Глава 3. День (часть 2)15:15
Учительская
− Ну, всё могло пройти и куда хуже, − заявил профессор Флитвик спустя несколько минут после того, как Авроры покинули комнату.
Минерва посмотрела на него с негодованием.
− Как скажи мне, ради бога, могло это пройти
хуже, Филиус? − спросила она. − Разве только, если бы кто-то из нас совсем потерял голову и прирезал Давлиша чайной ложкой?
− Всё было не так уж плохо, − умиротворяющее сказала Помона. − По крайней мере, они не считают, что мы состоим в каком-то тайном заговоре против Министерства.
− Нет, − сухо согласился Северус. − Они просто считают нас буйно помешанными.
Минерва вздохнула.
− Путь думают обо мне всё, что им угодно. Лишь бы оставили в покое хоть на десять минут. У меня был тяжелый день.
Не успели слова вылететь из её рта, как в дверь постучали. Минерва бросила туда свирепый взгляд. Дверь, разумеется, ничего особенного собой не представляла. Из старого ветхого дуба, со скрипучими петлями и тусклой ручкой. Но для Минервы именно эта дверь лично была виновна в том, что бы там ни ожидало по ту сторону.
Все остальные рассматривали дверь с такой же антипатией и подозрением, и на какой-то момент в комнате слышался только вездесущий шум дождя за окном. В воздухе повисло ощутимое напряжение, так как было ясно, что за дверью находится что-то или кто-то, требующее внимания. Долорес вынудила многих работать сверхурочно, и, видимо, поэтому учителя всё реже и реже находили в себе силы вести себя хоть слегка доброжелательно. Минерва, к примеру, совершенно точно знала, что профессор Синистра довела до слез девочку из Хаффлпафа. Вместо того, чтобы ощутить, как обычно, вину и неловкость, Орига просто прикрикнула на девочку, чтобы та не была смешной, и назначила отработку.
Если уж это не свидетельство упадка Хогвартса, то только Богу известно, что еще должно было случиться. Присутствие в комнате всех четверых деканов делало обстановку еще более напряженной. Ведь кто бы там ни был снаружи, кому-то из них точно не повезло.
Этот кто-то, кем бы он ни был, снова постучался в дверь. Минерва стиснула зубы и поднялась на ноги.
− Да, входите вы, наконец! − раздражено позвала она.
Дверь распахнулась и пред ними предстала явно раздосадованная Джинни Уизли. Похоже, не повезло Минерве. Она мысленно быстро пробежалась по расписанию. С трех часов дня у четвертого класса Гриффиндора была защита от черной магии. Учитывая это, да еще отвратительную розовую записку в руках мисс Уизли, причины её неприятностей было не трудно угадать.
− Профессор Амбридж сказала, что я должна отдать это вам, профессор, − почти прорычала та, пока шла к дивану. Минерва взяла у неё записку и прикоснулась к той кончиком палочки, чтобы развернуть.
Пока она читала, остальные учителя смотрели на девочку со смесью гордости, веселья и раздражения. Ну, за исключением Северуса, который, видимо, опустил первые две эмоции и перешел сразу к третьей. С учениками из Гриффиндора он имел склонность поступать именно так.
Минерва сложила записку и посмотрела на мисс Уизли.
− Вы проявили неуважение к профессору Амбридж во время урока?
− Нет, − угрюмо сказала Джинни.
Минерва подняла брови. Джинни выкатила глаза.
− Она неправильно произнесла проклятие
«Cruciatus», − неохотно пробормотала она. − Я всего лишь… поправила её.
Минерва невольно испытала легкий приступ веселья от этого признания.
− И? − подстегнула она Джинни.
− И… − Джинни качалась туда-сюда на пятках. Интересно, она сама хоть капельку осознает, как похоже на Фреда и Джорджа себя ведет? И, кстати, если уж на то пошло, и на Билла тоже. − Ну, гм…., Амбридж…
−
Профессор Амбридж, − мягко поправил Филиус.
− Ага, эта, − согласилась Джинни, пожав плечами. − Ну, она сказала, что знает предмет лучше меня, и что я должна признавать это. А я между делом заметила, что тогда она должна бы знать, как произносятся непростительные проклятья.
− Что именно она неправильно произнесла? Название или само заклинание? − с любопытством поинтересовалась Помона.
− Название, − пояснила Джинни. − С заклинанием-то у неё никаких проблем нет. Вообще, похоже, она с ним на короткой ноге, − девочка слегка нахмурилась. − Кстати, как вы думаете, нельзя ли её засадить за то, что она на весь класс заорала на меня
«Crucio»? − вслух поинтересовалась она.
Минерва всерьез задумалась. Правда, сомнительно, чтобы это могло сработать, но если бы удалось посадить Долорес под замок за угрозы ученице…
− А у неё в руке была палочка? − спросила Минерва.
Джинни покачала головой.
− Эх. Ну, тогда нет.
Девочка выглядела подавленной. Минерва снова мысленно пробежалась по записке.
− А что там было насчет «выдвигания нелепых кандидатур вместо неё»? − спросила она.
Джинни закашлялась и её глаза нервно забегали по сторонам.
− Ну… э… − она заправила волосы за уши. − Она начала говорить, что была самым квалифицированным специалистом для этой работы, и потом вся из себя такая довольная велела мне назвать хоть кого-нибудь, кто, по моему мнению, лучше бы подходил на эту должность.
Снейп открыто фыркнул.
− Если вы предложили Поттера, то вполне заслужили, чтобы вас выгнали из класса, − так же, не скрываясь, проворчал он.
В ответ Минерва имела удовольствие понаблюдать за сердито уставившейся на Снейпа представительницей семейства Уизли. Всегда занимательное зрелище, когда бы оно ни происходило (хоть и не такое уж редкое, надо признать).
Джинни скрестила руки и впилась в него взглядом.
− Вообще-то, профессор, я предложила вас, − холодно сообщила она ему.
Замечательно. Минерва давно смирилась, что от клана Уизли можно ожидать многого. Рыжие волосы, веснушки, неуправляемый характер, странная способность попадать в переделки, даже того не желая, и нестандартная привязанность к магазину сладостей − всё это входило в список. Но однако вот предположение, что Снейп был бы хорошим учителем по защите от черной магии, несомненно, в этом списке не значилось. Минерва почувствовала, как у нее удивлённо поднялись брови. Да, ладно, она даже к одержимости Томом Риддлом и убиванию цыплят нормально относилась, в этом был даже свой шик. Но вот это было просто странно. Снейп и сам выглядел довольно шокированным − эффект, которого крайне трудно добиться.
Джинни повернулась обратно к Минерве со слегка раздраженным видом.
− Видите ли, при всем уважении, профессор МакГонагалл, но я вообще-то надеялась пойти в библиотеку и поучиться по защите чему-нибудь по-настоящему… понимаете…− она неуверенно повела руками. − Полезному.
