Глава 3Лицом не вышла, но далеко пошла…
Время шло, а взбешенная неудачей Амбридж со скоростью снитча издавала один декрет за другим. Так что в школе даже появились сочувствующие Филчу студенты. Ведь он в своем немолодом возрасте был вынужден по несколько раз в день залезать на стремянку все выше и выше, чтобы прибить очередную табличку.
– Н-да, – многозначно заметил Рон, смотря на кряхтящего Аргуса, который с остервенением приколачивал новый указ. – Меня интересуют два вопроса. Первый – когда же, наконец, Филч свалится с лестницы? Второй – каков предел фантазии Амбридж?
– Вот тебе ответ на второй вопрос, – усмехнулась Гермиона. – Посмотри на новые шедевры Амбридж и поймешь – придела нет.
И действительно, четыре одновременно появившихся декрета указывали на то, что фантазия Амбридж безгранична.
– Ну, предположим, запрет на хор жаб я еще как-то могу понять. Спрятать Тревора среди жаб хора – проще простого. Одной жабой больше, одной меньше, кто их считает-то, – поделился своими размышлениями Гарри. – А вот запрет на мух в Хогвартсе и запрет на кваканье в школе… это-то тут при чем?
– Думаю, Амбридж считает, что если запретить мух, Тревор умрет с голода, – прыснула Гермиона. – А кваканье… Ну, это ей одной известно.
Смысл последнего декрета так и остался тайной, но благодаря нему именно кваканье всё чаще стало раздаваться то из одного, то из другого уголка школы. Студентов не останавливало даже то, что в случае поимки они будут строго наказаны. Кто же откажет себе в удовольствии побесить Амбридж, тем более что она сама подсказала, как? А как была «прекрасна» Долорес, когда подскакивала на месте, словно дикий корнуолльский пикси, услышав за углом любовно выведенное «ква». Практически единственным (кроме членов Дружины), кто ни разу не квакнул, был Невилл. Он часами напролет бегал по школе, зовя Тревора, и, в конце концов, охрип настолько, что слова сказать не мог и объяснялся с друзьями жестами. И чем дольше пропадала его жаба, тем чаще Лонгботтом думал: а что, если Тревор правда волшебный, поэтому и прячется?
И вот настал день, когда произошли сразу два знаменательных события: появление на свет внеочередного декрета «Жабы вне закона» и выход статьи в «Придире»: «Очевидное-невероятное в стенах Хогвартса: кого запретила протеже Министра Магии?», под заголовком которой красовалась колдография какого-то непонятного существа в каком-то тряпье подозрительно розового цвета.
Чтение статьи было публичным. Собравшись в своей гостиной, гриффиндорцы уселись кто где, а посреди этого импровизированного «кружка любителей "Придиры"» стоял взобравшийся на стул Рон и не щадя легких и голосовых связок зачитывал избранные места.
«В школе магии и чародейства Хогвартс обитает доселе не известное широкому кругу волшебников животное-перевертыш. Оно при желании может принимать образ и подобие человека и в этом виде творить добрые дела. Но как нам стало достоверно известно, Министерство всеми силами пытается изловить и извести этот воистину редкий, находящийся на грани вымирания, вид, возможно даже последнюю его особь. Имеем ли мы право молчать? Или должны во всеуслышание выразить свое категорическое несогласие? Ответ очевиден для всех здравомыслящих людей, в том числе и для сотрудников нашего журнала. И мы заявляем: руки прочь!».
На несколько мгновений Рон замолчал, переводя дыхание и набирая побольше воздуха в легкие. А публика улюлюкала и требовала продолжения.
«…Наши постоянные читатели знают, что мы не пишем о том, чего не видели собственными глазами, но на этот раз было сделано исключение: наша статья – ответ на письмо-просьбу о помощи. Мы решили не открывать имя писавшего, но заверяем, что он заслуживает доверия…».
– Доверия, да уж, – засмеялся кто-то. – В «Пророке» говорилось, что статьи для «Придиры» пишут душевнобольные.
