Глава 2Глава 2. Замок и цитадель
- Зачем это я пойду к ненормальным? - пролепетала Алиса.- Я ж... Я
лучше к ним не пойду...
- Видишь ли, этого все равно не избежать,- сказал Кот,- ведь мы тут
все ненормальные. Я ненормальный. Ты ненормальная.
- А почему вы знаете, что я ненормальная? - спросила Алиса.
- Потому что ты тут,- просто сказал Кот.- Иначе бы ты сюда не
попала.
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)
Аль Хаджри вышел от Дабл-Ди, экипированный потрёпанным пейджером и расплывчатой директивой “пока отдыхать, а то ещё набегается”. Поплутав минут десять в поисках комнаты отдыха, где в холодильнике с утра дожидались его нехитрые припасы, он выбрался наружу, уселся прямо на траву в десятке ярдов от высоких дверей главного здания и распечатал банку черничного йогурта. Из всех британских изобретений эта трава для сидения нравилась ему больше всего. Удобная штука - мягкая, не пачакается, и зелёный цвет так... умиротворяет. А вот черничный йогурт оказался приторной химической дрянью, ничего общего не имевшей с нормальным йогуртом. Продавался упаковками по шесть штук, значит, придётся его жрать до конца недели. Ту-бэд, как говорят англичане. Или, примирительным тоном, оу-вэлл.
Главное здание находилось в центре обширной территории интерната, обнесённой десятифутовой стеной. В основном, стена представляла собой забор из проволочной сетки, почти не различимый под плющом и вьюнками, но кое-где сохранялась старинная каменная кладка. Каменным же было и само здание, в нижних двух этажах которого помещалась школа, а в верхних - рабочие кабинеты персонала, библиотека, какие-то лаборатории и вообще неизвестно что. К краям ржавеющей крыши жались крошащиеся статуи в разных стадиях трансформации из героев в химер. Мысленно Аль Хаджри уже в шутку прозвал это сооружение замком. То, что оно стояло на небольшом холме и было единственным многоэтажным зданием на кампусе, добавляло ему внушительности. Склоны холма когда-то, видимо, были огромным парком, каждый уголок которого бойкая научная мысль кого-нибудь из сподвижников Дабл-Ди неутомимо преобразовывала в новейший инструмент обучения и реабилитации, не сильно заботясь об общей картине. Разбросанные там и сям домики, сарайчики и беседки соединялись извилистыми дорожками в причудливый лабиринт, где можно было блуждать часами, натыкаясь то на пасторальную скамеечку среди розовых кустов, то на ржавую башню с покосившейся антенной, то на футбольное поле, то на грядку петрушки. Если он правильно понял то, что ему говорили утром, где-то среди деревьев прятались даже небольшое озеро с лодочной станцией и конюшня. Среди всего этого сновала обслуга на чём ни попадя, от газонокосилок и электромобилей до самокатов. Как можно было возвышать умы и излечивать души в таком бедламе, Аль Хаджри пока представлял с трудом.
От профессора Макгиллиган он уже знал, что общежития для учеников размещались в четырёх строениях, отличавшихся друг от друга только цветом дверей и ставен. Внутри корпуса, сейчас практически пустые по причине каникул, тоже были устроены одинаково: спальни и общая комната с электрическим камином, утверждёнными администрацией настольными играми и потрёпанной мебелью, по большей части привинченной к полу. Вместо номера каждому корпусу, исходя из одному Дабл-Ди известной логики, было присвоено имя какого-нибудь знаменитого учёного. Студентов размещали в зависимости от вида их трудностей в “традиционном образовании”, и приставленные к ним воспитатели проходили специальное обучение. Каждый из этих колледжей курировал кто-то из ближайшего окружения директора, составляя программы занятий, ведя некоторые уроки и лично следя за успехами каждого из учеников. Аль Хаджри задумался о том, куда бы он поместил Дадли Дурсли. Пожалуй в Скиннер, к трудным подросткам с психозами и историей антисоциального поведения. Хотя, у Дадли вроде бы и задержки развития налицо - родители жаловались - так что, может быть, в Хаксли? Надо будет, кстати, посмотреть в энциклопедии, кто все эти люди… Не в Роршах, это уж точно - там жили, в основном, барышни, страдающие от анорексии и нервных срывов. Впрочем, размеры Дадли наводили на мысль о нарушениях пищевого поведения… Название последнего, четвертого корпуса, за который отвечала сама Макгиллиган, и куда, похоже, отправляли самые запутанные случаи, Аль Хаджри запамятовал. Если бы распределением здесь занимался он, то это, пожалуй, был бы самый населённый корпус...
- Уф, ну и денёк! - раздалось над ухом. Аль Хаджри вздрогнул, и секретарша директора, расценив это как приглашение, без церемоний плюхнулась рядом с ним. Вид у неё был довольно понурый.
- И как я могла забыть про этих дурацких Дурни... Дасти? Он сильно рассердился, а? Впрочем, по нему никогда не скажешь.
Аль Хаджри улыбнулся и промолчал. Ничего другого от него вроде бы и не требовалось. Они одновременно придвинули к себе одинаковые мятые бумажные пакеты, достали по бутерброду в полиэтиленовых конвертиках, переглянулись и усмехнулись этой невольной хореографии. Бутерброды у них были из одинакового хлеба, сминающегося и липкого, который химическим составом немногим отличался от своей упаковки.
