Глава 1Сначала, как и в первой части третьей части фика, будет предыстория, причем ее будет довольно много. Мне хотелось написать о детстве Анны и о появлении в семье Реддлов Файерли, и я не стала отказывать себе в таком удовольствии.
Прошу прощения у всех, кому пришлось ждать почти два года, когда я наконец это допишу, и заранее извиняюсь, если моя писанина кого-то из вас разочарует.
В уютном доме Пенелопы Вильгельмины Теодоры Энджелл было как всегда чисто и прибрано – хозяйка этого жилища тщательно заботилась о том, чтобы здесь царил порядок. Закончив с утренними делами, Пенелопа ненадолго остановилась у старинного зеркала в позолоченной раме, украшавшего гостиную ее небольшого дома. Безжалостное зеркало, надтреснутым старческим голосом пробормотавшее своей хозяйке дежурный комплимент, своим отражением напомнило Пенелопе, что никто уже давно не называет ее привычным именем. Куда привычнее стало для нее ласковое обращение «бабуля Пенни», которое она слышала от своих внучек.
В размытой глубине зеркала, помутневшего не от слоя пыли на нем, а от старости, бабуля Пенни, бывшая когда-то красоткой Пенелопой Энджелл, отражалась степенной пожилой вейлой. Когда-то яркие черты ее породистого лица блистали красотой, теперь упрямые налитые соком губы стали мягче, контур их слегка расплылся, на нежнейшей прозрачной коже появились мелкие морщины, а длинные светлые волосы, которые Пенелопа когда-то любила укладывать в замысловатые модные прически, теперь почти всегда были небрежно сколоты на затылке. Но при этом бабуля Пенни совсем не выглядела благообразной старушкой – хотя она и отпраздновала недавно двухсотлетие, красота ее не успела еще до конца увянуть, и в голубых глазах Пенелопы все еще горел лукавый огонек любопытства и жажды жизни.
Подмигнув своему отражению, бабуля Пенни цепким взглядом окинула свое жилище. Кроме небольшой гостиной и крохотной кухоньки, в ее доме была всего одна комната, служившая бабуле Пенни и спальней, и гардеробной, и кабинетом. К такому укладу она привыкла еще со времен работы в доме терпимости «Под крылышком» и не собиралась менять привычек.
Осмотр комнаты удовлетворил бабулю Пенни – все вещи лежали на своих местах, в доме не было ни пылинки, а с кухни доносился приятных запах готового обеда. Как все чистокровные вейлы, бабуля Пенни была очень щепетильна во всем, что касалось поддержания порядка в доме.
Раз все домашние дела были сделаны, бабуля Пенни решила отдохнуть и направилась к изящному стеклянному шкафчику, в котором хранились в тщательно закупоренных колбах воспоминания. Нечастые минуты своего отдыха бабуля Пенни обычно посвящала именно им – старательно хранимым и оберегаемым ею воспоминаниям.
В колбах, надежно запертые, хранились не только важные моменты из жизни самой бабули Пенни, но и несколько воспоминаний, подаренных ей дочерью Элейн и внучками – Анной и Файерли. Емкости с мыслями своих внучек бабуля Пенни хранила особенно осторожно – они стояли на отдельной полке и, хотя бабуля Пенни доставала их из шкафчика чаще других и помнила наизусть, каждая из колб была надписана.
Достав с самой нижней полки глубокую чашу, высеченную из цельного куска зеленого малахита, бабуля Пенни водрузила ее на стол и застыла перед шкафчиком, размышляя, какую бы колбу взять первой. Тонкие пальцы пробежали по знакомым до каждой трещины пробкам и наконец остановились, ухватив одну из колб с серебристыми волокнами воспоминаний. Бабуля Пенни опрокинула содержимое колбы в чашу и, повинуясь многолетней привычке, погрузила в нее лицо.