Минерва кивнула ей.
− Прекрасно. Долорес, кажется, считает, что ваше поведение заслуживает наказания, так что…
Она была избавлена от необходимости закончить предложение, благодаря появлению в дверях Стюарта Акерли.
− Э, профессор МакГонагалл? − громко позвал он.
Минерва взглянула на него, что он явно воспринял, как знак продолжать.
− Мадам Помфри попросила меня попросить вас прийти в Больничное Крыло, − сообщил он. − Она сказала это срочно. − Тень улыбки мелькнула на его губах. − На вид это и, правда, срочно. Кормак МакЛагген всё время кричит и хватается за свой… В общем, э, с ним всё довольно основательно, профессор.
Минерва вытаращила глаза и поднялась на ноги.
− Хорошо, Акерли. Можешь идти. − Темноволосый мальчишка кивнул, ухмыльнулся и исчез. Он всегда был чрезмерно жизнерадостным, этот мальчик. Что сбивало с толку и в какой-то степени даже откровенно раздражало.
Слегка покачав головой, Минерва повернулась к Джинни Уизли. Потом она указала на Северуса.
− Профессор Снейп назначит тебе наказание, − просто сказала она.
И прежде, чем Северус успел возразить, она уже была вне комнаты. Вообще-то, было бы интересно посмотреть, насколько у него хватит духу наказать ученицу за то, что та предложила его на пост преподавателя защиты от черной магии. И даже еще интересней, учитывая, что данная конкретная ученица была юной женской версией Фреда Уизли, новой звездой Гриффиндорской квиддичной команды и по слухам тайно влюблена в Гарри Поттера. Да, весело размышляла Минерва, было бы, без сомнений, очень интересно посмотреть, что на всё это скажет Северус.
15:28
Больничное крыло
Минерва вошла в Больничное крыло через каких-то пять минут, после того как её позвали. Удивительно всё-таки, насколько быстрее можно передвигаться, когда действительно хочешь попасть в место назначения.
Войдя внутрь, она заметила длинную очередь студентов, ведущую в дальний угол, скрытый занавесью, за которой, по всей видимости, сидела мадам Помфри. Здесь находилось, как минимум, тридцать школьников, и ни один из них и не демонстрировал явных следов «Ассорти прогульщика». Вообще-то, все они, до единого, терли разбитые запястья и коленки, а некоторые и ушибленные копчики. Кормака МакЛаггена нигде не было видно, криков тоже не слышалось, но в данный момент не это интересовало её больше всего.
Она устремилась к ближайшим школьникам. Ближайшие школьники как ни странно оказались никем иными, как Драко Малфоем и Теодором Ноттом.
C’est la vie, подумала Минерва.
− Нотт, Малфой! − резко позвала она.
Оба мальчика быстро повернулись к ней, явно оторвавшись от интереснейшего разговора, в ходе которого, похоже, старались запугать друг друга. Выглядело это очень забавно.
− Да, профессор МакГонагалл? − вежливо откликнулся Нотт. Малфой лишь выжидательно посмотрел. По-видимому, он еще не совсем отошел после неприятного инцидента с волосами, хотя ей казалось, что тот произошёл уже вечность назад.
− Что здесь происходит? Как вы поранились?
− Гринграс, − тут же ответил Малфой, бросив неприятный взгляд на Нотта. − Она наложила скользящие чары на Восточный коридор, − быстро пояснил он. − Народ там катался весь день. А потом, некоторое время назад, пятый класс Слизерина и третий класс Равенкло бежали на уроки, врезались друг в друга, и из-за этого-то все и вышло.
Вид профессора Вектор, улыбающейся до ушей после наложения этих чар, тут же всплыл в памяти Минервы. Но, так как вряд ли она могла заявить Малфою, что знает, какой он маленький противный врунишка, так как самолично присутствовала при наложении чар и видела, что Дафны Гринграс нигде поблизости не было, то вместо этого она строго на него взглянула.
− И откуда же вы знаете, что в этом виновна мисс Гринграс? − спросила она.
− Он не знает, − мрачно сказал Нотт. − Просто пытается впутать её в неприятности.
− Враньё, Нотт, − тихонько прошипел Малфой, явно думая, что его не слышно. − Может, стоит назначить тебе отработку за такие слова об уважаемом члене Инквизиторского отряда?
− Уважаемый член Инквизиторского отряда? Нет ли тут внутреннего противоречия? − бросил в ответ Нотт так же тихо.
Минерва подняла руку, показывая, что прекрасно слышит обоих и если они не прекратят, то будут иметь дело с её безудержным гневом. Хотя мысленно она уже наградила Нота дополнительными пятью баллами за домашнюю.
− Мистер Малфой, почему вы уверены, что эти чары наложила мисс Гринграс? − повторила она.
− Ну, потому что из нашего класса только её там не было. Она пошла на историю магии кружным путем.
− Ага, чтобы убраться подальше от тебя, засранец, − огрызнулся Нотт.
Минерва одарила его успокаивающим взглядом. Он тут же закрыл рот, весь ощетинившись, и она снова обратила внимание к Малфою.
− В лучшем случае, это свидетельствует о совпадении, Малфой.
Тот выглядел раздосадованным.
− У неё способности к чарам, − нетерпеливо продолжил он. − Наверное, в нашем классе у неё одной они и есть.
− Ну, я обязательно передам профессору Флитвику ваше высокое мнение о ней, − спокойно сказала Минерва. − Тем не менее, оно ничего не доказывает. Можете вернуться в очередь. − Оба мальчика беспрекословно подчинились.
Пытаясь напустить на лицо невинное и слегка смущенное выражение, Минерва начала проталкиваться к началу очереди. Это было не так просто, как могло бы показаться, так как большинство школьников вели себя крайне воинственно, не уступая места. Из чего следовало, что недавно здесь была давка и толкотня, резко повысившие недружелюбность. К моменту появления Минервы, каждый явно был сам за себя. Если она не ошиблась, парочка третьеклассников даже устроила аукцион за свои места в начале очереди. Сами они выглядели вполне здоровыми.
В конце концов, она все-таки добралась до огороженного занавесью угла. Который, как оказалось, вовсе не был огорожен. Скорее, внутри был полностью огороженный кусок комнаты, с примыкающей к нему ширмой, которая скрывала получавших врачебную помощь, пока их осматривала мадам Помфри. Однако, вместо своего обычного места в медпункте, она принимала, сидя на кресле, наколдованном рядом с огороженным пространством. Довольно странно смотрелся лежавший на подлокотнике её кресла любовный роман и длинная палка у ног. Длинная острая палка с очень крепкой рукояткой.
