Глава 4Часть командного коминаута со Стартов-2010. Один день из жизни маленького Снейпа.
Спиннерс Энд, 1970 год
Северус Снейп, 10 лет.
– Мам, а все блондины, такие? Такие… – вообще-то, я не слишком люблю спрашивать что-то у матери, но тут меня просто распирало, а справочника с классификацией поведения блондинов у нас в доме почему-то не наблюдалось.
– Какие, Северус?
– Как Лоренс!
Мама сразу насторожилась. Ей вообще не очень-то нравились мои друзья. Ну, кроме Лили. А поскольку единственным моим другом сейчас был Лоренс, то он ей не нравился особенно.
– А что Лоренс?
– Ну он такой… такой! – оказалось, что и справочника с подходящими словами в доме у нас тоже не было, и было целой задачей описать его. – Ну, напыщенный! И он всё время врет! Называет меня как-то по-дурацки...
– Как он тебя называет, сынок?
– «Крошка Севви», – я сразу вспомнил улыбочку Лоренса и тон, с которым он это говорил – будто я какая-то трусливая девчонка, ничего не смыслящая в элементарных вещах. А я, между прочим, прочел уже половину маминых книг и знаю такое, что ему даже не снилось. – Еще он говорит, что имени «Северус» не бывает, и что я странно одеваюсь.
– Это глупости, малыш. Ты не должен его слушать, – мама взъерошила мне волосы, и я недовольно замотал головой.
Почему-то она никак не могла запомнить, что мне это не нравится. Но папа всегда говорил, что к женщинам нужно относиться снисходительно, потому что они не такие, как мы, и в их головах ничего надолго не задерживается. Хотя он и не умел делать то, что мы с мамой, в этом вопросе на него можно было положиться.
Раньше я никак не мог понять, почему Лили и ее сестра Петуния, стоило мне сказать хоть что-нибудь, начинали шептаться и хихикать, будто бы надо мной. Если бы не папа, я бы, наверное, перестал с ними водиться, но теперь просто не обращаю внимания.
– Мам, а почему я не могу показать Лоренсу, ну… что я умею. Я мог бы превратить палку в змею, например, тогда он точно перестал бы называть меня малышом.
– Ты же знаешь, Северус, детям нельзя колдовать при тех, кто колдовать не умеет. Исключение – только папа. И если ты станешь так делать, тебя заберут в страшный замок посреди моря, полный чудовищ.
– Ну, мам! Хватит так называть Азкабан!
– К тому же магия – это не выход. Ты можешь просто сказать ему: «не называй меня Севви, мне это неприятно».
– Мама!
– И я надеюсь, этот твой Лоренс не предлагает тебе залезть на заброшенный завод или искупаться в реке?
– Нет, – это было сущей неправдой, потому что буквально вчера я чуть не упал в эту самую речку, полную мусора со всего Лондона, потому что меня толкнул Лоренс, но маме об этом знать было вовсе не обязательно.
– Вот и хорошо. Надеюсь, ты помнишь, что это очень опасно.
– Помню! Так что насчет блондинов?
– Каких блондинов, Северус?
– Как Лоренс!
– А что Лоренс?
Тут появился папа.
– Тоби, наш сын жалуется, что его все называют «крошкой», – я чуть не заскрипел зубами. Во-первых, не все, а только Лоренс, а во-вторых, папе это было знать вовсе не обязательно.
– Сын, ты не должен позволять так себя называть. Если кто в следующий раз назовет, ты – тут он поднес к моему лицу кулак, – просто двинь ему в нос! Сразу расхочет.
– Тобиас, что ты такое говоришь ребенку!!!
Я поспешил улизнуть из дома. Пусть выясняют, кто там кому чего куда, только без меня.
Усевшись на ступеньки, я принялся размышлять о блондинах и о том, как цвет волос влияет на характер. В книге «классификация чар» это называлось красивым словом «анализировать».
По правде, анализировать мне было особенно нечего, потому что единственными блондинами, кроме Лоренса, которых я знал, а вернее блондинками, были сестры-близнецы Эмма и Эмили. Они жили через улицу, вечно наряжались как куклы и дразнили меня уродом и вороной.
Хорошо, что папа снова пришел на помощь и всё объяснил: он сказал, что мужчина вообще не должен быть красивым, он даже не должен быть волшебником, достаточно уметь посильнее двинуть в глаз, чтобы постоять за свое доброе имя, а внешность волнует только всяких гомиков. Кто такие гомики, я так и не узнал, потому что в этот момент мама вернулась из магазина и прогнала меня в детскую. В книгах о гомиках тоже не было ни единого слова, и в конце концов я решил, что это мальчишки вроде Лоренса, которых хлебом не корми, дай только повыделываться.
