Глава VIII.Смешная Грейнджер В точности как во сне, дверь легко поддалась, и рука дрогнула, а в душе поселилась усилившаяся в разы тревога, но Гермиона рывком дернула на себя ручку и застыла от увиденного, точь-в-точь, как в своем самом кошмарном сне…
Гриффиндорка, прошедшая все ужасы Магической Войны, сейчас просто стояла в дверях и не знала, что делать. Прямо перед ней на полу среди разгромленной мебели сидел Драко. Рядом с ним валялось несколько опустошенных бутылок из-под спиртного. А сам слизеринец, едва слышно всхлипывая, вращал в дрожащих руках револьвер, явно решаясь на последний шаг.
Гермиона боялась его напугать или спровоцировать, но с другой стороны просто стоять тоже было неправильно. Малфой решил все за них двоих, резко подняв руку и приставив дуло пистолета к виску. В освещении огромной люстры Гермиона увидела мокрые блестящие дорожки слез на его щеках. Крепко зажмуренные глаза все еще значили нерешительность. И сколько бы девушка не думала, что он никогда не осмелится, даже позволить ему попытаться она не могла. Гермиона переняла его боль и, не думая больше ни секунды, бросилась к нему, хватая его за руку и отворачивая ее в безопасном для парня направлении. Рука Драко соскочила, и раздался выстрел. Реакция Гермионы позволила отвести револьвер вверх, и пострадал лишь потолок, растворивший пулю в себе, но никто из них двоих не мог в это поверить. Слизеринец смотрел на девушку, надеясь, что не задел ее. Она же никак не могла принять силу отчаяния парня, если он решился на такое.
– Что ты делаешь, Драко? – Практически шепотом произнесла Гермиона, выхватив из рук блондина пистолет и отшвырнув его в дальний конец комнаты. Он молчал и смотрел на нее, все еще не осознавая происходящее. Он только что почти совершил самый смелый поступок в своей жизни, а Грейнджер все испортила. Или спасла? Почему она здесь?! Что ей мешало спать в своей комнате?! Он все еще рассматривал ее широко раскрытыми глазами. А гриффиндорка продолжала что-то шептать. Кажется, она все так же спрашивала его, зачем он это сделал. И парень рад бы объяснить это, но как? Малфой, ты только что почти опустился на самое дно. Тебе не позволила Грейнджер. Та, которую ты унижал все годы, сейчас сидит перед тобой, сквозь слезы от проникнувшего осознания случившегося что-то говорит и чуть гладит тебя большими пальцами по щекам, удерживая в своих теплых ладонях твое лицо. С ума сойти, Грейнджер помогает ему, отъявленному слизеринскому мерзавцу!
– Мне страшно, Грейнджер. – Решившись, произнес Драко, внезапно ощутив небывалое доверие к этой девушке и всему, что произошло между ними за такой короткий срок. – Мне очень страшно. Я не хочу умирать, понимаешь? Грейнджер, я не хочу! – Неконтролируемая волна паники вновь накатила на парня. Ему было плевать, что поток соленой воды снова хлынул из глаз. Плевать, что все это на глазах у гриффиндорки, которая по-прежнему не выпускала его из объятия своих рук. Она смотрела ему в глаза, и он видел сочувствие. Не эту липкую едкую жалость, чтобы была вокруг. Нет, он видел простое человеческое сочувствие. Оно не сулило ему ни скорейшего выздоровления, ни жизни, которую он боится потерять. Это сочувствие даже не требует объяснений всего, что произошло минутами ранее. Оно просто дарит понимание. Молчаливое и самое ценное.
Гермиона смотрела на этого мальчишку и понимала, насколько она недооценивала его. Впервые девушка думала о нем не как о враге, а как о простом парне. Таком же, как и все они, со своими демонами, страхами и проблемами. Суть лишь в том, что его жизнью никто не интересовался. И если бы сейчас ее спросили, что лучше: умереть на войне или так, как должен был слизеринец. Без сомнений: легче умирать на войне. Там всё от воли случая. Внезапная смерть. Драко же каждый день вынужден будет бороться за свою жизнь, зная, что этот бой проигран с самого начала. Кто бы мог подумать, какая ужасная участь ему уготовлена в этом мире. Девушка смотрела в чистые глаза Драко Малфоя, замечая каждую слезинку, скатывающуюся по бледным щекам. Ей нечего было сказать. Она просто слушала, понимая, что он должен высказаться. Драко продолжал вглядываться в ее лицо, повторяя одно и то же. Его тело дрожало, а он отчаянно старался найти поддержку, хоть что-нибудь, что бы показало, что эта девчонка сидит здесь не потому, что так надо. Не для того, чтобы отсчитывать его дни до смерти. И этот знак был подан. Гермиона подалась вперед и крепко обняла парня. Сейчас она была уверена в своих действиях и точно знала, что Драко не отпрянет от нее, несмотря на ее происхождение и былую ненависть.
В детстве мама девушки всегда обнимала дочь, когда ей было плохо, и сразу становилось тепло и легко. Любые проблемы отступали. Сейчас Гермиона старалась то же самое передать парню, который так нуждался в этом. На несколько секунд парень замер, а потом шатенка почувствовала, как его руки крепко обвили ее талию, стараясь прижать ее сильнее.
