Глава 1. Новая история, или Всё с начала. Джеймс сидел довольно далеко от своего лучшего и
незаменимого – как любил постоянно напоминать Сириус – друга и не видел чётко, что именно тот делает, но и того, что он видел, было достаточно. Наученные горьким опытом, все профессора и академики Аврората, вслед за преподавателями Хогвартса быстро уяснили, что если позволить Блэку и Поттеру сесть вместе – это всё равно что собственноручно угробить свою лекцию.
Сириус делал самолётики. Немного кривокрылые и вряд ли способные подняться в воздух без магии (видимо, за четыре года службы в Аврорате всю сноровку растерял, балда блохастая), но определённо самолетики. Один. Второй. Джеймс видел, как Блэк оглянулся на лектора и, стараясь сделать это елико возможно бесшумно, выдернув лист из девственно чистой тетради для конспектов, принялся складывать кривобокий кораблик.
Джеймс, скучавший так же, как и его друг, обречённо вздохнул и опустил подбородок на скрещенные руки.
Лекция была в самом разгаре.
Сириус тайком ото всех развлекался, складывая оригами (вот чем может обернуться поход по маггловским магазинам в поисках подарка девушке – покупкой книжицы по складыванию различных фигурок из обыкновенной бумаги!). Сегодняшний лектор – Фрэнк Лонгботтом (новая звезда Аврората и любимец Грюма, который постоянно ставил его всем в пример) входил во вкус, в красках расписывая новичкам все «прелести» работы аврором. А Джеймс помирал от скуки, мысленно проклиная Грюма, с лёгкой руки и благословения которого они с Сириусом и загремели в эту дьявольскую обитель.
Нет, ну разве кто-нибудь, – да даже тот же Лонгботтом или Грозный Глаз со своей параноидальной «постоянной бдительностью!» – мог бы предположить, что выслеживание самого обычного нарушителя – рядовая операция! – обернётся ожесточённым сражением с Пожирателями Смерти, в логово которых вслед за подозреваемым и сунется весь отряд авроров? Да даже аналитики этого не предвидели, а ведь в их отделе работают лучшие в своём деле. В том числе и Ремус. Джеймс тешил себя мыслью, что в тот злополучный для него день у Лунатика был выходной, а не что тот таким образом коварно отомстил ему – и Сириусу прицепом, за то что они не смогли составить ему компанию в позапрошлое полнолуние.
В итоге из пяти человек выжило только трое, причём на своих двоих оттуда выбрались лишь двое: порядком покалеченного Джеймса Сириус и Брэндан тащили на себе, дружно хромая и ещё умудряясь в процессе улепётывания забрасывать преследователей проклятьями. К сожалению, в основном, правда, ругательствами, которые Сириус знал превосходно и которые ещё больше разозлили превосходящих их числом Пожирателей.
В конечном счёте им, разумеется, удалось выбраться, но с большими потерями. Грюм рвал и метал, когда увидел, во что превратился его передовой отряд. Малькольма и Дэвидсона хоронили во вторник (к их смерти Грюм не был причастен), но ни Джеймс, ни Сириус, ни Брэндан на похоронах не присутствовали, отлёживаясь в госпитале, пока целители врачевали их раны (к травмам шеф тоже не имел никакого отношения).
Лили, которая к тому времени была уже на четвёртом месяце, сначала рыдала, увидев перебинтованного, словно мумия, супруга (причем, прежде чем закатить истерику, миссис Поттер – до чего жестокая женщина! – взашей вытолкнула ковыляющего на костылях Сириуса в коридор), а потом разгрузила сумки, полные домашней еды. Вся палата без исключения, в которой, помимо Джеймса, Сириуса и их третьего товарища по несчастью, прохлаждались ещё четверо бывалых авроров, с того самого дня была от неё без ума и с нетерпением ждала каждого следующего появления её и её стряпни. Джеймс щедро делился с изнывающими от безделья коллегами. Да-а, готовила Лили отменно… Наверное именно поэтому Сириус так любил бывать у них дома в Годриковой Лощине, постоянно умудряясь вываливаться из камина к началу завтрака-обеда-ужина.
