался их разнять. Не хотели связываться с Орлом, да и смотреть на происходящее окружившим драчунов стервятникам доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие.
Тем не менее, одна девчонка догадалась побежать за воспитателями. Но когда те явились, драка уже закончилась.
Несмотря на крайне возбужденное состояние, каким-то отдаленным уголком сознания Орлов все-таки осознавал происходящее. И понимал, что дерется с неравным по силе противником. Он прекратил драку сам. Когда заметил, что на рукаве куртки Скрепкина выступила кровь. Сделал он это из памяти о кратковременной, хоть и фальшивой дружбе, или же просто не хотел неприятностей для себя, для всех (в том числе и него самого), так и осталось загадкой.
Время шло, Колян все больше осознавал, что его план вполне себе удался. Хоть, если уж совсем честно, некоторые вещи все же пошли не так, как он предполагал.
Да, Орлов и Скрепкин держались холодно и отстраненно, будто они никогда и не дружили. Да, они смотрели друг на друга как, по меньшей мере, на врагов всего человечества.
Но драк между ними больше не было, не было и ссор в наиболее распространенном понимании этого слова (просто полнейший игнор). Орлов не стал относиться к Скрепкину как раньше, не издевался над ним и не устраивал ему подлянок. К прежним своим товарищам он тоже не вернулся. Стал каким-то скучным, даже правилам подчинялся. По всему было видно, что хочет только поскорее дождаться конца смены и свалить из лагеря.
На самом деле, Колян никак не ожидал, что потеря дружбы со Скрепкиным окажет на Орлова такое сильное влияние. Он вообще отказывался верить в то, что такая дружба возможна. Даже, что, казалось бы, совершенно невероятно, испытывал угрызения совести, глядя на то, каким скучным стал Орлов, как сильно его задело мнимое предательство Саши.
Что касается самого Скрепкина, по нему было невозможно понять, насколько сильно эта история задела его, он же из тех, кто держит в себе свои переживания.
Но Егоров не из тех, кто долго мучается и думает о правильности совершенных поступков. Он довольно быстро нашел себе оправдание и окончательно себя убедил в том, что эта дружба была неправильной, а он прав. Разоблачения Егоров не боялся. Он считал, что Орлов и Скрепкин не помирятся никогда, а письма, скорее всего, сразу же после прочтения сожгли или порвали на мелкие клочки… Колян просто забыл, что жизнь – штука сложная и непредсказуемая… Так что его еще ждет большой сюрприз.
