Глава 9***
Октябрь 1971 года
Беллатриса сидела в холле особняка, в котором была хозяйкой вот уже не первый год, и читала какой-то научный труд по истории магического сообщества. Супруг уехал еще утром. Это стало какой-то традицией — почти каждые выходные, на день или на два, Рудольфус уезжал по делам, которые не относились к службе. Правда, иногда в этих поездках его сопровождала Беллатриса, которой было только в радость выезжать с мужем: всю неделю она сидела дома, так как в семьях чистокровных волшебников женщинам не разрешалось работать, даже по хозяйству (на что тогда домовики?), поэтому каждая замужняя дама развлекала себя, как могла. У Беллатрисы не было проблем с фантазией, однако миссис Лестрандж быстро охладевала к той или иной задумке и часто не доводила начатое до конца. Быстро приедались даже самые оригинальные вещи. Поэтому прогулки или выезды из города, а подчас и из страны, пусть и с мужем, благоприятно влияли на настроение Беллы, меняя привычную ей обстановку. Почти всегда Рудольфус встречался с новыми волшебниками, весьма милыми и обходительными. Беллатриса, по просьбе супруга, старалась не участвовать в дискуссиях мужчин, тем более все они (и мужчины, и дискуссии) казались ей скучными и неинтересными (в отличие от Волдеморта и его речей) и предпочитала прогуливаться по паркам и садам, прилегающим к особнякам тех, кому они с мужем наносили визиты. Однако в этот раз Рудольфус предупредил Беллатрису, что в выходные он уедет один. Волшебница лишь пожала плечами — ничего странного в том, на первый взгляд, не было, за исключением одного: Рудольфус был очень взволнован. Что ж, раз его что-то тревожит, да он еще и отказывается от сопровождения, значит, присутствие супруги на встрече действительно будет лишним. Конечно, Беллатриса была немного раздосадована: наступающие выходные ей хотелось провести вне дома, однако не всегда желания совпадают с возможностями. Белла не стала предаваться унынию, решив покопаться на полках и стеллажах огромной библиотеки особняка. Чтение отвлекало миссис Лестрандж от грустных мыслей, уводя ее в увлекательный мир истории волшебников и магии. Хотя бы на время. С недавних пор, чем бы ни занималась Белла, в ее размышлениях или фантазиях всплывал образ лорда Волдеморта. Волшебница часто вспоминала встречи и разговоры с ним, пыталась представить иное стечение событий, однако тут же себя одергивала: нельзя быть настолько увлеченной другим. Не мужем. Хотя, в общем-то, Беллатриса никогда не была увлечена своим супругом. Он казался ей таким же обычным, как и все остальные чистокровные. Вернее, почти все. Кроме лорда. Миссис Лестрандж уже не вчитывалась в текст найденной книги, лишь отчужденно водя взглядом по строчкам, поэтому не сразу заметила за окном птицу, ожидавшую, пока ей откроют. Но, не дождавшись внимания, сова застучала клювом по стеклу. Беллатриса встрепенулась, тут же поднялась и подошла к окну, чтобы впустить посланницу. Птица улетела сразу же, как только письмо оказалось в руках Беллы. Миссис Лестрандж ни от кого не ждала писем, однако по мере прочтения ее удивление сменяло смешанное чувство радости, восторга и волнения.
"Достопочтенная миссис Лестрандж.
Мое послание, вероятно, смутит Вас, однако не сочтите за дерзость пригласить Вас сегодня на обед. Я бы с удовольствием продолжил беседу, которая была прервана.
Если Вы согласны, то воспользуйтесь кольцом, которое перенесет Вас прямо в мой особняк.
С уважением и признательностью, лорд Волдеморт."