– Все будет хорошо, Драко. Нет ничего, чего нельзя было бы обойти. Мы найдем выход. – Произнесла она, когда блондин замолчал. Ее рука почти невесомо гладила его по голове, и слизеринец не мог не признать, что это успокаивало. Ему казалось, что он сам становится частью чего-то правильного, что всегда несла в себе Грейнджер, входя в эту такую неподходяще мрачную для нее комнату. Девушка говорила и говорила какие-то слова, но парень не слушал. Едва уловимых и нежных движений ее руки было достаточно, чтобы успокоить бушевавшие внутри эмоции. Чуть позже Драко слегка отстранится, но, заметив секундную тень беспокойства на лице девушки, он вновь приблизится к ней, опустив голову ей на колени. – Никогда, слышишь, никогда не смей это сделать с собой снова, Малфой! – Чуть осуждающие нотки в голосе возвращающейся к своему боевому настрою Грейнджер вызвали чуть заметную улыбку на лице парня. Едва заметно кивнув, он закрыл глаза и погрузился в свой первый за последнее время спокойный сон.
***
Проснувшись на утро в своей постели, Драко не сразу вспомнил, как Грейнджер поднимала его с затекших коленей, поила его с ложечки очередной отравой, названной лекарством, и укладывала его спать, накрывая одеялом. Однако он точно помнил, как не позволил ей уйти. Гермиона смотрела на него в нерешительности после его просьбы, но после все же обошла огромную кровать и легла на другой бок к нему лицом. Они еще долго говорили о каких-то глупостях, связанных с учебой, детством и увлечениями прежде, чем действие зелий снова усыпило парня.
Гермиона не находила себе места. Она отчаянно продумывала следующие действия, разглядывая чуть дрожащие ресницы парня и бледную щеку с маленькой трещинкой, которая так и не исчезла. Не может быть, чтобы он просто так умер. Без какого-либо пути к спасению. Всегда должен быть выход. Пусть даже почти не реальный, но он должен быть, и ее цель – найти его. Найти для этого парня, чьи откровения, пусть даже и в пьяном бреду, пусть и от страха перед едва не совершенным самоубийством, заставили ее усомниться в своем прежнем отношении к нему. Конечно, он далек от идеала, но все же. Разве он настолько ужасен, как было принято считать в ее компании? Естественно, нет. Эти мысли не давали ей покоя. Пока гриффиндорка думала об этом, вдруг поняла, что ее настоящие друзья начали терять свой вес. Они столько всего прошли вместе, но она никогда не слышала от них таких откровений, которые сегодня ночью ей довелось услышать от практически не известного человека.
Ее размышления прервал шум в передней. Возможно, это пришла Нарцисса или мадам Помфри. Девушка сразу же представила, как всё выглядит со стороны: она и Драко Малфой спят в одной постели в одних пижамах. Чувство стыда яркой краской проявилось на щеках. Гриффиндорка подскочила на кровати, обдумывая, как бы изменить восприятие тех, кто это увидит. Однако ее мысли были перебиты громким смехом проснувшегося Драко, который, по-видимому, вообще притворялся, что спит.
– Что ты смеешься? – Возмущенно прошептала шатенка, надеясь, что ее никто не услышит.
– Видела бы ты себя сейчас. Чего ты так беспокоишься, это же точно не твои друзья, – все еще смеясь, ответил парень, но этот ответ не принес облегчения.
– А вдруг это твоя мама или мадам Помфри? Ты представляешь, что они могут подумать? – Прошипела девушка, бегая по комнате в поисках мантии.
– Какая разница, что они подумают. Важно то, что было на самом деле, то есть ничего. – Твердо произнес парень.
– Да, ты же оказался в одной постели с грязнокровкой! – На выдохе возмутилась девушка, тут же задохнувшись от своих слов. Мерлин, она не хотела этого. Лицо Драко вмиг изменилось. От былого веселья не осталось и следа. Вместо него появилось холодное пронзающее равнодушие.
– Грейнджер, на будущее: людям свойственно меняться. А тем, кто скоро умрет, становится все равно на мелочи, вроде происхождения. – Спокойно произнес он, надеясь, что она не заметила, как дрогнул голос. Но девушка заметила.
– Прости. Я буду пытаться что-то найти. Мы будем искать. – Произнесла она, приблизившись и вновь взяв его лицо в свои ладони. Совсем, как вчера. И также легко и спокойно. Драко чувствовал искренность. Он доверял ей. И если вчера причиной были паника и алкоголь, то сейчас это было по-настоящему.
– А что, если времени у нас нет? – Тихо спросил слизеринец, надеясь про себя, что и на это Грейнджер найдет что-то успокаивающее.
– Оно есть. Ты сейчас здесь. Со мной, – ободряюще ответила гриффиндорка, заставляя его посмотреть на себя. Понимая двусмысленность своих слов, девушка поспешила добавить, – стоишь. Значит, у нас есть время.
