Глава 1Автор: Caliopa
Бета: Keox
Гамма: Auto-da-fe
Рейтинг: PG-13 и выше
Пейринг: Беллатрикс Лестранж/Родольфус Лестранж, Беллатрикс Лестранж/Лорд Волдеморт.
От автора: Многим покажется образ Беллатрикс не канонным и полностью ООС. Читайте саммари. Уверяю – канон будет. Моя идея в том, чтобы вас к нему подвести.
1968, Англия
Осень
Всякий раз, когда приходит осень, она впадает в отчаяние. Но молчаливое и строгое, потому что вот уже много лет она не позволяет себе слез.
Друэлле Блэк одиноко перед жарко натопленным камином в пустой гостиной, где кроме черно-белой дорожки клавиш старого клавесина у окна ничто больше не вызывает в ней оживления. На чердаке воет ветер, в подвалах гуляют сквозняки. Вот разве только...
Она встает, медленно идет в противоположный конец гостиной. Тихо зашуршали по каменному полу мягкие складки платья.
Теплый бархат старого гобелена под пальцами, скользящий шелк вышивки. Как причудливо серебро превращается в золото в свете закатного солнца. И почему серебряное на черном – это так красиво?
Витые узоры, любовно вышитые на этом бархате не одной парой изящных женских рук. Старый гобелен многое повидал на своем веку: ему доводилось быть не единожды прожженным и не единожды чиненным. С каждым годом на ветхом полотне появлялось все больше тонких серебряных капилляров мелких стежков.
«Друэлла Розье – Сигнус Блэк» - и сверкающая горизонтальная линия, больше двадцати лет назад навсегда соединившая эти два имени. А от них, и в самом деле, словно вены – три веточки. И у каждой веточки свой характер.
Друэлла прислоняется лбом к теплому зеленоватому бархату, там, где вышиты имена ее дочерей. Проводит указательным пальцем по крайней. Шелковая нить, обманывая своей гладкостью, больно врезается в кожу.
Беллатрикс.
Шальная звезда созвездия Ориона, мерцающая с переменной яркостью. Едва уловимый, летящий запах имбиря, водопад черных локонов, узкие запястья и дерзко взлетевшие брови. Черной звезде не нужен соседний свет.
Ладонь скользит по ворсу полотна в сторону. Рядом с Беллатрикс, всего на расстоянии двух пальцев – Нарцисса. Сверкающая платина, родниковая вода прозрачных глаз, весенний ветерок, наполненный холодным ароматом, заключенный в ледяную глыбу, словно пойманная бабочка - под стекло. Свежая и резкая. Самовлюбленная, как цветы, в честь которых названа. Ледяная надменность.
А между ними двумя, как неприкаянный агнец – наивное дитя, взращенное лицемерами. Друэлла чуть улыбается самыми уголками губ, задерживая пальцы на серебристом шитье. Сизая ласточка, по какой-то нелепой ошибке угодившая в змеиное гнездо. От нее веет теплом и надежностью.
Кара за надменность матери-Кассиопее. Андромеда – жертвенная дева, прикованная к скале. Андромеда – спасенная легендарным героем и унесенная в чужие края. Еще здесь, но уже не рядом.
Друэлла Розье-Блэк отходит от старинного гобелена – родового дерева Блэков – и садится в кресло. Раньше она и не замечала, какой царственный вид имеет это старое резное кресло красного дерева. Сцепляет пальцы вместе - серебряные ободки соприкасаются друг с другом.
Но даже сидя у огня, Друэлла просто-напросто мерзнет.
Серебро – как символ. Брошь на замше платья - сверкающая змейка, свернувшаяся кольцами, тоже символ.
Друэлла сидит почти неподвижно, ожидая, когда длинная стрелка часов закончит свое путешествие на своей точке отсчета - Двенадцать.
…Часы бьют два. Она смотрит в окно.
Ледяная корка, покрывшая оконное стекло, повторяет изгибы дорожек вчерашнего дождя. А за окном опавшие листья, занесенные инеем, по обочинам дорог – изморозь. Конец ноября.