Беллатриса задавалась вопросами. Почему лорд пригласил ее одну? И почему именно тогда, когда Рудольфус отсутствует? Конечно, при встречах волшебник проявлял заинтересованность самой Беллатрисой, но лишь в рамках принятого этикета. Он ни разу не давал повода усомниться в его намерениях по отношению к замужней даме: миссис Лестрандж привлекала его лишь как умный, находчивый собеседник — не более. Хотя, возможно, Беллатрисе хотелось большего, чем просто дружеская симпатия этого волшебника. Противоречия и сомнения одолевали хозяйку особняка Лестрандж. С одной стороны, ее поведение скомпрометирует благородное семейство. Другая бы на ее месте тут же отправила кольцо-портал обратно с любезным отказом или вовсе оставила бы письмо без ответа, а по прибытию супруга передала бы ему лично в руки доказательства верности и благородства, которыми можно было навсегда очернить имя того, кто попытался обольстить чужую жену, заманив благородную даму на путь порочных соблазнов. Но Волдеморт был довольно умен и вряд ли желал совершить нечто столь нелепое и абсурдное. К тому же, Рудольфус был его верным другом. С другой же стороны, Беллатрисе хотелось получить ответы на интересующие ее вопросы, вдобавок ко всему, Волдеморт оказал ей столь неоднозначный жест внимания первым. Белла крутила в руке кольцо, словно решая, надеть или не надеть его на палец... а потом отложила портал на подоконник и метнулась на второй этаж, туда, где находился будуар.
***
Она выглядела просто восхитительно. Корсет атласного платья подчеркивал линии талии и приподнимал и без того соблазнительную грудь, обнаженную чуть больше, чем следовало, но прикрытую полупрозрачной газовой шалью. Волосы были уложены ракушкой, и лишь две широкие пряди спускались на плечи. Волдеморт был очарован красотой гостьи не менее, чем ее же решительностью и задором. Видимо, он не ошибся с выводами, сделанными на первой их встрече. Волшебников, подобных Беллатрисе, в окружении Волдеморта было очень мало, именно поэтому миссис Лестрандж представляла особую ценность, своего рода, редкий экземпляр, в поисках которого могут пройти не то что десятилетия — столетия. Все же, Волдеморт считал себя счастливчиком. Помимо незаурядного магического потенциала, лорд увидел в волшебнице пытливый ум, склонность к авантюрам и дерзость, которые она не страшилась проявлять, наплевав на стандарты светского общества. Среди мужчин такие экземпляры встречались, конечно, хотя и редко... но вот среди женщин... Волдеморт впервые встретил женщину, которая привлекла его внимание не только пленительной внешностью. С другой стороны, мужчина был доволен тем фактом, что Беллатриса Лестрандж замужем — это предостерегало ее от необдуманных поступков. Но семейный статус миссис Лестрандж имел при всем этом ряд других преимуществ, например, расширение круга знакомых самого Волдеморта. А как известно, лорд бесполезных связей не заводил. Даже в случае с Беллатрисой Лестрандж. Почувствовав при первой же встрече нетривиальный магический потенциал сей юной особы, Волдеморт задумался о том, каким же тогда потенциалом обладают представители мужского пола, которые, обычно, сильнее женщин в искусстве магии. Лорд времени даром не терял, навел справки о семействе Блэк, проштудировал их родословную и обнаружил одну любопытную вещь - за последние три десятилетия в роду Блэк родился один только мальчик, которому, по магическим законам, и должна была достаться большая часть магического потенциала родителей. Волдеморт, конечно, знал о существовании и второго мальчика - младшего брата первого, однако Регулус Блэк не так заинтересовал лорда, как Сириус. Было бы весьма любопытно встретиться с этим юным мистером Блэком, чтобы лично оценить магический потенциал маленького волшебника. И если его предположения оправдаются... да, будет весьма и весьма неплохо, если Сириус Блэк пополнит ряды его сторонников, коих к настоящему времени было уже немало. Настолько "немало", что сам Волдеморт уже всерьез думал открыто заявить о себе и приверженцах своих идей и взглядов на реформы магического сообщества. Они уже стали той силой, с которой Министерству придется считаться.
Не догадывающаяся об уготованной ей роли в планах Волдеморта Беллатриса с восхищением осматривала особняк волшебника — ведь он не давал приемов. И волшебнице где-то даже льстило, что Волдеморт удостоил ее такой чести — отобедать у него, да не на каком-нибудь пышном приеме, а вдвоем. Правда, Беллу немного смущала некая романтичность обстановки: окна были занавешены плотными, тяжелыми шторами, а на столе стояли свечи. Хотя, пожалуй, альковный антураж лишь распалял любопытство Беллатрисы и заставлял ее трепетать в предвкушении занимательной беседы. Куда могли вывести запутанные тропинки измышлений двух незаурядных волшебников? Налет загадочности и желание получить ответы на свои вопросы пьянили миссис Лестрандж не хуже вина, которое, к слову, было подано к обеду. Во время оного волшебники шутили и рассказывали смешные и поучительные байки о жизни, что позволило Беллатрисе расслабиться и почувствовать себя раскованней. Однако что-то внутри подсказывало, что эта трапеза - лишь подготовка к более глубокому и насыщенному разговору. Скованность и излишняя сосредоточенность мешали воспринимать сказанные слова и обдумывать какую-либо мысль. Поэтому Белла наслаждалась моментом, не обременяя себя размышлениями, о чем же пойдет речь дальше. Обед подошел к концу, но Беллатриса так и не услышала от Волдеморта того, что хотела. Она и сама не понимала, что конкретно желает от него услышать. Быть может, узнать что-то новое, ей не известное... или взглянуть со стороны на то, что казалось ей привычным. Миссис Лестрандж не успела упрекнуть себя в излишней требовательности к лорду, как услышала:
- Вы не против, если мы продолжим беседу в библиотеке? - учтиво поинтересовался Волдеморт.