Минерва изогнула бровь, взглянув на медсестру, и та жестом попросила её подождать, пока она не закончит со школьником, которым занималась в данный момент. К сожалению, этот школьник оказался Грегори Гойлом с ушибленным копчиком. Минерва сильно подозревала, что эта картина будет преследовать её в кошмарах всю оставшуюся жизнь.
− Хорошо. Всё готово, мистер Гойл. Пожалуйста, скажите следующему в очереди немного подождать, прежде, чем я позову, − решительно распорядилась Поппи. Ей не нравился мистер Гойл. Как не нравился ей и мистер Крабб. Она частенько жаловалась, что до того как эти двое появились в Хогвартсе, приходилось лечить всего около дюжины разбитых носов за несколько лет. Однако за последние пять лет это число значительно выросло.
Вполне ожидаемо, Гойл что-то промычал, натянул штаны и быстро прошел к началу очереди, чтобы сказать насмерть перепуганному первокласснику из Слизерина оставаться на месте. Минерву удивляло, что Гойла не проклинали чаще. Ведь вряд ли его было трудно захватить врасплох.
− Ты хотела меня видеть, Поппи? − поинтересовалась она, когда мальчик ушел.
− Да, да, хотела, − устало сказала Поппи, поднимаясь на ноги. − Боюсь, это насчет мистера МакЛаггена.
Минерва почти не слышно застонала. МакЛагген имел несчастливое пристрастие совершать глупые поступки. Порой на спор, а порой − и это происходило значительно чаще − потому, что думал, что потянет такое. По мнению Минервы, он считал, что такое поведение привлекательно в глазах девушек. И с некоторыми девушками это действительно срабатывало, однако именно эти же самые девушки немедленно разочаровывались в нём, как только осознавали, что на самом деле он был не отважным рыцарем, посланным на их спасение, а скорей озабоченным засранцем, который готов откусить себе руку ради свидания.
Только не подумайте, что Минерва плохо говорила о своих учениках.
Она плохо
думала о своих учениках, а это было вполне позволительно.
− Что он натворил на этот раз? − вздохнула Минерва. Поппи открыла было рот, но её прервал громкий девчачий стон из-за заграждения.
Слегка округлив глаза, Поппи наклонилась за длинной острой палкой у своих ног. Минерва ошеломленно наблюдала, как медсестра просунула палку за занавеску и принялась со злостью тыкать того, кто бы там не испускал эти стоны.
− Тихо! Тихо я сказала! Не вынуждай меня заходить! − она отвела палку назад и с силой ткнула ей в зашторенную территорию. Оттуда раздался громкий крик боли, но после этого стало тихо. Поппи удовлетворенно хмыкнула и склонилась над шкафчиком с зельями за своим креслом.
− Будет теперь знать, − пробормотала она.
Всё, что Минерва смогла выдавить в сложившихся обстоятельствах, было крайне потрясенное: «Э…?»
Поппи даже не подняла глаз от шкафчика с зельями. Она просто махнула рукой.
− Он так делает не переставая с самого обеда, просто смешно уже. Знаешь, что мне уже дважды пришлось заходить, чтобы не дать ему проглотить собственный язык? Глупый мальчишка.
Минерва невольно начала заикаться.
− Ты хочешь сказать… нет, не может быть,… ты… Там
ученик?
− Ага. Вот ты где! − провозгласила Поппи, с триумфом вытащив темно-зеленую стеклянную бутылку, прежде чем вопросительно посмотреть на Минерву.
− Извини, что ты сказала?
− Там ученик? Ты с самого обеда тыкала вот этой штукой в ученика? Ты же могла его проткнуть! − в тревоге вскричала Минерва.
Поппи с совершенно невозмутимым видом принялась отмерять какую-то жидкость из бутылки.
− Ой, не говори глупостей, Минерва. Как я уже говорила, мистер МакЛагген попал в положеньице. В этот раз даже хуже, чем с яйцами докси. Он был на гербологии и, хоть я и не знаю всех подробностей, все же известно, что он съел не меньше трехсот грамм листьев Алиотси.
Минерве тут же стало ясно, что заведующая освободила кресло не столько ради собственного благополучия, сколько ради Минервиного. Выражаясь точнее, она свалилась в мягкое кресло и мысленно застонала.
− Неужели он это сделал?
− Сделал, − подтвердила Поппи с непреклонным видом. − Он тут же обезумел, и ему показалось, что меховые наушники профессора Спраут охотятся за ним. Он сбежал в лес, где его и нашли минут через двадцать, спрятавшимся в кустах и совершенно голым.
Наверное, Минерва слишком долго работала в Хогварсте, или, она уже была слишком измучена к этому моменту, но единственное, что по настоящему удивило её в этой истории, так это, что его нашли всего за двадцать минут. Массируя переносицу, она заставила себя снова подняться на ноги.
− Ладно. Какое рекомендовано лечение? − спросила она.
− Обычные зелья против горячки. Три раза в день в течение недели, возможно дольше, учитывая сколько он проглотил. Сонные зелья на ночь и постельный режим после этого, − сказала Поппи своим обычным деловым тоном, прежде чем её интонации слегка смягчились. − Но, Минерва, если он не прекратит так себя вести в ближайшее время…
− Знаю, знаю, − сказала Минерва. − Не нужно говорить мне об этом. Он уже пропустил половину подготовки к ТРИТОНам. Я напишу его родителям, − вздохнула она. − Скажу им, что если случится еще что-то подобное, нам придется его исключить. Нельзя допустить, чтобы ученики занимались здесь таким самовредительством. Представь, какой пример он подает первоклассникам.
Поппи, казалось, от всего сердца хотела бы присесть и несколько часов оплакивать МакЛаггена. Однако в этом ей помешало неожиданное появление вспопыхавшейся Демелзы Роббинс. Её черные волосы разметались вокруг лица, и хоть она и была более привычна к беготне, чем Джастин Финч-Флетчи, тем не менее, далеко не светилась от удовольствия.
− Профессор МакГонагалл? − раздраженно поздоровалась она. − Профессор Амбридж попросила меня передать вам это, − она протянула еще один розовый кошмар.
Минерва хмуро посмотрела на девочку.
− Мисс Роббинс, в скольких местах вы успели побывать, пока меня искали?
− Э…− она нахмурилась. − Ну, в вашем классной комнате, в вашем кабинете, в учительской, и теперь здесь.
Проще говоря, обежала ползамка. Типично.
− Ну что ж, хорошо. Пять баллов Гриффиндору за усердие, − небрежно сказала Минерва. − Можете идти.
Демелза улыбнулась и, резко развернувшись, ушла.
Поппи подняла брови.
− Усердие? − с сомнением поинтересовалась она.
Минерва прикоснулась палочкой к записке и принялась читать.
