- 1 -Муха, комар и бабочка молчали.
- Может быть, вы хотите что-нибудь сказать? - спросил паук.
Им и хотелось бы сказать так, как говорил Ананси: "Все это правда! Чистая правда!" - но как же скажешь? Ананси вмиг съест их!
Не могли они сказать и что он соврал, потому что тогда спор был бы проигран, и Ананси все равно съел бы их.
Они не могли сказать, что это правда, и не отваживались сказать, что это ложь. Поэтому муха, бабочка и комар бросились наутек.
Сказка народа ашанти
Как последняя оставшаяся в Великобритании колдунья, могу засвидетельствовать - сегодня отыскать на этом унылом острове следы истинной магии сложнее, чем добыть у льва миску слез. Это факт относительно малоизвестный, тем более, что сотни людей свято верят в волшебную подоплеку фокусов, творимых их предками на протяжении веков, да и учреждение под претенциозным названием "Министерство магии" тревогу забить не спешит. И все же положитесь на мнение специалиста - когда Мвари, прародитель всего живого, сотворил этот забавный народец, у него иссякли и краски, и фантазия, так что нашей сестре в северных краях делать определенно нечего.
Не спрашивайте, какими ветрами занесло меня на эти галеры. В моей стране магией пропитана каждая пядь земли, каждый квадратный сантиметр воздуха - но, как нередко случается, величайшее благо вдруг обернулось большой бедой, и не проходило и дня, чтобы я не ложилась спать, охваченная страхом. Такова Африка - способность колдовать заслуживает огромного уважения, однако никто не защитит жреца, обвиненного в занятиях черной магией, от зависти и гнева толпы. А вы думали, только духам предков по силам меня устрашить? Неправда, хоть я и сама дух, это не мешает мне оставаться, в первую очередь, женщиной. Было бы обидно увидеть такое красивое тело окровавленным и безжизненным на городской площади, а подобрать новое, не уступающее в преимуществах своему предшественнику, порой бывает весьма обременительно.
Вы правильно догадались: опасаясь за свою жизнь, я сбежала. Едва коснувшись губами виска молодого шона, меньше года назад взявшего меня в супруги, я погрузила его в заколдованный сон, дабы проспал он, как убитый, до моего возвращения, и покинула родной дом верхом на пятнистой гиене. Не поймите неправильно: перенимая секрет нашего ремесла у умирающей матери, я не могла ответить отказом - злые духи непременно покарали бы меня за отступничество, - и на тот момент уж никак не планировала долгой одиссеи по всем островам и континентам, разделяющих меня с моим предназначением. Из Зимбабве я перенеслась в Мозамбик, оттуда последовательно в Танзанию, Кению и Эфиопию. Арабский север африканского континента окутал меня терпким ароматом пряностей, горячим ветром пустыни и нежностью длинных шелковых одеяний, побережье Ближнего Востока - запахами свежеотловленной рыбы и подгнивающих на солнце водорослей, южная Европа - пальмами, шумом прибоя и масками венецианского карнавала. Я утратила счет времени, лицам и голосам, незаметно появляясь то в швейцарских Альпах, то на мысе Рока пред лицом океана, то в краях норвежских фьордов; вам интересно, пал ли кто-нибудь из местного населения жертвами моего колдовства? Позвольте не отвечать на ваш вопрос - в конце концов, разве я в этой сказке выступаю не в качестве положительной героини? У меня действительно другая внешность, другое имя и другая суть, я фрагмент, солнечный зайчик на неподвижной глади озера - исчезни я, не потеряется ли вместе с тем тайное очарование сонного водоема? Я знала, что силы, которым я целиком и полностью подвластна, не дремлют и непременно потребуют с меня ответа за праздник непослушания, который я себе организовала, вырвавшись из одурманивающих сетей подозрительности и вседозволенности оставленной родины. Мир полнился духами растений, животных, камней, воды, скал и мысов - все они нашептывали мне об опасности и звали домой - однако скитаться бы мне и дальше, как перекати полю, если бы у Высшего провидения не имелись на мой счет иные задумки. Далеким летом 87-го я ненароком оказалась в Лондоне, где и получила это глупое письмо, нарушившее мои планы. Обратившись к покойным родителям за разъяснениями, я узнала, что жизнь моя, равно как и жизнь моего суженого, теперь привязана к этой стране, с буйной южной магией не знакомой и о силе духов муройи не подозревающей. Настроение у меня стало портиться - неделя в школе магии была равносильна году в глухом африканском селе среди кровожадно настроенных соплеменников. Как вы прекрасно понимаете, мое мнение при этом нисколько не учитывалось.