Парень кивнул, а в это время открылись двери в спальню, заставив Гермиону отскочить от него. В дверях появились Нарцисса и мадам Помфри. Конечно же, они видели то, что Гермиона предпочла бы оставить между ними. Как бы она ни старалась избежать провокационных поз, у нее не вышло. И виной тому Драко, переводящий свой усмехающийся взгляд с нее на вошедших.
– Гермиона, мы не могли бы поговорить, – произнесла миссис Малфой, старательно скрывая удивление. На часах было около шести утра. Гермиона никогда не дежурила по утрам. Бросив еще один взгляд на Драко, девушка кивнула и направилась за ней, но рука, ухватившая ее запястье и грубый голос, заставили ее остановиться.
– Она никуда не пойдет с тобой. – Жестко и уверенно произнес Драко, загораживая Гермиону собой. Гриффиндорка не могла понять причины такой обеспокоенности и злости парня, но все же обошла его и успокаивающе положила одну ладонь ему на грудь, обратив внимание на себя.
– Всё будет хорошо. Не нужно волноваться.
– Ты не должна с ней идти. – Тихо добавил Драко, смотря ей в глаза. Он видел страх перед собственной матерью в них и хотел оградить ее от этого. Странное желание нисколько не смущало его сейчас. Слизеринец проникся благодарностью к шатенке за прошлую ночь. Она спасла его от кошмаров, внушила ему, что они выиграют эту битву за него самого, и еще никому за всю жизнь он не готов был поверить так безоговорочно и наивно. Да и был ли у него выбор? Разве есть люди, которые не верили бы до последнего, что выживут и сделают то, что еще никто и никогда не делал? И сейчас все предрассудки рассеивались по ветру. Он хотел показать это и ей. Гермиона должна была увидеть, как все стереотипы, вбитые отцом ему в голову, разрушались от ее присутствия.
– Драко, мы просто поговорим. – Сказала Нарцисса, взволнованно наблюдая за сыном, который даже не обратил на нее внимания. Он упрямо смотрел на Гермиону, ожидая ее решения. Ощущение предательства все еще не исчезало, и он не хотел, чтобы его мать хоть как-то контактировала с единственным честным по отношению к нему человеком.
– Ты придешь сегодня еще? – Внезапно спросил он, понимая, что сейчас она все равно уйдет.
– Я постараюсь. И не делай глупостей, пожалуйста, – едва ли не шепотом ответила она и, слегка погладив его по плечу, вышла вслед за Нарциссой, оставив его едва ли не молить Мерлина о ее возвращении.
***
Гермиона робко посмотрела на Нарциссу, когда та, надежно закрыв двери в спальню, повернулась к ней. Мадам Помфри должна сейчас провести осмотр Драко, а это значит, что у них есть немного времени для разговора.
– Гермиона, Вы ничего не хотите мне сказать? – Начала было леди Малфой, как Гермиона сразу вспомнила о вчерашнем. К счастью, в комнате не осталось и следа от ночного погрома. Револьвер девушка уничтожила еще вчера, а мебель восстановили и расставили по местам эльфы. Однако одно объяснить всё же придется – свое присутствие в спальне Драко Малфоя. Ей не хотелось рассказывать что-то о произошедшем, и она была уверена, что Драко тоже бы не хотел этого. Поэтому ей пришлось просто покачать головой. – Тогда что Вы делаете здесь в столь ранний час?
– Проверила, что с Драко все нормально после вчера. Не более, – придав себе уверенности в голос, ответила гриффиндорка. Нарциссе лучше не знать, что она чуть не потеряла сына куда раньше, чем это возможно.
– Гермиона, – окликнула ее леди Малфой, но запнулась, затрудняясь выразить свою мысль. Секунду подумав о тактичности своего вопроса, она все же решилась его задать. – У Вас есть какие-то чувства к моему сыну? – Гермиона Грейнджер, не ожидавшая этого вопроса, изумленно посмотрела на женщину, но кивнула, дав вполне логичный в данной ситуации ответ.
– Да, желание помочь выжить, а не ждать, пока всё само закончится. Простите, но мне нужно идти. – Не дожидаясь разрешения, Гермиона практически выбежала из комнаты, подобрав мантию, лежавшую на диване.
Она неслась по коридорам, стараясь не наткнуться на преподавателей и учеников. Однако удача, сопровождавшая ее на пути к спальне Драко Малфоя, исчерпала себя. Как бы она ни пыталась избегать людей, ей не удалось не налететь на одного из студентов.
– Гермиона? – Вопросительно произнес мужской голос, помогая девушке прийти в равновесие.
– Алиот. – Смущенно произнесла она, скорее констатируя расстраивающий ее факт встречи, подтвержденный именем еще одного Малфоя.
– Почему ты бродишь по Хогвартсу в пижаме? – Улыбнувшись, спросил он, и девушка вспомнила о своем виде. Парень понял всё по ее покрасневшим щекам. Гермиона молча опустила голову. – Прости, не мое дело. Я просто рад, что встретил тебя. Увидеть главную старосту в коридорах школы стало редкой возможностью. На собраниях тебя тоже не застать. – Начал было парень, но Гермионе хватило и упоминания о пижаме, чтобы совесть начала пожирать ее заживо.
