Глава 2В подземельях всегда холодно. Сырость была скорее воображаемой, чем действительно существующей. Несмотря на расположение гостиной факультета непосредственно под озером, помещение было в полной безопасности от влаги. Не была бы она защищенной заклинаниями – ее затопило бы давным-давно. Какая уж тут сырость. И без нее пробирало до костей – холод, изолированность от остальных факультетов, взаимное недоверие. Вот уж действительно – змееподобное существование. Максимальное проживание жизни с минимум затраченных усилий. Стараться сохранить все то тепло, которое удается накопить, урвать у окружающего тебя мира. Тем более странным казалось стремление Драко вернуться туда, где царила такая атмосфера. Но это был дом.
В общей гостиной было тихо – никакой суеты и шума, смешков и детской возни. Порой возникало ощущение, что все, попадающие на Слизерин, серьезны априори. Нет, не совсем. Первый и второй курсы все еще остаются детьми и ведут себя соответствующе, но только в какой-то своей, только слизеринцам известной, манере. Сейчас же не было и того.
Войдя в гостиную, Малфой направился к камину, где потрескивал огонь, и было хоть сколько-то тепло. Излюбленное кожаное кресло было свободно, что не могло не радовать. Хорошо. Доделать задания по Травологии и Чарам, а затем можно немного отдохнуть. Заканчивая эссе о ядовитых болотных растениях, Драко уже еле водил пером по пергаменту. Ему отчаянно хотелось спать. Усталость накатывала волнами и не давала сосредоточиться на тексте. Поставив точку, слизеринец с облегчением вздохнул и устроился с ногами в кресле, удобно откинувшись на мягкую кожаную спинку. Часы пробили полночь, и нужно было перебираться в кровать, иначе с утра все тело будет ныть. Но, Салазар, было чертовски лень не то, что подняться – пошевелить рукой и то представлялось проблемой. В конце концов, моргнув еще раз, парень закрыл потяжелевшие веки и уснул.
Пелена дыма или тумана – не разберешь. Глаза слезятся от запаха и ужаса происходящего вокруг. Крики давят на мозг, раздирают барабанные перепонки, и хочется убежать и спрятаться. Но ты только несешься вверх по лестнице, гонимый тупой мыслью о задании, к которому давно готовился. «Экспеллиармус!» - и директор обезоружен, хотя и пытается разговором заставить повернуть с давно выбранного пути. «Я не боюсь!». И снова туман, этот бессмысленный разговор и подкатывающая к горлу тошнота. Гадко. Появляются другие, с искаженными лицами, хозяева. Решительная, оттесняющая в сторону рука Профессора. «Авада Кедавра!». Вопль и бег. Огонь, везде огонь и жарко, просто нестерпимо. Еще усилие, бег скорее машинальный, чем осознанный, потому что ног уже не чувствуешь. Он кричит, кричит громко, падает в темноту.
И просыпается.
Огонь в камине разгорелся, и потому в кресле, придвинутом ближе – жарко. На часах – половина третьего. Это был сон, всего лишь сон. О том, что уже произошло.
***
Наутро голова болела нещадно, как после Огденского виски. И так же, как и после алкоголя, было дурно. Подставив шею под струю холодной воды, Малфой почувствовал себя лучше. Строгий утренний распорядок заставлял переключиться с посторонних мыслей на насущные дела. Никогда не случалось такого, чтобы Драко выходил из слизеринской гостиной растрепанным или несобранным. Только не сейчас, когда нужно держать себя в руках – и это значит быть собранным в любой ситуации и во всем. Сегодня предстояла встреча с директором МакГонагалл, чего он ждал уже неделю. Он опасался этой встречи, опасался разговора и необходимости отвечать на те вопросы, о которых он не имел ни малейшего представления. Но не смотря ни на что Профессор МакГонагал, характером, пусть и мимолетно, напоминавшая Снейпа, внушала ему уважение. Она была строга, но это не раздражало и не настраивало против нее самой. Серьезное отношение к делу, к преподаванию, а позже – и к должности директора Школы, было тем, чего ждали от руководителя. Но вспоминался и ее нрав, внезапно проявившийся перед школьниками на пятом году его, Малфоя, обучения. Истории о словесных перепалках Абридж и Профессора, а также о некоем совете Пивзу разлетались по всей школе в течение часа. Тогда это шокировало и возмущало, сейчас – приятно удивляло и вселяло надежду на благополучный исход встречи. Хотя чересчур сильно надеяться Драко разучился давно.
