Всего-то на пять минут….дверь грохнула, а абажур торшера в коридоре жалобно звякнул всеми своими металлическими подвесками, тапочки взвизгнули в унисон с паркетом, заорал оскорблённый хвост кошки, остальные звуки были неразличимы в общем хоре обиженных разъярённой Нимфадорой Тонкс предметов. Цветные праздничные фонарики, не имея возможности издавать звуки, обиженно заморгали красным, синим и зеленым.
– Я слышу, ты всё-таки пришла, – донёсся из кухни насмешливый голос Андромеды.
– Здравствуй, мама! – Нимфадора подумала и прибавила в голос сарказма: – Я тоже рада тебя видеть!
– Естественно, – Андромеда появилась на пороге прихожей в мантии, припорошённой мукой.
– Ничего естественного я в этом не вижу, – буркнула дочь, снимая накидку с мантии.
– Нимфадора, – Андромеда подошла ближе, не обращая внимания на скривившееся личико дочери, – что это?
Она сняла грязно-коричневую в серых разводах накидку с вешалки двумя пальцами, будто опасаясь испачкаться. Пятно справа внизу своими многоцветными переливами несколько оживляло общий удручающий вид.
– А что тебя не устраивает? – голос дочери был чуть теплее вечной мерзлоты.
– Всё, если хочешь знать, – нахмурилась Андромеда, продолжая держать накидку на безопасном расстоянии от осыпанной мукой мантии, – а вот я хотела бы знать, откуда у моей дочери такая отвратительная одежда? На какой помойке ты её нашла, прости за вопрос?
– Мама, – выдохнула Тонкс, которую больше всего почему-то впечатлило слово «помойка», – я же ничего не говорю о… твоих кулинарных способностях!
– И правильно делаешь, – с достоинством выпрямилась Андромеда, но накидку повесила на место, – потому что это тебя больше не должно волновать. Ты даже в гости раз в год заходишь! А кста…
– Потому что меня здесь встречают так тепло, что сейчас растаю! – заорала Тонкс.
– Почему ты кричишь на меня, дочь неблагодарная?! – в свою очередь не выдержала Андромеда. – Сначала приведи себя в порядок!
– Я в порядке, мама! Тебя вечно что-то не устраивает! – выкрикнула Тонкс, отшвыривая ногой шипящую кошку.
– А что меня должно устраивать?! – гневно взмахнула палочкой Андромеда, очищая мантию от муки: – Твои шашни со всем Министерством? Твои истерики? Твой цвет волос, наконец? И не трогай кошку!
– Шашни?! – взвизгнула Тонкс, сожалея, что кошка давно сбежала в комнату. – Откуда такая осведомлённость? Следишь за мной? И при чём тут мои волосы?!
–Они мерзейшего на свете серого цвета! – топнула ногой Андромеда, жалея, что кошка в коридор не выйдет до следующего Рождества. – Мне не нужно следить за тобой! И так всё видно!
– Где?! Что ты сплетничаешь?!
– Я сплетничаю?!
– Ты сплетничаешь, мама!
– Дора! Наконец-то! – Тед стоял на пороге прихожей, улыбаясь тепло и растерянно: – А почему вы кричите, Дромедочка?
– Тише! – обе женщины, одновременно с палочками наготове повернулись к замершему Тэду.
– Я? – успел удивиться Тед, перед тем, как свалиться под двумя одинаково яростными Силенцио. Разгневанные мать и дочь, очевидно, перестарались.
– И надолго ты пришла? – рассеянно спросила Андромеда, глядя на поверженного мужа.
– Всего-то на пять минут, – пожала плечами Нимфадора, усаживаясь прямо на пол, – а папа…
– Уже приходит в себя, – кивнула Андромеда, – пойду сварю ему глинтвейн… а ты проходи в комнату, что ли, там папа имбирное печенье развешивает на елке…
– Ага, – тихо ответила Тонкс и засмеялась.
Тэд, кряхтя, поднимался с пола.