Обычно в это время Друэллу всегда преследует меланхолия. Вот и сегодня, когда она шла в одиночестве по пустынному парку, ей вдруг показалось, что колея возле усадьбы с застывшей грязью и распластавшимися в ней, словно мертвые мотыльки, листьями кленов ведет в долину возмездия. Недаром эта дорога тонула в извечном английском тумане.
Мучаясь бесцельным ожиданием, Друэлла Розье-Блэк думала о старшей из своих дочерей, так похожей на нее саму. Беллатрикс такая же дерзкая и высокомерная, горящая так же непримиримо и ярко. И все ради того, чтобы так же резко погаснуть. Расчетливая, умная девочка, одержимая манией чистоты крови, примет выбор родителей в любом случае. Она, бесспорно, истинная Блэк, хотя и от Розье немало. Друэлла уже знает, что со временем в дочери проснется тяга к необъяснимой жестокости – удел натур страстных и безудержных. Поэтому ей необходим кто-то рядом. Пусть менее яркий, но готовый предотвратить преждевременную гибель. Тот, кто будет удерживать от безумного шага, который Беллатрикс все равно рано или поздно совершит.
Странно, почему в этом жилом, не заброшенном доме всегда царит неясное эхо? Почему оно отражается от всего, скользя по воздуху, словно круги по воде? Вот и теперь – едва Друэлла услышала неясный раскатистый гул, как пламя камина взметнулось, окрасившись ядовито-зеленым, и спустя несколько мгновений перед ней стоял ожидаемый гость.
Мужчина наклонился, ступая на ковер, и чуть заметно кивнул миссис Блэк, почтительно взяв ее руку в свою:
- Я очень рад видеть вас, дорогая Друэлла.
- Взаимно, Тибериус.
Холодный обмен любезностями людей, в юности до сумасшествия обожавших друг друга.
Самозабвенно, вот уже много лет, они лгали в глаза друг другу. Потому что на самом дне души каждого еще горела искорка некогда полыхавшего пламени, которое было грубо погашено. Залито потоком дождя и слез.
- Вы хотели меня видеть, миссис Блэк?
Друэлла присела на диванчик перед камином, откинувшись на мягкую спинку, и слегка склонив голову.
Хотела ли я видеть тебя? Тщеславие, видно, не дает тебе покоя, Тибериус Лестранж. Если бы я могла повернуть время вспять, то видела бы тебя рядом изо дня в день. Жестокий... Ты смеешься надо мной.
- Дорогой друг, вы ведь знаете, что в скором времени я хотела бы выдать замуж старшую дочь?
Тибериус улыбнулся, скривив уголок рта и небрежно облокотившись о каминную полку. Темно-русая прядь с едва заметной проседью упала на глаза. Рука с тяжелым перстнем и потемневшим от времени аметистом прошлась по холодному мрамору, отстукивая какой-то мотив.
- Миссис Блэк... В прошлом году вы уже спрашивали моего совета. И я вам могу сказать лишь то, что лучшего кандидата в мужья для Беллатрикс, чем мой старший сын Родольфус, вам не найти.
- Я того же мнения, Тибериус. Именно за этим я и пригласила вас сегодня.
Что за привычка цедить слова сквозь зубы? Почему она не вызывает неприязни, а только лишь улыбку? Память о былых временах? Или тоска по несбывшемуся?
Тибериус Лестранж поднимает голову, вглядываясь в посеребренные узоры лавра на канделябрах. Зелень и чернь, заключенные в серебро. Логово.
- А знаете, она очень похожа на вас, моя дорогая.
Похожа? Разумеется, похожа... Та же судьба, которая уже готова со свистом оборвать мечту. А впрочем, глупость. Никакой мечты у нее нет – она еще дитя. Милое и жестокое дитя, цепляющееся за руку матери.
Водоворот прошлого. Воронка, затягивающая в грохочущую бездну из которой нет ни единого шанса спастись. Оставшись стоять на берегу, они потеряли слишком мало, чтобы теперь тосковать. Хотя кому судить об этом... Возможно, на самом деле они потеряли все.
Она так на тебя похожа! Эта уже почти взрослая, но еще такая маленькая девочка. Белла... Почему ты никогда не зовешь ее Беллой? Почему всегда, словно острый обломанный шип бронзового терновника, это колющее «Беллатрикс»? Белла – разве оно не лучше?
