НЕ ТАК

Глава 1

Заказ Элнорды:
Пейринг: нет
Персонажи: На ваше усмотрение, но мне пришли в голову Гарри и Герми, хотя, если есть другие идеи - буду только рада.
Рейтинг: Любой, но без особого разврата.
Саммари: Девушка (Герми или кто-то другой) погибает, неожиданно и довольно трагически и, как ни странно, становится ангелом-хранителем своего лучшего друга (Гарри и т.д.). Что дальше - решать вам, главное, чтобы повествование велось с точки зрения девушки, просто она видит жизнь друга совсем в другом свете.
Особые пожелания: Во-первых, не очень длинно и затянуто, чтобы было читабельно(мини или миди), во-вторых, без соплей, розовых кружев и прочих сентиментальных атрибутов, в-третьих, слегка трагично и серьёзно, но можно с хэппи-эндом, если из этого можно сплести хэппи-энд.

***

Мы все периодически думаем о смерти. Да чего греха таить, мы часто о ней думаем. Мысль о ее неизбежности либо дарит тебе ощущение полета, наполняя смыслом каждый день, либо уверяет в том, что ты – одна сплошная абсурдность. Философы, уверенные в том, что мы лишь случайные гости здесь, отчасти правы. Однако... все дело в том, что смерть явление отнюдь не физиологическое. Мы умираем каждый день, заглядывая кому-то в глаза, дотрагиваясь до чьей-то руки. Мы умираем от случайно брошенных жестоких фраз, одиночества, безразличия. Мы умираем от страха, разочарования, усталости и отчаяния. Мы умирали не раз и не раз умрем, нужно лишь найти еще один повод. А я... просто так было нужно. Кому – слишком сложный вопрос, и сама Гермиона Грейнджер не в силах ответить на него. Мне ли решать?
Люди, обожающие сценарии, почти всегда думают, что смерть эстетична. Они представляют безвольно упавшую изящную руку, или чуть опущенные ресницы, или эффектно разметавшиеся волосы... Одухотворенные лица друзей, убитых горем, красивые слова, призванные подчеркнуть всю значимость и глубину события... Сломленных чувством вины врагов, внезапно осознавших, насколько их собственное существование ничтожно... И в этом, простите, суть явления? Только не для меня! Гермиона Грейнджер слишком идеальна, чтобы прельститься дешевым пафосом... Была слишком идеальна. Тире между датой рождения и датой смерти, начертанными на ледяном граните, у всех одинаковой длины. И, хотя смерть – великий уравнитель, смысл был в чем-то другом... Совсем другом.

***

Наш последний курс. Мне было странно думать о том, что пришло время подводить итоги, а затем делать выбор. Впрочем, это была лишь формальность – ведь выбор давным-давно был сделан за нас... Оставалось лишь подтвердить это. Словами ли, поступками ли – не имело большого значения. Вылазки ОД тем временем участились. Мы доказали свою самостоятельность и получили, наконец, разрешение отправляться на задания. Последние полтора года рассекреченный Орден не гнушался самой прямолинейной пропаганды, и Хогвартс теперь являл собой не что иное, как испытательный полигон. Здесь готовили армию... армию, способную сражаться – и победить. Порой мне казалось слишком циничным то, что студенты, скажем, Слизерина, вынужденные, так или иначе, в этом участвовать, готовились к охоте на собственных родителей. Вся абсурдность ситуации усугублялась еще и тем, что юношеский максимализм заставлял нас делить мир на черное и белое, и мы, сами того не желая, превращались в фанатиков. Однако мне было семнадцать лет. Семнадцать! А это многое объясняет. В это мгновение тебе кажется, что ты будешь жить вечно, что вся жизнь, весь смысл, вся боль этого мира – в тебе и для тебя. Ты в центре вселенной, о тебе поют самые проникновенные песни и пишут самые правдивые сказки. Только ты так тонко чувствуешь, так глубоко переживаешь... так преданно, безоговорочно и безоглядно любишь.