– Не нравится – не слушай, – возмутилась Гермиона.
– Вот именно, – не смог остаться в стороне Рон. – И вообще, я могу и не продолжать, если никому не интересно.
Публика запротестовала, а возмутителя спокойствия даже пару раз пнули, чтобы помалкивал.
«…А теперь факты, известные нам о таинственном существе:
Срок жизни – неизвестен.
Количество популяции – предположительно невелико.
Способ размножения – неизвестен. Но есть подозрение, что требуется как минимум две особи разного пола.
Среда обитания – среди нас**».
Закончив декламацию, Рон поклонился, спрыгнул со стула и стал пожимать протянутые руки однокурсников так, словно статья была его заслугой.
– Гермиона, признавайся, это твоих рук дело? – полюбопытствовал Гарри, не принимавший в этом участия.
– Уверен, что ее, – высказал свою точку зрения Невилл. – Она у нас молодец. Правда, Гарри?
– Совершенно верно.
– Спасибо, мальчики. Я просто подумала, что было бы неплохо подключить общественность. Посмотрим, как теперь выкрутится Амбридж.
Гарри, Рон и даже Невилл рассмеялись. Уж очень красочно и живо они представили крутящуюся Амбридж.
А вот самой Долорес было не до смеха. Сидя в своем кабинете, она с негодованием и в тоже время со страхом перечитывала письмо, полученное из Министерства. И не просто из Министерства, а от самого Корнелиуса Фаджа.
«Уважаемая мисс Амбридж, до меня дошли слухи, что в Хогвартсе творятся странные вещи. Если я не ошибаюсь, об этом было даже написано в сегодняшнем номере «Придиры». И хотя этот журнал не вызывает у меня доверия (поэтому я не читал его и читать не собираюсь), но закрывать глаза на то, что он вносит смуту в ряды волшебников, не имею права.
Настоятельно требую во всем разобраться, чтобы не вынуждать меня приезжать в Хогвартс и лично контролировать ситуацию, а также чтобы не заставлять меня усомниться в вашей компетентности.
С уважением, министр магии К.Фадж».
– Неблагодарный! – воскликнула Амбридж, в сердцах отбрасывая письмо. – Верить тому, что пишут в этом..! Сомневаться в моей компетентности! Я ему покажу, я всем покажу!
И она показала.
Пойманных в окрестностях Хогвартса жаб Дружинники, несмотря на их робкие протесты, были вынуждены целовать, чтобы заставить «волшебное» животное превратиться в человека. Ведь именно такой способ, по мнению Амбридж, был действенным и, что самое главное, проверенным (не зря же об этом писали в книгах!). Но, увы, как хор жаб, так и другие пойманные земноводные, не проявили своих скрытых магических способностей, сколько их не целовали. Это окончательно подорвало нервную систему Долорес, начавшую невольно задумываться, а того ли «принца» и в том ли месте она ищет. Ведь существовал и второй вариант (на память Амбридж никогда не жаловалась, да и замечала она все и всегда). Но как бы то ни было, она была вынуждена письменно признаться министру, что ситуация на самом деле вышла из-под контроля. И Фадж прибыл незамедлительно в сопровождении своего верного помощника Персивальда Уизли. Именно Перси, который забрёл на третий этаж школы, желая вспомнить старые добрые деньки, наткнулся на Тревора. Тот преспокойно наслаждался жизнью в водах болота, наколдованного близнецами до своего эффектного побега.
Если бы Перси знал, что поймал одного из главных виновников неразберихи, то наверняка не засунул бы его бесцеремонно в карман и уж точно не отдал бы Невиллу (как неоднократно делал ещё во время учёбы), а торжественно вручил бы министру прямо в руки. Но он этого не знал.