Белла – Прекрасная.
Жестокая? - спросишь ты. О, да... Истинная дочь своих родителей, несущая на плечах груз отвратительных фамильных черт и опасного смешения крови.
В мыслях – восторг.
В глазах – тьма.
В крови – дурман.
Она вселяет трепет. Увидев хотя бы раз, забыть ее невозможно. Но отнюдь она не притягивает к себе – она грубо отталкивает. И этим будит нестерпимое желание приблизиться. Приблизиться, рискуя спалить ресницы, стоя в открытом огне. Разве это не ты, Друэлла? Разве это не ты была такой?
...Обитый кремовым муаровым шелком диван, на котором расположился Тибериус Лестранж, стоит рядом с камином, от которого исходит сонное, убаюкивающее тепло. Друэлла наклоняется вперед, изучающе глядя сквозь полуопущенные ресницы на гостя. Взгляд, агатово-черный, пристально следит за шоколадно-янтарным, выражая скрытое сомнение.
Даже сдержанному, философски спокойному Родольфусу будет трудно с Беллатрикс. Нет такого человека в мире, кому было бы с ней легко, только если она сама не захочет подчиниться.
И в самом деле – так похожа.
- Беллатрикс... своенравна. Жестока. Прежде всего, с собой и с близкими.
- Это мне знакомо, Друэлла. Белла и в самом деле пошла в вас.
Она раздраженно тряхнула головой. Черные кудри качнулись над белой шеей, щекоча кожу.
Интересно, дорогой друг, твой сын знает о том, кого ему прочат в жены? Или ты поступаешь подобно своему отцу, а тот – своему? Не спрашивая согласия и ставя перед фактом. Чистокровные... как это жестоко.
- Родольфус в курсе ваших намерений?
- Разумеется.
- И не имеет возражений?
А даже если имеет? Это ведь совсем не волнует тебя - холодный, бессердечный человек, сдавшийся без боя.
Без боя? Ты слепа, Друэлла! Ослеплена старой обидой, оставившей в твоей душе кровоточащую рану. Я сдался только потому, что сражение изначально было проиграно.
- Нисколько.
И Друэлла улыбнулась, хотя улыбку эту и трудно было назвать искренней. Раньше, еще до того, как ее губы окаменели в презрительно изогнутую линию, она улыбалась иначе.
Ты все время называешь меня жестоким, дорогая? А ты сама? Неужели не жестока? Но не волнуйся – я не выдам твоего секрета. Ты так хочешь казаться январским снегопадом, но больше напоминаешь весеннюю льдинку. Еще непримиримо-колкую, но обреченную вот-вот истаять в теплых пальцах.
Тибериус покашливает, подперев кулаком острый подбородок и чуть втянув голову в плечи. Такая старая привычка.
- Мне хотелось бы напомнить вам, миссис Блэк, что у меня есть еще и младший сын.
- Хотите убить разом двух зайцев?
- Скорее, поймать в силки.
Он наклоняется к камину и яростно ворошит угли кочергой. Разозленное пламя вспыхивает с новой силой, брызжа в стороны рыжими искрами. И, кажется, что камин, высеченный из грубого горного камня, начинает плавиться от собственного жара, треща расширяющимися щелями диких малахитовых пород.
- Вам все равно - Родольфуса или Рабастана женить на Беллатрикс?
- Но это ведь и в самом деле не имеет большого значения, верно?. Один старше ее всего на несколько лет. Другой ровесник...
- Вы хитрите, господин Лестранж.
Вы сидите тут, прикинувшись добродушным полозом, но я-то знаю, что в душе вы – болотная гадюка, плотоядно облизывающаяся раздвоенным языком. Не считайте себя умнее других, Тибериус! Вы хотели бы видеть Беллатрикс женой Родольфуса, потому что считаете, будто он - это вы сам. Но вы так ошибаетесь! Он – лучше. Совершеннее. И, как и всякому чудовищному эгоисту, это не дает вам покоя.
- Незабвенный отец научил меня просчитывать все ходы наперед. Упомянув Рабастана, я, смею признаться, надеялся на скорую возможность заключения еще одного династического брака между нашими семьями.
- Еще одного династического брака?
- Андромеда.