Не так уж много нужно для того, чтобы стать студенткой английского колдовского колледжа - документы, деньги и даже дом я позаимствовала у не имевших никакого отношения к магии выходцев из Бенина, совершенно случайно всей семьей оказавшихся в сумасшедшем доме. Доктора разводили руками, подозревая, что несчастные пали жертвой злонамеренного гипнотизера, и приносили соболезнования мне, единственной избежавшей печальной участи юной особе. Собственно, первая же попытка применить магию на новом месте и закончилась появлением почтовой совы, которую я поначалу приняла за духа зизи, способного как принести добро, так и погубить. На стилизованном под средневековую старину пергаменте значилось мое новое имя и учтивое приглашение получить полное образование в соответствии со всеми традициями английского волшебного сообщества.
Кстати, мы ведь так и не познакомились! Позвольте представиться, Шания Бернар - в настоящий момент уже пятикурсница школы волшебства и колдовских искусств Хогвартс. Для соседей, однокурсников и штата преподавателей обычная девушка, ни больше ни меньше; вот уже несколько лет занимаю традиционное место на последнем ряду, коротаю вечера в слизеринских подземельях и в совершенстве владею чарами, отталкивающими от меня все живое в радиусе нескольких метров. Для муройи нет ничего страшнее рутины, все мое существо стремится к творческому непокою, однако с некоторых пор духи предков молчат, словно испытывая мое терпение - я гадала на паутине, орехах кола и даже внутренностях козла, трансфигурированного из чернильницы, но не добилась хоть сколько-нибудь ясного ответа, будто прародитель Мвари заснул в своей горной пещере, пустив на самотек судьбы созданных им тварей. Дальше и рассказывать нечего - я, кажется, навеки застряла в этой туманной стране, и все мои надежды разбиты вдребезги.
Позволю себе, все же, одну оговорку: пока в Лондоне оставались такие места, как Лютный переулок, мне еще есть, чем развлечься. Запыленный и заплесневелый подвальчик с выставленными на всеобщее обозрение африканскими ритуальными масками и оберегами смотрелся весьма гротескно, а для дилетантов - устрашающе, ведь только здесь можно было приобрести внутренности крокодила или порошок из высушенных частей человеческого тела, необходимые для установления контакта с духами ушедших в мир иной. Обычно торговец понимающе ухмылялся, едва завидев меня, переступающую порог его лавочки, - не иначе, как в его роду были нганги, знахари, ибо он прекрасно понимал, чем чреваты для него небрежность или нелюбезность. На сей раз он встретил меня хмурым и обеспокоенным взглядом, настороженно покосившись на черный котел, в который я аккуратно сложила новые учебники, и вместо того, чтобы с легкомысленными шуточками взвесить редкие ингридиенты, невзначай заметил:
- Один человек думает, что ты можешь помочь ему избавиться от болезни. Если ты его вылечишь, то мы тебе заплатим или подарим то, что ты захочешь.
Мои брови удивленно взметнулись вверх - слишком давно я не слышала подобных слов, чтобы мое сердце не отреагировало на них учащенным биением; именно такими намеками родственники проклятого муройи обращались к колдунье, днем ничем не отличимой от обыкновенной женщины, умоляя ее отменить чары и исцелить свою жертву. Более получаса ушло на уговоры и убеждения - оторванный от своих корней, но не ассимилировавшийся окончательно африканец никак не желал поверить в то, что я не проклинала его сестру и ничем не могу ей помочь без того, чтобы выдать себя; магазин я покинула позже, чем рассчитывала, уставшая, но взволнованная - впервые за долгое время духи говорили со мной устами человеческими, и я не могла расценить это иначе, как предзнаменование. Нет, это не могло быть простым совпадением, бесновался внутри меня дух муройи; все еще улыбаясь, я повернулась, чтобы встретиться взглядом с парой внимательных и напуганных зеленых глаз.
Ветер перемен, герой детских сказок и песенок, представлялся мне едва ли не более мистическим персонажем, нежели любой людоед или дракон, изображенный на страницах иллюстрированного издания, хранящегося в зеркальном шкафу, гордости тети Петуньи. Сколько я себя помню, книги снимались с полок лишь раз в году, в честь великой генеральной уборки перед Рождеством; Дадли явно не нашел себя в литературе, а дядя Вернон и вовсе заявлял, что подобные истории пристало читать лишь глупым девчонкам. Несмотря на столь явное презрение к мировому культурному наследию, семья Дурсли не могла побороть тягу к накопительству - количество книг и связанных с ними запретов росло и преумножалось. Дядя начинал истошно вопить, стоило мне заинтересованно покоситься в сторону шкафа - приходилось довольствоваться школьной библиотекой, где я и узнал об интриговавшем меня волшебном ветре. Ветре, который еще не скоро пронесется по улицам Литтл-Уингинга.