– Да, Алиот. Прости, я понимаю, что я ужасная напарница, – разочарованно произнесла шатенка, все еще не решаясь посмотреть на парня.
– Да нет, я не виню тебя. Обстоятельства бывают разные, да и профессор МакГонагалл предупредила меня, что иногда мне придется делать работу за тебя. – Едва услышав это, Гермиона возмутилась. Это прозвучало так мерзко и унизительно. Алиоту приходится делать всё за нее в то время, как она никогда и никому не позволяла подобного. Все обязанности принадлежали ей, и отношение к этому у нее было до ненормального ревностное. Любое сомнение в ее способности все успеть ранило ее. Но ситуация с Драко показывала, что это объективная забота. Ей действительно катастрофически не хватало двадцати четырех часов в сутках.
– Прости. Правда, мне очень стыдно, что так получается. И самое страшное, что я не могу это предотвратить в дальнейшем. – Гермиона не знала, куда себя деть. Ситуация была неловкой, а сама девушка действительно не могла гарантировать, что это не повторится в дальнейшем.
– Ну, в таком случае, может быть, ты согласишься сегодня мне помочь? Есть задание от директора, но у меня нет вкуса. – Произнес парень, стараясь прервать угнетающую тишину и неловкость.
– Да, конечно. Что от меня потребуется? – Девушка с готовностью согласилась, надеясь, что это хоть сколько-нибудь уменьшит чувство вины и стыда. Кроме того, любое занятие помогло бы отвлечься от происходящего в последнее время кошмара.
– Нам нужно после занятий отправиться в Хогсмид. Мы можем взять еще кого-нибудь на случай, если нам понадобится помощь. И мы должны выбрать шторы. – Парень говорил неуверенно, ощущая глупость своих слов. Но ведь он же не виноват, что это нужно. Алиот видел недоверие в карих глазах гриффиндорки, но сделать ничего не мог. Ему бы хотелось провести с ней время в любой другой обстановке, но МакГонагалл поручила старостам именно это. Приходится довольствоваться малым.
– Шторы? – Гермиона переспросила, потому что это действительно было весьма странной задачей. Конечно, после войны и разрушений многое нужно было заменить, и с помощью волшебства сделать все было невозможно, но идти за шторами – это даже смешно. Однако девушка согласилась. – Ну, шторы, значит, шторы. Мы можем взять с собой, к примеру, Невилла и Полумну, как тебе? – Гермиона выбрала их только потому, что ни Невилл, ни Полумна не станут задавать лишних вопросов. Кроме того, они могут помочь в выборе. Полумна, какой бы странной ни была, имела хороший вкус к вещам, а Невилл, словно дополнял ее. И да, они единственные продолжали равнодушно относиться к слизеринцам.
– Да, хорошо. В таком случае, встречаемся после занятий у входа в школу, идет? – Спросил парень, ликуя, что Гермиона согласилась. Девушка улыбнулась и, кивнув, отправилась к себе, покрепче запахнув мантию, чтобы как можно меньше была заметна пижама.
Поднявшись в свою комнату, Гермиона поспешила привести себя в порядок и спуститься на завтрак. Пропущенный вчерашним вечером ужин давал о себе знать.
– Ну, надо же, мисс Грейнджер решила почтить нас своим присутствием! – Громогласно произнес Гарри, едва она села за стол. Ничего не говоря, она просто отсела подальше от своих «когда-то друзей». Закончив завтрак, она оповестила Луну и Невилла о предстоящем походе, и направилась на занятия. Первый урок был со Слизерином. Гермиона, как правило, всегда сидевшая рядом с мальчиками, раздумывала над тем, какое место занять. Ситуацию спас появившийся из-за ее спины Блейз Забини.
– Чего стоишь, как неродная, красавица? – Весело произнес он, жестом приглашая ее сесть к себе. Улыбнувшись, она последовала к нему под удивленные взгляды гриффиндорцев и не менее шокированных слизеринцев.
Все занятие они внимательно слушали все, что говорила профессор МакГонагалл, периодически оценивающим взглядом наблюдая за Гермионой. Однако, когда до конца осталось минут пятнадцать, Блейз заскучал и решил заговорить с девушкой. Заданный им вопрос поставил ее в тупик:
– Гермиона, скажи мне, как там Драко?
– Я не знаю, – резко выпалила она, понимая, что это выдает ее с головой. Блейз усмехнулся и едва слышно поспешил ее успокоить.
– Я знаю, что он болен. Нарцисса сказала мне, но меня к нему не пускает. Мы общаемся письмами.
– Пока все не так хорошо, как хотелось бы, Блейз. – Устало ответила Гермиона. Ей не хотелось обсуждать состояние Драко. Кроме того, она была практически уверена, что Драко не сказал Блейзу самого главного: эта болезнь убивает его.
– Врачи так и не поставили ему диагноз?
– Нет. Увы. – Произнесла девушка, и что-то в ее тоне заставило Блейза замолчать. Однако ненадолго.