− Да, усердие, − искренне ответила она. − Если бы мне в её возрасте дали такую записку, я бы сказала старой дуре самой относить эту проклятую штуку.
Записка была написана тем самым отвратительно завитушечным женским подчерком и гласила:
Минерва, ваше присутствие незамедлительно требуется в моем кабинете. Высший Инквизитор Хогвартса.
Поппи, которая, ничуть не смущаясь, читала записку через плечо Минервы, с отвращением фыркнула.
− Просто подписаться своим именем она не может, да ведь? − пробормотала она.
Минерва могла бы ответить, но вместо этого попрощалась и быстро направилась из комнаты. Она была уверена, что её правый глаз начинает дергаться. Скорее всего, из-за стресса и раздражения, что её заставляла носиться туда-сюда женщина, обладавшая вкусами четырехлетки. И в таком состоянии, с рукой судорожно тянувшейся к палочке в миллионный раз за этот день, Минерва покинула Больничное крыло и направилась на встречу с Долорес.
Опять.
15:56
В ситцевом аду
Это случалось каждый раз, без исключений. Каждый божий раз. Она вошла в кабинет Долорес Амбридж и тут же почувствовала непреодолимый позыв либо что-нибудь облевать, либо пнуть. Особенно бесили украшавшие стены пушистые белые котята с их всевозможными ленточками, шляпками и еще-Бог-знает-чем. Они казались ей оскорблением всему кошачьему роду.
Честно говоря, входя в комнату, Минерва ожидала увидеть там сидящего с мрачным выражением лица Поттера. Ну, или, может быть, Ли Джордана. Или даже, если хорошенько подумать, Виктора Фробишера, который не скрывал, что больше всего на свете желал бы открыто проклясть Долорес. Вот уж кого она не ожидала увидеть, так это Колина Криви, который сидел, сложив на коленях руки, и хмуро смотрел в окно, время от времени бросая полные яда взгляды на Долорес.
Увидев Минерву, он тут же вскочил на ноги и принялся бессвязно бормотать. Ей удалось разобрать: «…ничего такого не хотел…», «…просто шутка…», «…придает слишком много значения…», «…пожалуйста, профессор…» и «…эта старая жаба…». Минерва подняла руку, призывая к молчанию, жестом предложила Колину присесть и посмотрела мимо него на Долорес.
− Могу я узнать, зачем меня сюда вызвали? − холодно поинтересовалась она.
Губы Долорес мерзко растянулись в тошнотворной улыбке.
− Почему бы мне не показать вам зачем? − сказала она слащавым тоном, в котором чувствовалось предвкушение. Минерве ужасно захотелось ей врезать. Долорес поднялась из кресла и подошла, неся что-то в руках. Что-то, что, как ни странно, выглядело, как календарь. Минерва взяла его и с любопытством принялась рассматривать.
− У юного мистера Криви случился приступ вдохновения, − прокомментировала Долорес.
Минерва искренне не знала то ли смеяться, то ли плакать. Календарь в её руках назывался: «Ангелы Волди: изучение Инквизиторского отряда и его связей с Пожирателями Смерти». Она небрежно пролистала его. Драко Малфой числился как «Мистер Июль». Подпись под картинкой гласила: «Драко Малфой или Удивительный Скачущий Хорёк».
Она подняла глаза на Колина. Тот высоко держал голову, хоть и начал постепенно заливаться краской. Несколько раз переведя взгляд с него на календарь и обратно, Минерва попыталась придумать, что сказать. К сожалению, первое, что пришло в голову, было:
− Как, ради всевышнего, ты умудрился достать фотографию Драко Малфоя, превращающегося в хорька?
Судя по яростному взгляду Долорес, это была не та реакция, на которую она рассчитывала. Но, тем не менее, это была хоть какая-то реакция. И Минерве было действительно любопытно, так как она точно знала, что в тот момент никаких фотографий сделано не было. Если бы были, то она бы их стащила… то есть, уже бы конфисковала.
В отличие от Долорес, Колин радостно заулыбался.
− Ну, это-то не сложно; всего-то и нужно достать картинку с хорьком такого же размера, как и оригинал. Обе фотографии одновременно проявляются не до конца, и потом хорёк переводится на другую картинку. И так как оба изображения уже достаточно соображают, чтобы понять, что второй здесь лишний, то они начинают превращаться друг в друга, как будто…
− МИСТЕР КРИВИ, СЯДЬТЕ! И сотрите с лица эту самодовольную улыбку! − гневно оборвала его Долорес.
Это слегка расстроило Минерву, так как она искренне наслаждалась происходящим. Оказывается, безнадёжный в трансфигурации Колин, определённо обладал талантами в другой области. Право, если он уже сейчас умеет подделывать фотографии, то через несколько лет «Ежедневный Пророк» его с руками оторвёт.
Колин послушно сел. Но лучиться от самодовольства не перестал.
Взбешенная Долорес снова обратила своё внимание на Минерву.
− Знаете, что это такое? − драматически прошептала она, показывая на календарь.
В ответ на конспиративный тон, избранный Долорес, Минерва изогнула бровь и ещё раз бегло просмотрела календарь.
− Да. Он не закончен. Фотографии Панси Паркинсон пока не хватает.
− Это клевета! Вот что это такое! − прошипела Долорес.
Если бы Минерва верила, что не потеряет работу, просто вытаращив в ответ глаза, то вытаращила бы глаза и посоветовала этой женщине расслабиться. Или начать жить. Или даже сходить на свидание, если бы эта мысль не вызвала в воображении столь мерзких картинок.
На деле же она, понизив голос, чтобы не слышал Колин, сказала:
− Долорес, вы не представили ни малейшего доказательства, подтверждающего, что мистер Криви сделал это не для исключительно личного пользования. В таком случае, это клевета в той же мере, что и личное мнение.
− Разве? − спросила Долорес, сузив глазки-бусинки. Чувствуя, что вопрос, по-видимому, риторический, Минерва вежливо удержалась от ответа. Однако от лёгкого вздоха она всё же не удержалась.
Долорес вперевалку направилась к Колину, размахивая журналом, как мечом.
− Мистер Криви! Этот календарь предназначался для массового тиража? − пронзительным голосом спросила она.
Какое-то мгновение Колин выглядел слегка сбитым с толку. Затем на лице его появилось выражение мрачной решимости, явно свидетельствующее, что он намеревается твёрдо ответить: «Именно так». К счастью, сначала он бросил взгляд на Минерву. Она решительно покачала головой.
− Э… нет.
Долорес упорствовала.
− Нет! Что ты подразумеваешь под «нет»?
Минерва рассеянно задумалась, почему все конфликты Амбридж с учениками протекали по одному сценарию? И что случилось бы, если бы они с Дамбльдором предоставили школьникам полную свободу дурачиться и делать с этой раздутой старой каргой всё, что им в голову взбредет? Надо признать, картинки вызванные этими размышлениями, были наиприятнейшими.