Беллатриса удивленно склонила голову набок. Неужели ее досада читалась по лицу? Или же познавательное путешествие начинается только сейчас?
- Конечно, не против. Наоборот, с радостью продолжу увлекательную беседу, - Белла оживленно улыбнулась. В ее глазах полыхнул огонек нетерпения и решительности. Волдеморт же вежливо улыбнулся в ответ и предложил милой даме руку, дабы сопроводить в чертог, где им предстояло провести время за довольно серьезным разговором. Именно серьезным. Лорд готовился к нему, словно к первому свиданию. Он тщательно подбирал слова, которые смогли бы направить мысли миссис Лестрендж в нужное ему русло, ведь Беллатриса была не из тех, кто сразу со всем соглашался априори. Нет, для того чтобы завоевать абсолютный авторитет в ее глазах, нужно было постараться. Сейчас. Пока не поздно. Волдеморт предложил гостье устроиться в удобном кожаном кресле у небольшого письменного стола, неподалеку от которого находился камин. Сам же хозяин устроился в таком же кресле напротив собеседницы.
- Насколько я помню, однажды мы затронули очень любопытный вопрос, ответ на который Вы не смогли найти самостоятельно, не так ли? - Волдеморт лукаво улыбнулся.
- Неужели Вы сможете приоткрыть мне тайну происхождения девиза нашего рода? - с нескрываемым изумлением вопросила Беллатриса.
- По крайней мере, я постараюсь, - серьезно произнес Волдеморт, положив сложенные в замок руки на стол и внимательно глядя на гостью. - Но только при одном условии.
- При каком? - Беллатриса внутренне возликовала. Сколько веков прошло с тех пор, как род был основан, но никто не пытался разгадать загадки, таящиеся в древних словах, передающихся из поколения в поколение. И вдруг волшебник, не имеющий никакого отношения к семейству Блэк, сможет пролить свет на эту тайну. Это было просто невероятно. Беллатриса выслушала бы версию любого, кто взялся бы вещать о подобном, однако не исключено, что разнесла бы эту версию в пух и прах, приправив свои слова изрядной долей скепсиса и сарказма. Но лорд был исключением из плеяды воображаемых смельчаков. Его хотелось слушать, хотелось ему верить, хотелось его спрашивать еще и еще...
- Выслушать все спокойно. Ибо тема, которую я затрону, очень тесно переплетается с миром магглов, - спокойно и все так же серьезно произнес Волдеморт.
- Что? Наш род как-то связан с этими... - начала было Беллатриса.
- И да, и нет, - уклончиво ответил Волдеморт, чем распалил любопытство и зарождающееся недоверие со стороны гостьи. - Так Вы будете меня спокойно слушать? Или же сразу предадите анафеме? - поинтересовался лорд, сбивая с толку Беллатрису незнакомым словечком.
- Чему предать? - переспросила миссис Лестрандж. Слово звучало как-то странно, но в то же время красиво, хотя, судя по тону голоса Волдеморта, оно означало что-то нехорошее или неприличное.
- Анафеме...- тихо засмеялся Волдеморт. - Это значит, что Вы ни за что не примете мои слова и не поверите им, сколько бы я потом аргументов и доводов не привел...
Беллатрисе стало даже немного стыдно за свою взбалмошность. Ну и зачем она ляпнула такое? Волдеморт, в любом случае, знает и умеет намного больше нее. Так в чем проблема? Подумаешь, будут упоминаться магглы. Все равно надо как-то мириться с тем, что они существуют.