– Гермиона, за тобой все занятие наблюдает Малфой. Который Алиот. Это меня беспокоит. – Пробурчал он, заметив осуждающий взгляд директрисы.
– Оставь его в покое. Хочется, значит, пусть смотрит. – Жестко произнесла девушка и уткнулась в свои конспекты, давая понять, что разговор закончен.
Тем не менее, Блейз был прав: Алиот Малфой весь урок наблюдал за ней. Но у него не было никакого умысла. Просто он перестал отрицать перед самим собой тот факт, что она привлекательна. Да, она нравилась ему. И, слушая рассказы студентов, он никак не мог понять, почему его двоюродный брат был настолько жесток к ней. Она и ее друзья были воплощением смелости, храбрости и доброты. По крайней мере, до тех пор, пока парень не увидел странное обращение от Гарри Поттера к ней, едва девушка села завтракать. Он видел, как Гермиона становилась изгоем в компании своих друзей. Ему не нравилось это. Она казалась такой незащищенной. Маленькая, хрупкая, и даже то, что она прошла войну, не стало для него показателем ее силы.
Алиот с самого приезда сюда подавлял свое желание узнать ее. Подавлял, потому что прошлое каждый день являлось в самых жутких снах. Каждую чертову ночь он до ужаса боялся уснуть, и только Мерлин знал, как ему удавалось хорошо выглядеть. Его красота и загадочность перебили чувство опасности, и каждый день Алиот получал столько женского внимания, что в нем можно было раствориться. Он знал, что для них является лишь заменой своего брата, который в случае своего появления, как надеялся Алиот, должен был существенно облегчить ему жизнь. Ежедневно ему бы больше не приходилось выдумывать причины для своего отказа, чтобы не ходить куда-нибудь с очередной девушкой, считавшей, что брошенный на нее случайный взгляд выражал всю глубину симпатий звезды Дурмстранга. Да, Алиот Малфой был лучшим в своей школе. Все восхищались им.
Возможно, это и повлияло на избрание старостой именно его. А ведь парню просто хотелось почаще видеть лишь одну девушку. При ее появлении он начинал улыбаться. И пусть он считал это глупостью, но он хотел ее узнать. Именно гриффиндорка Гермиона Грейнджер что-то меняла в нем. Она казалась лучезарной, милой и симпатичной.
Однако у этой симпатии была и другая сторона. За эти чувства он ненавидел себя. Каждый раз вглядываясь в портрет, бережно хранившийся в его вещах, он чувствовал боль и вину за эту слабость. Ощущал, как его преданность рушится на глазах. Он не имел права на эту девушку. Не имел права даже прикасаться к этому портрету, если сегодня уже улыбался девушке с карими глазами. Чувство ненависти поедало его изнутри. Алиот готов был рвать на себе волосы, требовать стирания памяти, желать смерти, лишь бы не испытывать всего этого. Но у него не было сил и решительности, чтобы сделать хоть что-нибудь. Ему оставалось только смотреть ночами на портрет и подавлять рев боли, а утром снова надеяться, что очередная улыбка этой задорной девчонки подарит ему надежду на новое начало.
В последнее время Алиот перестал ее видеть, что превратило его жизнь в выживание. И вот он, луч надежды – возможность провести с ней время. Пусть даже такой глупый. Она согласилась, и время запустило свой бег.
Едва закончились все уроки, Алиот сломя голову уже несся по коридорам на выход, на бегу завязывая на шее шарф, который на зло не поддавался.
– Ты почти не опоздал, – раздался голос, едва Алиот порадовался, что пришел первым. Сбоку, смущенно переминаясь с ноги на ногу, стояла Гермиона Грейнджер. Парень лишь развел руками.
– Я не понимаю, как ты это делаешь, – с улыбкой ответил он, отдышавшись.
– Я тоже. Сейчас подойдут Луна и Невилл, и можем идти. – Гермиона даже не закончила фразу, как еще две фигуры появились в конце холла. Полумна улыбнулась Гермионе и поприветствовала Алиота. Невилл сделал то же самое. Как и ожидала гриффиндорка, ни тени недовольства, злобы и ненависти.
Дружной компанией они направились в Хогсмид. По дороге они смеялись и рассказывали Алиоту различные истории за все годы обучения в школе. Алиот слушал, рассказывал что-то о Дурмстранге и просто радовался каждой минуте в компании, где стараниями Гермионы не чувствовал себя чужим.
В Хогсмиде не было столпотворения, которое ребята ожидали увидеть. Будний день даже в магическом мире дает о себе знать. Быстро добравшись до необходимого магазина, компания поделилась. Мальчикам было поручено найти ткани более темных оттенков, а девочки пошли искать что-то более светлое.
– Гермиона, ты в последнее время стала очень загадочной? – Внезапно спросила Луна, едва они оказались вдвоем.
– Что? Загадочной? Скорее, замученной, Луна, – с улыбкой произнесла девушка, игнорируя прямой взгляд блондинки.
– Мне кажется, ты влюблена. – Констатировала когтевранка. Гермиона хотела возразить, но Луна добавила, – как и Алиот Малфой.