Сириус провалялся в госпитале всего несколько дней – ровно столько, сколько понадобилось для того, чтобы костерост срастил все кости в его раздробленной ноге, и немедленно удрал на волю, бессовестно бросив лучшего друга на растерзание целителям. Брэндан вышел днём позже. Джеймс же провёл там ещё две недели, а когда выписался – рванул домой и на спешно организованном праздничном обеде (пришли все Мародёры – даже Питер нашёл время заскочить ненадолго) поклялся друзьям и жене, что впредь будет осторожнее. Но на этом история ещё не закончилась, а только началась, потому что Грюм оказался куда страшнее и суровее целителей из св. Мунго.
Первым делом вся уцелевшая троица лишилась премиальных. И пусть ни для четы Поттеров, ни для Сириуса, неплохо поживавшего на наследство от дяди Альфарда, это не доставило слишком больших неудобств. Зато вторым, и куда более серьёзным ударом (правда, на этот раз только по гордости) было то, что начальник, отказавшись слушать возражения и протесты, в добровольно-принудительном порядке отправил всю троицу на повторные курсы авроров.
«Очевидно, что в прошлый раз вы там ушами хлопали, раз уж умудрились попасться в столь примитивную ловушку, рассчитанную на исключительных идиотов», - при этом категорично заявил он, сверля провинившуюся троицу злым взглядом. И вот с тех самых пор уже в течение двух месяцев после каждого дежурства они, уставшие и едва успевшие принять душ, аппарировали в Академию авроров.
Джеймс бросил беглый взгляд на висевшие под потолком круглые часы и, убедившись, что с тех пор как он смотрел на них, прошло не больше пяти минут, тоскливо воззрился на Фрэнка. Тот, верно истолковав молчаливую мольбу бывшего однокурсника (хотя Джеймс и был моложе его на целый год), лишь пожал плечами: мол, ничем не могу помочь. Брэндан Грэйс картинно вздохнул: ему, также пострадавшему от служебного произвола Грюма, тоже было скучно. Нет, Фрэнк рассказывал интересно – Джеймс видел, как некоторые новички, открыв рот, вдохновенно внимают его словам, но для троицы авроров, слышавших эти байки уже не в первый раз, лекция казалась нудной и бесконечно долгой – подобной лекциям по Истории Магии в Хогвартсе, на которых со смерти преподавателя спали все студенты без исключения.
- Эй, – пихнул его кто-то под локоть, из-за чего вместо ещё одной записи, которые он таки делал, порой ловя на себе умоляющий взгляд Фрэнка, вышла какая-то не опознаваемая и неподдающаяся расшифровке загогулина. Джеймс повернул голову в сторону того, кто посмел помешать ему, и онемел. Затем посмотрел туда, где ещё минуту назад сидел Сириус, и, увидев там только заваленное самолётиками пустое место, снова повернулся к «ошибке чужой молодости».
- Ты как здесь оказался? – ссутулившись под взглядом Фрэнка, прошипел он, обращаясь к как ни в чём не бывало ухмыляющемуся другу. Тот пожал плечами и с загадочным видом провозгласил:
- Иногда достаточно просто захотеть, друг мой.
Джеймсу это чем-то неуловимо напомнило дамблдоровские интонации, когда тот на собраниях Ордена, вместо того чтобы сказать, кто поставляет ему информацию о Пожирателях, начинал философски толковать что-то о высоких материях, прозрении и прочей ерунде. Поттер усмехнулся.
- Поменялся местами?
Блэк пожал плечами.
- Ну да, а ты что, и впрямь подумал, что я взялся здесь из воздуха? Поверь на слово, Сохатый, если бы я мог отсюда аппарировать, я бы выбрал более приятное место и компанию для расчудесного отдыха.
- Я и не сомневался, – усмехнулся в ответ Джеймс и, вдруг почувствовав что-то неладное, но, пока ещё не поняв, что именно, снова устремил взгляд на сидевшего теперь уже слева от него друга. – А зачем ты поменялся местами? – увидев, что тот уже открыл рот для ответа, он быстро перебил: – И не смей втирать, что ты соскучился по моей компании!