- Я согласна слушать Вас спокойно. Не перебивать и не задавать вопросов, пока Вы не закончите.
Волдеморт удовлетворенно кивнул и начал рассказ.
Сдерживаться было сложно, ведь почти с самого начала лорд стал упоминать магглов, однако по ходу повествования Беллатриса поняла почему, а также поняла его просьбу - спокойно выслушать. То, что узнала миссис Лестрандж, весьма ее шокировало. Она никогда не влезала в изучение истории настолько глубоко. Ей никогда не приходило в голову читать маггловские книги, да и в семейных библиотеках волшебников таких книг попросту не могло быть. Да, конечно, магглы упоминались в литературе, но Беллатриса и предположить не могла, что в книгах магглов она сможет узнать что-то об истории волшебников. Из слов Волдеморта можно было сделать вывод, что загадки рода Блэк сокрыты в глубине веков истории волшебников, которая до определенного момента шла рука об руку с маггловской историей. На протяжении многих поколений маги хранили свое искусство, передавая его из уст в уста достойным преемникам и живя при этом среди магглов, которые почитали волшебников, или друидов, как их называли здесь, в Англии. Однако развитие магии не стояло на месте, с каждым десятилетием предоставляя все новые возможности постигать и усовершенствовать мастерство творения заклинаний как белой, так и черной магии. Впрочем, деления на белое и черное в те времена еще не было. С каждым десятилетием волшебники и ведьмы приобретали все большую значимость среди магглов, а без колдуна не проводилось ни одно мероприятие. Если в какой-то, даже самой убогой деревеньке, не проживало хотя бы одного волшебника, это место считалось проклятым. Для простолюдинов волшебники были почти что воплощением их языческих божеств или существ, которые могли общаться с их божествами. Недовольство поднятой на небывалую высоту славой и процветанием волшебников росло среди множества диких и глупых магглов. И вскоре волшебники, достигнув определенного витка своего развития как магического сообщества, поняли, что настал довольно критический момент: либо и дальше продолжать дурить необразованных магглов, делая вид, что слышишь их божеств, и растить их ненависть к себе, либо объявить себя довольно многочисленной расой и заключить с магглами союз. Волшебники выбрали старейшин среди равных себе, названных гораздо позже альбигойскими старцами, которые высказывали свои мудрые мысли в защиту второго предложения. Один из наиболее активных и неравнодушных к магглам волшебников, молодой и неискушенный маггловской жестокостью - Иисус, предложил научить магглов многому из того, что умеют волшебники, сблизив тем самым расы, сгладив углы между их разительным неравенством. Волшебники могли подарить магглам многие знания и даже вечную жизнь, как говорил сам Иисус: "И дам вам жизнь вечную и с избытком". Однако магглы превратно поняли слова мага, радевшего за процветание обеих рас, и распяли его на кресте за слова, "оскверняющие род человеческий". Много времени прошло с тех пор. Многое возведено в ранг легенд, притч и сказок, а многие легенды и сказки возведены в ранг нерушимых постулатов, которые магглы назвали христианством, в честь замученного с особой жестокостью Иисуса. И в насмешку над всеми волшебниками христианская церковь обязала носить каждого маггла-последователя Иисуса образчик огромной маггловской неразвитости и аморальности в виде уменьшенной копии креста и распятого на нем Иисуса в качестве талисмана, который, якобы, должен был хранить от бед и напастей его носящего. Однако столь вопиющим происшествием история не ограничилась. После того, что сотворили с Иисусом, магическое сообщество во главе с альбигойскими старцами единогласно решило укрыться от пытливых и навостривших глаз магглов, в головах которых от ненависти, зависти и безысходности уже бродили идеи об уничтожении магического общества как такового и истреблении всех волшебников до единого. Возмущению и негодованию волшебников не было предела, однако по здравому рассуждению, они тайно переместились на территорию, на которой в настоящее время находится государство Франция. Именно с этого момента и начинается история рода Блэк. По крайней мере, глубже в истории найти что-либо достоверное не представляется возможным — все будет основано на легендах и мифах. Да и в данном случае, трудно говорить о точности того