И тотчас оказалась на главной площади Хогсмида. День, увиденный ей в Омуте памяти, клонился к закату, и крохотные феи разжигали своей немудреной магией уличные фонари. Бабуля Пенни оглянулась по сторонам и увидела, что Хогсмид живет своей привычной вечерней жизнью – торговцы сворачивали лотки, закрывались магазины, усталые после долгого дня жители спешили по домам.
Черноволосого мужчину, который покупал цветы у седого лоточника, бабуля Пенни заметила сразу – это мужчина слишком выделялся на фоне остального добропорядочного народа откровенно порочными чертами породистого лица и аристократической выправкой статной фигуры.
Мужчина выбрал роскошный букет крупных лилий, торопливо расплатился и поспешил в незаметный проулок. Бабуля Пенни последовала за ним. Пройдя вслед за мужчиной запутанной сетью узких улочек, Пенелопа оказалась на брусчатой мостовой плохо освещенного переулка. Повсюду в воздухе роились феи, держащие в своих ручках маленькие красные фонарики, но эти фонарики почти не давали света и лишь служили своеобразными маяками для путников. Основными источниками освещения были вывески злачных заведений, обосновавшихся на этой улице, но и эти вывески смотрелись довольно скромно, в отличие от вывесок на главной улице.
Уверенным шагом мужчина с букетом поднялся по ступенькам дома свиданий «Под крылышком», и бабуля Пенни мышкой юркнула вслед за ним.
В заведении мужчину встретили как долгожданного гостя. Одна из здешних девушек, рыжеволосая пухленькая милашка, тотчас взяла его под локоть и защебетала ласково:
- Том, дорогой, что же ты давно не захаживал? Мы соскучились…
- Я просил меня так не называть, – стальным безразличным тоном без признаков раздражения заметил мужчина и дернул локтем, высвобождая его из цепкого захвата проститутки.
- Прости, Том, я и забыла, - беззлобно улыбнулась рыжеволосая. – Ты так давно не бывал здесь… Сам понимаешь – у каждого гостя свои пожелания, немудрено и запамятовать…
Не обращая внимания на воркование девушки, Том уверенно прошел вглубь гостиной и поднялся по винтовой лестнице на второй этаж. Пенелопа неотступно следовала за ним, попутно разглядывая откровенно одетых проституток. Многие из них явно были потомками вейл – об этом свидетельствовала их необычно шелковистая даже на вид бледная кожа и мягкие светлые волосы.
Но та девушка, в комнату которой скоро вошел Том, мало походила на вейлу. Однако она, бесспорно, была по-своему привлекательна и знала себе цену, не забывая, впрочем, называть ее приходящим клиентам. Но когда девушка заговорила, любые сомнения в ее происхождении из вейл тотчас развеялись – эти едва уловимые нотки в голосе, незаметно затрагивающие самые потаенные струны души слушателя против его воли, нельзя было спутать ни с чем другим.
- Ты пришел, - с равнодушной улыбкой сказала девушка Тому и, потеряв к нему интерес, вернулась к прерванному занятию. Шевеля губами, девушка делала изящные пассы волшебной палочкой, и ее волосы свивались в кокетливые кудри, а затем укладывались в аккуратную прическу.
Том нерешительно стоял на пороге. Непохоже было, чтобы этому мужчине была бы присуща нерешительность, и, тем не менее Том не двигался с места, а его породистое лицо выражало тщательно сдерживаемое волнение. Воспользовавшись этим моментом, бабуля Пенни осмотрелась, вспоминая знакомую обстановку.
Комната девушки была довольно скромной – кроме мутного зеркала, которое молчало и лишь изредка протяжно вздыхало, в комнате имелась кровать, тщательно застеленная и укрытая вязаным покрывалом, небольшой столик у окна и ниша у дальней стены, занавешенная цветастым полотном. Из-за полотна не доносилось ни звука.
Наконец девушка соблаговолила обратить свое внимание на гостя.