Все-таки мой папа очень умный, хоть и считает магию ни на что не годной ерундой. Но вот зелья, которые мама варит от простуды и желудочных колик, он всё равно пьет как миленький.
***
– Крошка Севви! Куда подевались твои подружки? Пошли за куклой для тебя, чтобы ты не скучал во время их девчачьих игр? – Лоренс уселся на перила и стал пялиться на меня со своей дурацкой ухмылочкой.
– Они мне не подружки, – почему-то при нем мне становилось ужасно стыдно дружить с Лили. Наверное, это тоже было одним из свойств блондинов – внушать чувство стыда за дружбу с девочками.
Лоренс сразу оживился, даже соскочил с перил.
– Так, а я к тебе по делу…
Я вздохнул. Лоренс вообще никогда не приходил не «по делу». И это его «по делу» обычно означало, что мне придется неистово врать. Либо ему о том, почему я не могу лезть в открытый канализационный люк, или маме о том, почему у меня одежда порвана и испачкана не пойми чем.
– Слышал? На заброшенном заводе завелись привидения, – ляпнув эту ерунду, он посмотрел так, словно я должен немедленно вскочить и погнать на завод или хотя бы начать его расспрашивать.
– Да ну, не может там быть никаких привидений, – я-то знал, что не может. Он просто врет.
– Ха! Да ты разве не знаешь, вчера туда забрались МакМиллан и крошка Эм Ли, – с чего он называл Эм Ли крошкой, мне было не понять. Уж она-то была его лет на пять, если не на шесть старше, – они-то и вызвали. Надо проверить.
Никогда бы не поверил, что Эм Ли или МакМиллан могли вызвать призрака или даже какого-нибудь завалящего полтергейста.
– И откуда, интересно, Эм Ли знает, как вызвать привидение?
– Крошка Севви, это знают все на свете, кроме тех, кто играет в куколки с сестричками Эванс. Берешь свечу, лист бумаги...
– Это бред, – я даже не стал слушать до конца ерунду по свечки. Всем известно, что призраки появляются только если сами захотят, и никакими бумажками горелыми их не приманишь.
– Ты просто струсил, – захихикал Лоренс, – может, тебе надеть платьице, Севви? Все говорят, что ты только притворяешься парнем.
– Кто это «все»? – от возмущения я даже вскочил.
– Да все! Ты струсил! Боишься, что увидев призрака, намочишь штанишки?
– И ничего я не боюсь, – я уже понимал, что пойти придется, хорошо хоть заброшенный завод был в пяти минутах от нашего дома и, возможно, мама ничего не узнает. – Я пойду, если ты поклянешься, что больше никогда не назовешь меня «крошкой Севви».
– Лопни мои глаза, – торжественно заявил Лоренс и поволок меня в сторону ржавой ограды.
Не скажу, что мне совсем уж, вот ну ни капельки не было интересно. Попасть на заброшенный завод мечтал каждый. И если бы не мамины рассказы про то, что там можно запросто упасть в котел с какой-то быстро застывающей штукой, у нее еще название какое-то было типа «цимес», и так в ней и остаться, или, как один мальчик, упасть с высоты, сломав все кости до единой, а потом валяться до конца жизни в больнице, по самые уши замотанным в бинт, я бы и сам туда непременно залез. Чтобы доказать всем, что вовсе там нет никаких привидений и монстров, разумеется.
Так что когда Лоренс лез через забор, я почти подпрыгивал от нетерпения. Наверняка, если смотреть в оба и не забираться слишком далеко, всё обойдется. Зато потом можно будет рассказывать, что там и как, и всем хвастаться, что не забоялся туда пойти.
Перебравшись через ограду вслед за Лоренсом, я огляделся и вынужден был признать, что там было действительно страшновато. Самую капельку, конечно.
Перед нами высилось огромное кирпичное здание. Осколки стекла, торчавшие из ржавых рам, подозрительно напоминали зубы чудовищ, а вокруг сплошной стеной росли спутанные, голые ветки какой-то дряни. Но нам точно ничего не угрожало, по крайней мере – днем.
– Ну и где твои призраки?
– Наверняка они там, – Лоренс указал на зловещее строение. – Пошли скорее, пока нас не поймали.
– Кто не поймал?