Бытует мнение, что дружбы между людьми противоположного пола быть не может, потому что рано или поздно между ними встанет самое страшное, самое коварное, самое безжалостное – любовь. Любовь смертоносна и, может быть, именно поэтому так притягательна. Нет большего проклятья, чем терзания, которые испытывает человек, влюбляясь в своего лучшего друга. Отчаянная надежда борется с отчаянием и безысходностью, страх потерять любимого человека – с желанием быть к нему еще ближе, доверять ему еще больше... Неожиданно все приобретает совершенно иной смысл, жесты становятся исполненными тайны символами, в повседневной болтовне угадываются намеки на нечто большее, прикосновения вызывают дрожь и волнение... Привычные разговоры по душам даются все труднее, мучительная ревность выжигает душу, а глаза... глаза выдают тебя с головой, крича: «неужели ты ничего не понимаешь?!»... Иногда видеть его настолько тяжело, что в висках бьется одно-единственное желание - чтобы дыхание прервалось и это бесконечное напряжение, падение в никуда наконец прекратилось. Кто же знал, что это будет лишь начало...
Мне и в самом кошмарном сне не могло присниться, что золотое трио распадется столь внезапно, столь несправедливо, противореча всем законам, которые успели уютно разместиться в моей голове. Мне сложно было понять, почему то, что было смыслом жизни для нас на протяжении многих лет, в один миг стало не важно, не нужно, оказалось стерто столь безжалостно, что в это невозможно было поверить. Невыносимой была мысль о том, что твои лучшие друзья, люди, которым ты предан до смешного, которые знают о тебе больше, чем ты сама, переходят в разряд тех, с кем разговариваешь раз в три дня о погоде и грядущих контрольных по травологии... Внутри поселилась Яма. Она прочно обосновалась во мне и, разверзаясь все шире с каждым днем, лишала меня последних надежд на возвращение. Возвращение к тому, что когда-то мы принимали как данность. Я не понимала решительно ничего, и эмоции сменяли друг друга с катастрофической скоростью – горькая, жгучая обида захлестывала с головой, сменяясь чувством вины и осознанием собственной никчемности, безысходность, ярость и всепоглощающая пустота кружились в каком-то сумасшедшем вихре, вышвырнув меня туда, где не осталось никого... Совсем никого, кто мог бы взять меня за руку. Гермиона Грейнджер, привыкшая к разложенным по полочкам принципам, ценностям, мотивациям, запуталась окончательно... В моем рафинированном, рациональном, полном строгого нумерологического порядка мире воцарился хаос. Странное ощущение, когда ты должен совершать привычные ритуалы, разговаривать с теми же людьми, посещать те же места... А между тем, на свете не осталось ни единой вещи, которая не подсунула бы тебе услужливо какое-то воспоминание...

- Какие мы к черту лучшие друзья?! – рявкнул Гарри. – С чего ты это взяла?! Мы же разные, совершенно разные, нас ничего не связывает! Теперь я вообще не понимаю, что нас так сблизило на первом курсе! Ты ничего обо мне не знаешь! Впрочем, как и я о тебе...
- Гарри, я знаю, тебе тяжело без Сириуса, но...
- Рон, оставь свои псевдофрейдистские замашки! – Гарри с досадой отвернулся к окну, глядя на то, как капельки дождя скользят по запотевшему стеклу высокого окна. Вода тускло поблескивала в витражных узорах.
- Но я не понимаю, в чем мы провинились, - тихо сказала Гермиона. – Мы всегда были рядом, по-моему, мы вообще дрессированные в последнее время. Я понимаю, ты устал от нас...
- Почему ты считаешь именно вас пострадавшей стороной? – Гарри устремил на нее пронзительный взор яростных зеленых глаз. – Может, это вы от меня устали? Да и кто кого дрессировал, кто решал, что хорошо, а что плохо, кто?! Я просто не вижу смысла все это продолжать... – он устало опустился в одно из кресел, запустив пальцы в и без того взъерошенные волосы.
- Мы не закрытый кружок, - небывало серьезно промолвил Рон, - у каждого из нас было право на личную жизнь и общение с другими людьми.
- Это у вас было это право... Как только у меня появлялась такая возможность, возникали вы с нравоучениями и рекомендациями...
- Ничего подобного! – со слезами в голосе воскликнула Гермиона. – Ты свободный человек и имеешь право на собственный выбор! Когда мы мешали тебе его делать?!
- Понимаешь, все проще, чем ты думаешь, - чуть тише продолжил Гарри. – Я понял, что мне необходимо общаться с новыми людьми, с теми, кто разделяет мои взгляды. Из вас их никто не разделяет... Выбор... какой выбор, Мерлин, когда у меня был выбор?
- Он есть у тебя сейчас, - ледяным тоном произнес Рон. Казалось, в долговязом парне что-то сломалось, в глазах горели невиданные доселе боль и решимость. – Нас слишком много связывает, Гарри...
- Я не хочу вас терять, - чуть слышно сказала Гермиона, пытаясь отыскать в глазах Гарри хотя бы отблеск былого расположения. Но нет... все напрасно.
- Я устал умиляться баллами по трансфигурации и проделками Глотика... А также маневрами «Пушек Педдл» и тупостью домашних эльфов... – Гарри вскинул голову и спокойно, почти безразлично посмотрел на тех, кто считался его друзьями. – Кроме этой детской чуши я о вас ничего не знаю... Я не знаю, чем вы живете, мы почти не говорим. Какой же я друг, если я всего этого не знаю?!
- Гарри...
- Нам нужно было время, чтобы понять это... В конце концов, лучше рано, чем поздно. И не надо черпать воду кружкой с тонущего корабля... Его уже не спасти.
Спящая гостиная Гриффиндора не видывала таких драм уже давно, и старые стены каменной башни навсегда запомнили эту сцену. Три тени, три силуэта, разорванная навсегда нить, что удерживала их вместе. Изящный, полный трагического достоинства, тот, кому суждено было стать героем, в чьих зеленых глазах не осталось ни капли страха, любви и сомнения. Высокий, чуть несуразный, благородный и честный, возненавидевший в эту минуту лучшего друга... И хрупкая, дрожащая, в облаке темных локонов, потерявшая душу...