– Что? О чем ты сейчас? – Засмеявшись, спросила Гермиона в надежде, что Луна решит перевести разговор на другую тему. Однако блондинка не собиралась этого делать.
– Мне кажется, Алиот добрый. Как и ты. Вы подходите друг другу. – Задумчиво проговорила девушка, откладывая непонравившуюся ткань.
– Глупости, Луна. Алиот не станет интересоваться такой, как я, – небрежно бросила девушка, внезапно вспомнив о Драко Малфое. Странное чувство, говорить об одном, но представлять другого.
– Я так не думаю. Все в школе только и говорят о том, что Алиот общается только с тобой и Виктором Крамом. – Ответила Луна. На этом разговор был закончен, потому что подошли парни.
Гермиона никак не могла сосредоточиться на словах Полумны, соотнося все с Драко Малфоем, а никак не с Алиотом. Все ее мысли сейчас были в комнате блондина. Она надеялась, что с ним все в порядке, и испытывала сожаление от напрасно потраченного времени, которое могла потратить на поиск материалов, схожих с ситуацией Драко. Отвлечься девушка так и не смогла. Кроме того, и время на поиски они потратили зря. Как оказалось, достаточно было лишь подойти к женщине за прилавком и попросить у нее помощи. Миссис Мелоди, а именно так она представилась молодым людям, нашла в книге заказов пункт многолетней давности. Когда-то давно директор школы Дамблдор лично заказывал здесь материалы и на шторы, и на другую мебель. И миссис Мелоди решила предложить ученикам точно такой же набор, что и был когда-то. Проникнувшиеся воспоминаниями о погибшем директоре ребята поддержали эту идею.
Купив всё, что было необходимо, по списку, ученики отправились назад. Подозрительно быстро Полумна и Невилл ушли вперед на достаточно большое расстояние, чтобы и Гермиона, и Алиот могли сказать, что остались наедине.
– Гермиона, мне кажется, или ты чем-то огорчена? – Произнес Алиот, обеспокоенно смотря на девушку, которая с момента прихода в магазин затихла.
– Нет, я просто устала, и рассказ миссис Мелоди навеял воспоминания, – ответила девушка, выдавив из себя подобие улыбки. Не имеющий привычки настаивать на откровениях Алиот понимающе кивнул и замолчал.
– Как тебе Хогсмид? – Внезапно спросила шатенка, почувствовав неловкую паузу.
– Ну, я уже был здесь на прошлых выходных, на самом деле. Учеников отпустили ненадолго сюда. Но ты была занята, наверное. Я не видел тебя. Но мне нравится это место. Здесь уютно, – ответил он, заметив тень смущения на лице девушки.
Гермиона просто в очередной раз почувствовала, как быстро жизнь проносится мимо. Возможно, у ее друзей больше поводов злиться на нее, нежели она думала? В конце концов, она постоянно исчезает, не разговаривает, а если и разговаривает, то ссорится, а теперь еще и пропускает традиционные походы в Хогсмид, в которые ее, впрочем, никто не зовет теперь. Странные и очень грустные перемены в ее жизни вводили ее в то состояние, когда даже не понимаешь, чего в тебе больше: радости или грусти, добра или зла.
За этими раздумьями Гермиона даже не заметила, как они оказались в холле. Было уже темно. На замок снова опустилась ночь. Стрелки часов близились к девяти вечера. Полумна и Невилл, быстро попрощавшись с ними, ушли, оставив их в угнетающе темном молчаливом холле.
– Ну, что ж, спасибо за помощь, Гермиона, – улыбнулся Алиот, начав разговор. Всё складывалось не так, как ему бы хотелось, но он был рад и простому присутствию девушки. В его голове лишь крутилось нежелание идти к себе. Боль от предстоящего укора любимых глаз с портрета и новый замкнутый круг.
– Это даже смешно, если учесть, что за нас все сделала миссис Мелоди, – тихо, чуть улыбнувшись, произнесла девушка.
– Брось. В любом случае, мне было не скучно идти одному.
– Но мы весь путь назад молчали, – снова попыталась опровергнуть Гермиона, но Алиот прервал ее.
– Все равно. Я рад был увидеть тебя снова. – И что-то странное Гермиона увидела в его глазах и едва заметной улыбке. Она не успела даже понять, что это было, когда почувствовала на своей щеке легкий невесомый поцелуй прохладных губ. – Спокойной ночи, Гермиона Грейнджер. – Почти шепотом произнес парень и, обойдя девушку, направился к себе, до сих пор ощущая сладкий запах ее кожи и чуть более шумный, чем требовалось, выдох от его неожиданного поцелуя.
Постояв еще пару минут и дождавшись, когда его шаги стихнут, девушка, все еще в растерянном состоянии направилась к себе. Проигнорировав резко замолчавших Гарри, Джинни и Рона, сидящих в гостиной, девушка пошла к себе. Едва закрыв за собой дверь, она услышала настойчивый стук в окно. На подоконнике сидел филин. Гермиона знала, чей он, и поспешила открыть ему. Отвязав письмо, она отпустила его, а сама принялась судорожно раскрывать конверт. Гриффиндорка надеялась, что там не будет ничего плохого, иначе это вытрясет из нее тот маленький остаток сил, что еще оставались в запасе.
