Пролог
Тучи лениво плыли по небу. Отрывистые, рваные, они закрывали первые несмелые звезды. На востоке - белесые, как скорбный саван; на западе - темно-синим покрывалом укутывают закат. Невысокие горы прикрывают это место от холодных северных ветров, покатые южные холмы уходят далеко за горизонт. Тревожное, обманчиво спокойное небо - прекрасная рамка для кануна дня Всех Святых. Тихая деревенька в долине сонно шумит. Вон, в дальнем окне, мать укладывает ребенка, перевозбужденного сладостями и карнавалом в честь Хеллуина, а совсем недалеко, вон за тем деревом, в ветхом домике старая супружеская пара в маленькой гостиной пьет сладкий пунш перед сном. Маги и магглы. Старые, дети и молодежь - все устали и готовятся спать. Ветер, замедленный с севера горами, тянет тучи по небу неспешно, тоскливо. Тихая ночь. Жуткая ночь. Нет никакого покоя в этой тишине и ленивой сонливости. Годрикова лощина засыпает тревожным сном. Сном в канун Всех Святых.
А в Лондоне уже вовсю хозяйничает ночь. Особенно тут, на этой узкой тупиковой улочке с разбитыми через раз фонарями. Хотя даже и редкие целые тускло святят лишь трех местах - в начале, чуть ближе к середине и последний прямо рядом с крыльцом дома, который замыкает этот переулок. Дом старый, убогий, но еще крепкий. Он построен давно, но и простоит еще очень долго, несмотря на свой неказистый вид. С какого ракурса ни глянь на эту улицу, никогда не найдешь ничего радующего глаз. Все здания как на подбор: грязные и запущенные, как гнилые зубы у старой побирушки. Стоят вроде в ряд, но при этом каждый норовит смотреть в другую сторону. Нависающую громаду заводских труб, неустанно испускающую клубы едкого дыма, и чахлую растительность, вряд ли можно назвать украшением этого тусклого пейзажа. Непонятно даже – живут ли тут люди или покинули это Мерлином забытое место. Все окна плотно зашторены, никаких звуков, выдающих обитаемость этих трущоб. Ни шума жизнедеятельности, приглушенного стенами домов, ни поздних пешеходов на улице. Только несмелые стоны ветра, гуляющего по черепице крыш, да мерное далекое гудение заводских труб.
Но внимательный наблюдатель, если бы таковой зачем-то посетил это пустынное место сейчас, мог заметить, как шторы в окне на первом этаже торцевого дома как - будто вздохнули. Ни одного звука, только легкое волнение по ткани, как волна от сквозняка. И хотя на улице по-прежнему было тихо, в здании еще отдавало эхом по пустым углам, от громкого хлопка и грохота упавшего в гостиной стула. Рядом с поверженным и беспомощно выставившим вверх свои потрепанные временем ножки стулом, сидела сгорбленная темная фигура. Трудно разобрать в темноте, кто сидит прямо на полу в этой гостиной. Мужчина? Но что за странный балахон на нем? Женщина? Слишком резкие ломаные линии тела, разве что довольно длинные волосы, но кто сейчас особо следит за длиной волос? Да, жилец этого дома не походит на обыкновенного жителя Лондона. Зато отлично вписывается в образ обитателя Лондона Магического. И балахон вовсе не балахон, а классическая черная мантия. Глаза быстро привыкают к темноте, и уже можно различить бледное, усталое, даже, кажется, замученное лицо человека, сидящего на полу. Резкие линии изогнутых темных бровей, во всех отношениях выдающийся нос, черные как угольки глаза и скорбную линию на молодом чистом лбу. Вне всяких сомнений, перед нами Северус Снейп. Молодой выпускник магической школы Хогвартс, подающий огромные надежды юный зельевар. Осознающий какую-то, пока одному ему ведомую, тяжкую мысль, о чем говорят широко открытые, смотрящие в одну точку черные глаза и трясущиеся руки, крутящие длинными пальцами волшебную палочку.
