Вместо пролога или что было раньше.Забыть - это очень грустно. А помнить - вечная боль.
Триган.
Аэшур Ринвейн отошел от окна, за которым алыми птицами кружились кленовые листья.Скоро зимнее серебро вытеснит осеннее многоцветье, чтобы в назначенный срок уступить весенней зелени, затем весна станет летом, а лето - осенью…Так было и так будет.
Эльф задумчиво коснулся черных с проседью волос, складывая в уме первую фразу. Он давно собирался записать историю этого мира, но всякий раз что-то мешало. Аэшур вздохнул, подсчитав, сколько человеческих и орочьих жизней унесла река Времени с тех пор, как он решил рассказать о том, что бессмертные предпочли забыть, а смертные не знали, да и не могли знать. Сегодня он наконец возьмется за перо - обитатели Лаэруна имеют право на правду, по крайней мере, некоторые из них. Он и так слишком долго мешкал, не потому ли, что некоторые деяния эльфов не украшали, или же дело в том, что в памяти каждого думающего и чувствующего есть то, к чему слишком больно прикасаться? Конечно, можно обойти неприятное, как лесной зверь обходит капканы и ловушки, но это бесчестно…
Аэшур опустил струящиеся зеленые занавеси, возведя преграду между собой и догорающей осенью, и присел у небольшого черного стола. Сказать о главном необходимо. О том, как и почему Лаэрун оказался на краю пропасти. Ринвейн обмакнул перо в чернильницу из черного камня, на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями, улыбнулся, словно отвечая на реплику незримого собеседника, и на белый лист легли ровные строки.
«Я - эльф из рода Черных птиц, но пишу на языке смертных обитателей Лаэруна, так как больше всех от злонамеренной лжи страдают именно люди. Орки слишком простодушны и честны, чтоб из корысти изменять прошлое, а мы, последние эльфы Риваллонны, не забудем, хоть нам и дано забывать.
Мой рассказ обращен к тем, кто понимает, что будущее вырастает из минувшего. Я родился в иную эпоху и помню многое и многих. Старше меня лишь Утратившая Силу, но не мудрость Тарьи, но даже она увидела Свет в этом мире. О том, как был завоеван Лаэрун, я пишу с чужих слов. В те года, от которых не осталось даже снов, покровительницей темных эльфов была Лиона Вечная, Владычица Тьмы и Смерти.
Всего же богов, захвативших Лаэрун и долгие годы правивших им, было восемь, они основали круг Старших богов. Позднее к ним присоединились еще пятеро – они стали составлять круг богов Младших. Верховным был Торедрен, Повелитель войны и холодного оружия. Остальные признавали его власть, но любви и согласия меж богами не было никогда.
Я не знаю, как глаза богов обратились к Лаэруну, но Верховный принял решение, и все остальное случилось. Я родился много позже, но моя сестра Тарья Темный Смерч помнила захват Лаэруна, хоть и не любила об этом рассказывать. Рати богов вторглись в созданный иными силами мир. Прежние хозяева встретили чужаков на Сароновом поле. Они сражались храбро, но силы были слишком неравны. Торедрен своей рукой сразил Эрму, отца первых богов Лаэруна, и многих из его детей. Если б не Верховный, у Первых еще была бы надежда, но повелитель Холодного Железа, вступая в бой, был обречен на победу.
Из долины не вернулся никто из Первых. Лаэрун созревшим яблоком упал в руки пришельцев, и в мире, который я почитаю родным, настала эпоха Благоденствия. Была ли она счастливей Первой эпохи, сказать трудно, но последующие события превратили Лаэрун в кровоточащую рану.
О том, что случилось после Самоновой битвы, стало известно спустя тысячи лет, когда были забыты и имена побежденных, и имена победителей, но нет и не может быть полной победы, как не может быть полного поражения. Бессмертные часто развлекаются со смертными. Иногда судьба им мстит, наказывая истинной любовью, но на сей раз прихоть бога стала важнейшим из содеянного им. Так вышло, что накануне вторжения богов Торедрен встретил девушку из рода темных эльфов. Она стала возлюбленной бессмертного, и он, нарушив неписаный закон, взял ее с собой. Он хотел показать мимолетной подруге победу, а показал смерть.
Эта девушка была достаточно красивой, чтобы вызвать желание у бога. Красота сердца не так заметна, как красота лица и тела, но она обладала ей в полной мере. Она не бежала, хотя зрелище, которое ей предстало, было ужасным. Любовь, если она сильна, без страха шагнет в любую пропасть. Эльфийка решила отыскать своего возлюбленного, живого ли, мертвого ли.