Зал встретил слизеринца будничным гомоном. Студенты Хогвартса общались, передавая друг другу последние новости, шутя и споря. Слизеринский стол, и без того малопривлекательный для остальных студентов, сейчас казался тихим и мрачным. За ним не смеялись, не рассказывали друг другу баек, не разговаривали в полный голос. Драко занял свободное место рядом с Гойлом и молча уткнулся в тарелку. С прилетом сов студенты оживились. Новости из дома волновали всех. Вот кое-кто улыбнулся и начал пересказывать что-то соседу, кто-то посерьезнел, а у кого-то потекли слезы. Им сложно. Вот и сова мамы – красивая и ухоженная, с привязанным к лапке свертком. Уголки губ приподнялись – сладости. Хоть что-то в этой жизни остается неизменным. В письме говорилось, что дома все хорошо. Настолько, насколько это возможно на данный момент. Из Министерства, слава Мерлину, сообщения не приходят, равно как и агенты. Еще несколько строк ровным, красивым почерком, нежных материнских фраз. Ниже – приписанная отцом просьба быть осторожнее. Общее прощание и ободрение. Драко с легкой улыбкой осторожно сворачивает письмо и кладет в сумку меж учебников. Перечитает в спальне, когда закончатся занятия и будет сделано задание. Закончив завтрак, парень спешит на первый урок, до которого остается всего семь минут.
Подходя к лестнице, Малфой слышит свою фамилию, произнесенную нарочито громко. Так не просто зовут – так бросают вызов. Развернувшись, он видит гриффиндорских шестикурсников, скалящихся в его сторону. Группа из шести человек, перебрасываясь неприятными фразами о его родном факультете и студентах, буквально надвигается на него. Зрелище настолько помпезное, что выходящие из зала школьники толпятся, чтобы поглазеть на разыгравшуюся сцену. Оскорбление за оскорблением, но Драко холодно смотрит на них, не сходя с места и не отвечая на выпады. Уйти не позволяет гордость, ответить – строчка в письме, приписанная отцовской рукой. Из зала вылетает Грейнджер, что-то кричит парням, но те уже подошли слишком близко, и один из них, проходя мимо, якобы случайно плечом толкает Драко. Задевает так сильно, что сам слизеринец пошатнулся, а сумка упала с плеча и разорвалась. Учебники выпали.
- Что, Малфой, семейный бюджет дал трещину? – Салазар, только бы сдержаться.
- Заткнись, Пикс! С ума сошли – устроили тут бесплатное представление. Нашли время. Пятьдесят баллов с Гриффиндора. И будьте уверены, что без вызова к директору тут не обойдется, – Грейнджер буквально влетела на импровизированную сцену, метая молнии. Наверное, это действительно первый раз, когда Малфой был благодарен старосте школы.
Как ни странно, на этом инцидент себя исчерпал, учебники были собраны, сумка восстановлена, опоздание на урок замяли.
После уроков в гостиной стоял необычный гвалт, обсуждалось утреннее происшествие. Выслушав парочку не самых блестящих мнений о том, как ответить на выходку гриффиндорцев, Малфой кратко попросил Факультет забыть и не пытаться поднять этот вопрос вновь. Ворча, сокурсники кивнули и принялись за повторение, зубрежку, разговоры на отвлеченные темы и прочую болтовню. Поставив злосчастную сумку на пол, Драко уселся в кресло, чтобы перевести дух. Через полчаса его ждала директор. Привести мысли в порядок и успокоиться – все, что сейчас было нужно. Внезапно его отвлекли, причем не самым тактичным образом – просто встав между ним и камином. Подняв глаза, младший Малфой увидел блондинку, которую, кажется, звали то ли Астерия, то ли Астория.
- Что тебе? – грубо, слишком грубо. Срочно настой ромашки, иначе не видать ему спокойного общения с МакГонагалл.
- Не мне. Тебе, – в протянутой руке – конверт. - Ты выронил там, у лестницы, - передала пергамент, отвернулась и пошла к выходу.
Мэрлин, как же некрасиво. И стыдно.
Подняться из кресла и сделать всего несколько шагов – пересиливая внезапную гордость.
- Погоди. Ты… Астерия?
- Астория, - через плечо.
- Да, прости. Астория, я бы… Эммм… Извиниться хотел. И – спасибо, - разворот на каблуках обратно к креслу и ее тихое «Пожалуйста».