- Тебе придется поискать другую компанию на вечер, лорд Реддл, - сказала девушка все с тем же равнодушием. – Я больше не работаю. Теперь я в доле с Гретой, а через пару лет займу ее место. Тебе лучше уйти.
- Я просто хотел тебя проведать, - ответил Том и наконец сделал шаг навстречу девушке, протягивая ей букет. Мисс Энджелл букет взяла, тронула лепестки тонкими пальцами и движением палочки отправила букет на стол, в вазу, которая тотчас сама собой наполнилась водой.
- Проведать? – неторопливо переспросила мисс Энджелл, разобравшись с букетом. – Кажется, я не больна.
- Я просто хотел увидеть тебя, Элейн, - глухо сказал Том.
- Наконец-то, – с явной усмешкой заметила мисс Энджелл. – Почти два года прошло со времени твоего последнего визита – странно, что ты вообще обо мне вспомнил.
Возникло неловкое молчание, которое внезапно прервал звук возни и кряхтения, доносящийся из-за цветастого полотна - им была завешена небольшая ниша у дальней стены комнаты. Том бросил на Элейн вопросительный взгляд.
- Дочь, - коротко ответила та на немой вопрос своего гостя.
На лице лорда Реддла отразилась сложная гамма чувств – одновременное изумление, недоверие и тщательно скрываемая брезгливость. Мужчина быстро взял себя в руки и, сделав два уверенных шага, подошел к занавешенной нише и одним резким движением отдернул скрывающее ее содержимое полотно. Элейн не останавливала его, а лишь с тревожным любопытством следила за происходящим.
В нише, на домотканом пестром покрывале, сидела годовалая девочка. Увидев перед собой незнакомого человека, она не испугалась и не заплакала, как на ее месте наверняка сделал бы любой другой ребенок, а вместо этого с интересом уставилась на гостя своими изумрудно-зелеными глазищами.
Не спрашивая разрешения у Элейн, лорд Реддл осторожно взял девочку на руки и она доверчиво потянулась к нему, растянув в улыбке свои пухлые розовые губки. Том Реддл внимательно вгляделся в черты детского личика. Улыбающиеся губы ребенка были точно такими же упрямыми, как и губы ее матери Элейн, которые так нравилось целовать Тому. На то, что девочка явно принадлежала к роду Энджелл, явно указывал и ее тонкий капризный нос. А иссиня-черные волосы, топорщащиеся на затылке малышки, твердый подбородок и, самое главное, пронизывающий взгляд глубоких зеленых глаз не оставляли сомнений – в ней течет благородная кровь Реддлов.
Бабуля Пенни, устроившись так, чтобы можно было вдоволь налюбоваться внучкой, очень жалела, что не может прикоснуться к ней – к сожалению, в воспоминаниях образы были бесплотными.
Лорд Реддл держал на руках свою дочь на руках, отчетливо слыша стук ее маленького сердечка, и молчал, не зная, что сказать.
- Ее зовут Анна, - подсказала ему Элейн. – Анна Томелия Влэйд Энджелл.
- Я хочу, чтобы она носила имя моих предков, - повернувшись к Элейн, сообщил лорд Реддл. – Моя дочь должна стать леди Реддл. И я воспитаю ее в лучших традициях своего рода.
- Это твое право, лорд Реддл, - кивнула Элейн и бабуля Пенни в который раз подивилась ее выдержке. – Ты сможешь брать ее к себе когда захочешь, дай только Анне подрасти немного. А пока, Том, позволь мне позаботиться о ней.
Мисс Энджелл осторожно приняла из рук лорда Реддла маленькую Анну. Почувствовав тепло тела матери, Анна тотчас прикрыла глаза и тихонько засопела, медленно засыпая сном здорового ребенка.
- Я вернусь, - пообещал Том и протянул руку, словно хотел погладить девочку по голове, но в последний момент передумал и лишь осторожно коснулся ее крохотной ручки. А затем, не сказав слов прощания, решительной походкой вышел, плотно притворив за собой дверь.