С того самого дня, как мне исполнилось семь лет, основной смысл моей жизни составляет ожидание. В этот только для меня праздничный день я узнал о том, что я волшебник. Тетя, никогда не отличавшаяся особенной тактичностью, без обиняков сообщила, что мои родители были жестоко убиты, а я чудом уцелел, став причиной гибели моего противника, после чего и был передан на попечение единственных родственников, всеми фибрами души ненавидящих магию и тех, кто ее практикует, вот уже довольно длительный период времени занимая комнату Дадли, донашивая его старую одежду и обувь и другими способами злоупотребляя благородством и альтруизмом своих вынужденных опекунов. Дядя Вернон внес в этот рассказ еще одну немаловажную подробность:
- Предупреждаю, парень, выкинешь какой-нибудь фокус до того, как отправишься в свою идиотскую школу - и я с тобой церемониться не стану! Четыре года до одиннадцатилетия проведешь в школе для подростков с криминальными наклонностями имени святого Брутуса! Там из тебя мигом выбьют всю дурь, мало не покажется!
Судя по выражению лица дяди, он искренне сожалел о том, что в Хогвартс - а именно так называлась моя будущая школа - не зачисляют с самого рождения. Я долго не мог прийти в себя после нашего разговора - привычный, пусть и не самый радужный мир лежал в руинах и осколках, а туманные перспективы будущего проясняться не торопились. Родственники беспокоились лишь о том, чтобы не вызвать нежелательного внимания со стороны соседей и не разрушить свой имидж благопристойной семьи, а потому тетя Петунья на корню пресекала любые расспросы и проявления интереса. Ехать в Лондон в поисках правды казалось мне бессмысленной затеей - о волшебном мире я не знал ничего, за исключением обрывочных сведений, которыми снабдила меня тетя, но их явно было недостаточно даже для того, чтобы добраться до нужного места. Лишь предверие чуда позволило мне относительно спокойно пережить начальные классы государственной школы, проходившие под знаком террора со стороны кузена. Дадли словно стремился возместить мне все те годы, что я проведу вдали от него, среди людей, несомненно, куда более воспитанных и доброжелательных.
Дядя Вернон едва не взревел от восторга, обнаружив в почте привлекающий внимание потрепанный конверт, адресованный Гарри Поттеру - то есть, мне. Наша последняя совместная прогулка в зоопарк с целью отпраздновать день рождения Дадли завершилась не слишком приятно - стихийные выбросы магии были обычным явлением для малолетних волшебников, и я случайно натравил удава на зловредного кузена, пережившего один из самых стрессовых моментов в своей инкубаторской жизни. Тетя Петунья еще не простила меня за дерзкую выходку, а потому на письмо из школы скупо ответила, но лишь через две недели соизволила, наконец, объяснить, как попасть на Косую Аллею, где и располагались основные магазины. Лишь однажды посетив волшебную улочку в обществе Лили - моей матери, - тетя вовсе не желала ударяться в ностальгию и составлять мне компанию.
Итак, я выброшен в большой и незнакомый город, не имея ни малейшего представления о мире, частью которого собирался стать всю сознательную жизнь плюс те двадцать минут, что я уже брожу по темной и малопривлекательной улочке, напоминавшей квартал привидений из малобюджетного триллера. Инстинкт самосохранения подсказывал мне молчать и не задавать прохожим вопросов, выдающих мою неуверенность, а главное, скрывать шрам - необычный шрам в виде молнии, доставшийся мне после несостоявшегося покушения и периодически отзывающийся ноющей болью. Переулок становился все уже и грязнее, я кожей чувствовал направленные на меня взгляды, как вдруг из полуподвального помещения вынырнула темнокожая девушка с широкой и искренней белозубой улыбкой во все лицо. Радость незнакомки так контрастировала с унылой непривлекательностью магического квартала, что мне вдруг вспомнилась давно прочитанная сказка о ветре перемен - она была ветром, и он предвещал удачу. Девушка вдруг повернулась, перехватив мой взгляд, а спустя мгновение уже стояла рядом.
- Заблудился?