Наверное к концу предложения он слишком сильно повысил голос, потому что старина Фрэнк, и так постоянно им потакающий, не выдержал:
- Джеймс, я же просил! То есть… мистер Поттер, хватит разговаривать!
Послышались смешки. Фрэнк, сколько Джеймс его знал, никогда не любивший повышенное внимание к своей персоне, напрягся и покраснел как мальчишка.
- Прости, – с самым виноватым выражением лица одними губами прошептал он, и как только смешки стихли, а успокоившийся Лонгботтом вернулся к чтению лекции, он сам вернулся к прерванной беседе. – И хватит доводить Фрэнка!
- А я тут причём? – как всегда с видом оскорблённой невинности пожал плечами Сириус. – Это ведь ты орёшь на весь класс, а не я.
Джеймс сощурился.
- Ты не ответил на мой вопрос.
Сириус, тоже вспомнив об этом, просиял.
- Точно! Хочешь скажу, что означает твоё имя на языке горгулий? А ещё я знаю, как оно произносится на языке ёкай*!
- Нет, – поспешно ответил Джеймс, тем не менее прекрасно понимая, что если уж ради этого Сириус перебрался аж через несколько парт, то ответ он услышит в любом случае – будет на то его желание или нет, на самом деле значения не имело.
И это далеко не самое страшное – подумаешь, обругает сейчас по полной, авось не впервой. Беспокоило его другое. У Сириуса было очень говорящее лицо, и сейчас один только взгляд на физиономию друга многозначительно поведал Джеймсу, что ничего хорошего впереди его не ждёт. Джеймс содрогнулся, вспомнив самый последний – и самый страшный – случай, когда Сириусу было
скучно и чем в итоге это закончилось…
Сглотнув в ожидании, Джеймс, каждую минуту –
секунду – ожидая подвоха, провёл рукой по растрёпанным волосам – не столько потому, что ему хотелось это сделать, а потому что опасался снова их там не обнаружить. И с облегчением вздохнул. Волосы были на месте. И ранняя седина – от нервов, наверняка тоже…
С точно таким же блеском в глазах Сириус с ножницами в руках по кругу ходил вокруг него, решая с какой стороны лучше подступиться. Джеймсу, не имевшему никакой возможности пошевелить даже кончиками пальцев из-за чёртового Stupefy в спину, эти глаза представлялись глазами маньяка.
Свет лампы зловеще играл на острых, беспрерывно щёлкающих лезвиях. Сириус зловеще бормотал что-то насчёт шеи и ушей, а обездвиженному Джеймсу не оставалось ничего, кроме как, закрыв глаза – лучше не видеть весь этот ужас, – ждать конца.
- Хватит уже танцевать вокруг него, Бродяга, приступай, или это сделаю я! – раздражённо поторопил маньяка кто-то.
Ремус – оборотень и второй лучший друг, ради которого он готов был умереть и который вместо того чтобы спасти его от чокнувшегося Блэка, оглушил его и лично притащил в их спальню для расправы. Джеймс, быть может, и нашёл бы способ выкрутиться, но два психа всё предусмотрели – даже рот заткнули и сделали это не кляпом, а заклинанием.
- Точно! Давай уже! – раздался откуда-то из-за спины ещё один голос, в котором Джеймс, уже заранее смирившийся с неизбежным, тут же узнал Питера. Предатель!
- Ну ладно, – проговорил у него над ухом Сириус. – Если что, вы сами этого хотели.
Джеймс попытался отдёрнуться или закричать, но люпиновские чары держали крепко. Холодное лезвие коснулось его шеи… и первая прядь волос упала на ковёр.