- Твой отец никогда не тратит лишних слов, верно? – шепотом сказала Элейн задремавшей на ее руках дочери и, побаюкав ее, осторожно перенесла малышку обратно на лежанку в нише. Мисс Энджелл с удовольствием провела бы гораздо больше времени со своей дочерью, но в Хогсмиде проводился слет коллекционеров раритетных метел и в этот вечер в заведении ожидался большой наплыв посетителей, так что Элейн, дав несколько распоряжений домашним эльфам дома терпимости по поводу маленькой Анны, поспешила в нижний зал «Под крылышком».
А Том Реддл, покинув дом свиданий, незамедлительно аппарировал в Косой переулок и вскоре толкнул дверь, ведущую в магазин Олливандера. Час был поздним, но магазин был открыт и, что немаловажно, в нем совсем не было посетителей.
- Желаете заказать палочку? – приветливо улыбнулся хозяин магазина, но когда Олливандер увидел, кто зашел в его лавку, улыбка немедленно сползла с его лица и уступила место услужливой лакейской гримасе. – Рад видеть вас, лорд Реддл! Принесли еще ценного материала на продажу?
- Надеюсь, ты еще не продал ту партию грив табуна единорогов? – осведомился Темный Лорд, не затруднив себя приветствием.
- Нет-нет, как можно?! – всполошился Олливандер. – Сохранил в целости, как вы и просили! Вы пришли подтвердить заказ?
- Нет, мои требования изменились, - на губах Темного Лорда появилось смутное подобие улыбки. – Мне нужна безотказная волшебная палочка из вишневого дерева.
- Что пожелаете в качестве наполнителя? – подобострастно изогнулся Олливандер.
- По одному волоску из грив каждого единорога из того табуна и перо феникса, - распорядился Темный Лорд, выкладывая на прилавок золотые монеты. - Но не старой курицы Дамблдора, перья которой годятся только для украшения шляп старым девам, а перо дикого феникса из Запретного леса. А из оставшихся грив единорогов пусть свяжут шарф цветов Слизерина – я думаю, ты лучше меня знаешь, к кому обратиться с такой просьбой, чтобы работа была выполнена на совесть.
- Все сделаю как надо, - заверил Темного Лорда Олливандер, но лорд Реддл властным движением руки остановил суетящегося лавочника, готового тотчас устремиться выполнять приказ.
- И вот еще что… - Темный Лорд слегка поморщился. – Мне нужна емкость для еще одного компонента…
- Три наполнителя для одной палочки из такого простого дерева?.. – позволил себе усомниться Олливандер, но встретившись взглядом с холодными глазами Лорда Реддла, осекся и выставил на прилавок совсем небольшую пузатую колбу.
Том Реддл бережно взял прозрачную колбу в руки, согрел ее в своих ладонях и глубоко вздохнул, прикрыв глаза – словно вспоминая что-то. И Олливандер (а вслед за ним и бабуля Пенни) увидел, как по правой щеке всегда невозмутимого лорда Реддла медленно скатились друг за другом три слезинки идеальной формы, угодив по мановению волшебной палочки Темного Лорда прямиком в склянку.
- Вот, - все тем же властным решительным тоном сказал Темный Лорд, поставив колбу на прилавок перед Олливандером. – Это третий компонент для наполнителя.
И, не дав Олливандеру и малейшего шанса сказать хоть что-то в ответ, Темный Лорд быстрым шагом вышел из его магазина в освещаемый редкими фонарями сумрак Косого переулка.
Воспоминание медленно растаяло. Бабуля Пенни бережно переместила содержимое малахитовой чащи обратно в колбу и убрала колбу на ее привычное место в шкафчике. Быть может, бабуля Пенни с удовольствием продолжила бы свое путешествие по чужим воспоминаниям, но внезапно ей вспомнилось, что столовое серебро, доставшееся ей от прабабки, уже два дня как не чищено.