Марджори Дурсли, родная сестра дяди Вернона, ни разу не являвшаяся моей родственницей, но настоятельно требовавшая называть ее тетей, за рюмкой бренди нередко смаковала истории о злоумышленниках и маньяках, похищающих доверчивых маленьких детей, не слушающихся родителей; в исполнении тетушки эти рассказы, призванные, очевидно, посеять в неблагодатной почве зерна дисциплины, звучали на редкость мерзко и даже у взрослого вполне могли отбить всякое желание когда-либо выходить за калитку. Извлеченные из ее нравоучений уроки единогласно утверждали: завести знакомство в таком подозрительном месте - верх легкомыслия, однако мне надо было выбираться отсюда и, желательно, без ущерба жизни и здоровью. Девушка не производила впечатления злостной преступницы; если предательский холодок и пробежал по моей спине, я предпочел не придать этому особого значения.
- Я ищу Косую Аллею, - попытка говорить непринужденно не удалась, я с трудом узнавал свой голос, - Магазин одежды, книжный... Вот здесь список...
- Поступаешь в Хогвартс? - новая знакомая оказалась догадливой - видимо, ей довольно часто встречались напуганные первоклашки, не знающие толком, с чего начать подготовку к школе, - Помню, я тогда тоже ужасно растерялась. В этих переулках немудрено заблудиться, особенно если нет ни провожатых, ни карты. Как твои родители отпустили тебя одного? Они что, магглы?
Значение последнего слова было мне неизвестно, но на всякий случай я отрицательно затряс головой, лихорадочно перебирая в памяти язвительные замечания тети Петуньи о жизни и быте волшебников. Не встретив среди них ни одного упоминания о - как она сказала? -
магглах, я решил ограничиться безопасными и не несущими почти никакой информации ответами, которые столько лет спасали мою тетю от назойливого любопытства.
- Они умерли... Я этого не помню. Они... они погибли в автокатастрофе.
- Мне очень жаль, - новая знакомая повела плечами, - Уверен, что справишься самостоятельно? Я провожу тебя до Косой Аллеи, это мне по пути, но на магазины времени уже не хватит.
Я постарался скрыть разочарование - с отлично разбирающейся в магии спутницей шоппинг прошел бы быстрее и приятнее; кроме того, от девушки можно было бы получить самую полную информацию о школе и заведенных там порядках. Словно догадываясь о моих тайных страхах, волшебница заговорила на ходу, стараясь уместить в короткие предложения как можно больше полезных сведений.
- За мантиями тебе в магазин мадам Малкин, она все сделает сама. Учебники - по списку во "Флорриш и Блоттс", скажешь, что ты первокурсник. Волшебную палочку купишь у Олливандера. Внимательно слушай все, что он говорит, это не пустые разговоры; конечно, ты всегда можешь потом сменить палочку, но обычно их регистрируют, так что отнесись ответственно. Таааак... и ингридиенты. Для них есть отдельный магазин, по соседству с книжным. Много не накупай, потом лучше закажешь по совиной почте. Кажется, разобрались? - она ободряюще улыбнулась, а я заметил, что дома по обе стороны улицы стали выглядеть куда приветливее, солнечнее и сказочнее, чем несколькими минутами раньше. Это новое место куда больше соответствовало картинке, сложившейся у меня в голове за несколько лет мечтаний о новой жизни. Двигающиеся манекены в черных свободных одеждах бросали кокетливые взгляды через плечо, и девушка подтолкнула меня ко входу.
- Тебе сюда, мне дальше, - снова улыбнулась она, слегка сжав мое плечо в знак поддержки, - Не волнуйся так. И не бойся задавать вопросы, все начинали одинаково. Ну что, увидимся в школе? Я учусь на пятом курсе Слизерина.
Поблагодарив милую девушку и попрощавшись с ней, я с замиранием сердца перешагнул порог первого магазина, в котором из меня будут делать настоящего волшебника - что бы там не говорили о палочках и котлах, встречают везде именно по одежке. Я не был уверен, что скудных средств, выделенных мне тетей Петуньей, хватит хотя бы на одну мантию из дорогой ткани, наподобие тех, что я заметил на витрине - тем более, что цены на них были указаны в каких-то странных денежных единицах, - но альтернативы не было - только двигаться вперед. Колокольчик на двери тревожно звякнул, и первым, что я увидел в магазине мадам Малкин, был изучающий взгляд черных глаз. Темнокожий мальчик, выглядящий как брат-близнец моей недавней знакомой, смотрел на меня, словно на редкое насекомое, явно обдумывая первый вопрос.
To Be Continued