Девушка подняла глаза и нахмурилась, будто что-то вспоминая. Проследив за её взглядом, Аль Хаджри увидел Флинча, ковылявшего через лужайку с выражением злорадства на помятом лице.
- Отдыхаете? А планёрка у директора начинается через две минуты, - проскрипел комендант, проходя мимо.
Секретарша вскочила. Когда она двигалась, в воздухе пахло какими-то незнакомыми Аль Хаджри английскими цветами. Может быть, это сирень? Или эти, как их, незабудки?
- Тьфу ты, забыла совсем! Хочешь, бутерброд тебе оставлю? У меня с ветчиной.
- Спасибо, но… нет, спасибо. Я вегетарианец.
- Правда? Ну, ладно, увидимся, - и, вслед удалявшемуся Флинчу: - Вот ведь, старый гнус...
Слова “гнус” Аль Хаджри не знал, но почувствовал, что коменданту оно прекрасно подходило.
Он вздохнул, перемотал “разговорный английский” на начало, нацепил наушники, и улёгся на траву. В середине раздела “как спросить дорогу” на животе зашкварчал пейджер.
В конференц-зале на четвёртом этаже, куда его вызвали, шла та самая планёрка. Впрочем, сборище за длинным столом больше походило на участников какой-нибудь конвенции поэтов-сюрреалистов, чем на руководство интерната для трудных подростков. Аль Хаджри понял, что он здесь никого бы не удивил не только бородой, но и пиратской повязкой на глазу или десятком колец в бровях, и раздумал тратиться на электробритву. Маститые педагоги, пёстро и эксцентрично одетые, нетерпеливо елозили по полу колёсиками крутящихся кожаных кресел. Аль Хаджри прикрыл за собой дверь и остекленел от напряжения, вслушиваясь в разговор.
- И поэтому надо подвергать опасности наших студентов, фактически размещая на территоррии интерната психиатрическую клинику для взрослых? Как угодно, а меня вы не заставите потворствовать этой безнравственной авантюре! - сердито чеканила профессор Макгиллиган.
Mаленький растрёпанный старичок сосредоточенно складывал листок в линейку. На столе уже толпилось полдюжины бумажных зверюшек. Рядом с ним, особа неопределённого пола рассеянно ерошила седеющий ёжик. Одетый в чёрное мужчина лет сорока, капризно кривя губы, вертел в исчирканных пальцах золотой “Паркер”, частично заслоняя собой давешнюю сотрапезницу Аль Хаджри, сидевшую в углу с блокнотом на коленях и смотревшую перед собой невидящими глазами. Его сосед, самый молодой в комнате, держался обеими руками за сиденье своего кресла и часто моргал. Директору, сидевшему, установив локти на край стола и сомкнув кончики пальцев, удавалось казаться бесстрастным.
- Авантюра - это в нынешних условиях дожидаться манны небесной, - процедил мужчина в чёрном. Молодой с надеждой воззрился на него. - Доходы от ваших студентов, профессор Макгиллиган, и даже от моих, и сравниться не могут с теми суммами, о которых говорится в предложении профессора Скворрела. Хотя мои, по крайней мере, чаще возвращаются - и оплачивают очередной год! Не хочу сказать, что я в диком восторге от использования площадей в коммерческих целях, - Скворрел снова потупился, - но это меньшее из зол.
- В вашем умении пересчитывать выздоровление на фунты стерлингов я не сомневалась, профессор Снайд, - презрительно фыркнула Макгиллиган. - Дилан, но хоть вы-то...
- Каждый взрослый психопат - это ребёнок, которому не смогли помочь, - мягко произнёс директор. - Попробуйте взглянуть с этой точки зрения. Её, кстати, и попечительский совет разделяет.
На впалых щеках профессорши проступили красные пятна. Маленький старичок горестно вздохнул, и его бумажный зверинец бросился врассыпную. Директор, выдержав эффектную паузу, заговорил с напускной весёлостью.
- Итак, коллеги, единогласно. В этом году правый коридор на третьем этаже объявляется запретным для всех, кто не желает умереть мучительной смертью.* Профессор Скворрел, можете немедленно приступить к подбору специалистов для вашего отделения. Я уверен, что Ваш опыт и квалификация гарантируют не только успехи в адаптации взрослых, но и полную изоляцию нового отделения. А наш стажёр, мистер Аль Хаджри... - кивок в сторону двери, - вы как раз вовремя, Рубез... поможет тестировать системы безопасности сей цитадели.
Аль Хаджри, разобравшему не больше половины всего этого, оставалось только широко улыбаться.
В течение следующей недели он на личном опыте познал, что означали слова Макгиллиган о “специалистах широкого профиля”. С утра до вечера он разыгрывал из себя попеременно Гарри Гудини и Терминатора: ломился в двери, ковырял замки и протискивался мимо светодиодов, в то время как консультанты, приглашённые Скворрелом, отлаживали устройства, призванные оглушать пленника сиренами, захлопывать у него перед носом железные двери и иными способами препятствовать нарушению полной изоляции. Макгиллиган и Снайд проявляли ко всему этому живой интерес, причём первая болела за Аль Хаджри, a второй - за технологию. К пятнице суровая Макгиллиган кормила его с рук домашними тыквенными печеньями, а Скворрел приглядывался к нему с опасливым интересом, как к существу другого вида.
------
* Цитата из книги "Гарри Поттер и философский камень" в переводе Ю. Мачкасова