− Значит, он предназначался только для личного пользования? − неторопливо спросила она Колина.
Он кивнул. Долорес вспыхнула.
− Это не так, подлый маленький врунишка!
− Прошу прощения, Долорес, но где доказательства? − невинно уточнила Минерва.
Долорес фыркнула, но ничего не сказала. Мгновение спустя она плотно стиснула челюсти. Казалось, она раздувается прямо на их глазах, свирепо переводя взгляд с одного гриффиндорца на другого, уже понимая, что бессильна что-либо сделать. Минерва могла лишь представить каково это: притащить в свой кабинет коллегу и ученика, причём абсолютно без какой-либо на то причины, на основании беспочвенного, и, безусловно, бессмысленного обвинения. Она могла лишь представить это, так как сама никогда такого не делала, ведь ей и без того было чем себя занять.
− Тогда всё в порядке. Ну, если вопрос исчерпан, то я провожу мистера Криви назад в класс, − она мысленно пробежалась по многочисленным расписаниям. − Предсказания, не так ли, мистер Криви? − спросила она.
Колин кивнул, схватил свои вещи и пулей метнулся через комнату к Минерве.
Минерва же не торопилась, разглядывая Долорес с искусно скрытым ликованием.
− Профессор Амбридж? Не будете ли вы так добры вернуть это? − она показала на календарь, всё еще стиснутый коротенькими пальцами Долорес.
Судя по виду дражайшей директрисы, она скорее согласилась бы расстаться с зубами мудрости. Её лицо скривилось от раздражения и унижения, но она протянула календарь.
− Мистер Криви, − выдавила она. − Если я ещё хоть раз застану вас развлекающимся публикациями такого сорта… − она не закончила угрозу, но Колин всё равно закивал.
− Да, профессор Амбридж, − с раскаянием ответил он; притворная улыбка плясала на его губах.
− Да, профессор Амбридж, − эхом отозвалась Минерва. − Спасибо за вашу… э…
помощь. Пойдемте, мистер Криви, − она повернулась и стремительно вышла из комнаты, сопровождаемая восторженно несущимся сзади Колином.
16:30
Большой зал
Десять минут ушло на то, чтобы проводить Колина в класс профессора Фиренца. Это заняло так много времени по двум причинам: из-за его бессвязных благодарностей и из-за её предложений по усовершенствованию календаря. Он было встревожился от того, что она столь прекрасно осведомлена о бывших Пожирателях Смерти и их связях с хогвартскими учениками, но быстро отбросил эти мысли в сторону и принялся торопливо строчить заметки.
Затем она заглянула в Восточный коридор, чтобы снять чары. Сказать это было проще, чем сделать, потому что группа учеников из Равенкло и Гриффиндора каталась там на трансфигурированных буквально тут же на месте коньках. Также надо признать, что её весьма впечатлил тройной аксель, исполненный Роджером Девисом.
На вопрос, почему они не в классе, ей сообщили, что высшие зелья были отменены после обеда, так как Большой зал, вестибюль и, как следствие, вход в подземелья были закрыты, пока мистер Филч и кое-кто из профессоров пытались навести порядок в Большом зале. Судя по выражению восторга и озабоченности на лицах учеников, Минерва заключила, что Филч и «кое-кто из профессоров» не очень-то преуспели в этом деле.
Как ни странно, это побудило её заглянуть туда и предложить чем-нибудь помочь.
− Боже мой, − прошептала она, войдя в двери. − Кажется, я попала на картину Джексона Поллока[1].
По крайней мере, было очевидно, что увековечивающие чары Минервы сработали. Еда всех цветов, составов и сортов облепила стены, мебель и пол. Даже потолок, во всем своем зачарованном великолепии, был едва виден из-под импровизированного винегрета[2]. Поэтому пришлось зажечь несколько сотен свечей, чтобы «кое-кто из профессоров» могли работать. Их усилиям несколько мешали разнообразные наколдованные животные и заклинания, всё еще болтавшиеся по комнате.
Справа от Минервы, профессор Вектор пыталась согнать в стаю пингвинов, чтобы развеять их всех одновременно. Слева Хагрид боролся с довольно игривым креслом, которое старалось добраться до профессора Синистры. В свою очередь, профессор Синистра пыталась вернуть кресло в первозданное состояние с помощью различных заклинаний, ни одно из которых не имело особого успеха. Пивз, вполне ожидаемо, дразнил Филча возле учительского стола. Какой-то полный энергии кусок еды совершал небольшие подскоки, пока вокруг продолжали метаться различные птицы и грызуны. То тут, то там по залу притаились клубы тумана разнообразных оттенков, по-видимому, насланного школьниками для создания ещё большего хаоса.
− Добрдень, профессор, − отрывисто поздоровался Хагрид, перед тем как швырнуть в ближайшую стену кресло, которое пытался усмирить. То немедленно бросилось назад и погналось за профессором Синистрой. Оно вело себя в странной… похотливой манере.
− Как там вы? − как ни в чем ни бывало продолжил Хагрид, снова устремившись за креслом.
− Н-нормально, Хагрид, − запинаясь, вымолвила Минерва. Профессор Синистра взвизгнула и бросилась прочь с дороги рванувшегося к ней кресла.
− Хагрид, знаешь, ты можешь его просто разломать, − сказала она ему.
Хагрид ухмыльнулся и тут же одним ударом кулака разбил кресло на дюжину неподвижных кусков.
Профессор Синистра облегченно вздохнула, положив руку на грудь.
− Долорес сказала ничего не ломать, − горько сообщила она.
− Ваще-то, хотел бы я на неё здеся поглядеть, − добавил Хагрид, вытирая со лба пот тыльной стороной ладони. − Но мы ж таки справляемся помаленьку, как ты думаешь? − заметил он.
Если это они так справлялись, то было страшно представить, на что походила комната, когда они начали. Минерва посмотрела вокруг и сделала быстрый мысленный подсчет: Синистра, Вектор, Хагрид и Филч. Синистра и Вектор отказались уступить Долорес место сегодня утром. И директриса не скрывала, что ненавидит Хагрида. Так вот что подразумевали равенкловцы говоря: «кое-кто из профессоров».
Минерва вздохнула и засучила рукава.
− Что ж. Пожалуй, нам лучше заняться делом, − мрачно сказала она.
17:01
Чуть менее напоминающий полотна Джексона Поллака Большой Зал
И они принялись за работу. В процессе было обнаружено сорок три птицы, семнадцать мышей, четырнадцать пингвинов Макарони, три кусающихся кресла, два анти-гравитационных тумана, одно облако удушливого газа, три дрянбомбы, полдюжины заколдованных тарелок и почему-то кусок мыла из лягушачьей икры.