или иного предположения. Скорее всего, родоначальники семейства Блэк входили в то самое пресловутое альбигойское общество и были хранителями многих тайн истории. Многое из того, что скрывали альбигойцы, было утеряно в Средние века, когда ослепленное жестокостью, алчностью и непреодолимым желанием стать богом на земле, а также страстью к наживе маггловских правителей посредством "хваленого волшебства" маггловское общество, как единый поток больного разума, начало преследовать волшебников, убивая их, не щадя ни женщин, ни детей. Тогда же магическое общество, чтобы сохранить жизнь себе и своим родным, растворилось в различных масонских орденах, ведя с магглами двойную политику, пытаясь выкроить время, чтобы переправить всех, кто уцелел, подальше от очага вспыхнувших нетерпимости, зверства и кровожадности. Таким образом, можно предположить, что члены рода Блэк тайно бежали из Франции на берега Англии. По крайней мере, один из представителей рода Блэк переправился на остров туманного Альбиона, и это упоминается в одном историческом документе: запись из дневника, чудом уцелевшего по прошествии стольких веков и хранящегося теперь в архиве Исторической Магической Библиотеки, ведшегося одним из масонов, которые встречали и привечали перебежчиков. В дневнике этом обнаружилась запись о прибытии в зачарованный порт Плимута корабля с беженцами, в списке пассажиров которого значилось имя некоего астролога Арктура, по прозвищу Черный, друга и соратника того самого масона - автора дневника. И уже здесь, в Британии, найдя поддержу у магов-единомышленников, они создали своеобразное потайное убежище, где все пострадавшие от действий Святой Инквизиции могли найти кров и приют. А позже, когда страсти улеглись, благодаря грамотным и корректным действиям со стороны правящей элиты бывшего Альбигойского Общества, магглы стали считать волшебников лишь мифом, легендой или преданием, что позволило облегченно вздохнуть выжившему магическому сообществу и начать строить новые дипломатические отношения с магглами. Некоторые из уцелевших после гонений и репрессий волшебников вернулись к себе на родину — во Францию, Италию и другие страны, откуда были родом, подчас уже не поодиночке, а целыми семьями вместе с потомством, появившимся за время, проведенное в своеобразном изгнании. Не стало исключением и семейство Блэк, часть которого, пустив корни уже в Англии, осталась на берегах островного государства, а часть отправилась обратно — к могилам предков на континент, во Францию.
- Ничего себе завитки истории! - после минутного молчания восхитилась Беллатриса, когда Волдеморт закончил свой внушительный монолог. Миссис Лестрандж продолжала задумчиво глядеть на дно осушенного за время поучительной лекции бокала вина и размышлять о том, что было сказано. - Хм, только я не поняла, как все же связан девиз с той блистательной историей, которую Вы мне поведали? - девушка перевела взгляд на лорда.
- Девиз рода Блэк - "чистота крови навек". Если помните, я говорил о некоем Иисусе... Так вот, он был чистокровным волшебником. После зверского, по своей сути, убийства Альбигойские старцы не могли простить и забыть этого. Впрочем, меня это не удивляет. Но именно с тех пор и появилось понятие, которое мы именуем "чистокровность". Волшебники не хотели более объединения двух рас — волшебников и магглов, поэтому стали заключать браки лишь между собой, чтобы сохранить чистоту крови. А род Блэк поставил во главу угла чистокровность и сделал эту фразу своим девизом.
- Да, но почему тогда существуют эти... грязнокровки? Почему у магглов до сих пор рождаются волшебники? - искренне недоумевала Беллатриса.
- О, это очень просто объяснить, моя милая леди, - улыбнулся Волдеморт. - Во время гонений и массового уничтожения волшебников некоторые из них не выдерживали гнета правящей элиты магглов и шли на хитрости. Например, ассимилировались в среде магглов, забывая про палочки и ведя маггловский образ жизни. Конечно, от таких союзов не всегда рождались волшебники. А если таковое и случалось, то детей с необычными способностями просто-напросто убивали. И это еще один пример, свидетельствующий о дикости и зашоренности сознания магглов.
- О Мерлин мой, какая жестокость! Не верится, что кто-то вообще на такое способен! - воскликнула миссис Лестрандж. - Как вообще такое можно было допустить?