Горе. Нелепость. Трагедия. Недоразумение. Ошибка. Крах. Предательство. Не смогу, не сумею, не выживу без него... Верните его, кто-нибудь! Пожалуйста! Пожалуйтсапожалуйстапожалуйста.... Слезы.


- Гарри...
- Да, Гермиона?
- Как... как у тебя дела?
- Хорошо... ну, средне так...
- Средне...
- Сегодня собрание ОД, в восемь.
- Да, да... я помню.
- Ну тогда... увидимся...
- Гарри, это ведь не ты... ты не был таким, никогда не был...
- Ты не знаешь, каким я был. Послушай, Гермиона... О, привет, Симус!..

- Рон, тебе не кажется, что ему плохо?
- Нет, Гермиона, ему хорошо. Даже более чем.
- Не надо так, Рон... Не сердись на него...
- Тебя выкинули, как ненужную вещь, Мерлин! Мы не нужны ему, ты не нужна, пойми ты наконец! Он был предельно доходчив...
- Мы даже не разговаривали эти две недели. Только «привет», «пока» и дежурные фразы об учебе и Ордене.
- Вот и славненько...
- Рон...
- Гермиона, я не намерен прощать предательство. А тем более то, что он так невозмутимо продолжает общаться, словно он не искалечил никому из нас душу.


- Парвати, ты не видела Гермиону?
- Опять ревет в туалете... Не понимаю, что с ней такое, вроде бы все контрольные написала на пятерки... Скоро составит серьезную конкуренцию плаксе Миртл.
- Лаванда, может, ты сходишь за ней, а? У нас собрание.
- Еще чего, Рон! В прошлый раз я еле заставила ее отпереть дверь. Можешь сам попытаться, если горит. Но я бы не советовала...