В ожидании девушка развернула конверт: «Ты должна прийти сегодня. Д.М.»
Вот так просто и коротко, но так требовательно.
– Мерлин, я ничего уже никому не должна, – устало пробормотала девушка чернильным строчкам и, отложив листок, направилась в душ. Слишком много всего. Драко Малфой. Алиот Малфой. Друзья, ведущие себя, как враги. Кто прав? Кто виноват? Гермиона Грейнджер уже не хотела ни в чем разбираться. Она просто устала и хотела бы переложить свои обязанности на кого-нибудь, но, вместо этого, переодевшись во что-нибудь, что не напоминало бы пижаму, гриффиндорка уселась на кровать в ожидании, когда все ученики ее факультета разойдутся по спальням. К ее счастью, ждать не пришлось слишком долго, и уже к одиннадцати гостиная опустела, поэтому без труда миновав ее, Гермиона направилась в тишине холодных длинных коридоров к тому, кто уже ждал ее.
Драко Малфой не просто ждал. Он не находил себе места. Блейз написал ему, что видел, как она уходила с Алиотом, и только Мерлин знал, что было на уме у его кузена. Кроме того, он не знал, чем закончился разговор Грейнджер с Нарциссой. Его мать больше не заходила к нему после этого.
Мадам Помфри дала ему лекарство и настойчиво рекомендовала лечь спать. Однако Драко лишь сделал вид, что выпил его, и едва женщина вышла за дверь, абсолютно уверенная, что он заснет в ближайшие пару минут, он выплюнул зелье в ближайшую кадку с каким-то комнатным растением.
Остальное время он наворачивал круги по комнате, то и дело смотря на старинные часы в передней. Стрелка застыла на пяти минутах двенадцатого, когда за дверьми послышались шаги, спустя мгновение Грейнджер была в комнате.
– Ты пришла. – Констатировал Драко серьезным голосом. От утренних эмоций не осталось и следа. Он был зол. Она не появлялась весь день, да еще и шаталась где-то с тем, с кем нельзя шататься.
– Как видишь. И да, на будущее: я ничего не должна, – слишком изнуренно пробормотала Гермиона и прилегла на диван. Драко, который никогда не видел ее в таком состоянии, почувствовал беспокойство. Неужели что-то произошло? Алиот что-то сделал?
– Что-то случилось? – С деланным равнодушием спросил он.
– С чего ты взял? – Послышалось практически спустя минуту. Словно всё это время Гермиона осознавала, что это спросил он.
– У тебя нездоровый вид. – Ответил он. – Это заметно в свете луны и без освещения.
В комнате действительно был выключен свет. Только полная луна упрямо создавала освещение.
– Кто бы говорил о виде, – пробормотала девушка, однако тут же подскочила и посмотрела на Драко, заметив, как сжались его руки в кулаки. В этот момент она готова была откусить себе язык. Он отвернулся к окну, не говоря ни слова.
Гермиона поднялась с дивана и осторожно подошла к парню.
– Прости, Драко. Я не хотела этого говорить.
– Все в порядке. Ты сказала то, что думала. И то, что есть. – Произнес он, нисколько не изменив интонацию.
– Правда, я не хотела. Мерлин, сегодня просто плохой день. – Произнесла девушка, всматриваясь в профиль Драко.
– Слушай, Грейнджер. Не надо вот этого всего, ладно? Сказала, значит, сказала. Я сыт по горло всеми этими «не хотела», а также жалостью, состраданием и всем тем, чем меня каждый день пичкают они даже больше, чем лекарствами, которые хотя бы на время унимают боль! – Не выдержав, громко ответил Малфой. Гермиона в оцепенении смотрела на него, он – на нее.
– Но… – Наконец, сообразив что-то, хотела сказать гриффиндорка, но Драко прервал ее попытки:
– Просто замолчи. Ты сейчас единственный человек, кто со мной честен, так что будь добра не превращаться в аристократическую дешевку!
Гермиона больше не знала, что сказать. Он только что противопоставил ее, маглорождённую, аристократам? Драко всматривался в ее удивленное лицо и понимал, что сейчас сказал очень много лишнего.
– Хорошо, ты прав. – Ответила пришедшая в себя Гермиона. – Тогда можно я сделаю глупость сейчас?
– Какую? – Произнес Драко, но гриффиндорка не ответила ничего. Она просто подошла к нему слишком близко, а в следующий момент ее руки уже обнимали его за талию. Девушка просто стояла, уткнувшись лицом в его грудь и не говоря ни слова. Сейчас она и сама не понимала, что делает, просто ей хотелось чувствовать поддержку. Лишившись друзей, Драко стал единственным, с кем она могла себе позволить хоть немного дать волю чувствам. Ей было одиноко и трудно. Гермиона переживала за Драко так, словно бы сама пострадала. Умение сострадать, порой, способно сыграть злую шутку со своим обладателем. Поэтому сейчас лишь желание чьей-то защиты управляло девушкой полностью, блокируя мысли о неправильности происходящего.