На краю заваленного телами поля девушка встретила Лиону Вечную. Сильная духом эльфийка приглянулась богине. Не берусь решать, чем был вызван поступок Вечной - жалостью, предвидением или чем-то иным, но владычица Смерти провела девушку сквозь воздвигнутый по приказу Верховного барьер.
Эльфийка нашла того, кого искала, и — чудо из чудес — он был жив, хоть ижестоко изранен. К сожалению, боги не собирались оставаться среди смертных, ибо им не место там. Они уходили в небесный Облачный Чертог, где до сих пор наблюдают за деяниями смертных.
Торедрен передал возлюбленной свой зачарованный меч по имени Повелитель Бурь, и ушел.
Лишь изредка боги наведывались в наш мир, неся благословение или же хаос, в зависимости от настроения.
Верховный иногда навещал возлюбленную. Впоследствии, кроме Повелителя Бурь, достался эльфийке и другой дар. Ее любовь, как бы коротка она ни была, дала плоды. Девушка не вернулась домой, в Риваллонну, а нашла приют в общине оборотней, затерянной далеко в Северных Горах. Спустя много лет она встретилась с вожаком перевертышей Лексиандром фон Винтерфеллом, который взял ее в жены. У них родился сын по имени Торен. Затем случилось то, что изменило судьбу Лаэруна раз и навсегда. Как я уже упоминал, Торедрен навещал свою любимую. На тот раз он проявил изобретательность и вошел в тело ее мужа, зачав ту, что теперь почитается наравне с самим Верховным и Вечной. Имя возлюбленной бога было–Тарья Темный Смерч. Но я забежал вперед. Вернемся же назад, ко времени после Сароновой битвы.
Надо сказать, что орки, в отличие от людей, не признали новых владык, сохранив верность памяти Эрмы. Для них настали суровые времена. Верховный решил оставить оркам жизнь, но не думаю, что из милосердия. Для того чтоб успешно править разумными созданиями, им нужно дать врагов. Орки презирали людей, ненавидели эльфов, отличались внешне и от первых, и от вторых и поклонялись проигравшим. Их назвали Злом, а они в свою очередь нарекли Злом Свет, склонив голову перед Ночью, но мой рассказ вновь свернул в сторону.
Началась война, орки отступили в горы Безлюдья, но не сдались.
Война затихла сама собой, так как земли хватало на всех, а горцы были сильными и отважными, к тому же им помогал сам Лаэрун и покровительствовал Громак, пришедший бог-берсерк. Постепенно люди забыли о прежних богах,а эльфы знали о них лишь то, что они были.
Боги правили завоеванным миром, а мы, их подданные, жили счастливо и спокойно. Что до смертных, они всегда найдут кому молиться и на что сетовать. Век шел за веком, и казалось, так будет всегда. Лаэрун почитал Свет и проклинал Тьму.
Вот и все, что я могу рассказать о древнем Лаэруне. Жизнь текла, как степная река, и ничто не указывало на близость водопада. За минувшие после Сароновой битвы годы по разным причинам погибло около сотни эльфов, родилось же в несколько раз больше. Одним из них был и я, появившийся на свет в самый разгар зимы. В ночь моего первого крика бушевала невиданная в срединном Лаэруне метель. Аэшур Ринвейн, Аэшур Снежный Ворон — таково имя, дарованное звездами и снегом брату Утратившей Силу.
Я рос в Риваллонне, темном городе на острове посреди величайшего из озер. Оно давно пересохло, но в те времена озерные волны то нежно ласкали белый песок, то грозно бились о скалы, защищавшие наши владения от бурь. Мои первые годы не походили на последующие, как не походит весна на позднюю осень, но не мы выбираем времена, в которые нам приходится жить. Порой я вижу во сне высокие, стройные башни, водоемы, заросшие бледными лилиями, мраморные статуи, прячущиеся в гротах. Признаюсь, мне хочется написать об этом подробно, но наши желания в глазах вечности не дороже тени одинокого облака.
О Войне Драконов и последовавшем за ней безумии можно написать десятки трактатов или одну песню, которая вместит все — удивление, горечь, ужас, отчаяние и расправившую крылья ненависть. Моя племянница владела мечом, как словом, и словом, как мечом, эта задача была ей по силам, но ее мысли были об ином, я же просто говорю то, что знаю. Прежний мир истаял с началом Войны Драконов, плач о навеки ушедшем лишь разбередит жаждущие чуда души, а под лаэрунскими небесами и так слишком много грезящих о невозможном. Эти строки для тех, кто хочет знать, ЧТО было, а КАК было, сегодня не имеет значения. Мои слова об упавших в землю зернах, которые дали или могут дать всходы, остальное — не более чем пепел…»