Вообще-то мы вовсе не рвались на то задание... Наверное, не хотели снова демонстрировать кому-то свою неискреннюю смелость – потому что это занятие порой граничило с откровенной глупостью... Я вообще не переношу опрометчивого геройства. А уж искусственно культивированного – и подавно. Не боятся, по моему глубокому убеждению, только дураки. Еще Франклин Джонс уверял, что «храбрость – это когда только вы знаете, как вы боитесь»... Вычитала в папином цитатнике.
В тот раз небольшой отряд под руководством Кингсли Бруствера должен был отследить маршрут одного из прихвостней Беллатрикс Лестрейндж. Последней, кстати, нельзя было не восхититься – не леди, а великий конспиратор. Орден из кожи вон лез, пытаясь ее сцапать, а она раз за разом ускользала – легко, изящно... Надо ли говорить, какая демоническая одержимость овладевала Гарри, когда задания хоть каким-то образом касались поимки убийцы Сириуса. Я не думала, что поползновения очередной пешки выдадут такого тонкого стратега, как Беллатрикс, однако Орден использовал любую возможность обозначить свое присутствие.
Мы петляли узкими улочками, чертыхаясь на каждом шагу. Это было самое нелепое задание из всех, что нам приходилось выполнять. Раздражало все – понукания Кингсли, льющий как из ведра дождь, толкающиеся люди... Внешне мы ничем не отличались от них, текущих под клетчатыми зонтами вдоль витрин магазинов. Бруствер, Гарри, Фред, Джастин и я уверенно шагали по умытой мостовой вслед за коренастым человеком в ужасном коричневом плаще. Как пошутил Фред, его бы куда быстрее поймали редакторы раздела моды “Magic Vogue”. Однако честь выпала нам. Я, проклиная превратившиеся из-за дождя в тугие пружинки волосы, вперилась в затылок нашего потенциального информатора...
Не поняла, как это случилось, но Гарри вдруг оказался рядом и, обняв меня за плечи, процедил в ухо: «Нас пасут». Затем он нацепил блаженную улыбку и сделал влюбленные глаза... «Конспирация? – подумала я. – Подло...» Уже в следующее мгновение слева и справа скользнули высокие, элегантные люди в сером. Почти сливаясь с дождем, они шли почти рядом, не давая никому из нас сделать ни шага в сторону. Третий, четвертый... Да сколько же их?! «Пять», - в отчаянии отсигналил Джастин с другой стороны улицы. Ну что же, шансы равны... Гарри сжимал мое плечо словно в тисках, как будто боялся, что я сделаю неверное движение. Между тем наша странная процессия не сбавляла темп, загоняя обладателя коричневого плаща в тупик, которым оканчивался следующий переулок. Боковое зрение обострилось, время покрошилось на секунды – четкие, мерные, стучащие в висках. Вот Джастин перемещается ближе к Фреду, вот Кингсли медленно достает палочку и сжимает ее в опущенной руке, каждым своим мускулом выдавая напряжение. «Какого же черта они делают?» - проносится в голове. Впрочем, понятно, какого – вокруг слишком много магглов. Я инстинктивно тянусь за палочкой, однако Гарри перехватывает руку и легко сжимает запястье. «Здесь люди, даже не думай об этом...»
«Объект» сворачивает в тупик, мы выхватываем палочки, готовые защищаться, но Пожиратели не спешат нападать... Напротив, звучит короткое заклинание, брошенное впопыхах, и магическая завеса надежно отрезает нас от слуги Беллатрикс. Контуры магического поля вибрируют, готовые испепелить любого, кто отважится пройти сквозь завесу. Озадаченные, мы наблюдаем за тем, как наш «денди», почуяв неладное, бросается наутек. «Серые» же движутся плавно, как и прежде: они знают, что настигнут свою жертву. Теперь и мы знаем это.
- Они убьют его! – кричит Фред, отчаянно жестикулируя. – Убьют, чтобы он никого не выдал!
Сейчас это и домашнему эльфу понятно. Пожиратели – великие символисты, и каждое столкновение с Орденом должно быть в соответствующем антураже. Сделав нас невольными свидетелями смерти возможного источника информации, нам сказали: «Уважаемые члены Ордена Феникса! Вы опять потерпели фиаско. Мало того, что убийство – малоприятное зрелище, так еще и леди Лестрейндж вам не видать, как своих ушей». Утрирую, конечно, однако доля истины в этом есть. Была. Загнанный оборачивается. На его лице страх, паника и мучительная надежда на то, что «свои» пощадят, хотя намерения «своих» кристально ясны...
- Авада Кедавра.
Сухой, бесцветный голос и изумрудный луч. В эту минуту мне почему-то подумалось, что глаза у Гарри точно такого же цвета...
- Уходим! - рявкает Кингсли, после чего мы бросаемся в противоположном направлении. Забавно, что никто и не думал нам препятствовать, а мы все же бежали. Бежали, пока дыхание не сбилось окончательно.

- Вот это провал... – выдохнул Финч-Флетчи, забираясь на заднее сиденье нашего бывалого «фордика» рядом с Фредом и Гарри. Я хлопнула передней дверцей чуть громче, чем стоило бы. Кингсли, научившийся за годы мракоборческой карьеры сдерживать собственное бешенство, легко завел «фордик», и мы влились в поток маггловского движения, потому как использовать магию было слишком рискованно. Сзади послышался шумный выдох – кто-то перевел дыхание. Фред коротко, но емко ругнулся. Я поморщилась, но от нотаций воздержалась.
- Ну что такое? – отрывисто бросил Кингсли.
- Опять, - глядя в окно, с досадой ответил Гарри, - месяцы работы, и опять... провели, как слепых щенков...
- Имей терпение, Гарри, - мягко возразил Бруствер, включая поворотники.
- Мы даже имени его не знали, - горько сказала я.
- Да какая... КИНГСЛИ!!!!!!!!
Стало темно.

«Хроника дорожных происшествий. На перекрестке семнадцатой и Фулэм-Роуд произошла авария. Водитель банковского фургона, Хью Элсуорт, при повороте не справившись с управлением, вылетел на встречную полосу и столкнулся с автомобилем марки «Форд». Причиной происшествия стали скользкая дорога и невнимательность Элсуорта. Водитель «Форда», Кингсли Бруствер, в тяжелом состоянии доставлен в отделение реанимации, пассажирам «Форда» Фредерику Уизли, Джастину Финч-Флетчи и Гарри Поттеру была оказана необходимая медицинская помощь. Сидевшая на переднем сидении «Форда» Гермиона Грейнджер и Хью Элсуорт от полученных повреждений скончались на месте происшествия».

Горе. Нелепость. Трагедия. Недоразумение. Ошибка. Крах. Предательство. Так не честно, не честно! Слишком рано, слишком глупо. Не так, как должно было быть...