Кадры прошлой ночи пронеслись перед глазами слизеринца, и он понял, что сейчас смелой, храброй и неимоверно отважной Гермионе Грейнджер необходимо чувствовать поддержку так же, как вчера ему. И если она смогла дать ему спокойствие, если она его спасла, то почему он не может сделать того же для нее? Поэтому практически сразу его руки обхватили плечи девушки, прижимая ее еще ближе к себе.
– Блейз рассказал мне об инциденте на завтраке с Поттером. Твои друзья ведут себя, как придурки, если честно. – Произнес он, уже жалея, что сказал это. Но внезапно раздался смешок, потом еще один, а после это переросло в истерический хохот, смешанный со слезами. Грейнджер сорвалась. Слишком много эмоций, слишком мало возможности выразить это. Ей не с кем было обсудить все эти тайны, события, эмоции. Ничего, лишь растущий ком в душе, в которой уже не хватало места.
Драко отстранился, когда понял, что Гермиона смеялась не потому, что он сказал что-то смешное, а потому что это была последняя стадия ее стабильности. И она была успешно пройдена Малфоем. Его едкие, как всегда, слова в адрес Поттера были как нельзя кстати и подействовали мгновенно.
Драко просто смотрел на нее, пока она, все еще смеясь и всхлипывая, пыталась вытереть слезы, никак не прекращавшие течь. Вздохнув, слизеринец поднял девчонку на руки и понес в спальню.
Очутившись на кровати, девушка замолчала, настороженно вглядываясь в Драко, который знал, чего она боится, и осознавал с долей горечи неполноту ее доверия. Игнорируя косые взгляды, он налил из графина в стакан воды и протянул Гермионе.
– Держи, истеричка.
Девушка не решительно протянула руку и взяла стакан. Парень в это время улегся на другую половину кровати, предварительно выпив немного зелья, оставленного мадам Помфри. Ровно столько, чтобы не уснуть сразу, но успокоить начинавшуюся ноющую боль в теле. Допив воду, гриффиндорка поставила на тумбочку стакан и повернулась к Драко. Он, молча, смотрел на нее, замечая в лунном свете мокрые дорожки на ее щеках. Коса, заплетенная ей перед походом к нему, растрепалась, что придавало ей еще больше женственности и хрупкости.
– Смешная ты, Грейнджер. Плачешь из-за тех, кто в этом не нуждается. Если они так легко отвернулись от тебя, значит, пришло время вырасти. Дружба, пусть даже пересеченная вдоль и поперек войной, не знаменует собой чувства до гробовой доски. Просто прими это, и всё станет легче. Дружба, любовь, жизнь - это всё не навсегда.
Драко говорил, а Гермиона слушала и ловила каждое слово, впитывая, словно губка. Чуть позже она попыталась даже оспорить его слова, заявив, что он не прав. Однако Драко не зря был самым умным учеником сразу после нее.
– Возможно, ты права. Я лгу. И это невозможно. Не может вот так вот закончиться то, что строилось годами. Но, как показывает практика, Гермиона, нет ничего невозможного. И мы с тобой в одной команде – это самый наглядный пример против всех твоих возражений. Так что прекращай лить слезы зря. У тебя впереди вся жизнь, будут и более весомые для истерик причины, на которые даже я не смогу найти противовес. А теперь, пока ты не высказала какую-нибудь, глупость, давай спать. – Драко закрыл глаза, перекрывая ей пути для продолжения разговоров, и всё, что ей оставалось – это улечься поудобнее.
– Спокойной ночи, Драко.
– И тебе, Грейнджер.
И видит Мерлин, лучшего завершения этого дня Гермиона не могла даже представить. Но никто из этих двоих, даже не представлял, насколько взаимны были их эмоции и чувства.
Примечание:
Эта глава далась не так уж легко, но и не так уж трудно, как та,в которой были страдания Драко.
Это глава, как некий противовес мелочей одного человека к глобальной проблеме другого. Пожалуй, она наиболее полно являет собой то, что и должно происходить, когда приходит осознание: прошлое - это одно сплошное недопонимание.
Гермиона Грейнджер и ее мироощущение в данной главе полностью передает самую худшую стадию конкретно моей жизни. В моральном плане. И, к сожалению, эта стадия регулярна. Когда всё так запутано, не знаешь, за что хвататься. А все еще что-то происходит, и это что-то требует какой-то ответной реакции, но ты вдруг понимаешь, что сил нет. Это похоже на хроническую усталость, утомление, но это гложет изнутри. Мерзко,неприятно, и тогда,наверное, единственным способом облегчить эту ношу становятся слезы.
В общем, эта глава мне близка по духу. Я все больше открываю некую оригинальность героев не только для тех, кто это будет читать, но и для себя самой.
Мне очень нравится Драко в этой главе. Но так же есть некая симпатия к Алиоту, хотя и чувствую, что между мной и ним, думаю, как и у вас, всегда будет некая пропасть, которую я намеренно не хочу ничем заполнять.
Остальное на ваш суд)Надеюсь, эта глава не оставит вас равнодушными.
