Глава первая
Запятнанный вестник любви
Утром двадцать пятого августа Гермиона Грейнджер, прежде зубастая и до сих пор кудрявая ученица почти что шестого курса Хогвартса, проснулась. Она проснулась у себя в постели (в своей кровати), у себя дома (в кирпичном двухэтажном здании). Её мама, громко-громко гулькая, полоскала на кухне горле. Мама Гермионы была дантистом, поэтому много времени уделяла гигиене рта. Когда Гермиона спустилась вниз, мать добродушным жестом указала на накрытый к завтраку стол, на котором стояла маленькая чашка с водой и одиноко дымилась овсянка:
- А-а-аа-ва, ва-ава-ай.
Гермиона, привычно угадывая смысл приветствия, села за стол. Она взяла ложку и уже была готова окунуть её в дымящееся море овсянки, когда её посетила светлая мысль, и без того светлая голова девушки стала ещё светлее.
Мимо окна – прямо на его уровне, на уровне первого этажа, – пролетел белый голубь (обычно голуби летали выше, но этот был исключительным). Белый голубь с уклоном в серый и чёрным оперением на крыльях. В клюве у него был зажат стебелёчек, возможно, прекрасного цветка, а, возможно, и тельце дохлой волосатой гусеницы. Голубь несколько раз взмахнул своими чёрными крылами и повернулся к Гермионе своей белой спинкой. Она посмотрела на его удаляющий хвост, такой же чёрный, как перья, и сердце её тревожно ёкнуло.
Не напрасно в этот обычный день её посетил запятнанный вестник любви.
- Мама… - прошептала Гермиона. – А как ты влюбилась в папу?
Мама мечтательно закатила глаза и, трогательно сложив руки на груди, вдохновенно пролепетала:
- Ввлольху… вавы-у-хы-ываы…
- Мама… - Гермиона её не слушала, совсем. – Какая прекрасная история… она звучит так согласно моему сердцу... Все мои мысли бьются в унисон с этим чувством. Мама! Я хочу влюбиться! Так же, как ты! Чтоб и у меня было о чём рассказать детям. Которых иначе и не будет…
- Вавыаыв-ыаыывыв ыва…хухысы... - Мама смахнула слезу умиления, грозящую скатиться в стаканчик для полоскания рта. – Ывываы-ыыыы-аавххх… - Так прекрасно, когда взрощенные с любовью чада, учатся открывать свои трепещущие сердечки навстречу большому и прекрасному насыщенному чувству.
Гермиона вняла этому наставлению и, получив благословление, резким движением отставила тарелку с налипшими остатками овсянки. Она вскочила и побежала в свою комнату. Но на середине пути, она неожиданно остановилась, сгорбилась, понурилась. Она хотела влюбиться, но…
В её голове напряжённо бегали любовные тараканы, вращая шестерёнки её захваченного идеей разума.
«Влюбиться? Но как? Я же до сих пор никогда не влюблялась! Как? Как это вообще возможно?»
Помаявшись с полчасика, она решила подойти к вопросу академически и ознакомиться с теорией.
- Мама! Где твои любовные романы???
Спустя день Гермиона поняла, что она безнадёжна, мир безнадёжен и само собой ничего не выйдет.
Где тот загорелый мускулистый красавец блондин с чистыми, как лазурная высь, глазами? Где тот, который обнимет её своими сильными уверенными руками и прижмёт к своей широкой груди? Где тот мужской аромат, который она вдохнёт и никогда не захочет выдыхать?
Где…
И как у неё любовно затрепещет в желудке (чтобы это не был гастрит или колики)? И как учащённо забьётся сердце, а щёки зардятся подобно розам? Она несмело подумала о нераспустившихся зародышах цветов на своей груди и совсем смутилась. Затрясла головой, сжалась в комочек и обхватила себя руками.
Было страшно и ужасно обидно оттого, что она никогда не сможет всего этого испытать. А без этого, говорят, жизнь не так полна… А без этого, говорят, женщина неполноценна.
«Нет!!!» – воскликнула она про себя. Она не хочет такой жизни. Она хочет настоящей. Настоящей жизни…
И она снова подошла к вопросу академически и решила переключиться с теории на практику:
- Мама! Мама! Где твой кошелёк? Мне нужно в Косой переулок, купить ингредиенты для любовного зелья!
Если она не может влюбиться сама, то точная научная магия сделает это за неё. Осталось только подыскать счастливца, отвечающего нужным критериям. (И ещё немного поднабраться теоретического материла, чтобы чётче их сформулировать).
* * *
Погода была, как обычно, никакая. Облака, словно фурункулёзная сыпь, запятнали небосклон. Северус Снейп, кутаясь в чёрную мантию, спешил в свою лабораторию. С самого утра его мучило дурное предчувствие.