Гостиная Малфой-менора залита сумрачным светом высоко висящих в воздухе свечей. Большой стол убран, лишь несколько кресел по углам. То тут, то там, стоят небольшие группки людей в черных длинных мантиях с капюшонами, закрывающими лица. Они тихо перешептываются и ждут часа своей аудиенции у Темного Лорда. Кто-то уже является посвященным, кто-то лишь впервые пришел на это собрание. Все одинаково тихи и напряжены. У камина, отделенный широким кругом пустоты - естественной преграды от любопытных ушей, стоит сам Лорд, подобный грозному утёсу в море. Рядом прибитая морем щепка - почтительно склонившийся человек. Черные длинные пряди выбиваются из его капюшона, он тихо, хоть и не шепотом, заканчивает свой доклад.
-Отличные новости, Северус. Отличные! - так же негромко восклицает Волдеморт. - Ты наконец-то доказал мне свою истинную приверженность и достоин награды. Да-да. Ты будешь вознагражден!
Он протягивает руку для поцелуя преклонившему перед ним колени Северусу и внимательно смотрит на него сверху вниз. Капюшон и длинные пряди скрывают лицо его аудиента, фигура же почтительна и исполнена покорности. Но мы можем видеть лицо молодого человека - сосредоточенное, хмурое и неуверенное. Тень сомнения еще лежит на его резких чертах,- сомнения в собственном поступке.
Привлеченные переменой ситуации у камина, люди постепенно прекращают разговоры и оборачиваются к своему настоящему или будущему Лорду. Все чувствуют, что сейчас он хочет обратиться к ним, и их предчувствия не подводят.
- Слушайте! Слушайте, все собравшиеся сегодня в этом гостеприимном доме. - Темный Лорд говорит без надрыва связок, но почтительная тишина делает его голос слышным в каждом конце большого зала.
- Сегодня неоценимые вести принес мне наш друг Северус. Еще никогда я не был так уверен, что вовремя принесенные новости так ценны! Я не буду открывать подробностей, но можете поверить мне на слово. - Никто и не подумал бы сомневаться в его словах, он закон для всех. Даже для еще не допущенных к служению.
- И за это я решил наградить нашего друга. – мрачная фигура рядом с Лордом почтительно медленно склоняет голову. Волдеморт, повернувшись в пол оборота к своему недавнему собеседнику, милостиво кивает и продолжает свою речь.
- Во вторую ночь Самайна наступит час моей милости к тебе, во вторую ночь Самайна ты будешь посвящен! А теперь иди, мой верный друг. Позже я призову тебя.
Шепот пронесся по залу. Шорох, смешанный из восторгов, похвал, недоумения, зависти и шуршащих мантий. Повинный в нем, поклонившись, неспешно, но стремительно пересек зал по диагонали и скрылся за дверьми. Легкое волнение быстро сошло на нет, группки успокоились и тихо возобновили прерванные выступлением разговоры. Несколько человек сменило Снейпа у камина. Аудиенция продолжалась.
Вот и сейчас он прибыл от своего будущего Лорда, столь щедро решившего его наградить. Но никакая награда не прельщала Северуса больше. Разговор, услышанный им в коридоре имения, явно не предназначенный для чужих ушей, перевернул все идеи и желания в его голове. Новость, бывшая страшней, чем собственная смерть, заставляла ожесточенно работать его мозг. Новость, что по его же напутствию может погибнуть единственный любимый им человек, заставляла трястись его руки. он понимал, что это было неизбежно, даже если бы он кинулся к ногам этого монстра и пообещал бы ему что угодно. Но помощи ждать было неоткуда, и никто не мог это изменить. Один шанс из двух… Как же это ничтожно мало! И сердце, которое сжалось в предчувствии неминуемой утраты - вот что заставляло Северуса Снейпа неподвижно смотреть широко открытыми от ужаса глазами в одну точку, не замечая таких мелочей, как грохот упавшего стула и сидение на грязном полу в гостиной.