– Долорес, как у вас в школе мог потеряться бык? И вообще, что вышеназванное животное делает в доверенном вам заведении? И почему из всего этого надо было делать трагедию? – сурово потребовал Фадж.– Вот если бы бык забодал какого-нибудь студента, то это уже чрезвычайная ситуация. А так…
– Какой бык, Корнелиус? – взвилась Амбридж. – Пропал буфохом!
– Буфо кто?
– Буфохом! – взвизгнула Амбридж. – Я же вам писала!
– Знаете, Долорес, подчерк у вас очень неразборчивый, – с вздохом заметил Фадж. – Когда я читал, то был уверен, что речь о быке. А оказывается, что не только. У вас еще и хомяк пропал. Или только хомяк? – на всякий случай решил уточнить он.
– Причем тут бык и уж тем более хомяк? – заламывая руки, воскликнула пока еще директор Хогвартса. – Министр, ну вы же учили латынь! «Буфо» на латыни означает жаба, а «хомо» – сокращенно от «человек».
– То есть вы искали жабу? – искренне удивился Корнелиус.
– И да, и нет. Жаба Невилла Лонгботтома именно та, про которую я вам писала. Под ее личиной скрывается человек… принц, с помощью нее Дамблдор хочет прибрать к рукам Хогвартс, а затем и Министерство! – выкрикнула Амбридж и обессилено замолчала.
Фадж тоже молчал, обдумывая сказанное. И тут…
Перси, который все это время подслушивал разговор своего непосредственного начальника и сожалел, что не купил у братьев (со скидкой, конечно) одну из изобретенных ими вещиц для выведывания разговоров «не для посторонних ушей», распахнул дверь и изрек:
– Простите меня, министр, у меня плохие новости. Я только что отдал жабу, то есть буфохома, Лонгботтому.
– Что? – хватаясь за голову, завопил Фадж.
Перси, который за время работы в Министерстве привык считать себя дальновидным, а тут такой просчет с его стороны, судорожно соображал, как поступить: провалиться от стыда сквозь пол кабинета или же броситься разыскивать Невилла и отбирать жабу. Но Долорес опередила его. Она не стала растрачивать остаток своих сил на вопросы или долгие размышления, а с завидной резвостью выскочила из кабинета и помчалась в Большой Зал, где по ее расчетам (время ведь было обеденное) должны были собраться все ученики. Фадж и Перси не отставали. Увидев счастливого Невилла с жабой на руках, обсуждающего с Гарри, Роном и Гермионой, как это они не догадались поискать Тревора именно там, куда он по логике вещей мог отправиться в первую очередь, Долорес подскочила к гриффиндорскому столу и, выхватив Тревора из рук перепуганного Лонгботтома, издала торжествующий вопль.
– Попались! Сейчас-то я вас выведу на чистую воду!
И в эту же самую секунду в зал влетела светящаяся стрела и, описав круг над головами присутствующих, хищно устремилась к Амбридж, чтобы всего через мгновение с пронзительным свистом рассыпаться на множество разноцветных искр прямо над головой министерской ставленницы. Наиболее впечатлительные ученицы завизжали, а кое-кто даже упал в обморок. Но целеустремленная Долорес не обратила на незапланированное представление никакого внимания. Она поднесла жабу к губам и смачно поцеловала. Все невольно замерли. Ученики вытянули шеи, не очень рассчитывая на результат, но всё же боясь пропустить столь невероятное событие. В тишине зала раздался громкий хлопок, заставивший всех вздрогнуть. Однако с Тревором ничего не произошло, зато вместо Долорес Джейн Амбридж на полу сидела самая обыкновенная… хотя нет, необыкновенная... но все же жаба.
– Не вижу никакой разницы, – небрежно бросил проходящий мимо профессор Снейп.
За что и был награжден бурными аплодисментами, особенно громкими со стороны факультета Гриффиндор, что было практически абсурдным, но достойно завершило нашу историю.
*Придуманное мною заклинание. С латыни inquisitio переводится как «розыск», «расследование», а iocus – «шутка» (прим. автора).
**Идея взята с сайта «Охота на лягушек» (прим. автора).