- И я не понимаю, - развел руками Волдеморт, с удовольствием осознавая, что подобрал верные слова для того, чтобы капкан захлопнулся — он сумел заинтересовать Беллатрису даже больше, чем рассчитывал. К тому же, судя по ее реакции на рассказ, в котором Волдеморт преднамеренно и искусно исказил как известные ему по жизни в маггловском приюте (а он тщательно скрывал от всего магического общества и свое, полукровное, происхождение, и информацию о своих детстве и юности) христианские догматы, коими его пичкали с младых ногтей, так и маггловскую историю вообще, миссис Лестрандж правильно поняла, как сам лорд относится к данной теме. - Но думаю, что бездействие в столь животрепещущих и волнующих вопросах о чистокровности и о надлежащем положении чистокровных волшебников в обществе недопустимо и преступно. - Волдеморт поднялся со своего кресла и почти вплотную подошел к гостье, которая тут же встрепенулась. - Многие чистокровные волшебники, - полушепотом сказал он, склоняясь к девушке и едва касаясь мочки ее уха, - скажу Вам по секрету, меня поддерживают.
- Я... тоже... я тоже Вас поддерживаю... - чуть дрогнувшим голосом ответила Беллатриса. О, Мерлин всемогущий! Что с ней происходит? Она же хотела этого! Хотела, чтобы этот очаровательный мужчина относился к ней с таким доверием и... нежностью! Девушке хотелось продолжения, однако она отдавала себе отчет еще и в том, что ей нельзя так поступать — это неправильно, это противоречит кодексу семейной жизни. Но почему-то верещавший о правилах поведения аристократки голос в голове Беллы тут же поутих, когда лорд словно бы внезапно мягко и ласково прикоснулся к ее плечу. Беллатрису пробила крупная дрожь, дыхание сбилось, а сердце бешено заколотилось. Беллатрисе казалось, что еще чуть-чуть — и он ее поцелует! Да, поцелует! Она не ждала, но... Миссис Лестрандж приподняла голову и увидела, как на нее ласково и томно смотрит Волдеморт. Беллатриса не знала, что ей делать. С одной стороны, она не хотела, чтобы вот так все и закончилось, она хотела, да-да, именно хотела, чтобы лорд поцеловал ее, но боялась, что она заблуждается. А вдруг он совершенно не желает ее целовать, быть может, у него и в мыслях нет ничего подобного. И только Беллатриса открыла рот, чтобы осторожно поинтересоваться, о чем он думает, как мужчина осторожно приблизил свое лицо к ее и нежно прикоснулся губами к губам Беллатрисы...
***
За первой романтической встречей Беллатрисы и лорда последовали и другие. Каждую неделю миссис Лестрандж получала приглашения от Волдеморта, на которые уже не могла, да и не хотела отвечать отказом. Беллатрисе казалось, что мир стал шире, что она имеет возможность прикоснуться к тайнам мироздания с помощью умного и грамотного проводника — лорда Волдеморта. Девушка оглядывалась назад и поражалась, какой скудной и неинтересной была ее жизнь до появления в ней столь незаурядного и блестящего человека! Ей казалось, что она может беседовать с ним вечно! Обо всем, что ей нравилось и что ее тревожило или увлекало. Моргана всемогущая, неужели остальные женщины не хотят познать того, что испытывает сама Беллатриса?! Это счастье! Это восторг! Сама же волшебница даже не отрицала теперь того факта, что влюбилась в Волдеморта — влюбилась, как девчонка. Правда, с одной оговоркой — она отдавала себе отчет в своих действиях и чувствах. Пусть она и не может быть верной подругой лорда... Впрочем, почему же не может? Очень даже может, если все грамотно, с умом сделать, заметая за собой следы, не давая повода ни родне, ни мужу догадатья о порочности ее мыслей, эмоций и поступков — ведь она дала клятву верности супругу перед лицом всего аристократического общества. Нужно действовать деликатно и дипломатично, чтобы как можно дольше иметь возможность встречаться с лордом. Прошло не так много времени с той встречи, когда Волдеморт так нежно ее поцеловал, но сама миссис Лестрандж уже не могла представить себе жизни без него, без его томного взгляда, без его правильных и умных речей.
Говорят, что любовь ослепляет. Это произошло и с Беллатрисой. Она и сама не заметила, как превратилась в одну из марионеток Волдеморта, оплетавшего ее разум своими витиеватыми речами, полными красиво подобранными полуправдой и ложью, став ярой противницей не только магглов, но и магглорожденых. Казалось, она была новатором в этих вопросах. Но лорд был так учтив и любезен, поддерживая собственные, как казалось Беллатрисе, мысли миссис Лестрандж по поводу искоренения всех нечистокровных, что ей оставалось только довольно улыбаться, отмечая про себя тот факт, что она действительно свободомыслящая и незаурядная женщина.