Сидя на полу, он вертит в руках палочку, не замечая легких маленьких искр вылетающих из нее. В доме темно и тихо. Лишь в гостиной, в которой он сидит, лижут стены разноцветные всполохи искр.
- Кому, кому я могу довериться? Блек? Блек устроит со мной дуэль даже не поздоровавшись... Дамболдор? Нет! Только не этот старый маразматик, этот светоч Света начнет плести интриги как только я переступлю порог. Я могу сразу пойти к Поттеру, Лили выслушает меня, но... ладно уж поверит, или нет. Главное как же я смогу помочь? Нужен план. Хороший план. И надежный союзник. Тот, кто не выкинет меня с порога, как только я постучусь, а также в достаточной мере благоволеющий к Лили и Поттеру. И сильный маг к тому же. Слишком много условий, слишком много... А времени нет...
Размышляя вслух, Снейп встал и начал расхаживать по гостиной. Ведь кто его услышит в этот забытом Богами и Мерлином месте? Периодически он натыкался на разные предметы мебели и небрежно отталкивал их с траектории своего пути. Он по-прежнему не обращал внимания на то, что вокруг темно. Ведь ночь уже вступала в свои права. Время близилось к десяти вечера.
- Минерва! Ну конечно же Минерва МакГонагал! Она и выслушает, и любит своих выпускников! Но как с ней встретится, минуя Дамболдора? Ведь сейчас учебный год и она в Хогвартсе. Хотя... Идиот! Сейчас же канун Йоля, а МакГонагал чистокровная ведьма и наверняка после праздничного ужина отбыла в своё родовое гнездо.
Перенесемся опять в тихую сонливость Годриковой лощины. Но так ли она спокойна сейчас, как в тот момент, когда мы наблюдали её впервые? На первый взгляд да. Но присмотритесь внимательней вон к тому дому за невысокой кипарисовой оградой. Видите, там еще и не думали ложиться спать. На первом этаже в гостиной горит свет, и в угловом окне второго этажа тоже. Наверху, в залитой неярким светом детской, спиной к двери сидит прямо на полу женщина и размеренно качает детскую кроватку. Лицо одновременно и спокойно, и озабочено. Она смотрит на своего ребенка, и это её спокойствие. Она думает, как защитить его, и это её забота. Малыш не хочет засыпать. Тихо открывается дверь, в проёме, освещенная сзади более сильным, чем в детской, светом, появляется фигура. Рыжеволосая женщина на секунду поворачивается, а потом опять, склонившись над колыбелью, приговаривает:
- Гарри, милый, вот и папа пришел пожелать тебе сладких снов. Спи малыш. Засыпай, моё солнышко.
И уже обращаясь к мужчине, стоящему в проёме:
- Джеймс, я скоро спущусь. Вот спою колыбельную нашему мальчику и спущусь. Не беспокойся, всё хорошо. Он просто заигрался сегодня, скоро успокоится.
- Хорошо, Лили, дорогая. Сладких снов, малыш. - он машет рукой своему сыну и тихо прикрывает дверь. Слышны его удаляющиеся шаги за дверью. А мальчик как будто только и ждал этого пожелания сна. Обняв игрушку, он закрывает глаза и затихает под мерное качание люльки и тихий напев матери:
Будь храбрым и сильным, как сам Гриффиндор.
Спи, засыпай, мой малыш.
Будь честным и верным как, Хельга была.
Спи, засыпай, мой малыш.
Будь умным и мудрым, как леди Ровена.
Спи, засыпай, мой малыш.
И почти совсем шёпотом:
И как Салазар, изворотлив, хитер.
Спи, засыпай, мой малыш...
Последние строчки, неизменно опальные при её муже, она всегда допевала на грани слышимости. Это был их с Гарри секрет. Что-то внутри Лили подсказывало, что эти осуждаемые многими качества могут сослужить хорошую службу её мальчику. Не знала, нет, но материнское сердце всегда подскажет нужный шаг. А может, хотела еще с колыбели привить непредвзятость мышления? Оставим это её тайной.