Разумеется, потом, спустя примерно полчаса – Сириус своё «чёрное» дело делал очень аккуратно и бережно, чтобы ненароком в спешке не поранить друга, – обнаружив, что он лишился всех своих «шикарных» волос, Джеймс закатил самую настоящую истерику. Всё равно довольные друзья, несмотря на появившиеся у них лишние части тела (рука – одна штука, собачий хвост – две штуки и петушиный гребень – в виде бонуса у гордого собой Сириуса), узнали о себе о-о-очень много нового. Вдобавок ко всему выяснилось, что Джеймс неплохо умеет ругаться по-гоблински, что он охотно и продемонстрировал немного утратившим человеческий облик товарищам.
Свои действия постригший его налысо Сириус объяснил тем, что Лили («ты ведь сам сказал, что готов ради неё на всё!») обмолвилась, что будет встречаться с Джеймсом, только если этот «растрёпанный индюк» избавится от зарослей на своей «пустой и совершенно ему не нужной голове». А так как Джеймс, которого и Ремус, и Сириус узнали более чем достаточно за четыре года дружбы, на такие жертвы вряд ли бы пошёл, они решили ему помочь. Что и было сделано.
Джеймс, правда, подозревал, что «помогали» они не ему, а себе – для него не было секретом, что всем Мародёрам – особенно Сириусу – уже давно надоело слушать его «дифирамбы в честь Эванс» (слова Блэка), так что таким оригинальным образом они, видимо, пытались спасти себя, а уж заодно, если получится, сыграть и роль сводников. Конечно же ничего из этого не вышло: волосы отрасли уже к следующему утру, так что предъявить хладнокровной Эванс было нечего.
И вот, взгляд, которым сейчас Сириус буравил друга, был очень похож на тот: настолько, что Джеймс даже ненадолго запаниковал, но, вспомнив, что вокруг них много людей, успокоился.
Сириус по-детски горделиво улыбнулся и забормотал нечто вообще непонятное.
- На языке горгулий твоё имя звучит как: Ейс Оер, а вот на языке ёкай оно звучит круче: Тэрюкудзуринари-номотитикуси-сан. Язык сломать можно, да?
- Погоди, – Джеймс, всё ещё переваривающий новые трактовки своего родного и некогда даже любимого – до сего дня – имени, нахмурился. – Ты знаешь язык горгулий?!
- Ну да, – произнёс тот свою любимую реплику. – Помнится, ты так… красиво и красочно на нём изъяснялся, что я решил его выучить.
Вот и выучил.
- Ой, да ладно тебе, Сохатый, не переживай, мне было не сложно. К тому же твоё имя ещё ничего, нормальное. А знаешь, как моё звучит? Сриус Лэ на горгульем, кстати «Лэ» – это ведь что-то вроде обозначения аристократии, да? И Арикисикикаари-дзэтафуме-сан на языке ёкай. С ума сойти!
- А по-моему, это звучит по-идиотски, – заметил Джеймс.
Тот, бросив взгляд на Фрэнка, гордо распрямился и, вскинув подбородок, высокомерно продекламировал: – Сириус Блэк – это всегда звучит гордо!
- Блэк! Я тебя уже четыре раза просил!
То-то же. Сириус сник и, покосившись на часы, преувеличенно горестно вздохнул.
Джеймс коротко простонал и уронил голову на руки. До конца лекции оставалось пятнадцать минут, и что-то ему подсказывало, что это будут самые длинные пятнадцать минут в его жизни.
-------------------------------
*
Ёкай (согласно информации из Википедии) – сверхъестественное существо японской мифологии, разновидность
обакэ. В японском языке слово «ёкай» имеет очень широкое значение и может обозначать практически все сверхъестественные существа японской мифологии, или даже заимствованные из европейской: от злобных
они до
кицуне.
Про
кицуне, полагаю, знаю все, а
они – это демоны-людоеды (Википедия). Обычно они отличаются огромными размерами, но встречаются упоминания и о маленьких они. Эти существа умеют обращаться в людей и очень любят человеческое мясо.
Обакэ – общее название для монстров, призраков или духов в японском фольклоре. Буквально означает «то, что меняется».
Обычно эти слова переводятся как «призрак», но в основном они относятся к живым или сверхъестественным существам, временно изменивших свою форму, и таким образом они отличаются от духов умерших.