- Да вы просто сошли с ума!!!
Андромеда. Звездочка, так тускло мерцающая в лихорадочном Созвездии. Уже не под крылом своей властной матери. Ты выбрала свою дорогу, дитя, и вот-вот уйдешь по ней. Всего через несколько месяцев на старом родовом гобелене появиться новая дырка. И твое имя, в свое время заботливо вышитое на нем, покроет безобразная запекшаяся гарь.
Сейчас ты еще пытаешься лгать. Друзьям, отцу, сестрам... Но в глубине души знаешь, что матери лгать бесполезно – она чувствует тебя. И поэтому, уже который день, бесстрастно молчит, часами гуляя по облетевшему парку в меланхоличном одиночестве.
А Лестранж смеется, вытягивая длинные ноги на роскошном ковре цвета Слизерина, и небрежно закидывая руку на спинку дивана.
- Неужели одна из ваших дочерей все же уродилась без ядовитых клыков? Как досадно.
Друэлла промолчала, изо всех сил сдерживаясь и сжимая до боли кулаки, хотя всей душой хотелось сейчас вскочить и надавать этому наглецу пощечин. Да как он смеет?! Ужасный человек... он ведь мстит. Мстит за то, что много лет назад она предпочла другого. Точнее – предпочли ее родители, выбирая юной Розье мужа почти точно так, как теперь выбирала за свою дочь Друэлла.
- Возможность уродиться без ядовитых клыков в наше время, увы, весьма высока, Тибериус. И не столь даже «клыки», как вы изволили выразиться, играют большую роль. Нас мало, Тибериус, неужели вы не понимаете? Нас так мало... Еще немного, и от нас останется лишь воспоминание. И кому тогда достанутся наши библиотеки? Наши архивы? Наши каменные замки, в подвалах которых еще не перевелись призраки? Мы сами скоро станем призраками...
- Это вечный удел всего – увядать. Ни одному живому существу не удавалось еще жить вечно.
Друэлла лишь насмешливо кривит тонкие губы, хотя в ее глазах – боль. Она-то знает, что есть на свете человек, победивший великую безжалостную силу смерти.
Лорд Волдеморт. Талантливейший маг, темный Пророк, который обещал им новый мир. Только для чистокровных. Магглам и полукровкам в нем нет места.
- Уж не думаете ли вы, дорогая Друэлла, что Темный Лорд и в самом деле бессмертен и всеведущ? О, вы, несомненно, стали жертвой культа его замечательной личности!
Тибериус снова смеется. Сегодня он что-то слишком весел.
Картинным жестом расстегнув запонки и закатав рукав безупречного манжета, он протягивает Друэлле руку. На матовой коже чернеет безобразная метка. Меняется, дышит, как живая...
- Вам не страшно, миссис Блэк?
- Вы могли бы напугать ею моих дочерей. Но не меня, - Друэлла брезгливо отводит взгляд от обезображенной руки, вставая.
Она ходит взад-вперед по комнате, сосредоточено сведя брови, от чего переносицу прорезает крохотная морщинка.
- Родольфус тоже?
- Да.
- И Рабастан?
- Пока нет. Мне думается, Темный Лорд собирается посвятить его вместе с Беллой.
С губ Друэллы слетает едва слышный стон. Как быстро! Как быстро Беллатрикс ступила на край пропасти. Теперь уже не может быть никакого выбора – только Родольфус.
- Я буду очень рада, Тибериус, если в скором времени наши дети обручатся.
- Что так поспешно? - изображая видимое недоумение, интересуется Тибериус, прищуриваясь. - Они еще молоды... Белла едва окончила Хогвартс.
- О, ради всего святого, перестаньте ломать комедию!
Друэлла резко останавливается, всем корпусом повернувшись к Лестранжу.
Неужели ты не понимаешь?! Неужели не видишь, что я боюсь за нее?! Я хочу всего лишь защитить ее, пока не стало поздно. Беллатрикс гораздо уязвимее, чем кажется, хоть это-то ты видишь? Ей нужна опора. Сейчас - больше чем когда-либо.
- Значит, брак?
Роковые слова.
Роковые слова...