На удивление труднее всего оказалось избавиться от пингвинов Макарони. Так как их, безусловно, наколдовал один и тот же человек, они, похоже, обладали почти телепатической связью, часто координируя свои атаки, чтобы и далее избегать плена. В конце концов, профессор Синистра не выдержала.
− Всё! С меня хватит! Настоящим я заявляю, что беру этих пингвинов себе! Это мои пингвины! С этого момента они принадлежат мне, и я дарую им разрешение гулять по замку, где они хотят до конца их дней! − громко провозгласила она как раз в тот момент, когда в комнату вошёл профессор Снейп. Он презрительно усмехнулся и явно собирался что-то сказать.
− О, заткнись, ты, мерзкий лизоблюд! − выпалила Синистра, не успел он даже открыть рот.
Возможно, дело было в её резком тоне, или же в состоянии стресса, в котором она явно пребывала, а, может, даже Северус Снейп был не в силах оскорбить человека, у которого из волос свешивалась стручковая фасоль, руки были в занозах от атак любвеобильного кресла, а у ног болталось четырнадцать пингвинов. В общем, он лишь коротко кивнул и посмотрел в другую сторону. Сплошное разочарование, честное слово.
Задрав голову, Минерва уныло окинула взглядом потолок. Эти пятна от еды будет ужасно трудно убрать. Нужно либо очень точно прицелиться, либо взять метлу… если бы она была на несколько лет моложе, то прицелиться было бы не проблемой, но теперь…
− Долорес желает знать, когда Большой Зал будет снова открыт, − раздраженно проинформировал их Северус. − Кроме того, судя по всему, ей хотелось бы, чтобы мы, насколько это возможно, хранили в тайне сей досадный инцидент.
Синистра взглянула на него в изумлении, словно не веря своим ушам.
− В тайне?
Тайне?! Да иногда после взрыва уцелевает больше, чем здесь, и эта старая летучая мышь хочет, чтобы мы хранили это в
тайне? − гневно воскликнула она. Северус утвердительно кивнул. Орига воздела руки к потолку.
− О, пусть всё идет к дьяволу! ПОЧЕМУ мы не можем её проклясть? − вопросила она. − Кто-нибудь мне скажет? Потому что я что-то не припомню.
Вектор, казалось, на какое-то мгновение задумалась над этим, тогда как Северус смотрел на профессора Синистру почти с обожанием.
− Ну, − заключила профессор Вектор после секундного размышления, − начнем с того, что она, наверное, посадит тебя в Азкабан.
− Нет, если добавить чары забвения, − заметил Хагрид.
− Вот именно, − страстно согласилась Синистра. − Кроме того, суд скорее всего займёт около шести месяцев. А за это время Азкабан наверное и так, черт побери, опустеет, − проворчала она, принявшись очищать одежду от еды.
Минерва слабо ей улыбнулась и снова принялась разглядывать потолок. Это будет малоприятно в любом случае. Может, если бы у неё была метл…
− А зачем ей понадобилось узнать, когда Большой Зал снова будет открыт, если уж на то пошло? − с любопытством спросила профессор Вектор. − Ещё ведь рановато для ужина, верно?
Северус, похоже, был не согласен.
− Уже шестой час, − небрежно заметил он.
Минерва резко повернулась к нему.
− Что?!
− Я сказал, уже шестой час, − повторил он так, будто объяснял что-то трехлетнему ребенку.
Она выругалась про себя и убрала палочку.
Северус ухмыльнулся.
− А, та самая вечерняя встреча, как я понимаю? Как ужасно легкомысленно с твоей стороны забыть о ней, Минерва.
− Снейп. Заткнись, − резко сказала Минерва. − Вы же с этим всем справитесь, верно? − спросила она Синистру, Вектор и Хагрида. − Я имею в виду, что теперь здесь Северус, чтобы вам помочь. Так что всё будет в порядке.
Успокоившись на этой мысли, она поспешила к двери настолько быстро, насколько позволяло хаотическое состояние комнаты. Она продиралась сквозь сломанную мебель и посуду, пытаясь не столкнуться с несколькими пингвинами и не наступить в попавшееся озеро супа. Коллеги ошеломленно наблюдали за ней.
Последнее, что она услышала, выходя из комнаты, было:
− Спорим, у неё свидание…
17:06
Вестибюль
Минерва торопливо вошла в вестибюль. Вокруг слонялись подавленного вида школьники с выражением такой всепоглощающей досады на лицах, какое могут напустить лишь подростки, не получившие обеда. Они посмотрели на неё с надеждой, но, кажется, тут же поняли: она здесь не для того, чтобы объявить, что ужин уже накрыт.
Возле парадного входа профессор Абридж тихо разговаривала с Аврорами Прадфутом и Давлишем. Все трое резко повернулись к ней.
− Минерва? Можно поинтересоваться, куда это ты направляешься? − сладким голосом спросила Амбридж. − Большой Зал всё ещё не в порядке…
− Большой Зал уже куда в большем порядке, чем час назад, Долорес. Там почти всё сделано. Мне надо уйти, − не замедляя шага, резко ответила Минерва.
− Прошу прощения? − уточнила Амбридж.
Минерва замерла не донеся ноги до первой ступени мраморной лестницы. Она приняла свой самый сердитый вид и повернулась обратно к Долорес.
− У меня есть дела, Долорес, − кратко сказала она, прекрасно осознавая, что теперь все в вестибюле с явным интересом наблюдали за их разговором. − Важные дела. Такие, как моя работа. Работа, которая с данного момента более не включает в себя уборку последствий вашей некомпетентности.
Она круто развернулась и быстро устремилась вверх по лестнице.
Она практически слышала, как за её спиной из ушей Долорес повалил пар.
17:12
Спальня
− Эй, Мини, дорогуша, где ты пропадала? Ви из привратницкой только что рассказал мне совершенно невероят…− Минерва пронеслась через спальню в ванную комнату, даже не взглянув на Дисколла. Она собиралась быстро принять душ перед уходом. До чего же досадно, что она не вспомнила о намеченной встрече раньше, так как вообще-то она не любила душ. Почему-то после душа никогда не было такого же чувства чистоты, как после ванны. И даже близко того же чувства расслабленности. Однако за всё приходится платить.
Она появилась из ванны десять минут спустя, облачённая в банный халат и прямиком двинулась к туалетному столику. Минерва терпеть не могла готовиться к таким встречам. Почему-то это заставляло её деградировать обратно до тринадцатилетнего возраста, причем срабатывало всегда безотказно. Каждый раз стоило ей сесть за этот столик и осознать, что на этот раз прической из простой шишки и шляпы не обойтись, как её охватывало то чувство неуклюжести и неуверенности в себе, что превращают жизнь в ад в этом возрасте. Горечь переполняла её, пока она сушила волосы и укладывала их заклинанием в смехотворно причудливый и ужасно противный узел. Лицо теперь обрамляли локоны, изящные переплетения, завитки волос… Выглядело очень элегантно.