– Да не важно, – и побежал к ближайшему окну. Через секунду раздался громкий треск, и Лоренс пропал, оставив после себя только облако пыли.
Будь я девчонкой, непременно сбежал бы оттуда, но так как девчонкой я не был, пришлось идти на разведку. Скоро я добрался до места, где исчез мой друг и обнаружил жуткую дыру, вокруг которой валялись обломки гнилых досок.
– Лоренс, – позвал я, не решаясь заглянуть внутрь.
– Северус, вытащи меня скорее! Тут пауки!
Пауков я не то чтобы боялся, даже немного любил, но вот свалиться в какой-то подвал, как Лоренс, мне совсем не хотелось. Он, конечно, ничего не сказал, но уж наверняка сломал себе какую-нибудь пару десятков костей. Я осторожно подошел к краю и заглянул внутрь. Пол был далеко внизу, а еще он был засыпан каким-то мусором и целой кучей битых кирпичей. И прямо посреди этой кучи сидел Лоренс, потирая колено.
– Где пауки? – озираясь по сторонам, спросил я.
– Ты что, дурак? – Лоренс неожиданно начал орать. – Вытаскивай меня отсюда!
– А как? – прикинув расстояние, я сразу понял, что протянутой руки не хватит.
– Прыгай, я встану тебе на плечи и вылезу, а потом выну тебя.
Этот план мне сразу не понравился. Почему-то вспомнилось, как я остался сидеть на крыше домика сумасшедшей Пэг до тех пор, пока не приехал пожарный и не снял меня, а Лоренс всё это время бегал вокруг и потешался. А полез я туда за упавшим летучим змеем, которого упустил Лоренс, между прочим.
Жаль, что мама не разрешала мне брать волшебную палочку с собой на улицу, с ней я бы без труда вызволил друга. Но папа всегда говорил, что настоящий мужчина должен уметь решать проблемы без дурацких размахиваний палочкой, поэтому я принялся осматривать окрестности, надеясь найти палку подлиннее, чтобы спустить ее в дыру и вытащить Лоренса, который продолжал вопить во всё горло.
Я уже почти приметил подходящую длинную ветку, как вдруг что-то загрохотало, заскрежетало, а заросли вокруг заходили ходуном. Похоже, Эм Ли действительно вызвала кого-то ужасного с помощью своих свечей.
– Черт бы его побрал!! Гребаные кусты, чтобы им провалиться, – вопило чудовище голосом нашего старьевщика мистера Финча. Вскоре появился и он сам, кашляя и отряхиваясь.
– Что это ты тут делаешь, шалопай? Я уже подумал, что легавые нагрянули, – он кивнул на свою тележку, полную ржавых железяк.
Я молча указал на дыру.
Некоторое время Финч орал на пару с Лоренсом, после чего все-таки вытащил откуда-то из недр своего огромного плаща веревку и освободил моего друга из заточения.
– Ну и что вы, малолетние бандиты, здесь забыли? – грозно спросил старьевщик, когда опасность миновала. Я хотел объснить, что мы пришли посмотреть на призраков, но тут Лоренс сделал странную вещь – он заплакал. Слезы текли по его перепачканным кирпичной пылью щекам, и он даже начал всхлипывать.
– Я не виноват, сэр, я не хотел. Это он заставил меня пойти, хотя мама запрещает, – Лоренс самым наглым образом ткнул в меня пальцем. – А потом он хотел бросить меня в этой яме.
Лоренс выглядел таким несчастным, что я и сам почти поверил во всю эту чепуху. Что уж говорить о Финче.
Я давно догадывался, что у блондинов есть какие-то особые способности, но чтобы такие... В их брехню, наверное, верили абсолютно все, из-за невинного голубоглазого личика и льняных локонов, черт бы их побрал.
В конце концов Лоренс был отпущен домой, а меня притащили за ухо прямо в нашу гостиную, где Финч битый час рассказывал моим родителям о том, что они вырастили малолетнего преступника и чуть ли не убийцу, который готов бросить друга ради собственной шкуры.
Когда старьевщик ушел, мама расплакалась, а папа сказал, что всё случилось только потому, что она меня во всём ограничивает и носится как курица с яйцом, пытаясь сделать из меня сопливую девчонку.
В довершение всех бед меня на две недели заперли дома, велев как следует подумать обо всём, что случилось. И я думал. А вдоволь насмотревшись, как Лоренс разъезжает по двору на новом велике, решил, что лучше умру, чем еще хоть раз свяжусь хоть с одним блондином.