Ты помнишь, Друэлла, как мы мечтали с тобой о том дне, когда нас соединят узы брака? Мне не забыть, как побледнела ты, узнав, что мне в спутницы жизни будет отдана Клементина Малфой, а тебе суждено быть не моей супругой, а женой Блэка? Ты мастерски держалась. А вот я дал слабину... За это старик-отец ненавидел меня всю свою оставшуюся жизнь - я так и не успел доказать ему, что чего-то стою, а теперь уже поздно доказывать. Да и кому? Мальчишкам, один из которых уже Пожиратель смерти, а второй вот-вот им станет?
А женой Родольфуса станет Белла, и точка. Белла – Прекрасная – сможет разворошить тлеющий костер его самолюбия и заставит стать, наконец, таким, каким хочет видеть его Мой Лорд. И я.
- Возможно, они будут счастливее нас.
Зачем ты сказала это? Зачем...
Почти ничего не значащие слова, сказанные таким неожиданно тихим голосом, совсем не похожи были на то, что могла бы сказать в подобной ситуации леди Друэлла Блэк.
- Вы о Белле и Родольфусе? Едва ли.
И вновь издевка, под которой прячется невыносимая боль. Даже спустя столько лет ноющая, как старый, плохо сросшийся перелом.
- Благодарю за визит.
Лестранж-старший понимает намеки с полуслова. Тем более, такие явные. Он встает и идет к еще пылающему камину, но внезапно, словно споткнувшись, останавливается. Вскидывает голову, буравя взглядом великолепный портрет супружеской четы Блэк, висящий над каминной полкой.
- А где же ваш муж, миссис Блэк?
Где ваш муж, миссис Блэк? Ох, какой вы мерзостный лицемер, дорогой мой Тибериус!
«Тибериус... дорогой мой Тибериус...»
Так похоже на строчку из письма, которое она не отправила. Помнится, оно было залито слезами – все равно ничего не разобрал бы. Написанное второпях на куске пергамента при еле тлеющем огарке свечи, но так и не попавшее в руки убитого горем адресата. А ведь в нем был ответ на многое немые вопросы, столько боли, любви, глупостей, нежности... Столько слов, столько расплывшихся букв. И только одно, в котором и был заключен весь смысл.
«Прости».
Если бы ты любила его, Друэлла, поняла бы, что он и так давно простил. Простил, когда поздно ночью вернулся с пышного празднования твоей свадьбы в свой чужой и холодный дом к своей чужой и холодной жене.
- Сигнус был вынужден отбыть по неотложным делам...
...и эти неотложные дела всегда у него на первом месте. Дела, дела... Всегда дела.
Миссис Блэк величественно поднялась со своего места, отбросив назад длинный шлейф платья и протягивая руку гостю.
Ни одна черточка не дрогнула на лице, когда Тибериус Лестранж чуть дольше положенного задержался губами на ее руке, крепко сжав в своей.
- Достойнейший выбор, - негромко сказал он.
- Вы о Родольфусе?
- О Беллатрикс. Она – достойнейшая.
И миг, ради которого Тибериус Лестрейндж прожил последние двадцать лет - Друэлла все же улыбнулась. И на этот раз только ему.
Чисто и искренне, не изогнув прихотливо губ, не язвительно усмехнувшись, не насмешливо и не с горечью. Улыбнулась ему так, как улыбалась когда-то давно. Он понял, что она больше не держит на него зла, и простила его даже за то, в чем они оба не были виноваты.
Лестранж, запахнувшись в серую драповую мантию, ступил в камин. В шоколадных глазах мерцали крохотные огоньки, так похожие на те, что извивались у него под ногами.
- Знаете, кажется, вы правы. Пусть они будут счастливее нас.
~~~*~~~
В гостиной мерно тикали старинные часы. Женщина сидела, опустив чернокудрую голову на сомкнутые руки.
Пусть они буду счастливее нас. Пусть, Тибериус. Я совсем не против...
Пусть будут счастливы, а мы с тобой – душа, разорванная надвое – лишь благословим их. И не важно, как они видят счастье, правда, мой дорогой? Даже если их пресловутое счастье будет порознь, как говориться, каждому свое – все равно...
Пусть держаться друг за друга, и тогда ни один из них не упадет.
Они буду счастливее.