Честно говоря, это вызвало желание что-нибудь проклясть.
Вздохнув про себя, Минерва принялась за тот кошмар, что называют макияжем. Дрисколл вел себя на удивление тихо. Она даже глянула на картину, чтобы убедиться, что он всё ещё здесь, так как в её присутствии он почти никогда не замокал. Но она была благодарна за это маленькое проявление сострадания.
− Так… − неуверенно сказал он. − Ты куда-то собираешься?
Ну да, это было слишком хорошо, чтобы длиться долго.
− Да, − кратко ответила она. − Собираюсь.
Не сказав больше ни слова Дрисколлу, она сердито уставилась на губную помаду в своих руках. Затем она выкатила глаза. Нужно всё-таки поднять белый флаг и признать, что макияж ей не по зубам. Она бесцеремонно зашвырнула губную помаду в корзину для бумаг, где та приземлилась с глухим стуком. Жалкий остаток её макияжного набора быстро отправился следом. Она схватила тюбик «Анти-возрастного люминесцентного увлажнителя от Очаровательной Ведьмы» и небрежно его нанесла. Бог свидетель, это была самая простая часть всей этой боевой раскраски.
Она всегда чувствовала себя не в своей тарелке со всеми этими… женскими штучками. Пока Олив Хорнби (Панси Паркинсон её детства) хихикала, разглядывая мальчиков, тени для век и «Ведьминский еженедельник», Минерва училась стать анимагом и читала «Историю Хогвартса». Не то, чтобы она имела что-то против «женских штучек», просто это было не её.
Видимо поэтому, закончив приводить лицо в вид настолько презентабельный, насколько оно того позволяло (она всегда была скорее «необычной» и «симпатичной», чем «красивой» и «прекрасной»), она не сразу вспомнила, что следует дальше.
− Одежда? − бесстыже влез с предложением Дрисколл. − Или ты рискнёшь провести весь вечер в банном халате?
Она одарила его свирепым взглядом, хоть и испытывала в то же время что-то вроде благодарности. Конечно же, понадобится маггловская одежда, но Минерву это не волновало. У неё была маггловская одежда.
Она распахнула платяной шкаф.
У неё точно была маггловская одежда. Где-то здесь. В каком-то месте. Должна быть! Ну пожалуйста, пусть она здесь будет!
− Поищи в самом дальнем углу. Слева.
Минерва мрачно подумала, что если это чёртов портрет будет и дальше продолжать в том же духе, то ей придётся допустить мысль, что он ей нравится. А это просто невозможно. Она была тверда в своей ненависти к Дрисколлу с первого дня знакомства. Её непреклонная враждебность к нему могла соперничать только с непреклонной враждебностью к декофеинированному чаю.
Ну… за исключением тех случаев во время войны, когда он бегал на кухню и заказывал ей чай (а иногда и алкоголь), пока она рыдала в своей комнате. Или того случая, когда он сообщил Дамбльдору, что она слишком больна, чтобы идти на Рождественский ужин, и попросил его прислать ей какой-нибудь еды и крекеров. Или когда он рассказал ей, как видел боггарта Невилла в учительской. Когда приносил ей сплетни из кабинета директора тайком от Дамбльдора. Те ночи, когда он заказывал ей горячее какао в комнату, так как считал, что она слишком устала. Или та ночь, за которую он не сказал ни слова. Вообще-то, она тогда наложила на него чары молчания, но всё равно спокойствие и тишина при любых обстоятельствах остаются спокойствием и тишиной.
Стиснув зубы, Минерва вдруг осознала, что вообще-то он пытается быть полезным, пусть и в своей болтливой, витиеватой, раздражающей манере. Она неловко поблагодарила его:
− Спасибо, Дрисколл.
Он был так шокирован, что чуть не выпал из своей рамы.
Через пять минут она была в черных шерстяных брюках и старой золотистой шелковой блузке. А в качестве обуви должны сойти и её обычные черные кожаные туфли, так как времени оставалось всё меньше и меньше. Удовлетворённая своим видом, она направилась к двери.
− Украшения! − закричал ей вслед Дрисколл. − И духи! Ты никогда ими не пользуешься.
Минерва зарычала и вернулась обратно. Брызнув пару раз духами и надев пару золотых колец, она снова направилась к двери.
− И возьми плащ! Там дождь! − приказал Дрисколл.
Минерва снова резко остановилась и вернулась в комнату.
− В какой именно момент ты стал моей мамой, Дрисколл? − кисло спросила его она, извлекая старый маггловский плащ из недр шкафа.
− Нет, ну, если ты предпочитаешь замерзнуть…. − капризно протянул он.
Бормоча себе под нос, Минерва рассматривала старый двубортный плащ в своих руках. В сороковых он был модным, но насчет нынешних времён она уверена не была.
Явно почувствовав её нерешительность, Дрискол беззаботно махнул рукой:
− Если кто-нибудь спросит, скажи, что это винтаж, − сказал он ей. − А теперь поторопись! Ты опаздываешь!
Минерва на этот раз придержала язык и наложила на плащ быстрые очищающие чары (как бы то ни было, он пролежал в шкафу очень долго). Она положила палочку на туалетный столик и влезла в плащ. Надев его, она подивилась тому, зачем вообще кто-то носит плохо сидящие, безвкусные и слишком длинные мантии, когда маггловские плащи вообще-то гораздо удобнее.
Отложив подобные размышления на потом, Минерва промаршировала к двери, надеясь, что на этот раз окончательно. Тем не менее, у выхода она замедлила шаг. Дрисколл не вымолвил ни слова, пока её рука не коснулась двери.
− То есть палочка тебе не понадобится? − небрежно спросил он.
Палочка. Она оставила её на туалетном столике. Раздраженно уронив голову, Минерва вздохнула.
− Дрисколл, зачем ты это делаешь? Не проще ли было сразу сказать мне, что я забыла, разве нет?
− Легче, без сомнений, − согласился Дрисколл, поправляя пурпурную остроконечную шляпу на голове. − Но совсем не так весело.
17:41
Вестибюль у входа (а, точнее, у выхода)
Она ещё пять раз возвращалась обратно от двери, прежде чем покинула комнату. Напоминания варьировались от поистине важных («Тебе, наверняка, понадобятся маггловские деньги») до очевидно смехотворных («Не берешь антидот для Веритассерума? С ума сошла?»). Зато теперь Минерва смело могла сказать, что подготовлена к практически любой неожиданности. Вообще-то, если Министерство похитит её и вольёт в глотку Веритассерум, ей придётся ответить на все вопросы честно. Но так как она и так уже это сделала, то не видела в этом большой проблемы. Кроме того, Дрисколл вовлёк её в пространную дисскусию по поводу того, брать ли очки. Очки, в конце концов, одержали победу, но только потому, что Минерва слишком долгие годы привыкала к ним, чтобы теперь пренебречь ими лишь ради шика.
В вестибюле почти никого не было, за исключением учеников, время от времени проходивших в Большой Зал на ужин. Длинные тени, пролегшие в холле, скрывали большую его часть в полумраке, и пасмурная погода снаружи не особенно добавляла света. Так что Минерва подумала, что ей вполне могло всего лишь показаться, что за ней кто-то наблюдает. Могло показаться. Однако она почему-то в этом сомневалась.
Она уверенно направилась к подземельям, как будто её совершенно ничего не тревожило. По спине пробежали мурашки, а всё её внимание сосредоточилось на боковом зрении. Она готова была поклясться, что заметила какое-то движение справа от себя. Движение, безусловно, не ученика. Ни один ученик не двигался так незаметно и так продуманно. Даже Джеймс Поттер не умел бесшумно красться по мраморному полу.
Аврор, догадалась она. За ней следил Аврор.
Какая прелесть.
Дамбльдор как-то сказал ей, что у каждого в жизни бывают моменты, когда приходится выбирать между здравым смыслом, хорошими манерами и возможностью повеселиться. Минерва поверила ему тогда и частенько с понимающей улыбкой вспоминала эти слова. Здравый смысл требовал идти дальше в подземелья, воспользоваться там запасным выходом и в своей кошачьей форме спуститься по извилистой тропинке к озеру, как она и собиралась сделать с самого начала. Хорошие манеры предполагали возвращение в спальню и признание поражения, так как её заметил Аврор.
Возможность повеселиться толкала её прямиком к парадному входу.
По её лицу промелькнула легкая усмешка, когда она потянула на себя тяжёлую дверь.
17:43
Площадка перед входом
Минерва быстро спустилась по каменным ступенькам, на ходу натягивая капюшон, и мысленно принесла благодарность материнской заботе Дрисколла, как только холодные дождевые капли коснулись лица. Она пошла по длинной дорожке, ведущей к Хогсмиду и уже почти потеряла из виду замок, когда услышала, как дверь со скрипом раскрылась и оттуда показалась тёмная фигура.
Она продолжала идти, пока не скрылась из виду, после чего нырнула в кусты, где и трансформировалась. Когда превращение в животное вызывается внешним воздействием (например, когда тебя превращает в хорька выживший из ума учитель по защите от черной магии) − это довольно своеобразное ощущение. Однако, когда трансформируешься сам, то это столь же естественно, как потягивание. Вообще-то, иногда это было просто ощущением освобождения, как случилось и на этот раз.
Минерва выпустила когти и до основания опустила их в землю под лапами. По сравнению с состоянием постоянной готовности к вызову к Амбридж …в общем, можно с уверенностью сказать, что так расслабленно она не чувствовала себя весь день.
Окинув взглядом окрестности, Минерва отметила три важные вещи. Во-первых, листва куста, за которым она притаилась, была внизу достаточно густой, чтобы более-менее её скрыть. Во-вторых, Прадфут торопливо шёл следом за ней, не особенно обращая внимания на саму дорогу. И, в-третьих, у дорожки был довольно крутой склон, сплошь покрытый грязью (благодаря никудышной погоде), который круто вел вниз в ещё более глубокую грязь.
Право, у неё просто не было иного выбора, кроме как метнуться стрелой из-за кустов и запутаться ловко у него в ногах, отправив кувыркаться вниз по склону прямо в грязищу. Допустим, у неё была некоторая свобода выбора в том, как долго простоять там, торжествуя, но крайне незначительная.
Когда, наконец, самодовольство Минервы было утолено, она удовлетворенно мурлыкнула и рысью припустила вдоль дороги. Конечно, теперь она могла опоздать на ужин, но это вполне того стоило.
17:56
Лондон
Через несколько минут она появилась на аллее за «Дырявым котлом». Лёгкая усмешка всё ещё не сошла с её лица.
Первым делом Минерва отметила, что газеты действительно не врали о жаре в Лондоне. Она провела здесь всего несколько секунд и уже почувствовала, как тут жарко. Она также заметила, что с неё ручьями льётся вода, но тут же справилась с этим быстрым заклинанием. Минерва стянула плащ, открыла заднюю дверь и зашла в ветхий старый бар.
− Добрый вечер, профессор МакГонагалл! − радостно приветствовал её бармен Том. − Что будете заказывать?
− Прямо сейчас ничего, Том, − вежливо ответила она. − Я просто прохожу наружу.
− Па-нятно, − сказал он, после чего снова стал протирать стойку.
Порадовавшись, что он не пытался продолжить разговор, Минерва прошла прямиком через бар и вышла наружу на оживлённую маггловскую улицу. Никто из прохожих не взглянул на неё, каждый был слишком погружен в собственные мысли, чтобы заинтересоваться ею. Это полностью устраивало Минерву.
Она взглянула вверх и заметила вдалеке башню с часами. Если не поторопиться, она опоздает на несколько минут. Конечно, такое ей не свойственно, но вполне оправданно, учитывая обстоятельства. В конце концов, хотела бы она посмотреть, как другие бы управились быстрее на её месте. И всё же она быстро перешла на другую улицу и такие мелкие преграды, как встретившееся измученное семейство с восемью орущими детишками, не замедляли её шага. Вообще-то она чуть не прокляла парочку детей просто потому, что на её вкус они выглядели слишком противными и орали во всё горло без какой-то очевидной причины.
Она заметила маленький итальянский ресторан, в котором у неё был намечен ужин.
− Минерва, − позвал её обрадованный голос. − Слава Богу, ты пришла, я уже начала волноваться.
Минерва подняла глаза и увидела ждавшую её статную женщину в баклажанного цвета пальто. Эммелин Вэйнс: владелица «Современной Трансфигурации» и других журналов, член «Ордена феникса», козерог и одна из ближайших подруг Минервы в течении пятидесяти лет. Минерва тепло улыбнулась.
− Эммелин, − поприветствовала она. − Ах, как я рада тебя видеть.
Женщины крепко обнялись.
− Заходим? − спросила Эммелин, показывая на ресторан за ними.
− Разумеется.
− Чудесно, − прощебетала Эммелин. − Начнем с главного, расскажи, как прошёл твой день.
Брови Минервы взлетели вверх.
− Осторожнее со своими желаниями, − предупредила она.
______________________________
[1] Один из наиболее известных представителей абстрактного экспрессионизма 1950-х годов (пример картины: http://www.krugosvet.ru/articles/59/1005969/0009747g.htm)
[2] Игра слов. В оригинале salmagundi − беспорядочная смесь, салат.
